Восхождение на гору Кармель 16 страница
Для чего необходимо заметить, что, так как предполагаем, яко памятью душа единится с Богом в надежде, и что мы не имеем того, на что уповаем, и что, чем менее обладаем прочими вещами, тем большую имеем возможность и способность надеяться и, следовательно, большую надежду, а чем больше имеем вещей, тем меньше у нас возможности и способности надеяться и, следовательно, меньшую имеем надежду; и что согласно сему, чем больше душа освобождает память от форм и вещей запомненных, кои не суть Бог, тем больше память полагается в Боге и большей пустотой обладает для наполнения памяти надеждой на Него; ибо то, что надлежит делать, чтобы жить в вечной и чистой надежде Божьей, это - во всех случаях, когда в голову приходят понятия, формы и образы различённые, да обращается тут же душа к Богу, без того чтобы задерживаться на них; в опустошении ото всего, что может быть запомнено с любовной страстью, не думая и не вглядываясь ни в какие вещи, сверх тех, памятование которых достаточно для понимания / и исполнения / должного, если они таковы. И это без полагания /в них/ страсти или смаку, потому что сами по себе они не воздействуют на душу. Итак, не должно человеку прекращать думать и обращать внимание на то, что следует делать и знать, каковое действие, будучи лишенным аффектов привязанности не принесёт ему вреда. Для этого полезны стихи ГОРЫ, которые приведены в главе 13 Первой Книги.
|
|
|
2. Необходимо, однако, принять здесь во внимание, что мы через то вовсе не соглашаемся и не желаем согласиться в этом нашем учении с теми зачумленными людьми, которые, внушивши себе заносчивость и зависть Сатаны, возжелали удалить от очей верных святое и необходимое использование и прославляющее почитание образов Бога и святых; скорее это наше учение сильно отличается от таковых /мнений/; поэтому мы не говорим здесь о том, чтобы не иметь образов и не оказывать почитания, как /говорят/ те /люди/, но даём уразуметь отлично, которое имеют те образы Бога, и кои таким образом переходят в изображение, что не препятствуют продвижению к тому, что живо, имея в сём большее приобретение того, что достаточно для движения к духовному.
Посему, как бывают добрые и необходимые средства для достижения цели, каковы суть образы для воспоминания Бога и святых, так, когда от средства берётся и получается больше, чем просто от средства, то оно мешает и препятствует, так же, как какая-нибудь отличная вещь; тем более в том, что, как я ручаюсь, находится в образах и видениях сверхъестественных, с которыми связаны многие лжи и опасности.
Посему, в том, что до памятования и почитания, и оценки образов, которые /вещественно/ предлагает нам католическая церковь, никакого обмана, ни риска не может быть, ибо в них мы не ценим какой-либо иной вещи, кроме той, что представлена. Ни памятование их не престаёт быть полезным душе, ибо оно удерживается не иначе, как любовью к тому, что представлено; и так как /духовный/ не получает от них удовлетворения иначе, чем таким образом, то они всегда помогают ему соединиться с Богом, позволяя возвышаться душе (когда Бог оказывает такую милость) изображением Бога живого, в забвении всякой твари и вещей сотворённых.
|
|
|
Глава 16
В которой начинается обсуждение "ночи тёмной" воли. - Предлагается подразделение аффектов воли.
1. Мы ничего бы не сделали для очищения разума и укоренения его в истине веры, а памяти - в истине надежды, если бы не очистили также и воли в том, что касается третьей доблести, каковая есть милосердие, благодаря которой труды, предпринятые в вере, суть живы и имеют великую цену, а без неё не стоят ничего; ибо, как говорит Св. Иаков, без трудов милосердия вера мертва есть (2, 20).
И чтобы обсуждать теперь Ночь и обнажение активное этой потенции, для наставления и оформления её в этой божественной доблести милосердия, не найдём авторитетного свидетельства более подходящего, нежели представленное во Второзаконии, главе 6 (или 5), где говорит Моисей: Возлюби Господа бога твоего всем сердцем твоим и всею душою твоею, и всею крепостью твоею. В каковом слове содержится всё, что человек духовный должен делать, и то, что я здесь имею ему сообщить, для того чтобы по-настоящему прийти к Богу через единение воли посредством милосердия. Ибо сим приказывается человеку, чтобы все его потенции и аппетиты, и действия, и аффектации души исполнялись в Боге, таким образом что все способности и силы души служили бы не иначе, как подобно высказанному о сём Давидом, который говорит: Fortitudinem meam ad te custodiam / Силу мою у Тебя сокрываю (Пс. 58, 10)./
|
|
|
2. Крепость души заключена в её потенциях, страстях и похотениях, каковые все управляются волею. Так как, когда эти потенций, страсти и вожделения воля исправляет в Боге и отклоняет их ото всего, что не есть Бог, то тем же сохраняет крепость души для Бога, и так приводит к любви к Богу всю свою силу.
И для того чтобы душа способна была на это, трактуем здесь очищение воли ото всех её беспорядочных аффектаций, от каковых рождаются похотения, аффекты и действия неупорядоченные; оттуда же исходит и не сохранение всей её силы для Бога. Таковых аффектаций и страстей имеем четыре, как то: радость, надежда, печаль и страх. Каковые страсти, будучи подвергнуты разумному упорядочению в порядке Божием, так что душа ни радуется иначе, как в чистом почитании и прославлении Бога, ни полагает надежды в иной вещи, ни печалится безвременно, ни боится ничего, кроме Бога, - ясно, что сохраняют и исправляют крепость души и способности её для Бога. Потому что, чем больше душа радуется вещам отличным от Бога, тем меньше исполняется она радостью в Боге; и чем более надеется на иную вещь, тем менее надеется на Бога; и так же в остальном.
|
|
|
3. И чтобы лучше наставить в сей науке, будем обсуждать (согласно нашему обыкновению) каждую из этих четырёх страстей и хотений воли по отдельности. Ибо всё дело вхождения в союз с Богом состоит в очищении воли от ее аффектов и похотений, через что воля человеческая и низкая стала бы волей божественной, творящей те же вещи, что и воля Божия.
4. Эти четыре страсти настолько сильнее царствуют в душе и одолевают её, насколько слабее воля укреплена в Боге, и чем более наклонна к творениям. Ибо тогда с большой лёгкостью радуется вещам, которые недостойны радости, и надеется на то, что не принесёт ей пользы, и печалится о том, чему, по случаю, должна бы радоваться, и боится того, чего не следует бояться.
5. Эти аффекты рождают в душе все пороки и несовершенства, которые возникают, когда они /сиречь, аффекты/ разнузданны/, и также все добродетели, когда они упорядочены и сдержаны.
И известно, что если каким-либо способом одна из сих страстей упорядочивается и становится подлежащей рассудку, тем же способом подчиняются и все остальные, - ибо так соединены и так родственны между собой эти четыре страсти души, что куда реально движется одна, туда же виртуально движутся и другие; и если одна из них реально сосредотачивается, другие три виртуально также сосредотачиваются в той же мере. Поэтому, если воля радуется какой-то вещи, то в той же мере надеется на неё, и виртуально сюда же подключаются печаль и страх касательно сей вещи; в той мере, в какой она теряет вкус к вещи, так же теряет страх и печаль о ней, и оставляет надежду на неё.
Посему воля с этими четырьмя страстями означается той фигурой; которую видел Иезекииль (1, 8-9) в виде четырёх животных, соединённых в едином теле, которые имели четыре лица, и крылья одного цеплялись за крылья другого, и каждое из них ходило пред своим обличьем, и когда шло вперёд, не оборачивалось назад. Итак. таким образом оставались сцепленными перья каждого из этих аффектов с перьями каждого другого, так что если который из них где бы то ни было подымал своё лицо, то есть начинал действовать, необходимо другие должны были виртуально следовать за ним; и когда одно крыло опускалось (как там говорится), должны были опускаться все, а когда поднималось, поднимались и остальные. Там, где твоя надежда, идут туда и твоя радость, и твой страх, и печаль; и если ворочается, они ворочаются, и так же остальные.
6. Там, где должно помнить [О духовный!], что где бы не пребывала одна страсть из этих, идёт туда также вся душа, и воля, и остальные потенции; и заживут все пленниками в той страсти, и остальные три страсти в них пребывают живыми, чтобы удручить душу вместе со своими пленниками и не оставить ей воспарения к свободе и отдохновению сладкого созерцания и союза. Как об этом говорит тебе Боэций, что если хочешь в ясном свете познать истину, отбрось от себя радость и надежду, и страх, и печаль. Потому что, насколько сии страсти царят, не дозволяют пребывать душе с покоем и миром, которые потребны для мудрости, которую естественно и сверхъестественно способна воспринять.
Глава 17
В которой начинается обсуждение первого аффекта воли.- Говорит о тою, что такое радость, и проводит различение вещей, которым воля способна радоваться.
1. Первая из страстей души и аффектаций воли есть радость, каковая, - поскольку касается того, о чём думаем /здесь/ говорить, - есть ничто иное, как удовлетворение воkи оценкой какой-либо вещи, которую она считает подходящей; потому что никогда воля не радуется, кроме того случая, когда вещь, которую она ценит, приносит ей удовлетворение.
Сказанное относится к активной воле, когда душа разумеет отчётливо и ясно то, чему радуется, и - в её руках, радоваться или не радоваться; потому что имеет ещё другую радость, пассивную, в которой воля пребывает, радуясь, без ясного и отчётливого разумения вещи /её разумного воления/ (а иной раз разумея её), и радость эта такова, что от неё не зависит, радоваться или не радоваться. И об этом поговорим после.
Теперь же говорим о радовании активном и добровольном (непринуждённом) вещам ясным и различённым.
2. Радость может порождаться шестью видами вещей или благ, которые суть: временные, естественные, чувственные, моральные, сверхъестественные и духовные, - которые рассмотрим по-порядку, определяя волю той причиной, по которой (препятствуемая ею) воля не полагает всей своей радости в Боге.
Для этого необходимо предпослать основание, которое послужит как бы посохом, на который всегда будем опираться на пути. И носить его нужно разумеючи, ибо то есть свет, который ведёт нас и освещает сию науку, и наставляет во всех благодатных радостях Божиих; и так есть, что воля не должна радоваться ничему, кроме того, что является славой и честью Божией, и что наибольшее почтение, кое можем оказать, есть служение Ему, согласно совершенству Евангельскому; и сие есть такое деяние, которое не приносит человеку никакой прибыли или пользы.
Глава 18
В которой обсуждается радость касательно благ преходящих. -Говорится, как следует выпрямлять радование о них по Богу.
1. Первый род благ, о которых говорим, суть временные (или преходящие). И под благами временными понимаем здесь богатство, положение, должность и прочие искания; а также сыновей, родителей, супружество и т.д.; каковые все суть вещи, которым воля может радоваться.
Но сколь тщетными являются такие вещи, радующие человеков, как богатство, знатность, положение, должность, и прочие, им подобные, сие совершенно ясно. Поэтому, если бы человек, становясь богаче, больше угождал бы Богу, то должен был бы радоваться богатству; но, скорее, богатство причиняет оскорбление Богу, чему учит Премудрый, говоря: Сыно, ежели станешь богатым, не освободишься от греха (Эккл. 11, 10); потому что, хотя истинно есть, что блага преходящие сами по себе не ведут необходимо ко греху, но, поскольку, обыкновенно, по слабости воли, вызванной пристрастием, сердце человеческое помещается в них и манкирует Богом (что есть грех, ибо греховно есть манкировать Богом), посему говорит Премудрый, что не будешь свободным от греха.
Именно поэтому Господь зовёт их в Евангелии уязвляющими (Мтф. 13, 22; Лк. 8, 14), чтобы дать понять, что касающийся их своей волей остаётся ужаленным некиим грехом. И то восклицание, которое изнёс Он в Евангелии / по Св. Луке, столь устрашаюшее/, говоря: Сколь же трудно войти в Царство Небесное имеющим богатство! (Мтф. 19, 23), - чтобы дать знать радующемуся о вещах преходящих (добре дать уразуметь!), яко не должен человек радоваться богатству, ибо столь велика опасность его. Чтобы уберечь нас от неё, говорит также Давид: Если изобилуешь богатством, не полагай сердца в нём (Пс. 61,11).
2. Не хочу приводить здесь излишние свидетельства в пользу вещей столь ясных, потому что не будет тогда конца цитированию Писания, и не будет конца разговору о злах, которые приписывает богатству Соломон в Экклезиасте, который, как человек имевший многое богатство и хорошо знавший, что оно такое, говорит, яко всё, что ни есть под солнцем суть суета сует, томление духа и тщетная забота души (Эккл. I, 14); и что любящий богатство не вкусит плода его (там же, 5,9); и что богатство плохо хранит своего господина (там же, 5,12);
согласно с этим читаем в Евангелии о том, кто радовался, яко собрал многие припасы на многие годы, и говорит ему небо: не знаешь ли, что в сию ночь испрошена будет душа твоя для отчёта, и тогда всё, что накопил, чьё будет? и, наконец, как Давид просвещает нас в том же самом, говоря, яко не завидуй соседу, который богатеет, ибо не будет ему от сего никакой пользы в следующей жизни (Пс. 48, 17 - 18), откуда ясно, что мы скорее должны пожалеть его.
3. Следовательно, не должен человек радоваться богатству, когда имеет его, ни богатству брата своего, кроме как ежели служит им Богу. Поэтому, если каким-либо путём дозволяется радоваться ему - как радуются богатству - то это, когда оно тратится и используется на службе Богу; ибо другим способом нельзя извлечь из него пользы.
И то же самое должно разуметь касательно остальных благ /преходящих/, как то: званий, положений, должностей и т.д.; всему этому тщетно радоваться, если не на службе Богу и не на верной дороге к жизни вечной. И поскольку невозможно ясно знать, действительно ли умножаешь в сих вещах служение своё Богу, определённо тщетно радоваться им, потому что не может быть разумным такое веселье. Ибо, как говорит Господь, хотя весь мир приобрящешь, можешь зараз душу свою ощетить (Мтф. 16,26).
Не следует, стало быть, радоваться чему-либо, если не служит оно, кроме того. Богу.
4. Итак, не должно также радоваться в сыновьях: ни множеству их, ни знатности, ни одарённости, ни прелестям естественным, ни дарам судьбы, но только тому, что служит в них Богу.
Оттого-то Авессалому, сыну Давида, ни красота его, ни богатство, ни происхождение не принесли ничего, потому что не служили Богу (2Цар. 14,25). Поэтому, пустое дело радоваться такому.
Откуда, также пустое дело желать иметь сыновей, как делают некоторые, кто разрушают и возмущают целый мир своим желанием таковых, - потому что не знают, будут ли они добронравными и слугами Богу, и не обернётся ли надежда, которую в них полагают, печалью, а покой и утешение - трудами и беспокойством, честь - бесчестием и, сверх того, оскорблением Бога через них, как это часто бывает. О таковых говорит Христос, яко осаждают море и землю ради обогащения их /сыновьями/ и делают их /сиречь, обретённых детей своих/ дважды сынами погибели, каковыми и сами они являются (Мтф. 23,15).
5. Постольку, даже всех тех вещей, которыми владеет человек, и всех, что приносят ему процветание, следует скорее опасаться, нежели радоваться им, потому что из них вырастают возможность и опасность забывания Бога /и оскорбления Его/. Как об этом речет Соломон, боявшийся сего, говоря в Экклезиасте: О смехе судил я, как о заблуждении, и к веселью сказал: почто обманываешь понапрасну? (2,2). Что есть, как если бы сказал: Когда обладаю вещами, то, радуясь им, впадаю в обман и заблуждение, потому что великую ошибку, без сомнения, и невежество являет человек, радующийся тому, что выглядит весёлым и смешным, не зная наверняка, что из этого прикосновенно вечному Добру. Сердце глупца - речет Премудрость - там, где веселие; сердце же мудрого там, где скорбь (Эккл. 7,5). Потому что веселье ослепляет сердце и не позволяет ни обдумать, ни взвесить вещи, а скорбь отверзает очи и дозволяет видеть пользу и вред их. И отсюда вытекает, как речет та же самая Мудрость, что лучше гнев, чем смех (там же, 7,4). Посему лучше идти в дом стенания, нежели в дом угощения, ибо вывеской на таком - смерть всех человеков, как также речет Премудрусть (Эккл. 7.3).
6. Стало быть, радующийся женщине или супругу, когда с ясностью неизвестно, чем лучше послужить Богу в своём домоводстве, также живёт понапрасну; ибо скорее должно иметь замешательство относи -тельно бытия в браке, как говорит Св. Павел о супругах, из-за того что каждый из них помещает своё сердце в другом, они не имеют вечности с Богом (1Kop.7,33). Отчего и говорит, что если находишь себя свободным от женщины то не ищи жены, потопу что уже имеющему её достоит быть в сём с такой свободою сердца, как если бы не имел её вовсе (там же, 27) Чему, в соединении с тем, что сказано нами о благах преходящих, Он поучает нас такими словами, говоря: верно есть то, что говорю вам, братия, яко время близко, и столько его осталось, что обладающие жёнами да будут как не обладающие ими; и плачущие, как не плачущие; и радующиеся, как не радующиеся; и покупающие, как неимущие; и пользующиеся этим миром, как не пользующиеся (там же, 7, 29-30). Всё это Он говорит, чтобы дать понять, что не следует полагать радость в какой-либо вещи, кроме той, что относится до служения Богу; ибо всё прочее суть тщета и вещь бесполезная; так как радость, не относящаяся к Богу, не может быть /схожа с добром для души/.
Глава 19
О вредах, которые могут воспоследовать душе, радующейся благам преходящим.
1. Ежели будем говорить о вредах, которые осаждают душу через полагание аффекта воли в благах преходящих, то не хватит ни чернил, ни бумаги, а также времени. Потому что отселе весьма немногое расстояние может отделять от большого зла и разрушения великих благ; так как одна искра огня, если не погаснет, способна разжечь великий пожар, сожигающий мир.
Все эти вреды имеют корень и начало в одном особенном и главном вреде, который приносится весельем, отделяющим от Бога. Потому что, как из приближения душ к Нему посредством аффекта воли рождаются ей (т.е. душе) всяческия благая, так из отдаления от Него через тварный аффект получаются ею всяческия вредная и злая, по мере радости и страсти, соединяемых с тварью, - потому что последнее есть отделение себя от Бога. Откуда, соответственно большему или меньшему отдалению от Бога, которое всякий раз происходит, можно судить, что сии вреды будут более или менее пространными или интенсивными, или разом и теми и другими, по большей части.
2. Этот особенный вред, - от которого, утверждаем, рождаются прочие особенные и позитивные (вреды), - имеет четыре степени, одна другой хуже. И когда душа достигает четвёртой, приобретает вся злая и вредная, о каковых только возможно сказать в данном случае. Эти четыре степени очень хорошо отметил Моисей во Второзаконии следующими словами: Отяжалел возлюбленный и шагнул далеко назад. Отяжелел, растолстел и стал медлительным. Оставил Бога, своего создателя, и отбросил Бога, Спасителя своего (32,15).
3. Обкормить душу, которая была любящей, раньше, чем она отвратится, означает погрузиться в радость тварей. И отсюда выходит первая степень сего вреда, заключающаяся в ворочении назад; каковое есть ослабление ума в отношении Бога, которое затемняет блага Божий, подобно тому, как облак затемняет воздух, который по этой причине не просвещается хорошо светом солнца. Поэтому, аналогично, когда духовный полагает свою радость в иной вещи и даёт полную волю нехотениям и дерзким поступкам он помрачается в том, что до Бога, и затуманивает простоту разума, относительно чего поучает нас Дух божественный в книге Премудрости, говоря:
Привычка к тщетному и соединение с ним, и насмешка, затемняют блага, а домогание вожделенного переворачивает и извращает чувства и рассудок без злого умысла (4, 12); чем даёт понять Святой Дух, что хотя бы в разуме души и не имелось сознательного устремления ко злу, достаточно одного лишь похотения и радости его, чтобы причинилась душе первая степень сего /вреда/, которая состоит в притуплении ума и затемнении рассудка, нужных для понимания истины и суждения о всякой вещи, как она есть.
4. Не довольно святости и доброго рассудка, имеющихся у человека, для того чтобы избежать впадения в сей вред, если давать место похотению и радости о вещах преходящих. Как об этом речет Бог через Моисея, предупреждая нас в следующих словах: Не принимайте даров, которые благоразумных превращают в слепцов (Исх. 23, 8). И это говорилось в особенности тем, кто должны были стать судьями, потому что нуждались в том, чтобы содержать рассудок в чистоте и бдительности, каковое одержание несовместимо с алчностью к подаркам и радованном о них. И потому же повелел Бог сему Моисею, чтобы проводил в судьи тех, кто питает отвращение к алчности, чтобы их способность суждения не ослаблялась бы вкусом страстей (там же, 18, 21-22).
Итак, велит не только не желать их, но ещё и отвращаться. Потому что, для защиты совершенства аффекта любви к одному, следует иметь отвращение к другому, защищаясь им, по контрасту, от этого другого. Итак, причина, по которой пророк Самуил всегда вершил столь правый и ясный суд, состояла в том, что он (как о сём сказано в Книге Царств) никогда не принимал никаких подарков (1Цар. 12,3).
5. Вторая степень сего особенного вреда выходит из первой; понятие о ней даётся в приведенном авторитетном свидетельстве, в словах: Отяжелел, растолстел и растянулся. Итак, эта вторая степень есть растяжение воли большей свободой в вещах преходящих; каковое /растяжение/ состоит в том, чтобы не давать ей /т.е. воле/ столь уж терзаться, ни, в то же время, радоваться и услаждаться благами тварными. И сие рождается прежде всего от предания себя веселью; ибо, давая место ему, душа толстеет в нём, как сказано там, и это ожирение весельем и похотью приводит к большему растяжению и расширению воли в тварном.
И это приносит великие вреды. Потому что сия вторая степень отделяет от вещей Божиих и благочестивых упражнений и лишает вкуса к ним, так как удовольствие находится в других вещах, и происходит отдание себя множеству несовершенств и непотребств, и радостей, и тщетных наслаждений.
6. И в целом эта вторая степень, когда завершается, оставляет человеку постоянные упражнения, которые он практикует, и как будто весь его ум и вожделение пребывали в ней уже столетие. И как раз те, кто пребывают в этой второй степени, имеют не только затемнённый рассудок и разумение, нужные для познания истины и справедливого суждения; как и те, кто пребывает в первой степени вреда; и ещё к тому же обретают большую слабость и тепловатость, и небрежение в познании этого и работе над ним, - о каковых говорит Исайя в следующих словах: Все возлюбили даяния и требуют себе вознаграждения, и не судят народа, и доводы вдовиц, дела которых решают, не доходят до них (1, 23). Что не может не вмениться им в вину, тем более, что они обязаны своею должностью. Потому что пребывающие в этой степени /вреда/ не нуждаются в злонамеренности, как нуждаются в ней пребывающие в первой степени. И так они оказываются более отделёнными от справедливости и честности, потому что сильно растягивают волю в страстях тварных.
Постольку приобретение пребывающих в сей второй степени есть велия тепловатость в вещах духовных и худое исполнение их в совершении упражнений духовных более из вежливости или из-под палки, чем по причине любви.
7. Третья степень сего вреда особенного состоит в том, чтобы полностью оставить Бога, не заботясь об исполнении Его заповеди, оберегающей от заблуждения в вещах и благах мирских, и оставляя себя в грехах смертных из-за алчности. И эта третья степень отмечена тем, что вытекает из авторитетного суждения, гласящего: Оставил Бога, своего создателя.
На этой ступени пребывают все, кто таким образом держат потенции души погружёнными в вещи мирские и богатства, и коммерции; кто пальцем о палец не ударит ради исполнения того, к чему обязывает заповедь Божия, и имеют большую забывчивость и неуклюжесть в том, что касается их спасения, и настолько же большую живость и проворность в том, что до вещей мирских; настолько, что называет их Христос в Евангелии сыновьями века сего, о тех, которые суть много благоразумны в делах своих и проницательны, яко сыны света суть во своясях (Лк. 16,8): и так, что в Бохеском суть ничто, а в том, что мирское имеют похотения и радости столь обширные и рассеянные по вещам сотворённым, что не могут видеть себянасыщенными, но скорее находят свои аппетиты и жажду растущими настолько отделены они от источника который единственно способен насытить, т.е. от Бога. Ибо об этом речёт тот самый Бог через Иеремию, говоря: Оставили Меня, источник воды живой, и выкопали себе цистерны разбитые которые не могут удержать воды (2,13). И сие суть потому, что скупец не находит в творениях, чем бы утолить совю жажду, - но только то, что увеличивает её. Таковы стуть те, кто тысячами способов впадают во грехи через любовь к вещам временным, и бесчисленны суть их ущербы. И о таких рече Давид: Transierunt in affectum cordis (Ps. 72,7)
8. Четвёртая степень сего вреда особенного отмечена у последнего из приведённых нами авторитетов, который говорит: И удалились от Бога, своего спасителя. К ней приходят из третьей степени, о которой мы теперь закончили говорить; потому что, если не стараться полагать своё сердце в законе Божием, по причине благ временных, то очень далеко отходит от Бога душа скупца в памяти, разуме и воле, забывая Его, как если бы не сотворил его Бог. Такое происходит с ним потому, что сотворил себе бога из денег и благ преходящих, яко рече Св. Павел, говоря, что скаредность есть идолослужение (Кол 3,5); посему эта четвёртая степень приводит к забвению Бога и полаганию сердца – которое формально должно бы полагаться в Боге – формально в деньгах, и по-видимости без сотворения себе других богов.
9. Этой четвёртой степени подвержены суть те, кто ничтоже сумняшися относят вещи божественные и сверхъестественные к вещам переходящим, как к своим богам, в то время как должны бы поступать наоборот, относя их к Богу, как имеют их благодаря Богу, как их Причине. Так поступил нечестивый Валаам, который милость Божию, данную ему, продал (Чиcл. 22,7); и также Симон Маг, который думал измерить благодать Божию деньгами, [восхотевши купить её (Деян. 8, 16-19); ибо казалось ему, что больше уважения выкажут ему, отдав благодать за деньги].
И этой четвёртой степени вреда многие принадлежат многими способами и сегодня: те, кто (с умами, затемнёнными скупостью в вещах духовных) служат ради денег, а не ради Бога, и подвизаются деньгами, а не Богом, полагая впереди цену, а не Божественную ценность и награду, соделывая множеством способов деньги своим главным божеством и целью, предпочитая их конечной цели, которая есть Бог.
10. Этой крайней степени [вреда] подвержены также все те презренные, кто, будучи столь влюблёнными в благая, держат их за своих божков, так далеко простираясь в этом лжепочтении, что не усомнятся пожертвовать своими жизнями, когда видят, что их божки терпят какой-то временный ущерб, отчаиваясь и предавая себя смерти [ради ничтожных целей], демонстрируя тем самым своими руками то несчастное вознаграждение, кое исходит от таких богов; которые, не имея того, на что бы в них надеяться, даруют отчаяние [и смерть. А те, кто не доходит до такой крайности, как смерть, морят себя заживо в наказаниях заботы и множества иных лишений, не дозволяя радости войти в своё сердце, и никакое добро не приносит пользы на земле им, платящим постоянно дань своему сердцу деньгами между наказаниями его, собирая на него для своей конечной погибели в вечных муках Суда Божия, как открывает нам сие Премудрый, говоря о богатствах, сберегаемых во зло своему хозяину (Эккл.5,12).
11. И этой четвёртой степени /вреда/ подвержены те, о коих речет Святой Павел, яко tradidit illos in reprobum sensum (Рим. 1,28). Ибо до таких ущербов доводит человека веселье, когда он до крайности полагается на имения свои.
Но и те, которые меньший вред причиняют, достойны большого сожаления, потому что, как уже сказали, много отвращают душу от пути Божия. И тем самым, как говорит Давид, не бойся, когда обогащается человек; то есть не завидуй, думая, что возьмёт верх над тобой, потому что, когда скончается, не возьмёт с собой ничего.ни своей славы и веселья не спустит с собою вниз (Пс. 48, 17-18),
Глава 20
О преимуществах, которые воспоследуют душе в отстранении её от веселий, приносимых вещами преходящими.
1. Должен поэтому духовный смотреть в оба, чтобы не укоренились сердце и радость его в вещах преходящих, опасаясь, чтобы малое не выросло во многое, взрастая шаг за шагом; так как малое переходит в большое, и из ничтожного начала в конце получается дело великое; как одной искры довольно, чтобы сжечь лес и весь мир. И никогда не останется маленькой привязанность, если не вырубить её тотчас, думая, что вперёд успеешь. Потому что, если не достаёт духа, чтобы прекратить её, когда она так мала и ещё только в начале, то когда она умножится и крепко укоренится, как думаешь и полагаешь, что справишься с нею? Преимущественно [же потому должен духовный быть бдительным в малом], что сказал Наш Господь в Евангелии, яко неверный в малом, таковым же будет и в великом (Лк. 16, 10). Ибо тот, кто избегает малого, не впадёт в большее. Сверх того, в малом имеется великий вред, так как оно уже атакует окрестности и крепостные стены сердца; и как гласит пословица, тот, кто начал, уже наполовину сделал. О чём предупреждает нас Давид, говоря, что даже если изобилуем богатством, не отдаём ему сердца (Пс. 61,11).
Дата добавления: 2015-12-19; просмотров: 13; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!