Восхождение на гору Кармель 14 страница
Итак, не следует ни добиваться их, ни жаждать принимать их, чтобы разум не начал сам формировать иные, и чтобы бес не вошёл с иными, изменёнными и ложными; что он весьма хорошо может устроить посредством сказанных чувств или тех, которые он сам может положить на душу, которая вручает себя этим понятиям. Имейте себя отреченными, смиренными и пассивными в них: ибо ведь в пассивном приятии Бога уделяет Он их, когда изволит, ходящему смиренно и непритязательно.
5. [Этого довольно, чтобы закончить с постижениями сверхъестественными разума, в том, что касается движения разума через них, в вере, к союзу божественному. И достаточно понятно] сказанное в отношении их, потому что, какая бы вещь не приключилась душе в связи с разумением, найдутся [поучение и предостережение об этом] в разделах, уже рассказанных. И хотя те кажутся столь отличными и ничего общего не имеющими [с этими, однако, зная, что нет такой интеллигенции, которую нельзя было бы свести к одной из четырёх разновидностей различённых понятий, можно извлечь поучение и предостережение относительно них из того, что было сказано о других, подобных сим четырём. А этими займёмся в Третьей Книге, где с Божьей милостью обсудим очищение духовное и внутреннее воли, в том, что относится до её внутренних склонностей, и что здесь называем Ночью деятельной.]
КНИГА ТРЕТЬЯ (НОЧЬ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ДУХА)
[ Продолжение. - Память и воля.]
|
|
|
В которой обсуждается Ночь деятельности памяти и воли. - Даётся наука о том, как должна вести себя душа в отношении этих двух потенций, чтобы идти к своему единству с Богом, согласно названным потенциям, в совершенной надежде и милосердии.
Глава 1
1. Как ныне обучена уже первая потенция души, разумение, во всех её постижениях, в первой добродетели теологической, вере, - так как в этой потенции возможно единение души с Богом посредством чистоты веры, - остаётся теперь сделать то же самое в отношении двух других потенций души, кои суть память и воля, очищая их также в их схватываниях, чтобы и в этих двух потенциях душа продвигалась к единству с Богом в совершенной надежде и милосердии; об этом, вкратце, в сей третьей Книге; потому что, закончив с разумом, который есть приёмище всех остальных предметов присущим ему способом (в котором к ним ведут множество путей), нет необходимости нам слишком задерживаться на этих потенциях, ибо невозможно, чтобы ежели духовный был хорошо обучен в том, что до разума в вере, согласно науке, которая дадена ему, то не был бы обучен также и путям других двух потенций в двух других добродетелях, поскольку отправление одной зависит от других.
2. Однако, ради сохранения стиля, принятого нами, и также ради лучшего себя понимания, нужно говорить в ключе соответственной и определённой материи, и потому займёмся здесь собственными схватываниями каждой потенции, первой из которых является память, делая различения, достаточные здесь для нашей цели. Каковые различения мы можем извлечь из различий её /памяти/ предметов, которые суть трёх видов: естественные, воображаемые и духовные; соответственно им существуют также три вида понятий памяти, известные как: естественные, и сверхъестественные, и духовные воображаемые.
|
|
|
3. Каковые, милостию Божией, будем здесь обсуждать, начиная с понятий естественных, кои суть предметы по большей части внешние. И тут же обсудим пристрастия воли, которыми и заключится сия Третья Книга Ночи деятельности духа.
Глава 2
В которой обсуждаются естественные схватывания памяти и говорится, как должно освобождаться от них, для того, чтобы душа могла соединиться с Богом в части этой потенции.
1. Читателю необходимо в каждой из этих книг иметь в виду цель нашего разговора, потому что, если нет, то у него может родиться множество сомнений относительно того, что он читает, как мог бы иметь их в том, что мы говорили о разумении, или ещё скажем о памяти, а позднее - о воле.
|
|
|
Потому что, глядя на то, как мы уничтожаем потенции в части их действия, покажется, пожалуй, что мы скорее разрушаем путь духовной практики, нежели строим его; что было бы правдой, если бы мы хотели обучать не более, чем начинающих, которым нужно готовиться к этим схватываниям дискурсивным и воспринимаемым.
2. Но, поскольку мы здесь преподаём науку для продвижения вперёд в созерцании к единению с Богом, - для чего все эти средства и упражнения чувственные потенций должны быть оставлены за спиной и в молчании, чтобы Бог Сам сотворил в душе божественное единство, - должно держаться в стиле разгрузки и опорожнения, и отъятия у потенций их естественных юрисдикции и действия, дабы дать место тому, что внедрено и освещено сверхъестественно. Ибо их способности не могут быть достаточны для дела столь высокого, и скорее помешают, если не исчезнут из поля зрения.
3. И, так как по правде дело обстоит таким образом, что к Богу душа должна идти скорее через познание того, что Он не есть, нежели того, что Он есть, необходимо, чтобы идти к Нему, идти отрицая и не допуская до крайнего возможного предела свои схватывания, как естественные, так и сверхъестественные. Поскольку мы теперь занимаемся памятью, извлечём на свет её пределы и рамки естественные и возвысимся над ними - то есть надо всеми понятиями различёнными и достоянием воспринимаемым - в высшей надежде на Бога непостижимого.
|
|
|
4. Начиная, таким образом, с понятий естественных, скажу, что понятия естественные в памяти суть все те, которые могут формировать /в представлении/ предметы пяти чувств телесных, кои суть: слух, зрение, обоняние, вкус и осязание, и всё то, что эти чувства могут сотворять и формировать.
И всех этих понятий и форм должно совлекаться и опустошаться, и стремиться уничтожить их воображаемые схватывания способом, при котором в ней (памяти) не останется ни запечатленного понятия, ни следа вещи, но станет она гладкой и расчищенной, подобной плеши, - как если бы через неё ничего не проходило, и она бы всё забыла и приостановила.
И не возможно меньшее, чем уничтожение памяти о всех формах, если нужно соединиться с Богом. Потому что невозможно быть всем этим формам [если не разъединиться полностью], которые не суть Бог, так как Бог не подпадает формам и каким-либо различённым понятиям, как мы говорили в ночи разума. И, поскольку никто не может служить двум господам (Мтф. 6, 24), как говорит Христос, не может и память оставаться одновременно единой с Богом, и с формами и понятиями различёнными. И, яко Бог не имеет ни формы, ни образа, которые могли бы быть схвачены памятью, то отсюда следует, что когда память едина с Богом (как также знаем из опыта всякий день), остаётся без формы и образа, утратившей воображение и пропитанной памятью о высшем благе, без воспоминания о чём-либо /ином/; потому что сие божественное единение освобождает её (память) от фантазии и опустошает ото всех форм и понятий, и возвышает её до сверхъестественного.
5. И вот, замечательная вещь, которая при этом случается иной раз; поскольку бывает, когда Бог сотворяет в памяти эти касания единства, вдруг даруют они переворот в мозгу - где она имеет своё место - столь ощутимый, что кажется, будто голова рассыпается, и теряются рассудок и сознание. И сие - когда в большей мере, когда в меньшей, смотря по тому, сильнее или слабее касание. И тогда, по причине этого единства, опорожняется и очищается память (как говорил) ото всех понятий, и остаётся в забытьи: и иной раз в таком забытьи, что требуются великие сила и труд, чтобы вспомнить что-либо.
6. И таким образом часто получаются забывчивость памяти и остановка воображения (оттого, что память единится с Богом), так что сие случается в разное время, без того чтобы знать или чувствовать, в какое именно время сие сделается. И так как тогда приостанавливается воображение, то, хотя бы и причинялась боль, не чувствуют её, ибо без воображения нет чувства [ни даже в мыслях не имеют, так как нет самих мыслей].
И для того, чтобы Бог пришёл к сотворению этих касаний единства, нужно душе разлучиться с памятью обо всех внятных понятиях, и эти приостановки замечательны тем, что у совершенных уже не происходят так (поскольку находятся уже в совершенном единении), как у начинающих дело единения.
7. Скажет некто, что благом выглядит это; однако отсюда вытекает разрушение естественного использования и действия потенций, и это оставляет человека, яко зверя, беспамятным, и даже хуже: без мышления или воспоминания о нуждах и делах естественных; Бог же не разрушает естества, скорее усовершает его, а отсюда необходимо следует его разрушение, так как забывается то, что должно быть сделано, согласно морали и рассудку, и исполнено согласно природе, потому что не может ничего вспомнить, так как лишён понятий и форм, которые служат средством припоминания.
8. Ответ на это таков, что чем более память единится с Богом, тем далее, в меру усовершения, движутся понятия различённые к полному исчезновению всего; последнее же случается, когда усовершение достигает стадии единения. И таким образом начинающий, когда это с ним происходит, не может избежать великой забывчивости касательно всех вещей, потому что /из памяти/ вычерпываются формы и понятия, - и так совершает многие ошибки в отношении использования внешнего и обращения с ним, не будучи способным вспомнить ни о еде, ни о питье, ни о том, что сделал: ходил или не ходил, говорил или не говорил; из-за поглощённости памяти Богом.
Но, поскольку достигает обретения привычки к единению, что есть высшее благо, уже не имеет забывчивости этого рода в том, что касается здравого смысла, морального и естественного; скорее в действиях обычных и необходимых имеет много большее совершенство. Хотя они не исполняются уже посредством форм и понятий памяти, так как в привычке к единению - что есть состояние сверхъестественное, - совсем ослабевает память и остальные потенции в их естественных действиях, и, превосходя свои естественные пределы, переходят к Божьему, то есть сверхъестественному; и так, память, будучи трансформирована в Боге, не в состоянии запечатлевать ни формы вещей, ни понятия их.
Из-за чего действия памяти и остальных потенций становятся во всём божественными, поскольку уже владеет потенциями в целом Господь для трансформации их в себе; Он Сам есть тот, кто их изменяет и распоряжается божественно, согласно своим божественным духу и воле. И тогда бытуют таким образом, что их действия не являются различёнными, но такими, как совершает их душа в уподоблении Богу и уподоблении делам Божественным; тем более что, как говорит Св. Павел (I Кор. 6,17), тот, кто един с богом, в духе становится Им, - отсюда вытекает, что деяния души, единой с Духом божественным, и сами суть божественны.
9. И отсюда, труды таковых душ суть только должные и согласные с разумом, а таких, которых не должно иметь, у них нет; потому что Дух Божий даёт им знать то, что должно знать, и игнорировать то, что нужно игнорировать, и вспоминать то, что нужно вспоминать, бесформенное /и оформленное/, и забывать то, что к забыванию, и любить то, что должно любить, и не любить того, что не в Боге бытует. Итак, все первоначальные движения потенций таковых душ суть божественны; и не следует изумляться тому, что движения и действия этих потенций становятся божественны, ибо преображаются в бытии божественном.
10. К этим действиям потенций притяжаются несколько примеров, и вот один из них. Просит одна особа другую, которая пребывает в состоянии восхваления Бога. Эта особа не вспоминает о сём деле посредством какой-либо формы или понятия, оставшегося в памяти её, и если должна восхвалить Бога - яко будет любезно Богу получить хвалу от этой особы - побудит волю её Бог, подавая охоту к свершению сего; а если не желает Бог этого восхваления, хотя и прилагается усилие молитвенное для этого, не сможет приобресть охоту, а иной раз Бог кладёт её (охоту) на душу, чтобы молить о тех, кого никогда не знала и о ком не слыхала.
И это потому что только Бог движет потенциями этих душ, ради их трудов, согласных с волею и приказом Божьими, и не могут быть подвигнуты иным; и так труды и мольбы таковых душ всегда возымеют действие.
Таковы мольбы славнейшей Нашей Госпожи Девы, которые, исходя от возвышенного начала к столь высокому стоянию, никогда не имеют в душе её запечатленной формы какой-либо твари, ни подвигается душа её таковой, но всегда движение её исходит от Духа Свята.
11. Другой пример. Является движение потенции во время определённого нужного дела. Не вызывается в памяти никакой формой, но только такой, которая, - без того, чтобы знать как, - вкладывается в душу тогда и так, как и когда должна являться кому-то, безошибочно и безусловно.
12. И не только в этих вещах даёт им свет Святой Дух, но и во многих, какие следуют и воспоследуют, и в делах многих, хотя бы и удалённых. И это, хотя иной раз бывает посредством форм интеллектуальных, многажды случается без форм постижимых, без знания того, как они познаны. Но приходят они от мудрости Божественной; и поскольку эти души практикуются в незнании и непостижении чего-либо с помощью своих потенций, получают общее знание всего (как мы говорили об этом в "Горе"), согласно сказанному Мудрецом: Хозяин всяческой премудрости обучил меня всему (Прем. 7, 21).
13. Скажут, быть может, что душа не может настолько опорожнить память и лишить её всех форм и фантазий, что могло бы привести её к столь высокому состоянию, потому что встречает два затруднения, которые превосходят силы и способности человеческие, и которые суть: отбросить природное с помощью природной способности, - чему быти неможно; и коснуться, и соединиться со сверхъестественным, - что много более трудно и, говоря по-правде, с помощью только естественных способностей невозможно.
Говорю, яко истинно, что Бог помещает душу в сие сверхъестественное состояние; более того, насколько пребывает в себе, должна действовать распорядительно в том, что может быть сделано в порядке естества, главным образом с поддержкой, которую подаёт Бог. Итак, в случае, когда душа со своей стороны входит в это опустошение и отрицание форм, Бог со своей стороны делает вклад в обретение единства. И это Бог сотворяет при пассивности души, как мы говорили, благодаря Богу, в Ночи пассивной души. Итак, когда Бог помогает, соответственно должному расположению души, она, наконец, получает навык совершенного божественного единения.
14. А божественные действия, которые Он производит в душе, когда это случается, так же с разумением, как с памятью и волей, не обсуждаем в сей Ночи и очищении активном, ибо только в них не завершается божественное единение; но обсудим это в /Ночи/ пассивной, посредством каковой соделывается единство души с Богом. Итак, обговорим здесь только необходимый способ, посредством которого память активно, в том что по её части, входит в сию Ночь и очищение. И он состоит обычно в том, чтобы духовный держался следующего предостережения: изо всех вещей, которые слышит, видит, обоняет, вкушает или осязает, не делать хранилища или запечатления в памяти, но тут же забывать их, как если бы их вовсе не было на свете, оставляя память свободной и опустошённой, не уделяя внимания никакому рассмотрению, ни горнему, ни дольнему, как если бы этой потенции памяти вовсе не существовало, предоставляя ей свободно сгинуть в забытьи, как вещи мешающей. Ибо всё естественное, если его использовать в применении к сверхъестественному, скорее препятствует, нежели способствуют.
15. И если случаются какие-либо сомнения и возражения, которые приходят на ум, должно знать: что ничего не делается, и что тратится время, и что лишается душа благ духовных, которые может получить на пути памяти; там уже отвечено на всё, и ещё больше впереди, в Ночи пассивной. Посему не следует над этим задерживаться.
Здесь нужно только заметить, что хотя в иное время не узнаётся польза этой приостановки понятий и форм, по этой причине не должно духовному утомляться (сим делом); яко не преминет Бог явиться в своё время. И ради блага столь великого, много нужно пройти и пострадать с терпением и надеждой.
16. И хотя истинно есть, что едва найдётся душа, которая во всём и во всякое время движется Богом, имея с Ним столь продолжительный союз, что без посредства какой-либо формы её потенции всегда движимы божественно, теперь имеем души, которые навыкли быть движимыми Богом в своих действиях, и это не те, что самодвижутся; согласно Св. Павлу: яко сыны божии, кои суть преображённые и единые с Богом, движимы Духом Божиим, то есть божественной деятельностью в их потенциях (Рим. 8,14). И не удивительно, что их действия божественны, поскольку союзы душ их божественны.
Глава 3
В которой говорится о трёх видах ущербов, кои принимает душа, не затемнённая в части понятий и рассуждений памяти. - Обсуждается здесь пример.
1. Трём вредам и неудобствам подвергается духовный, который хочет использовать понятия и рассуждения естественные памяти, чтобы идти к Богу или ради чего другого: двум привносящим, и одному лишающему.
Первыи, со стороны вещей мирских: второй, со стороны беса; третий, лишающий есть препятствия и затруднения которые делаются и причиняются ему (духовному) в деле божественного единения.
2. Первый, что со стороны мира, есть подверженность многим видам вреда через понятия и размышления, такие как ложь, несовершенства, вожделения, мнения, потери времени и множество других вещей, которые сотворяют душе множество загрязнений. А что неизбежно впадёшь во многие лжи, давая место таким понятиям и размышлениям, есть вещь ясная; так как частенько ложь кажется правдой, а верное сомнительным и противоречивым, ибо едва ли способны мы познать истину до самого корня. Ото всех этих (блудов) освобождаешься, если затемнить память во всех размышлениях и понятиях.
3. Несовершенства явятся на каждом шагу, если откладывать в памяти всё, что слышишь, видишь, осязаешь, обоняешь, вкушаешь и т.д.; к чему обязательно притяжаются какие-либо аффектации: либо скорбь, либо страх, либо ненависть, или тщетная надежда и пустое наслаждение, и тщеславие, и т.д.; которые все, как минимум, суть несовершенства, а частенько и добрые грешки извинительные, и т.д.; и они привносят в душу тонким образом многую нечистоту, хотя бы то были рассуждения и понятия, относящиеся к вещам божественным.
И ясно также, что они рождают привязанности, так как сказанные понятия и рассуждения порождаются естественно, и уже только хотеть удерживать сказанные понятия и рассуждения есть привязанность. И хорошо видно также, что это приводит ко многим мнениям, поскольку невозможно не удерживать в памяти чужие благие и злые дела, - в коих частенько зло кажется добром, а добро злом. Ото всех этих вредов, я полагаю, никому не освободиться, не ослепив и не затемнив память относительно всех этих вещей.
4. И если мне скажут, что успешно может человек преодолеть все эти вещи, когда они приходят, скажу, что до полной чистоты это невозможно, если речь идёт о понятиях, - потому что они включают в себя тысячу несовершенств и несоответствий, и некоторые (из них) такие тонкие и хитроумные, что сами прилипают, как смола, если её коснуться, а душа ничего не замечает, - так что лучше разом овладеть собой, отрицаясь памяти в целом.
Говорят также, что лишается душа многих добрых раздумий и созерцаний Бога, которые многополезны для души, чтобы иметь ей милость у Бога. Я же говорю, что для этого более полезна чистота души, состоящая в том. что к ней не прилепляется никакое влечение к тварному или преходящему, ни действенное внимание к таковым; относительно чего известно, что нельзя очиститься от многого, в силу несовершенств самих потенций в их действиях. Посему, лучше учиться полагать потенции в тишине и безмолвии, чтобы в них говорил Бог; ибо (как мы уже сказали) для этого состояния нужно, чтобы естественные действия (потенций) утратили перспективу делания, как говорит о сём пророк, когда входит душа этими своими потенциями в пустынь, и Бог говорит ей на сердце (Ос. 2, 14).
5. А ежели ещё возразят, говоря, что не обретёт душа никакого добра, если не будет размышлять и рассуждать в памятовании Бога, и что впадёт таким образом во многое рассеяние и вялость, - скажу, что ежели память удаляется вместе и того, что там, и того, что здесь, то невозможно ей впасть во зло и рассеяние, ни также в другие дерзости и пороки (каковые всегда являются в блуждающей памяти), потому что неоткуда никаким путём им войти. Это случится, если, закрыв двери размышлениям и рассуждениям о вещах горних, откроем их для дольних; но здесь мы закрываем их для всех вещей, откуда бы им не прийти, оставляя память в немоте и безмолвии, и дозволяя ей только слушать в молчании глас Духа Божия, повторяя вместе с пророком: Говори, Господь, твой раб слушает (1 Цар. 3, 10). Так молвит Жених в Песнях своей наречённой, говоря: Сестра моя заперта во ограде, и ключ запечатан (4, 12), что значит: для всех вещей, которые к ней могли бы войти.
6. Будьте, к тому, заперты без заботы и терзания, ибо Тот, кто вошёл к ученикам своим телесно дверьми запертыми и принёс им мир, - и они не знали и не думали, как сие могло быть, и как Он мог быть, - войдёт духовно в душу, без того чтобы ей знать, как это сделается, при том что двери её потенций памяти, разумения и воли, заперты для всех схватываний; и наполнится покоем, склоняясь над ним (говорит пророк), как над рекой мира, в которой оставит все страхи и подозрения, тревоги и потёмки, возникающие из опасения того, что было и что исчезло (Ис. 48,18). Да не утратит молитвы и надежды в обнажении и пустоте, ибо не замедлит его благое.
Глава 4
Трактующая о втором вреде, что может прийти к душе со стороны беса путём схватываний естественных памяти
1. Второй вред позитивный, который может прийти на душу посредством понятий памяти, происходит от беса, который имеет через это большую руку в душе. Потому что способен добавлять формы, понятия и рассуждения, и посредством таковых аффицировать душу надмением, жадностью, гневом,.завистью и т.д., и влагать ненависть неправую, любовь тщетную, и обманывать на всякий манер. И, сверх того, может он полагать вещи и укреплять их в фантазии таким образом, что ложное представляется истинным, а истинное - ложным. И, наконец, все остальные блуды, которые сотворяет бес, и злобы души, входят через понятия и рассуждения памяти. Каковая, ежели затемнится во всех сих и уничтожится в забвении, полностью затворит двери этому вреду от беса и освободится ото всех этих вещей, что есть великое благо. Потому что бес не может ничего /сделать/ в душе, если не посредством действия её потенций, главным образом посредством понятий, так как от них зависят почти все другие действия остальных потенций. Откуда, ежели память опустошится в них, бес не сможет ничего, поскольку не найдёт, за что ухватиться, и без ничего, ничего не сможет.
2. Хотел бы, чтобы изрядно завершённые духовные особы бросили взгляд на то, сколько вреда причиняет бес душе посредством памяти когда ею много пользуются; сколько печалей и огорчений, и тщетных злых радостей они имеют, как в том, что мыслят в Боге, так и в вещах мирских, и [скольким нечистотам дают укореняться в духе], сотворяя также большое расстройство высшего сосредоточения, которое состоит в полагании целой души, согласно её потенциям, только лишь в благе непостижимом, и оставлении всех вещей постижимых, - поскольку не суть блага неухватные. Это, хотя и не приносит всего того добра, что даёт полагание себя в Боге, но только освобождает от множества наказаний, огорчений и печалей - отдаляя несовершенства и грехи, от которых освобождаешься - есть великое благо.
Глава 5
Третий вред, который преследует душу на пути естественных различённых понятий памяти.
1. Третий вред, преследующий душу на пути постижений естественных памяти, является лишающим потому, что способен помешать доброму нраву и лишить духовности.
И чтобы рассказать вначале, как сии постижения препятствуют душе в добром нраве, следует узнать, что добрый нрав состоит в обуздании страстей и укрощении желаний беспорядочных; отчего душе воспоследуют упокоение, мир, отдохновение и доблести нравственные, что и есть нрав добрый.
Эти обуздание и укрощение не могут, по правде, дать душе забывания и отделения от самих по себе вещей рождающих аффектацию. И никогда не рождаются в душе беспокойства, если не от схватываний памяти. Потому что при забывании всех вещей не имеется вещи, которая бы нарушила мир или возбудила желания, ибо, как говорится, чего око не видит, того сердце не желает.
2. И постоянно убеждаемся в этом опытным путём, ибо видим, что всякий раз, когда душа думает о какой-либо вещи, остаётся подвижной и меняющейся, более или менее, в зависимости от вещи, согласно её схватыванию: если вещь болезненная и тревожащая, обретаем печаль, отвращение и т.д.
Откуда, неволею выходит затем сумятица в изменении того схватывания; итак, имеем то удовольствие, то печаль, то ненависть, а то любовь, и не можем держаться одного расположения (что бывает результатом нравственного упокоения), если только не стараться позабыть все вещи.
Ясно, стало быть, что понятия /памяти/ много препятствуют в душе добру и доблестям моральным.
3. А что обременённая память препятствует также благу духовному, явственно подтверждается вышесказанным; так как душа изменчивая, которая не имеет основания для добра морального, не вмещает, в равной мере, и духовного, каковое запечатлевается только в душе сдержанной и пребывающей в мире. И, кроме того, если душа обращает внимание и делает свой добычей схватывания памяти, то, поскольку не может внимать более чем одной вещи, - если прилагается к вещам постижимым, каковы суть понятия памяти, - невозможно, чтобы оставалась свободной для непостижимого, каков суть Бог. Потому что, [как всегда говорим] из-за того, что душа, двигаясь к Богу, скорее должна идти не постигая, нежели постигая; должна сменить изменчивое и постижимое на неизменное и непостижимое.
Глава 6
О дивидендах, которые получает душа от забывания и опустошения ото всех размышлений и понятий, которые естественно способна иметь благодаря памяти.
1. Взамен вредов, о которых мы сказали, яко касаются души из-за схватываний памяти, можем также вывести пользы, как их противоположности, которые следуют из забывания и опустошения от таковых постижений. Ибо, согласно натуралистам, та же самая наука, что служит одной противоположности, служит и другой.
Так как, что до первого, пользуется миром и душевным покоем, - поскольку испытывает недостаток в смятении и переменчивости, порождаемых думами и понятиями памяти, - и как следствие также чистотой совести и души, что есть большее. И через то имеет великое расположение к мудрости человеческой и божественной, и к добродетелям.
2. Что же до второго, то освободившись от множества внушений, искушений и побуждений бесовских, которые вторгаются в душу через размышления и понятия, и сталкивают её во многие нечистоты и грехи, как рече Давид, говоря: Думали и молвили злобно (Пс. 72, 8). И так, оставивши размышления, выступающие средством, лишаем демона оружия, коим естественно воевать духа.
3. Что до третьего, то, посредством сосредоточенности и забывания всех вещей душа обретает расположение к тому, чтобы быть подвигнутой Св. Духом и просвещённой Им; каковой (как молвит Премудрость) отделён ото всех помышлений, совершаемых рассудком (Прем. 1,5).
Но, хотя иной пользы не получает человек, кроме той, что освободился от мук и беспокойств посредством забывания и опустошения памяти, это само по себе есть великая прибыль и благо для него. Потому что те муки и беспокойства, которые сотворяют в душе вещи и события противные, никогда не пользуют и не служат процветанию этих самых вещей и событий; скорее обычно вредят не только им, но и самой душе. По поводу чего молвит Давид: Поистине тщетно мятется всяк человек (Пс. 38,7). Так как ясно, что всегда попусту он беспокоится, ибо никогда не служит беспокойство его никакой пользе.
Итак, хотя всё закончится и потопнет, и вое вещи перевернутся и воспротивятся, тщетно беспокоиться, ибо, через это скорее больше повредишься, нежели избавишься. А сносить всё с равным спокойствием и миром не только приносит пользу душе через множество благ, но также позволяет и о самих тех противностях судить лучше и способствует подходящему от них избавлению.
4. Откуда Соломон, добре знаючи вред и пользу этого, говорит: Познал, яко нет лучшего для человека, чем веселиться и делать доброе в жизни своей (Эккл. 3, 12); чем даёт понять, что во всех случаях, перед лицом противностей, скорее должно радоваться, чем возмущаться, чтобы не погубить благо лучшее, чем любое процветание, кое есть спокойствие души и мир во всех вещах, противных и споспешествующих, перенося всё одинаково. Каковое благо человек никогда не утратит, если не только забудет понятия и оставит размышления, но ещё и отделится от слуха и зрения, и всего, чем они располагают. Так как бытие наше столь лёгкое и хрупкое, что даже будучи хорошо тренированными, едва успеваем не сталкиваться в памяти с вещами, что возмущают и переменяют душу, пребывающую в мире и покое, не вспоминая о вещах. Об этом говорит Иеремия: Памятью памятую себя. и душа моя обессилела от скорбей (Плач Иеремии, 3,20).
Глава 7
В которой трактуется второй род схватываний памяти, кои суть понятия и фантазии сверхъестественные.
Дата добавления: 2015-12-19; просмотров: 12; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!