Не понимал и я. Мне живо представилось как реюнион «Black Flag» превращается в сборище джемующих рок-знаменитостей.

Дело было плохо. Совсем плохо. Рик из «Goldenvoice» начал беспокоиться и доставать меня, требуя предоставить ему подробную информацию о том, как формируется состав участников будущего шоу. После того как Грег наехал на меня, мне нечего было ответить Рику. Если бы я поведал ему о происходящем в Лонг-Бич, он бы точно придушил меня, а Грег бы этому только порадовался. Я был зажат с двух сторон.

В свое время причиной, по которой я покинул «Black Flag», стали гребаные игры разума, обусловленные желанием возвеличить себя за счет других, и вот теперь я снова оказался в центре какого-то заговора. Я был уверен, что Грег планирует что-то, не имеющее ничего общего с первыми четырьмя годами группы. Я считал это надувательством и аферой, а Рик даже не подозревал, что происходит на самом деле. Парни из «Goldenvoice» ожидали, что я разрулю все вопросы, вот только я не мог сообщить им ничего радостного. Я ощущал себя персонажем Мартина Шина (Martin Sheen) капитаном Уиллардом (Willard) в панк-версии «Apocalypse Now» («Апокалипсис сегодня»). Правда, присутствовала и щепотка «Spinal Tap», которую добавили для комичности. В общем, «Goldenvoice» приказал мне добраться по автостраде 710 в самое сердце Лонг-Бич и убить полковника Гинна…

В конце концов, все как обычно уперлось в деньги. Я услышал, что Грег хочет, чтобы вся выручка от шоу пошла в пользу приюта для животных в Лонг-Бич. Я обожаю котят, щенков, пони, белок, золотых рыбок и других маленьких тварей, проживающих на нашей замечательной планете, но я пребывал не в том финансовом положении, чтобы тратить свои силы и время подобным образом. Я ездил на машине с треснувшим лобовым стеклом и разбитой головкой блока и не мог позволить себе исполнять караоке-версию «Black Flag» исключительно ради благотворительности. Я согласился на участие в шоу только потому, что это был «Black Flag», больше обсуждать было нечего. Если Грег хотел пожертвовать деньги на благое дело, он мог использовать для этого свой собственный гонорар.

Я спросил Грега о выручке и о том, как он собирается ее разделить. Его ответ был: «Мы поговорим об этом после шоу». Меня это всерьез насторожило.

Тогда я обратился к Рику и сказал ему, что не собираюсь участвовать в этом безумии, не получив гонорара.Решение Рика стало для меня сродни ушату дерьма.

«Все билеты на первое шоу распроданы, на втором тоже ожидается аншлаг. Грег говорит, что ты не хочешь сотрудничать. Мы больше не нуждаемся в твоих услугах. Тебе незачем появляться в «Palladium»!»

Слушая разглагольствования Рика, я, честно говоря, не знал то ли мне расхохотаться, то ли послать его на хуй. Это дерьмовое шоу превращалось в позор голливудских масштабов. На самом деле Рик делал мне одолжение, избавляя меня от участия в том, что стало бы самым большим провалом в моей карьере. Ирония заключалась в том, что по прошествии стольких лет Грег все-таки выпнул меня из «Black Flag», правда, сделал это не самолично, а использовав моего друга.

Примерно за неделю до концерта позвонил Рик и сообщилмне, что я внесен в список почетных гостей и если захочу, то во время шоу смогу подняться на сцену и исполнить несколько песен. Я поблагодарил его и сказал, что не планирую посещать «Palladium» в этот вечер. На этом все и закончилось.

Хотя сам я не был на шоу, многие мои знакомые посетили его и не могли сказать ничего хорошего. Это было предсказуемо, но все равно печально. Рик снова позвонил мне после концерта и попросил прощения за поведение Грега Гинна и за то, как он сам разговаривал со мной. Я принял его извинения, и он спросил меня, по-прежнему ли мы друзья. Я уверил его, что мы были и всегда будем друзьями, и это оставалось правдой до самой смерти Рика. В основном я переживал за фанатов, которым пообещали первые четыре года «Black Flag», а преподнесли какие-то помои, не имевшие ничего общего с той группой, которой мы были. На мой взгляд, в тот вечер Грег Гинн нанес серьезный ущерб репутации «Black Flag».

 

В ОТКЛЮЧКЕ. Работа в «V2», как и любая другая работа, имела свои плюсы и минусы. Прежде я уже трудился в офисе, но теперь у меня было больше обязанностей. Я должен был управляться с ксероксом и факсом, а также следить, чтобы в принтере не заканчивались чернила и бумага. Еще я отвечал на звонки. Короче, стандартная офисная муйня.На второй или третьей неделе моего пребывания в «V2» мне позвонил какой-то чувак из Индии. Он утверждал, что я обязательно должен послушать группу, менеджером которой он являлся. Вскоре они приезжали в Лос-Анджелес, и мне непременно следовало посмотреть их выступление. Я был новичком и попросту не знал, как отвязаться от этого субъекта. Вместо того чтобы элементарно повесить трубку я записал его контакты, название группы и пообещал, что поищу их CD в нашей почте. Менеджеры всегда звонили нам, спрашивая, слушали ли мы присланный ими диск, хотя порой оказывалось, что они его даже не отправляли. Это утомляло.Позднее я узнал, что это Боб Форрест подговорил Мэйнарда Кинана (Maynard Keenan) из «Tool» позвонить мне и прикинуться менеджером самой известной индийской группы.В другой раз я мило побеседовал с менеджером одной металлической команды. Он позвонил мне и без лишних прелюдий заявил, что лучше бы мне послушать его группу, если же я не сделаюэтого, он заявится в наш офис и выбьет из меня все дерьмо.Одним из преимуществ моей нынешней работы было то, что меня без проблем отпускали в туры «Circle Jerks». На самом деле, лейбл даже приветствовал мои гастроли, потому что в поездках я мог находить для «V2» новые группы. Приезжая куда-либо, я заходил в местные музыкальные магазины, разговаривал с людьми за прилавком, задавая им разные вопросы.«Ты сам играешь?»«А что вы здесь слушаете?»«От чего здешние детишки сходят с ума?»Как правило, из двухнедельного тура я возвращался со стопкой компактов, которые следовало послушать.За время проведенное в «V2» я отыскал сотни команд и поспособствовал подписанию контрактов с некоторыми из них. Я нарыл отличную австралийскую группу под названием «Neon», эдакий микс«Nirvana»и«Cheap Trick». У них было несколько хитов на родине, а их менеджмент также работал с «Jet» и «Vines». К сожалению, вокалист/гитарист «Neon» не мог выступать перед публикой каждый вечер, он физически не был готов к долгим и тяжелым гастролям. Лейбл может вложить в команду деньги, обеспечить ей поддержку в туре, даже купить для нее специальный гастрольный автобус, но выходить на сцену и играть перед зрителями может только сама группа.По-моему, живые выступления - самый достоверный тест для группы. Вы можете прослушать дома кучу ее записей, но выводы стоит делать, только посмотрев концерт. Вы должны ощутить энергию, которой музыканты обмениваются с толпой. Если такое происходит, вы безошибочно чувствуете это. Конечно же, есть множество причин, которые могут помешать группе: неисправная аппаратура, плохой звук, малое количество зрителей, паршивая реклама. Возможно, басист перед выступлением съел несвежий буррито или именно в этот вечер вокалист решил выйти из завязки. Но если на концерте происходит нечто особенное, то каждый присутствующий в зале просто не может не понять этого. Вам никогда не получить этих ощущений, слушая треки группы на компе и читая пресс-релизы о ней.Мне нравилось находить группы, но я не занимался этим как профессионал. Я не собирался быть одним из тех парней, которые болтали всем о своем неимоверном величии, только потому, что подписали кого-то на лейбл. Только не я. Не мое. И избавьте меня от этого дерьма.Мне поручено было пойти и взглянуть как «Raveonettes» в связке с «Used»играют в «Troubadour». Это был датский инди-рок дуэт в духе «Jesus And Mary Chain» и тогда многие говорили о них. «Troubadour» был забит. Там было так много людей, что я элементарно не мог обернуться назад, а ведь я занимаю не такую уж большую площадь. Я смотрел, как группа делает свое дело, и понимал, что они действительно круты. Отличная работа и я, несомненно, рекомендовал бы их лейблу. Мне хотелось поговорить с музыкантами, чтобы понять, что же такое «Raveonettes», но все эти зануды и нудилы из рекорд-компаний стояли в очереди впереди меня. Я видел их интерес, который готов был перерасти в аукцион. И я сбежал. Я не собирался тусоваться больше часа в компании ненавистных мне бизнесменов только ради того, чтобы потом секунд тридцать пожимать чью-то руку или поддакивать кому-либо. Не дождетесь. Я ушел.Группе совсем необязательно было нравиться лично мне, чтобы я порекомендовал их лейблу. Некоторые из моих лучших друзей играли в командах, которые, на мой взгляд, были просто превосходны. Но при этом, мне не нужно было любить вашу музыку или группу, чтобы ценить вас как человека. Работая в «V2» я мог не держать свое мнение при себе и благодаря этому понял, что мои взгляды не всегда совпадают со взглядами окружающих.Другим моим заданием стало посещение первого лос-анджелесского концерта «Vampire Weekend». Один из наглых нью-йоркских боссов приказал мне пойти и я, будучи в масштабах компании человек маленьким, ответил, что буду счастлив сделать это. Я немного знал историю группы, в частности то, что они собрались в какой-то элитной музыкальной школе на Восточном побережье. Для меня это не было минусом. Если группа собралась, то не столь уж важно, где именно. Хорошая музыка – это хорошая музыка. Я пришел на шоу, группа начала играть и я ничего не почувствовал. По-моему они звучали как сопровождающий состав Пола Саймона (Paul Simon), когда тот открыл для себя этнику.Мое правило: придя на концерт, я всегда даю группе три-четыре песни. Если они начинают с медленного номера, путаются и сбиваются, то, возможно, команда еще наберет темп и дела наладятся. Нифига не наладились. Стало только хуже. Мне совсем не нравилась эта группа, но проблема была в том, что я не мог свинтить оттуда пораньше. В ГОЛЛИВУДЕ У МЕНЯ СЛУЧАЛИСЬ НОЧИ, когда я стартовал в «Viper Room», затем, перейдя улицу, оказывался в «Whisky», а напоследок отправлялся в «Roxy». В Сильвер Лейк была та же история: за одну ночь я посещал «Spaceland», «Fold»и«Echo». Но как-то раз я так и не добрался до шоу.Та ночь ничем не отличалась от любой другой. Я вел свой потрепанный «Мерседес» через холмы, петляя по Малхолланд Драйв (Mulholland Drive) и стараясь поскорее попасть в Голливуд на шоу в «Amoeba Records» на бульваре Сансет. В те дни, перед тем как уйти из офиса, я обязательно измерял у себя уровень сахара и делал инъекцию инсулина. И только потом садился в машину и ехал, куда мне было нужно, перекусывая где-нибудь по дороге.Я думал о предстоящем шоу, о людях, которых мог на нем встретить, о делах, которые следовало сделать завтра перед работой, когда вдруг поплыл и погрузился в диабетическую отключку. Это совсем не то что алкогольное затмение, когда ваше тело продолжает двигаться, но вы не помните, что происходило. Диабетическая отключка больше походит на приступ, приводящий к временной потере сознания. Я практически отрубился, и мое лицо врезалось в руль, а рот наполнился кровью. Странно то, что автомобиль продолжал двигаться, медленно подъезжая на красный сигнал светофора к перекрестку в самый час пик.Я ударил по тормозам и дал задний ход. Еще несколько дюймов и я бы сложился как аккордеон. Я отъехал к «Jack In The Box» (ресторан быстрого питания) прямо через улицу от «Amoeba» и вышел, чтобы оценить ущерб.Я точно знал, что врезался во что-то, но понятия не имел, во что или в кого. Вернувшись на место аварии, я стал искать битое стекло, но ничего не нашел. Был ли другой водитель, который уже уехал? Что вообще, черт возьми, произошло?Это было очень странное чувство. Я был не в себе от волнения и обливался потом. Той ночью я должен был встретиться с Джереми Энигком (Jeremy Enigk), главным парнем в«Sunny Day Real Estate». Эта группа мне никогда не нравилась, но я любил сольные работы Джереми. Они величественно-мрачны и исполнены странной и мучительной атмосферы. В общем, много чего творилось в сольниках Джереми. Я собирался увидеть и оценить, как он играет вживую. Конечно же, в тот момент я не помнил ничего этого. Авария практически полностью стерла мою память. Единственное в чем я был уверен это то, что я направлялся в «Amoeba». Туда я и двинулся.Я снова сел в машину, пересек улицу и припарковался на стоянке для служащих «Amoeba». Когда я входил внутрь помещения, меня вдруг осенило, насколько мне повезло, что я не вырубился прежде, чем оказался за полквартала отсюда. Отключись я на холмах, меня бы уже не было в живых. Я бы врезался в чей-нибудь гараж, съехал в бассейн или рухнул с обрыва.Пара моих друзей, работавших в «Amoeba», поняли, что что-то не так, как только я вошел в дверь. Я был в очень плохой форме. Бледный как призрак и трясущийся как наркоман. Я осознавал, что нахожусь в «Amoeba» и на то есть какая-то причина. Но какая? Зачем я приехал сюда?«Кит, что случилось?»«Я не знаю. Мне кажется, я врезался во что-то». Я объяснил, что являюсь диабетиком и плохо себя чувствую. Тогда меня отправили наверх, в гримерку, где были закуски, оставшиеся после выступления Джереми Энигка.Наверху, съев немного шоколада и выпив сока, я пришел в себя. Чем лучше я себя чувствовал, тем сильнее волновался о случившемся. Я покинул место аварии. Мненужно было вернуться и убедиться, что все в порядке.Один из парней вызвался пойти со мной. Вдвоем мы принялись осматривать место происшествия, а параллельно я рассказывал ему о случившемся. Мы искали битое стекло, какие-нибудь обломки пластика – любые свидетельства произошедшей аварии. Я убедил себя, что столкнулся с газетным стендом, но поблизости не было ничего похожего. Мы прошли вверх и вниз по улице, проверяя, не врезался ли я в припаркованный автомобиль. Ничего. Никаких доказательств аварии кроме повреждений моей машины. Я не мог оставить записку с номером своего телефона, на случай если кому-то потребуются объяснения случившегося (хотя страховки у меня все равно не было). Чертовщина какая-то!После аварии я сделал себе инъекцию инсулина непосредственно перед едой.Не за полчаса или час до, а прямо перед едой.Две недели спустя, когда я был на работе, мне позвонили. Это был страховой агент, желавший поговорить о возмещении нанесенного мной ущерба. Женщина вела совершенно новый «Мерседес» своего бойфренда, когда я врезался в нее. Она записала номер моей тачки и уехала, что было довольно дерьмовым поступком, учитывая мое тогдашнее состояние.«ОК, сколько я должен?»Ущерб был незначительным, но это был «Мерседес». Я объяснил, что у меня нет страховки и в момент аварии у меня случилась диабетическая отключка. Я не давил на жалость, просто хотел, чтобы агент знал о ситуации все, к тому же, фактически именно женщина покинула место ДТП. Никто из нас не хотел идти в суд, поэтому было решено, что я буду ежемесячно отсылать ей по паре сотен долларов в течение трех или четырех месяцев. Я отправил четыре или пять чеков и на этом инцидент был исчерпан.

 

КОМА В ОСЛО. Моя работа по поиску талантов закончилась, когда самому счастливому в мире миллиардеру потребовались наличные. У сэра Ричарда возникли некоторые сложности с его деловыми партнерами, вследствие чего ему нужно было срочно найти 8 миллионов баксов. Вы могли бы подумать, что для такого человека это пустяк и его финансисты без проблем отыскали нужную сумму, не закрывая всех операций. Но нет. Возможно, я чего-то не знаю и именно поэтому я до сих пор не миллиардер. На дворе стоял 2007 год, с мировой экономикой творилась какая-то херня, а я был всего лишь еще одним безработным.По крайней мере, еще какое-то время у меня была довольно приличная медицинская страховка, что позволило мне сделать колоноскопию за 3000 долларов. Это когда вам в задницу засовывают трубку, чтобы посмотреть, что там у вас происходит. Поверьте, болит гораздо меньше, когда за процедуру платишь не ты.Я чувствовал себя так же хорошо, как в прежние годы. Мне казалось, что я неплохо справляюсь со своим диабетом. На самом деле, обленившись, я даже перестал измерять уровень сахара перед каждым приемом пищи. Я прожил со своей болезнью достаточно долго, чтобы самому ощущать, когда он повысился, а когда понизился. Пока я делал то, что положено, мне можно было не волноваться.После паники, испытанной мной, когда я отрубился на бульваре Сансет, мне казалось, что я прошел через все испытания, которые могла устроить мне жизнь, ну кроме разве что взрыва атомной бомбы. Да и тот я бы скорей всего пережил и стоял бы себе рядом с полутораметровыми тараканами. Но я ошибался. Была одна вещь, которую я еще не испытывал – «Turbonegro». И они чуть не убили меня.Летом 2008 года мне представилась возможность сыграть с «Turbonegro» на фестивале «Oya»: крупнейшая норвежская рок-группа на крупнейшей в Норвегии сцене. Со мной связался Хэппи-Том (Happy-Tom), басист «Turbonegro». Он всегда был большим поклонником «Black Flag» и «Circle Jerks», да и всей южнокалифорнийской панк-сцены. «Turbonegro» были хедлайнерами последнего дня фестиваля и решили пригласить для совместного выступления нескольких музыкантов из своих любимых команд. Ранее свое согласие уже дал Ник Оливьери (Nick Oliveri)из«Queens Of The Stone Age». Будет ли это интересно мне?«Почему нет? – сказал я. – «Circle Jerks» сейчас ничем не заняты».Норвежцы забронировали мне билет, и я отправился в Осло. Все это случилось в большой спешке. Вот я тусуюсь в Голливуде, а на следующий день я уже в Норвегии. Полет занял около суток. Из Лос-Анджелеса я долетел сначала до Северного полюса, а затем до Англии для остановки в «Heathrow» («Хитроу»). Будучи диабетиком, всякий раз, когда авиакомпания предлагает мне еду, я просто-напросто съедаю все. Мне необходимо сохранять запас энергии и поддерживать определенный уровень сахара в крови. Еда как горючее, на котором работает двигатель.Ключевой момент жизни с диабетом – это соблюдение графика. Я стараюсь есть каждые четыре-пять часов, чтобы регулировать потребление инсулина. Полеты осложняют задачу. Придерживаться графика почти невозможно, когда вы пересекаете один часовой пояс за другим.Я не успел поесть в «Heathrow», но на рейсе в Осло стюардесса предложила мне куриный сэндвич. Сделав пару укусов, я понял, что что-то не так. Курица выглядела свежей, но таковой не являлась. К счастью, я съел не так много, чтобы отравиться, но аппетита как не бывало.Когда самолет приземлился в Осло, водитель отвез меня и Ника в отель, где остановилось большинство музыкантов участвовавших в фестивале. Это был сумасшедший дом. В фойе толпилось множество людей, бар был забит под завязку. У меня было достаточно времени, чтобы спокойно зарегистрироваться и оставить свои сумки в номере, прежде чем мы должны были отправиться репетировать с «Turbonegro». Не знаю обед или ужин был в это время в Калифорнии, но я проголодался.Водитель сказал, что отвезет нас в клуб, где мы встретимся с музыкантами «Turbonegro» и мы поехали. Я хотел было попросить его остановиться где-нибудь по дороге, чтобы я мог перекусить, но, испытывая странный мандраж перед репетицией и боясь опоздать, не стал делать этого. Наверняка клуб где-то недалеко и там найдется какая-нибудь еда. Возможно, рядом будет пиццерия или что-то подобное. Но об этой идее пришлось забыть, когда мы, выехав на шоссе, оставили Осло далеко за спиной. Не знаю, сколько миль – вернее километров – мы проехали, но нам потребовалось около полутора часов езды по двухполосной трассе, чтобы добраться до места. В итоге мы очутились посреди леса, рядом с живописным озером, и поблизости не было ни ресторанов, ни магазинов. Твою ж мать.Клуб оказался домиком на озере с профессиональным звукооборудованием, большой сценой и кухней, которая была закрыта. Увидев это, я понял, что у меня проблемы. Хэппи-Том познакомил меня и Ника с остальными участниками группы. Это были вокалист Хэнк фон Хельвет (Hank Von Helvete), Кнут «Евробой» Шрайнер (Knut «Euroboy» Schreiner) и еще пара парней, имена которых я пропустил, потому что меня отвлек голод.«Парни, у вас есть, что пожевать? Мы не успели поесть в отеле, и я умираю с голоду».«Конечно, - сказал Хэппи-Том и указал на закрытую кухню, - вон там».Я думал, что меня ждут какие-нибудь деликатесы или ваза с фруктами. Как бы не так. Миска «M&Ms» и кофеварка. Вот и все. И это была самая крутая группа Норвегии, прославившаяся своими вечеринками. Где экзотические танцоры? Где барыги с коксом? Где, блять, еда?Ничего из вышеперечисленного. «Turbonegro» были заняты исключительно делом. Они даже не пили. Норвежцы подключили свои усилители. Настало время показать им, на что я способен.Я поднялся на сцену, обливаясь липким холодным потом. Чувствовал я себя весьма паршиво.Парни хотели, чтобы я спел «Good Head». Я отлично знал слова, ведь я слышал эту песню примерно раз семьсот, с этим не было никаких проблем. Проблема была во мне. Я был абсолютно мертвым. Мы сыграли трек несколько раз, но я постоянно лажал. Я настолько ослаб, что попросту не мог собраться. Музыканты «Turbonegro» смотрели сначала на меня, потом друг на друга и могу сказать, в их взглядах читалось явное недовольство.«Я целый день не ел, - объяснил я. – Я плохо себя чувствую, а здесь даже перекусить нечем».Хэнк был зол. И ради такого мы оплатили перелет этого парня? Он не сказал это мне в лицо, но этого и не требовалось. Я без труда мог прочесть его мысли.«Парни, - сказал я, - позвольте мне немного прогуляться. Я постараюсь собраться с силами и сделать все, как надо. Мне нужно только съесть немного «M&Ms» и выпить кофе и я буду в порядке».Я решил пройтись по лесу.Дело шло к вечеру и, несмотря на то, что это был август, на улице было прохладно. Какой-то чувак, тупо наматывая круг за кругом, катался по озеру на водных лыжах. Я был крайне подавлен. Что я здесь делаю? Что будет дальше?Вспотев и дрожа от холода, я нешуточно психовал. Мне казалось, что проблема в еде, но, возможно, все дело было в моих напряженных нервах…Еще в конце девяностых, когда я только учился жить с диабетом, у меня несколько раз резко понижался уровень сахара в крови. Так что симптомы были мне прекрасно знакомы: учащенное сердцебиение, сонливость, дрожь и усиленное потоотделение. Через такоея уже проходил.Сейчас же все было несколько иначе. Меня переполняли эмоции, которые нельзя было рассматривать как признаки какой-либо болезни. Когда вы испытываете беспокойство и расстроены, то не признаете это симптомами чего-либо. Все выглядит так, будто вы попали в очень дерьмовую ситуацию и не знаете, как из нее выбраться. Я не мог избавиться от ощущения, что если я не соберусь, случится что-то действительно ужасное.Впервые за долгое время я почувствовал, что должен оправдать себя. Должен доказать этим парням, что они не зря потратили свои деньги, чтобы я прилетел в Норвегию. Ничего подобного я не испытывал ни в «Black Flag», ни в«Circle Jerks», ни в«Bug Lamp»или«Midget Handjob».Я вернулся в клуб, выпил кофе и съел немного «M&Ms». «Turbonegro» тем временем набрали ход. Они играли громко и зажигательно. Ник исполнил свою песню с полдюжины раз, и она звучала великолепно. Мне хотелось, чтобы все кайфанули от шоу на следующий день. Я не мог похерить возникшую сейчас энергетику. Я не хотел подводить парней.Взобравшись на сцену и схватив микрофон, я издал свой фирменный рык. Получилось неплохо, но я знал, что смогу лучше. Мы сыграли песню еще несколько раз и я, наконец-то выкинув весь бред из головы, смог сосредоточиться на том, чтобы просто орать. С каждым разом мы звучали все громче и лучше, пока не добились удовлетворившего всех результата.«Вот почему мы пригласили его», - сказал Хэппи-Том Хэнку.«Евробой» также высказал свое мнение: «Если завтра он покажет хотя бы половину из этого, мы разорвем зал». Из всех участников «Turbonegro», «Евробой» был, пожалуй, самым отзывчивым. Он победил рак, потеряв тонну веса из-за химиотерапии, но как только встал на ноги снова вернулся в группу. Теперь все ходили с довольным видом, типа «завтра точно будет круто». Меня все больше радовала мысль о предстоящем шоу. Мы закроем фестиваль и это будет потрясающе.Все попрощались. Мы с Ником сели в фургон, который должен был отвезти нас обратно в отель. Я был опустошен. Репетиция далась нелегко, и у меня практически не осталось сил. Закрыв глаза, я представил все пиццы и пирожные, которые съем, когда вернусь в отель.Когда мы добрались до отеля, я едва узнал его. Там было полно народа, связанного с рок-фестивалем. Вестибюль наводнили пьяницы, наркоманы, музыканты и представители рекорд-компаний. Люди шатались вокруг, курили и выпивали. Это была всеобщая вечеринка.Я был голоден. Настолько, что готов был опуститься на четвереньки и начать грызть мебель. Поэтому я пошел к стойке регистрации и спросил у консьержа, где я могу поесть. Он сообщил мне плохие известия.«Кухня уже закрыта».Было десять часов субботнего вечера и мне пиздец как везло. Бар отеля был открыт, но они не подавали еду, чтобы закуска не крала градус у напивавшихся там алкашей. Консьерж настаивал, что в отеле нет ничего съестного. Я начинал думать, что нахожусь в каком-то очень странном мире. Что за отношение у норвежцев к пище? Они вообще когда-нибудь едят? Консьерж сказал мне, что за 300 долларов я могу заказать пиццу.«Мне нужна еда», - сказаля, стараясь не походить напротивного, ноющего американца.Консьерж объяснил, что отель соединен с железнодорожным депо и сейчас съестное можно найти только там. Я попросил его рассказать поподробнее, но он лишь отмахнулся от меня. Меньше всего его заботило состояние панк-рокера-диабетика.Я поднялся вверх по лестнице и вышел на улицу. Добредя до депо, я вконец оголодал и был полностью истощен. Здесь у меня имелось два варианта – «7/11» (крупнейшая сеть небольших круглосуточных магазинов) и норвежская версия «7/11». Я выбрал обычный «7/11». Не знаю, в чем причина – конец недели или конец рабочего дня (может быть в Норвегии эти магазинчики и вправду закрываются в 11) – но выбор продуктов был невелик. Перезрелые фрукты, черствая выпечка и макароны, политые какой-то коричневой бурдой, очень напоминавшей жидкий навоз. Вдобавок все стоило очень дорого. Я ни за что не стал бы есть это. Только взглянув на прилавок, я уже утратил аппетит.Мне было трудно принять какое-либо решение. Я смотрел на выпечку, смотрел на фрукты. Первоначально я намеревался взять пару пирожных и немного фруктов, чтобы получить достаточную дозу инсулина, но теперь я пребывал в замешательстве. Наконец мне в голову пришла блестящая идея. Уже поздно. Я устал. Сейчас я куплю несколько бутылок воды, вернусь в отель, включу какой-нибудь фильм и засну. А, встав пораньше, я побалую себя лучшим завтраком в своей жизни. Завтраком достойным короля Норвегии.Это было одно из худших решений, которые я когда-либо принимал.Схватив три бутылки воды, я направился обратно в отель. Прошаркав через железнодорожную станцию, а затем с трудом пробившись сквозь столпотворение в вестибюле, я оказался в своем номере и лег в постель. Выпив немного воды, я включил телевизор и стал смотреть какой-то фильм с Уиллом Смитом (Will Smith). Не помню, какой именно, но он точно был с субтитрами, потому что мне трудно было сфокусировать взгляд, настолько я устал. После того как фильм закончился, мне стало плохо. Я пошел в ванную, где меня стошнило.Я подумал, что это случайность.

Еще раз выпив воды, я вернулся в постель. Но через пятнадцать минут мне снова пришлось подняться. Я не понимал, что вызывает тошноту, ведь я целый день почти ничего не ел, кроме кусочка испорченного куриного сэндвича и нескольких конфет «M&Ms». В этом-то и состояла проблема. Поскольку я не ел, мой организм совсем не получал инсулина. Для диабетика это одна из самых худших вещей. Я не знал об этом, потому что никогда ранее не испытывал ничего подобного. То, что я сделал, запустило кетоацидоз. Это состояние, когда кислотность в вашем организме достигает такого уровня, что из-за недостатка глюкозы клетки не могут использовать ее как источник энергии. Сначала организм начинает питаться вашим жиром, затем вашими внутренними органами, а потом вы умираете. Кислотность в моем организме повысилась, что привело к росту уровня сахара, призванного бороться с кислотой. Проще говоря, внутри меня началось сражение сахара против кислоты. Вот почему меня рвало, рвало и рвало.

 Словно по часам я блевал каждые пятнадцать минут. Номер был крошечным. Только кровать, ванная комната и телевизор. По крайней мере, мне не требовалось много времени, чтобы добраться до ванной. Всю ночь я ходил туда и обратно каждые четверть часа.

Я продолжал пить воду, чтобы мне было, что извергать из себя. Мой желудок был пуст. Меня тошнило желчью. Мне нужно было что-то кроме воды, иначе рвота бы так и не прекратилась. В какой-то момент раздался звонок. Это был Эббот Лундберг (Ebbot Lundberg), вокалист ныне очень любимой мной группы «The Soundtrack Of Our Lives».

«Мы едем за тобой, Кит! Будь возле отеля через пятнадцать минут!»

«Я не могу, - сказал я ему. – Меня рвало всю ночь, и я совсем не спал».

«Встретимся снаружи!»

«Я должен повесить трубку, потому что меня снова тошнит».

Я пошел в ванную и меня опять вырвало. Эббот перезвонил.

«Мы возле отеля».

«Я не могу выйти к вам».

«Кит, ты нужен нам здесь».

«Я не могу».

Я больше ничего не помню о том разговоре. Я даже не знаю, повесил ли я трубку. Я рухнул на кровать так, что одна половина моего тела лежала на постели, а другая висела в воздухе где-то в футе от пола. Меня больше не рвало, но совсем не было сил, чтобы двигаться.

Я был в одних боксерах, а в номере было холодно, как в морозильной камере. У меня не хватало сил, чтобы укрыться одеялом. Я не мог пошевелить ни руками, ни ногами. Единственное, на что я был способен, это осматривать комнату. Меня парализовало. Это совсем не походило на фильмы, где тело героя не двигается, но мозг продолжает усиленно работать. Мои мысли путались. Я плохо соображал и едва понимал, что происходит. Мне было холодно, и я осознавал, что замерз. Я чувствовал себя как эскимо, но ничего не мог с этим поделать. Я не мог помочь себе, не мог двигаться, но, по крайней мере, меня больше не тошнило.

Как бы странно это ни прозвучало, я не боялся. Сейчас я функционировал исключительно на первобытных инстинктах. Я не вырубался, не терял сознания, но был настолько измотан, что почти желал этого. Я просто лежал в оцепенении, истощенный и обезвоженный, пыхтя и задыхаясь так, будто только что пробежал марафон. Честно говоря, я думал, что все кончено.

В номер вошла уборщица. Взглянув на меня, она скорей всего подумала: «О, отлично, еще один алкаш». По всему отелю шли вечеринки и народ упивался вусмерть. В том состоянии, в котором я был, я и вправду больше всего напоминал пьяного, хотя на самом деле не употреблял спиртное уже почти двадцать лет.

Примерно через час уборщица вернулась. На этот раз она подошла поближе, чтобы взглянуть на меня. Возможно, ее привлекла моя симпатичная мордашка. Не знаю как, но женщина поняла, что со мною не все в порядке. В номере стоял жуткий холод, а я почти голый лежал на кровати все в той же позе, что и в первый ее визит.        

Она заглянула в ванную, где, промахиваясь мимо унитаза, я заблевал весь пол. Все мои шприцы лежали на полочке над раковиной. Сложив два и два, женщина произнесла по-норвежски: «Здесь что-то не так». Затем она спустилась вниз и позвала менеджера.Тот появился незамедлительно. Он взглянул на меня и начал задавать вопросы уборщице. Они говорили по-норвежски, поэтому я, естественно, ничего не понимал. Может быть, менеджер сказал: «Черт, нам нужно срочно с этим что-то делать». А возможно: «В жопу этого парня! Мне не нравятся эти рок-н-ролльные мудаки! Они всего лишь кучка наркоманов!»В общем, я не знаю, о чем они говорили, но вскоре после менеджера появились медики. Их было всего трое, но номер был настолько мал, что складывалось полное ощущение, будто в комнату вошли где-то три десятка врачей. Они принялись рассматривать мой медицинский браслет, пытаясь понять, что он означает. Медики стали задавать мне вопросы, но я не мог на них ответить. Я продолжал хрипеть и задыхаться. Мой организм был сконцентрирован на том, чтобы выжить. Это все, с чем он мог сейчас справиться. Но мне по-прежнему продолжало казаться, что все это происходит не со мной, а с кем-то другим.Меня доставили в отделение скорой помощи. Медсестра знала английский и сказала, что здесь мне помогут. Теперь, когда после промерзшего номера, меня завернули в несколько одеял, я едва мог говорить и очень хотел пить.«Воды», - прошептал я.«Мы не можем давать вам жидкость, пока не сделаем анализ крови и не выясним, что с вами произошло».Мне не пришлось долго ждать.Врачи раздвинули мои ноги и воткнули гигантскую иглу мне в бедро прямо рядом с мошонкой. После этого я начал возвращаться к жизни.Анализ крови рассказал медикам о том, что их интересовало и мне наконец-то дали чашку ледяной воды. Затем была пара капельниц, чтобы снизить кислотность и преодолеть последствия обезвоживания. После того, как баланс в моем организме был худо-бедно восстановлен, врачи занялись уровнем сахара. Несколько кубиков инсулина и он вернулся к норме, пусть это и заняло некоторое время.Мне было сказано, что я побывал в коме. Я не мог поверить этому, ведь я все время был в сознании.«Когда вас нашли, вы были в коме».«Правда? Но ведь мои глаза были открыты и я все помню».«В тот момент вы абсолютно ни на что не реагировали».Доктора объяснили мне, что я впал в диабетическую кому и функции моего организма начали медленно угасать. Меня спасла вода. Если бы я не пил так много, я бы впал в кому намного раньше, и к тому времени, когда меня обнаружила уборщица, было бы уже слишком поздно. НЕСМОТРЯ НА ТО, ЧТО МНЕ ВВЕЛИ ПИТАТЕЛЬНЫЕ ВЕЩЕСТВА внутривенно, я по-прежнему был голоден. Мой желудок жаждал настоящей еды. Впрочем, больничная кухня меня очень быстро разочаровала. Первой твердой пищей, которую мне дали, оказалась куриная грудка. Не знаю, что сделали с этим цыпленком – запекли или поджарили, но в итоге получилось нечто хрустящее и оранжево-красное. Такое впечатление, что курицу сначала покрасили меркурохромом (ртутьорганическое соединение, некоторое время использовавшееся как заменитель йода), а затем часа полтора сжигали в микроволновке. Хотя вполне возможно, это была вовсе не курица. Я совершенно точно знал, что несмогу запихнуть это в себя и отдал грудку парню с соседней койки. Он сумел произнести по-английски только одну фразу: «Вы собираетесь это есть?»Меня оставили в больнице для наблюдения. Врачи хотели, чтобы я питался три раза в день, постоянно контролировали уровень сахара в крови и старались окончательно стабилизировать мое состояние.На самом деле, мне некуда было идти. Я должен был улететь домой на следующий день после фестиваля, но этот рейс я по понятным причинам пропустил. Куда мне было податься? Вернуться в свой промерзший номер? Найти другой отель? У меня попросту не было на это денег.На следующий день я не чувствовал никакого улучшения. Ничуть не поднял настроение и принесенный мне ланч – креветочная паста в тюбике.Я бы мог использовать ее, чтобы почистить зубы, но на еду она походила меньше всего. Просто дичь. К пасте прилагалась штука, формой смахивающая на крекер, но по консистенции больше напоминавшая губку для мытья посуды. Возьмите белую губку, вытрите ею полы и у вас получится как раз то, что лежало у меня на тарелке – грязная коричневато-серая мочалка. Больничная пища точно не ускоряла мое выздоровление.К счастью Руне, он же Руне Ребеллион (Rune Rebellion, гитарист «Turbonegro»), навестил меня на второй день моего пребывания в больнице. Он рассказал, что «Turbonegro» были по-настоящему опечалены, когда узнали, что я побывал в коме.«Кит, тебе что-нибудь нужно?»«Да!»«Что?»«Принеси мне нормальной еды!»Я сказал ему, что, будучи американцем, категорически не согласен с кулинарнойполитикой его страны. Меня она абсолютно не устраивала. Я попросил Руне принести мне фруктов, сока и шоколадных батончиков и он сделал это.За вторым днем в госпитале последовал третий, за ним четвертый… В общей сложности я пробыл в больнице неделю. Всякий раз, когда ко мне приходил администратор и спрашивал, кто заплатит за лечение, я кивал на Руне или Хэппи-Тома. Понятия не имею, оплатил ли кто-нибудь в итоге мой счет. Я знаю, что в Норвегии существует бесплатная медицина, с другой стороны – это одна из самых дорогих для жизни стран мира, к тому же там паршивая еда. Короче говоря, не то место, где я хотел бы поселиться.Возможно мне, хоть я и был иностранцем, оказали бесплатные медицинские услуги так же, как их оказывают жителям Норвегии. Как бы там ни было, никто не выгонял меня из палаты и не выставлял мне счет за лечение. Я сидел на кровати, читал книгу об истории ЦРУ, принесенную Хэппи-Томом, и поедал сладости, которые были мне запрещены.В ту неделю в норвежском госпитале у меня было достаточно времени, чтобы подумать о том вреде, который я причинил себе за все эти годы, и о том опыте, из которого мне следовало извлечь уроки. Пока мне чрезвычайно везло. Я не думаю, что был послан на эту планету с какой-то особой миссией или что мои переживания значат больше или меньше, чем чувства других. Кома стала предупреждением о том, что я не буду жить вечно. Мое время ограниченно, не исключено, что мне отмерено даже меньше чем большинству людей.Я бывал близок к смерти и раньше, но случившееся со мнойв Норвегии воспринималось по-другому. Мое тело будто бы выключили. Я осознавал, что медленно угасаю, но ничего не мог с этим поделать. Большинство людей считают человека, впавшего в кому, овощем. Непонятно, то ли он жив, то ли мертв. Для меня, как и для других диабетиков, кома стала демонстрацией худшего сценария развития событий, однозначным намеком на то, что болезнь убьет меня, если я не буду заботиться о себе.Я не был готов уйти. У меня еще были кое-какие планы. Я нанес себе много вреда, но если я собирался еще пожить, мне следовало прекратить делать это.

 

«OFF!». Одним из важнейших моментов моей работы в «V2» стало знакомство с Димитрием Коутсом (Dimitri Coats), гитаристом группы «Burning Brides». Я был действительно впечатлен его композиторским талантом, агрессивной манерой игры и энергичным поведением на сцене. Димитрий не был панк-рокером и крайне мало знал о хардкоре, но один его рифф в песне «Glass Slipper» живо напомнил мне Грега Гинна. Я никогда не думал, что буду работать с Димитрием, но в один прекрасный момент онабсолютно неожиданно стал продюсером «Circle Jerks».«Circle Jerks» никогда не работали в студии с продюсером, который мог писать песни и играть музыку в присущем нам стиле. В начале карьеры мы вообще не знали, что делаем. Все игралось на слух и по наитию. В дальнейшем мы не раз оказывались в ситуации, когда, не завершив творческого процесса, «Circle Jerks» просто выбирали лучшее из того, что имелось и выпускали это как альбом. Пусть я не являлся лидером группы, но доля ответственности за такой подход к делу лежала и на мне. Теперь, после хуйни, приключившейся с «Oddities», я был полон решимости не допустить повторения прошлых ошибок.Я примерно представлял себе, как мы будем писать наш следующий альбом. Нам не стоило торопиться, нужно было сделать все по уму. Мы не спеша и вдумчиво подготовим все песни, а затем запишем их в какой-нибудь захудалой и абсолютно несовременной студии. Но так не получилось.Вместо этого Грег вновь включил режим дефицита времени, потому что он готовился укатить в «Warped Tour»вместе с«Bad Religion». «У нас есть два месяца до того, как я отправлюсь в турне. Мы должны записать альбом, прежде чем я уеду».Нам опять нужно было подготовить материал, как можно скорее. Мы снова не могли позволить себене торопиться.Собравшись все вместе, мы решили обсудить, что у нас есть и как нам действовать дальше. Я и Димитрий написали несколько песен, плюс к этому у нас имелась масса отличных идей для нового альбома. Работа с Коутсом возвращала меня к корням. Треки, которые мы сочинили, прекрасно вписывались в агрессивную стилистику «Circle Jerks», хотя сам Димитрий любил такие группы как «Black Sabbath»и«Nirvana». Еще он слушал «Melvins», которых и считал настоящим хардкором.Однако остальные участники группы были отнюдь не в восторге от участия Димитрия в записи альбома. Во-первых, эти желчные старикашки, застрявшие в прошлом, элементарно не успевали за ходом его мыслей. Во-вторых,Димитрий был молод, нахален и бескомпромиссен, так что на его фоне мы все смотрелись просто кучкой старых немощных херов. Ситуация обострилась до предела, когда Коутс заявил парням, что созданная ими музыка недостаточно хороша, чтобы присутствовать на альбоме «Circle Jerks». Он напрямую сказал им, что их идеи не катят, и это, естественно, вызвало ответное недовольство. Тогда Димитрий спросил чуваков, могут ли они предложить что-то получше, но тем нечего было предъявить.Если мы собирались записать альбом в отведенное Грегом время, нужно было придумать еще полдюжины песен. Не когда-нибудь, а прямо сейчас. Димитрий был непреклонен. «Мы будем встречаться в гостиной Кита и работать каждый день. Мы разберемся с этим».Мы с Димитрием вновь взялись за работу и написали еще несколько песен, но остальным было пофигу. Зандер появился лишь однажды и исчез. Кевин поступил точно так же. Грег как-то посидел с нами часок и засобирался. Он объяснил это тем, что должен забрать на почте в Лонг-Бич купленный им в Интернете компьютер; Грег очень боялся, что его могут украсть. Вся эта затея с альбомом превращалась в большой жирный ноль. Ноль трудовой дисциплины. Ноль творчества.Тем не менее, мы с Димитрием продолжали работать у меня дома. Обычно он сидел и бренчал на гитаре, придумывая новые риффы. Как-то раз, когда он начал играть, словно бы что-то щелкнуло и мы, ощутив это, посмотрели друг на друга. Димитрий принялся играть слэш-аккорды, чего никогда раньше не делал. В этот момент ко мне вернулась та энергия, что когда-то переполняла меня в Церкви.Я сказал Димитрию, что нужно придумать план «Б». Я предполагал, что когда мы напишем все песни и настанет время их записать, кто-нибудь из парней обязательно начнет вставлять палки в колеса. В итоге, примерно так и случилось.Грег подчеркнуто рассыпался в комлиментах, когда мы включили ему наш CD. «Великолепно! Это будет отличный альбом! Димитрий, ты наконец-то заставил Кита по-настоящему петь припевы!»Да не обидится на меня Грег, но, на мой взгляд, все, что он делал на протяжении долгих лет, имело определенную степень предсказуемости. Что-то знакомое – это замечательно. Например, когда вы слышите песню «Ramones», вы сразу же узнаете ее. Поэтому многим молодым группам присущ такой менталитет: давайте не будем рисковать, сделаем все по шаблону и тогда наш трек, возможно, возьмут на радио, в видеоигру или рекламный ролик. Вы можете увидеть массу подобной фигни на «Warped Tour». Я не имею ничего против «Warped Tour» - это важное мероприятие со сложившейся репутацией, раскрутившее не один десяток групп. Кевин Лайман (Kevin Lyman, основатель «Warped Tour») – весьма достойный персонаж, о котором я не могу сказать ничего плохого. Но если вы едите в «Warped Tour», не ждите сюрпризов. Это игровая площадка для детей. Мамы приезжают туда на минивэнах и высаживают подростков. «А теперь вам заботиться о них следующие семь часов!» Просто ясли для части новой американской молодежи. Стейк и картошка, куча мальчуковых групп и их поклонники – сам не заметишь, как начнешь впадать в детство. Простите, но я не хочу иметь к этому никакого отношения.Мы заключили с Димитрием сделку, по которой он должен был получить гонорар как продюсер альбома. У него только что родилась первая дочь, и он остро нуждался в деньгах. Грег был неправ, предположив, что наши песни лягут в основу нового альбома «Circle Jerks». Мы с Димитрием ступили на территорию, куда остальные парни идти не собирались. Я не желал, чтобы Грег превратил эти треки в то, чем стали «Circle Jerks», в напыщенные и перепродюсированные номера. Мне хотелось, чтобы песни кричали: да пошли вы, мы идем, так что поскорее убирайтесь с нашего пути.Именно тогда родился «OFF!». КОГДА Я И ДИМИТРИЙ НАЧАЛИ ОБСУЖДАТЬ, кого еще нам пригласить в состав группы, он предложил мне составить список из двух колонок. В одной должны были быть ударники, а в другой – басисты, с которыми мне хотелось бы играть. Я так и сделал и на вершине у меня оказались Марио Рубалькаба (Mario Rubalcaba) и СтивенМакдональд.Сначала я позвонил Марио. Бывшему профессиональному скейтбордисту из Сан-Диего, а затем барабанщику таких групп, как «Rocket From The Crypt», «Hot Snakes», «Earthless» - и это далеко не весь список его команд. Меня по-настоящему впечатляло, что все эти группы имели свой собственный неповторимый звук, хотя играли в абсолютно разных стилях. Я спросил у Марио, хотел бы он поиграть с нами и услышал в ответ: «Конечно, да. Мне это интересно».Вскоре после этого я пошел на концерт «Entrance Band» в Центре искусств Игл Рока (Eagle Rock, северо-восточный район Лос-Анджелеса). В разгар шоу я заметил, что справа от меня стоит Стивен Макдональд. Мы немного поболтали после концерта, а затем Стив сказал, что хочет выйти на улицу и покурить.«Я с тобой, – произнес я. – Я хочу тебе кое-что предложить».Я рассказал Стивену, что мы с Димитрием собираем группу и спросил его, не хочет ли он присоединиться к нам. Стив был настроен скептически, и я прекрасно понимал почему. Я знал его с тех пор, как ему было одиннадцать лет, и он играл в «The Tourists». Стив не доверял мне из-за той давней истории с Грегом Хетсоном и «Red Cross/Redd Kross». Пожалуй, он имел на это все основания. Почему он должен был верить мне? К счастью, у меня в машине лежала демка. Димитрий и я записали гитарные партии для четырех или пяти песен, использовав маленький усилитель в моей гостиной. Я написал свой номер телефона на компакт-диске и отдал CD Стивену. Он позвонил мне пару дней спустя.«Когда начинаем репетировать?»Мы встретились в репетиционной студии «ABC»на Сан-Фернандо-роуд(San Fernando Road), где базировались «Redd Kross». Марио и Стивен разучили материалпотрясающе быстро. Теперь песни обрели новую жизнь и звучали великолепно, но это было не совсем то, что я себе представлял. Мне казалось, что мы звучим слишком тяжело. Как если бы в свое время «Black Flag» увлеклись музыкой «Led Zeppelin». В общем, когда я покидал студию, меня терзали некоторые сомненья. Но тут меня осенило. Парни, с которыми я сейчас играл, были одними из лучших в своем деле и совершенно не нуждались в том, чтобы я говорил им, что делать. Я не должен пытаться опустить их до своего уровня, наоборот, это мне нужно подтянуться к ним. Я знал, что в моем возрасте и моем физическом состоянии играть в хардкор-группе с чрезвычайно талантливыми музыкантами, которые все как один моложе меня, будет задачей не из легких, но был готов принять этот вызов.МЫ ОТРЕПЕТИРОВАЛИ И ПРОРАБОТАЛИ наши песни настолько, что смогли записать их на CD. Я пришел в «Epitaph» и включил этот диск Бретту Гуревитцу, чтобы узнать его мнение. Бретт чуть не грохнулся со стула.«Кит, это лучшая музыка, которую я слышал за последние пять лет. Ты поешь так, будто тебе снова восемнадцать».После всего, через что мы прошли, я знал, что Бретт не будет вешать мне лапшу на уши. Он помогал мне, когда я был в беде, и не стал бы врать мне сейчас. Бретт спросил, что мы собираемся делать дальше, но пока я и сам не знал ответа на этот вопрос.Единственное в чем я был уверен, так это в том, что не хочу ехать в «Warped Tour», предложенный мне маркетологом из «Epitaph». Кроме того, что мне не очень нравилась музыка, которую пропагандировал «Warped Tour», я бы попросту не справился со всеми тяготами долгих летних гастролей. Проблемы со здоровьем не позволяют мне отправляться в продолжительные турне.Все участники «OFF!» были согласны со мной в том, что мы должны продемонстрировать свою работу другим людям и посмотреть, как они отнесутся к нашей музыке. Стивен знал одного из основателей «ViceRecords», довольно интересной компании, не зацикливавшейся на чем-то одном. Являясь небольшим лейблом, «Vice» тем не менее обладал достаточным запасом средств, чтобы не давить на нас, и творческим мышлением, чтобы позволить кое-какие необычные вещи, которые мы намеревались сделать.

Например, я не собирался записывать полноценный альбом, а выпустить серию EP, как в старые добрые времена панк-рока. Еще мне хотелось, чтобы наши релизы оформил Рэймонд Петтибон, дабы явственно заявить миру, что мы возвращаемся к корням американского хардкора. И никаких длительных гастролей по шесть месяцев в году. Максимальная продолжительность тура должна была составлять две-три недели, ведь в нашей группе играли трое отцов с четырьмя детьми, тремя женами и двумя собаками. Большинство лейблов ответили бы на это твердое «нет», но «Vice» поддержали нас на все 100 процентов.

СЧАСТЛИВЫЙ КОНЕЦ. Говорят, вы не можете вернуться в прошлое. И эта фраза абсолютно верна в отношении Хермоза Бич. С тех пор, как я жил там, это место сильно изменилось. Хермоза Бич попросту уничтожили. Теперь он похож на типичный пляжный городок где-нибудь во Флориде. Всеобщее веселье и сплошные каникулы. Раньше вы могли доехать по Пир-авеню до самого пляжа. Теперь нет. Улицу закрыли и понастроили на ней кучу баров, магазинов одежды и заурядных ресторанов. Никакого своеобразия. Хермоза Бич был удивительным местом для того, чтобы взрослеть в нем. Сейчас, каждые выходные его наводняют богатенькие мальчики из студенческих братств и профессиональные тусовщики. Это ужасно.После переезда из Хермоза Бич я несколько раз посещал его, но никогда не задерживался там надолго. Примерно десять лет назад я приехал туда со своей девушкой на День святого Валентина. Но планировавшаяся романтическая прогулка превратилась в непрестанные разборки на Пир-авеню, кишевшей пьяными и заносчивыми мудаками. Повсюду вспыхивали драки. Нельзя было пройти и ста метров, чтобы у кого-то не возникло желание набить мне морду со словами: «Тебе здесь не место». Что ж, вероятно, это было правдой. Хермоза Бич стал гигантским, ярко освещенным писсуаром.Все, что мне нравилось в Хермоза Бич, исчезло. Церкви больше нет. Ее сравняли с землей и построили там небольшой торговый центр. Я не знал точного адреса Церкви даже когда жил в ней, так что сейчас найду это место, только если мне очень повезет. Вниз от «The Mermaid» («Русалка», культовый бар-ресторан в Хермоза Бич, закрытый в 2017) есть фреска, посвященная истории Хермоза Бич. На ней присутствуют и некоторые панк-персонажи, увековеченные для потомков. Один – это Джим Линдберг из «Pennywise», другой – Генри Роллинз. Они могли бы выбрать кого-то из основателей «Black Flag», того кто действительно вырос в Хермоза Бич, но вместо этого запечатлели четвертого вокалиста группы, родившегося и выросшего за тысячу миль отсюда. Это место настолько испоганено, что здесь даже не могут точно воспроизвести свою историю. Небольшая часть меня все еще скучает по прежней Хермоза Бич, но этого места больше не существует.Львиную долю моего времени в «Black Flag» мы все были единой командой. Мы веселились и прикалывались друг над другом. Да, между нами бывали ссоры, но это случается в любой группе. Сегодня все несколько иначе.Я больше не разговариваю с БрайаномМигдолом. Рэймонд и я – братья. Я всегда буду прикрывать его спину, а он, безусловно, всегда позаботится о моей. Понятия не имею, что случилось с Канзасом. Со Спотом мы оставались друзьями на протяжении многих лет. Я всегда буду любить Робо и очень уважаю Чака. Что касается Грега, я ценю его как гитариста, но замечу, когда он подал документы на вступление в человеческую расу, его заявку отвергли. Я ЗАВЯЗАЛ В 1988. И больше никогда не срывался.У меня получилось, потому что я твердо знал, что хочу бросить. Я попробовал и сделал все, что желал, а потому те дни закончились. Я не жалею, но и не скучаю о них. Я знаю, что не вернусь туда, где был раньше. Все это в прошлом.Когдаябылмоложе, меня постоянно окружали наркотики и алкоголь. Я видел, как другие люди принимают их и думал: «А ведь чуваки реально кайфуют, значит и мне стоит попробовать это». Я вечно боялся хоть что-то упустить. И неизменно следовал за кем-то. Теперь я иду собственным путем.Конечно же, вся эта дурь все еще окружает меня. Музыкальный бизнес – это территория алкоголя и наркотиков. Теперь я способен сказать: «Спасибо, нет». Я уже все это делал. Я занял свою нишу и мне не надо ни вверх, ни вниз.Мне нравится говорить о моей трезвости, но я не собираюсь никого наставлять на путь истинный. Все зависит от конкретного человека. То, что является хардкором для вас, мне может показаться совсем не хардкорным. То, что помогло мне, совсем не обязательно сработает для кого-то другого. Так что я не собираюсь никого держать за руку и давать инструкции, как сегодня же обрести трезвость. Если вы хотите выйти на улицу, бухать, громить машины, да и вообще все, что попадется под руку, то значит, вы действительно хотите именно этого. И ничто не будет в состоянии вам помешать. Вот и решение завязать вы должны принять самостоятельно. И только тогда вы будете готовы принять чью-либо помощь.Я не мог полностью порвать с прошлым и начать все с чистого листа, не извинившись перед своей семьей, в первую очередь перед моим отцом. Я не прочел тонны книг по возвращению к нормальной жизни, но, тем не менее, знаю, когда ты облажаешься, ты просишь прощения у людей, которым причинил боль. Обыкновенный здравый смысл. Мне не нужно было долго копаться в себе, чтобы понять, что нужно сделать. Это было совершенно очевидно. МОЕМУ ДИАБЕТУ ПОЧТИ ДВАДЦАТЬ ЛЕТ. Наверное, вы думаете, что теперь я знаю о нем все, но это не так. Я еще более строго веду записи об уровне сахара и инъекциях инсулина. Дело в том, что каждый случай диабета абсолютно уникален. На каждого человека эта болезнь влияет по-разному, и каждое тело реагирует на нее по-своему. Вы не найдете двух одинаковых историй. И это должен уяснить для себя каждый диабетик. Никто не сделает этого вместо больного.Я смирился с тем фактом, что никогда не смогу победить диабет.Вы не одолеете диабет так же, как не победите алкоголизм или наркоманию. Но вы можете управлять им.Я не живу в совершенном мире. Наоборот, мой мир весьма беспорядочен. Но я всегда стараюсь придумать что-нибудь, чтобы как-то сгладить этот хаос. Например, когда я пишу эти строчки, у меня гипогликемия (низкий уровень содержания глюкозы в крови), потому что я пытаюсь приспособиться к новому графику репетиций.Я репетирую между завтраком и обедом, который ежедневно ем в одно и то же время, и это повышает мой уровень сахара.Интенсивность музыки вызывает стресс и поднимает содержание глюкозы. Поэтому перед обедом я обязательно измеряю у себя уровень сахара. Если он повышен, то я корректирую дозу инсулина и количество пищи, которую съем. Сегодня утром я принял дополнительный инсулин, чтобы компенсировать всплеск уровня глюкозы во время репетиции, но это не сработало, и теперь я чувствую гипогликемию.Все это попытка уравновесить миллион разных факторов: стресс, отдых, путешествия, физические упражнения и даже погода. И я всегда должен держать этот баланс под контролем. Если бы мне только удалось понять, как стать немного спокойнее, я пребывал бы в отличной форме.Тем не менее, мой диабетолог сказал, что, несмотря наболезнь, я не нанес непоправимого вреда своему здоровью. Мои внутренние органы в порядке. У меня не немеют конечности, я чувствую пальцы рук и ног. У меня нормальное зрение. Все что мне нужно – это необходимое количество инсулина и правильное питание, и я буду чувствовать себя на миллион баксов. В 2011 ГЭРИ ТОВАР УСТРАИВАЛ трехдневное шоу в «Santa Monica Civic» дабы отпраздноватьтридцатую годовщину «Goldenvoice». Гэри хотел, чтобы речь на данном мероприятии произнес Чак Дуковски, но сам Чак совсем не горел желанием это делать.Вместо этого он позвонил Билли Стивенсону (Billy Stevenson) с предложением собрать парней, поигравших в «Black Flag», и всем вместе выступить на концерте «Goldenvoice». Чак был в курсе, что «Descendents» будут хэдлайнерами шоу – Билли играл в «Black Flag», а Стивен Эгертон (Stephen Egerton, гитарист «Descendents») осваивал гитару, слушая первые записи «Black Flag». Не было денег, чтобы привезти Деза или Рона, но Чак знал, что я не откажусь от этой идеи.Заручившись нашим согласием, Чак вернулся в «Goldenvoice» и сообщил им, что бывшие участники «Black Flag» намерены отыграть секретный сет в последний вечер юбилейных концертов. Компания тут же принялась трубить об этом на каждом углу. Мы выступали между «Vandals» и«Descendents» с программой «Nervous Breakdown EP». Стоило нам заиграть эти песни, как публике попросту сорвало крышу. Энергия и страсть били через край. Мы были бы кончеными придурками, если бы не захотели повторить это.Своим сетом мы наделали столько шума, что Грег Гинн тут же принялся выступать с собственной группой под вывеской «Black Flag», а затем и вовсе подал на нас в суд. Я не имею права рассказывать о подробностях процесса, честно говоря, мне и самому не хочется делать этого. Но «FLAG» продолжат играть, и этим все сказано.Мы не намеревались создавать какой-либо конкуренции, но почему-то все было воспринято именно так. Мы все играли те песни, более того, мы принимали участие в их создании, благодаря нам эти треки стали такими, какие они есть. Мы полностью выполнили обещание, которое «Black Flag» дали на «First Four Years»-шоув«Palladium». Что ж, каждый, кто приходит на концерт «FLAG» может убедиться, что мы относимся к делу весьма серьезно, и это не изменится до тех пор, пока люди хотят слышать эти песни именно так, как они должны быть сыграны.«OFF!» ИЗМЕНИЛИ ДЛЯ МЕНЯ ВСЕ.Я гораздо более энергичен, особенно в творческом плане. Я постоянно пишу тексты. Бывает, я читаю книгу (а делаю я это крайне медленно) и вдруг какое-то предложение, спрыгнув со страницы, начинает буквально молотить меня по голове. Все. Я откладываю книгу, теперь мне не до нее, теперь мне нужно нечто иное – найти ручку и начать записывать свои мысли.Раньше я писал только по необходимости. Сейчас я делаю какие-то наброски каждый день.Я даже не знаю, пригодятся ли мне эти фрагменты в дальнейшем, но то, что я делаю их – это здорово. Я снова наслаждаюсь не только написанием песен, но и творческим процессом в целом. Раньше я довольно быстро перескакивал от одной песни к другой. Придумал текст, обсудил трек с парнями, записал его и вперед – к следующему. Но песни, написанные с «OFF!», действительно пронимают меня и я с нетерпением жду того момента, когда мы сможем сыграть их. Мне очень нравятся «Poison City», посвященная событиям 11 сентября, и «Jeffrey Lee Pierce», моя дань уважения недооцененному панк-гению и настоящему другу. Покойся с миром, Д.Л.П.Сейчас у меня гораздо больше возможностей выразить себя, чем когда-либо прежде. И видео, которые мы сделали для нескольких треков с третьего альбома «OFF!» «Wasted Years» вместе с Джеком Блэком (Jack Black) – отличный тому пример. Мы все должны были продемонстрировать немного актерской игры. У меня было не слишком много реплик, зато я сражался с медведем гризли. Было очень весело, но в то же время это была тяжелая работа. Съемки заняли три дня, но нам нужно было работать именно с Джеком Блэком.Как только видео было выпущено все ненавистники, этакий Комитет по этике панк-рока, тотчас появились в сети. «Зачем ты работал с Джеком Блэком? В жопу этого парня!» Люди выходят в Интернет только для того, чтобы наехать на того или иного человека. Типа: «Я как- то раз встретил его, и он оказался полным мудаком!»На съемочной площадке Джек может показаться властным и заносчивым. Как и многие другие актеры. Но это всего лишь образ на камеру, не следует заморачиваться по этому поводу. Вне площадки вы не найдете более дружелюбного, милого и щедрого парня, чем Джек Блэк. Когда мы ужинали с ним в «Fatburger»то не говорили ни о съемках, ни о группе, ни о всякой голливудской херне. Мы разговаривали о его детях,ели гамбургеры, как пара обычных парней, и просто наслаждались прекрасной кухней.Люди не могут понять что, когда мы только начинали играть, все чего я хотел – это одна нескончаемая вечеринка. Играть в группе было весело. Каждое шоу было захватывающим. Затем это стало средством заработка. Мы садились в фургон и колесили по стране месяцами, играя по два концерта за ночь. Я не жалуюсь, в конце концов, именно ради этого я поднялся на борт. Это моя работа. Работа, которая утомляет и наносит вред.Теперь мне снова весело. Да, в силу возраста и наличия диабета сейчас играть в группе мне намного тяжелее, чем в молодости. Иногда это может быть изнурительным, но я действительно наслаждаюсь этим. Я езжу в те места, которые, как я думал, никогда не увижу и встречаю тех людей, о знакомстве с которыми я даже не помышлял. Хоть иногда я и бываю ворчливым стариком, все-таки я – компанейский парень.В конце концов, мы все просто люди. У нас бывают хорошие и плохие дни. Мне очень повезло в том, что я хорошо известен на культовом уровнеи многие знают, кто я, но я никогда не считал себя супер-пупер-мега-звездой, отличающейся от остальных. Я не живу на острове или в особняке. И меня это вполне устраивает. Я более чем в порядке.Я иду по этим улицам, а люди сигналят и кричат: «Эй, Кит!» Иногда я киваю и машу в ответ, порой – нет, это, когда я погружен в себя и занят только собственными мыслями. Может быть выпить кофе? А не поесть ли мне? Что там у меня с уровнем сахара? А не опаздываю ли я на встречу? Не забыл ли я, что меня кто-то ждет? Начать ли мне писать новый текст или сперва побеспокоиться об оплате счетов?Дело в том, что когда люди, тратя собственное время, просят, чтобы я отказался от такого же отрезка своего времени для автографа или совместного фото, я чувствую, что обязан им. С другой стороны, встречаются субъекты, которые искренне считают, что я должен бросить все свои дела и выполнить любую, самую пустячную их просьбу. Я не могу постоянно останавливаться и отвечать на вопросы. Как дела? Какой фильм посмотрели? Какую книгу прочитали недавно? Как у вас с личной жизнью? Какие ваши любимые группы? Я не успеваю обсудить это даже с моими друзьями. Если я иду по улице, значит, я иду куда-то и по какому-то делу.Я достаточно доступен, но должен сказать вам, что одним из самых долбаных изобретений человечества, наряду с оружием, самолетом и автомобилем, является гребаный мобильный телефон. Любой чувак вместе со своей ополоумевшей семейкой может загнать тебя в угол, только чтобы сфотографироваться с тобой. Вообще-то, не так давно один парень следил за мной из своего фургона. Он хотел лишь сделать селфи с Китом, но откуда, черт побери, я мог это знать? Мало приятного, когда за тобой по пятам следует человек, прекрасно знающий, кто ты, но абсолютно неизвестный тебе самому. Я заходил в книжный магазин и, как позднее узнал, тогда этот парень из фургона был рядом, чтобы сфотографироваться со мной. Слава богу, речь не шла о кожи с моей задницы, но чувак попросил продавца сделать нашу фотографию и тот ради этого бросил своих клиентов, что совсем некруто.Я встречал много людей, которые говорили: «Кит, ты конечно крут, но по большому счету ты – натуральный засранец». Это интересно, почему? Потому что вы подошли к музыкантам сразу после того, как они отработали часовой сет? Возможно, им хотелось обсохнуть, выпить немного воды и, побыв в одиночестве и собрав мысли в кучу, вернуться к своему нормальному состоянию. Все, что у них было, они отдали там, на сцене, тебе этого недостаточно? Ты хочешь большего? Ну, так я скажу, что настоящий мудак – это ты.Со мной это случается постоянно. Люди подходят ко мне через несколько секунд после того, как я закончил выступление. «Чувак, ты выглядишь так, будто только что пробежал лос-анджелесский марафон, но пойдем-ка вместе покурим». Или «Я знаю, что ты завязал, но сейчас тебя по ходу мучает сильная жажда,так что давай вместе выпьем пивка. У меня есть немного вина. Хочешь покурить трубку? Может чуток героина? Давай выйдем на улицу, у меня есть к тебе несколько вопросов».Какой только ерунды мне не предлагали сделать после концерта. Так вот, в следующий раз, когда вы придете на шоу и встретите своего любимого музыканта, вместо того, чтобы осаждать его, дайте ему или ей хоть немного пространства, а вместо просьб уделить вам время просто выразите свою признательность. Вы не поверите, насколько воодушевляет обычное «спасибо», сказанное поклонником после концерта.Я не знаю, что дальше сделают «OFF!» и что вообще произойдет в будущем. Могу сказать лишь то, что в «OFF!» я получаю гораздо больше удовольствия, нежели это было в «Black Flag»или«Circle Jerks». Впервые я могу использовать все предоставленные мне возможности, потому что в 80% случаев все члены группы приходят к единому мнению. И это чертовски здорово.С «OFF!» у меня появилась возможность отправиться в дальние путешествия. Группа существует всего пять лет, но за столь короткий срок мы успели сделать многое. «OFF!» выпустили три студийных альбома и несколько «живых» записей. Мы побывали с концертами в Южной Америке, Японии, Австралии (дважды) и Европе (трижды). «OFF!» делают все то, на что неспособны были «Circle Jerks».Мы «разогревали» «PearlJam» и «BlackRebelMotorcycleClub» на концерте под открытым небом в Милтон Кейнс (Milton Keynes),примерно в шестидесяти милях от Лондона, и это было одно из самых больших шоу, которые я когда-либо играл. Мы выступали в Мехико, что позволило нам посетить также Гвадалахару и Оахаку (Guadalajara& Oaxaca) и это было совершенно удивительно. «OFF!» приглашают на музыкальные фестивали по всему миру.Вероятно, в ближайшем будущем вы не услышите ничего о «Circle Jerks». Некоторые парни пытались уговорить меня совместно подготовить новый материал, со мной связывались по поводу реюнион-шоу в том или ином составе, но сейчас меня не интересуют «Circle Jerks». У меня впереди слишком многое и я жду его с нетерпением.Что касается «OFF!», то мы выпустим еще один-два-три альбома и, я надеюсь, напишем саундтрек к фильму. Тогда-то я и начну играть в казино Средиземноморья, тусоваться на карнавале в Рио и скупать акции «British Petroleum»и«Monsanto». У каждого из нас будет собственный частный самолет. Может быть, мы даже купим себе еще и вертолеты с гидроциклами. И это будет охренительно круто.

 

БЛАГОДАРНОСТИ. Кит Моррис:Работа над этой книгой была подобна взрыву, которого бы не случилось без нескольких старых товарищей и пары новых друзей.Джим Руленд (Jim Ruland), в течение года сидевший в моей гостиной и часами допрашивавший меня. Бен Шафер (Ben Schafer), наш главный человек в «Da Capo», которого мы обманули при публикации этой книги и который все это время глушил наперстянку (препарат для лечения хронической сердечной недостаточности) на завтрак и обед. Марк Джеральд (Marc Gerald), мой литературный агент из «United Talent Agency», постоянно пререкавшийся с Беном. Энди Сомерс (Andy Somers) из «APA Agency», который был и остается менеджером некоторых моих прошлых и нынешних групп. Именно Энди и затеял весь этот бардак, в первую очередь ударивший по Марку. Большое спасибо, конечно же, получает Джозеф М. Софио эсквайр (Joseph M. Sofio), более известный как Джо Софио, за то, что все документы были кошерными. Не останется без награды и Рэймонд Петтибон. Я должен ему буррито.Также я должен поблагодарить команду тридцать пятой пожарной станции Лос-Анджелеса за два кусочка сахара. И пока меня прет от глюкозы, я хочу докричаться до фриков из «Turbonegro» и всей медицинской системы Норвегии. Ура государственному здравоохранению! Спасибо размером с надпись «Голливуд» для двух людей, наиболее повлиявших на меня – моего отца Джерри Морриса (R.I.P.) и Джона Джанкара (John Jancar) (R.I.P.), преподававшего живопись в средней школе Мира Косты и привившего мне желание всегда бесстрашно двигаться к цели!Далее имена и фамилии не транскрибированы.Атеперьясобираюсьбеспорядочноперечислитькучусвоихдрузей: JeffreyLeePierce (R.I.P.), Pete «GrandmasterButterfly» Weiss, Sean «Peachfuzz» Carlson, Jon «Sidealer» Sidel, Bob «Buckskin» Forrest, Louie «TheHedge» Mathieu, такжеизвестныйкак «Oscar», MichaelPiper (R.I.P.), DougWilliams, DickRude, JeffMigdol (R.I.P.), MartynLeNoble, KennyShiffrin, всеперсонажитакилииначеучаствующиелибоучаствовавшиев «BlackFlag», «CircleJerks», «SpankingMonkeys», «BugLamp», «MidgetHandjob», «OFF!», «FLAG», «TheTourists», «RedCross», «ReddKross», «TheloniousMonster», «X», «RedHotChiliPeppers», «Fishbone», ChrisDohertyи «GangGreen», «WastedYouth», «SocialDistortion», «BadReligion», «Vandals», «TSOL», «Pennywise», MaynardJamesKeenanиего «RecreationalRacism», «Weirdos», «TopJimmyAndTheRhythmPigs», «Plugz», «AlleyCats», «Last», «Adolescents», «Descendents», «NickRazor’sGFI», «P», «Hangmen», «Nymphs», «MotorcycleBoy», «LaughingSam’sDice», GibbyHaynes, PenelopeSpheeris, GaryHirstius, DreamDelon, GaryTovar, PaulTollett, RickVanSanten, B. OtisLink, SalJenco, Brett «Starbolt» Gurewitz, SosieHublitz, AnneDagnello, EdColver, GaryLeonard, Glenn «Spot» Lockett, CathyRundellиз «FIZmagazine», BrianиNikkiTuckerиз «FERYOUz», BruceKalbergиEwa (произносится «Eva») Wojciakиз «NOMAG», RoohStief, ChrisD., BJPapas, GlenEFriedman, GregAllen, Antonio «Willy» Garcia, JobyFordиз«TheBronx», RodrigoMelleiro, JohnCiambotti(R.I.P.), PattyPeck, IrisBerry, AidaRuilova, JohnRoecker, ExeneCervenka, моя сестра Trudy Ann Morris Van WinkleGuyton, Jonathan Pink, доктор Ann Peters, команда «Vida Coffee», обеспечивавшая все это дело топливом, и женщины, которые поддерживали меня и разбивали мое сердце на протяжении многих лет, включая Karen Jensen “REEEEEEEEEEEEEEEEET!!!!”, Alexandra Root, Jody Shenkarek, Inger Lorre, Hope Urban, Jennifer Ballantyne, Amy Nicoletto, Rachel Haden и Janelle.И наконец, хочу поблагодарить всех тех фанатов, кто неизменно ошивался поблизости и на полном серьезе воспринимал мои высокомерные и напыщенные речи. Радуйтесь, веселитесь, будьте здоровы и СПАСИБО ВАМ! Джим Руленд:Спасибо Питеру Макгигану (Peter McGuigan) и Бену Шаферу, без которых этой книги бы просто не было, Питу Вейссу за проницательность и вдохновение, Фли за проведенные раскопки, Рэймонду Петтибону за «Captive Chains» и Стиву Макдональду за внесенную им по всем вопросам ясность. Особая благодарность Тодду Тейлору и Майклу Т. Фурнье (Todd Taylor & Michael T. Fournier) за мудрые советы и редакторскую хватку. Спасибо всем людям из «Razorcake» за проделанную ими часть работы. Я должен поблагодарить покойного Брендана Маллена за то, что, когда-то давно согласившись на интервью, он с тех пор шепчет мне на ухо. Я бескрайне признателен моей жене Нувии Крисол Гуэрре (Nuvia Crisol Guerra) и моей дочери Энни МакКенна (Annie McKenna), которые стойко вынесли жесткую хардкор-панк-диету и даже ни разу не пожаловались. Наконец, спасибо Киту Моррису, чьи преданность, энтузиазм и честность являются иллюстрацией всего самого лучшего, что есть в той музыке, которую я люблю.

 

ОБ АВТОРАХ. Кит Моррис– иконаамериканского хардкора. Он – один из основателей «Black Flag», самого узнаваемого имени в панк-роке западного побережья, и создатель «Circle Jerks», группы, которая закрепила его репутацию одного из ведущих хардкоровых вокалистов. Кит записал более пятнадцати альбомов, появился на бесчисленном количестве сборников и снялся в полудюжине фильмов. Энергия и мощь, присущие последним группам Морриса «OFF!»и«FLAG», ничем не уступают его лучшим работам семидесятых, восьмидесятых и девяностых годов. Легендарная карьера Морриса продолжается, концерт за концертом. Уроженец Калифорнии, он уже более двадцати лет живет в Лос Фелиз. Джим Рулендподхватил вирус панк-рока, когда в 15 лет мама отвела его на концерт «Ramones». С начала девяностых Джим писал для различных панк-зинов, таких как «Flipside». Его статьи можно найти в каждом выпуске «Razorcake», единственного некоммерческого фанзина Америки. Руленд – автор отмеченного наградами романа «Forest Of Fortune» и сборника рассказов «Big Lonesome». Он является куратором южнокалифорнийской серии литературных чтений «Vermin On The Mount». Живет в Сан-Диего.
ИЛЛЮСТРАЦИИ

Двух с половинойлетний ковбой возле желтого дома в Инглвуде, Калифорния. 1958 год.

Моя четырехлетняя сестра Труди со мной, шестилетним мужиком, в Кафидрал Сити, Калифорния. 1961 год. Перед вами почти что скинхед. (фото Jerry Morris)

Три четверти клана Моррисов в Хермоза Бич, Калифорния. Я, моя мама и Труди по дороге на День Благодарения. (Jerry Morris)

 

Мой отец с двумя лососями, один из которых весил 57 фунтов (26 кг), что стало рекордом штата Калифорния в 1965 году. (Bob)

Мама, Труди и я загружаем фургон VW для поездки в Мексику, угол 10й улицы и бульвара Монтерей, Хермоза Бич, Калифорния. 1968 год. (Art «The Fart» Watson)

 

В парике в «Moose Lodge» на Пасифик Коаст Хайвей, Редондо Бич, Калифорния. Январь 1979 года.

Три первых вокалиста первых четырех лет «Black Flag»: Рон Рейес, Дез Кадена и ваш покорный слуга. (Spot)

 

 

Обзор, написанный Джеффри Ли Пирсом для журнала «Slash».

 

 

Немного прохладительных напитков для моей первой поездки с «Black Flag» в Сан-Франциско.(Spot)

 

 

Гинн, я и Чак «Герцог» Дуковски в «Hong Kong Café» в лос-анджелесском Чайнатауне, Калифорния. (Chris D.)

 

 

Мой самый любимый флайерРэймонда Петтибона. Напоминает мне о Джеке Кирби и Стиве Дитко. (рис. Raymond Pettibon)

 

Фотосессия с «Adolescents»для обложки «Group Sex», скейт-клуб в Марина-Дель-Рей. (Ed Colver)

 

Этот снимок был сделан в поместье Эррол Флинн для фанзина «NO MAG» подружкой нашего менеджера Гари Хирстиуса. 1981 год. (Rooh Stief)

 

Мы с Роджером Роджерсоном. Смачно сплюнув, я попиваю охлажденный напиток для взрослых. (Brian Tucker «FER YOUz»)

Очевидно, под кайфом на сцене «Starwood» с Грегом Хетсоном. (Gary Leonard)

 

Это сет-лист моего последнего шоу с «Black Flag». (Keith Morris)

 

Урокнабудущее: никогданеберитенаразогрев«BadBrains», они не напрягаясь уделают любого. (рис.ShawnKerri)

 

Выгляжу так, будто мне еще не продают спиртное, хотя здесь мне уже 25. (Gary Leonard)

Нехватка охлажденных напитков для взрослых и белого порошка,поставляемого южноамериканскими картелями. (Bruce Kalberg «NO MAG» 1983)

Грег Хетсон, я, указывающий на недостаток зубов у Эрла Либерти, и Чак Бисквитс. (Glen E. Friedman)

Приход в «CBGB’s». (BJ Papas)

 

 

Хетсон, я, Зандер «The Snake» Шлосс и Кит «Adolf T. Bore» Кларк в Венис Бич.(Willy Garcia)

 

Дэн Рут, Билл в маске Дьявола, съежившийся Карло «Nuke» Нуччио и я с Брюсом Даффом на поле травы за репетиционной студией «Hully Gully» в Атуотер Виллидж, Калифорния.1991 год. (Greg Allen)

Димитрий Коутс, Стивен Макдональд, Марио «Speedwagon» Рубалькаба и я во время двухдневного выступления в «Alex’s Bar», Лонг-Бич, Калифорния. (Joby Ford)

 

Это не я, это мой троюродный брат. (Cathy Rundell)

Дышу свежим воздухом вместе с Димитрием и Марио в Куритибе, Бразилия. (Rodrigo Melleiro)

 

---

Дата добавления: 2018-06-01; просмотров: 345; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!