Глава 2. Библия: религиозные и философские основания спасения 4 страница
Запреты вообще играют огромную роль в становлении и развитии человека. Стоит напомнить, что в первобытной культуре важное место занимали табу, с которыми связано представление о том, что требует осторожности и выражается в ограничениях и запрещениях. По-видимому, с появлением сознания биологические инстинкты, направленные на самосохранение рода, перестали работать, назрела острая необходимость в формировании иных, надбиологических механизмов регуляции поведения, каковыми и выступило табуирование социальных отношений. Отсутствие биологических инстинктов самосохранения ставило человека на грань самоуничтожения и вело к такому состоянию человеческого сообщества, в котором человек человеку волк, когда брат убивает брата (Каин убил Авеля), когда вместо солидарности и коллективизма доминируют эгоизм и индивидуализм. Все это говорит о том, что человек попал в сети танатальной тенденции. Что в этой ситуации может сделать Бог? Какую стратегию он выберет, чтобы спасти человека? По-видимому, мысль Бога шла в следующем направлении. Если человек, осознающий свою смертность, придерживается такой поведенче- ^ ской стратегии, которая ставит его на грань самоуничтожения, то, следовательно, он не осознает своей порочности, не знает, что такая форма поведения может привести его к уничтожению. Поэтому необходимо ввести запреты на такие поведенческие акты, которые могут привести человека к самоуничтожению, и тогда появится надежда, что человек осознает танатальность своего бытия Через запреты он узнает свою порочность, развеются иллюзии его праведности.
|
|
Второй завет Бог заключает с Ноем. Этот завет включает в себя уже два запрета, два табу. Первый запрет касается пищи: «плоти с душею ее, с кровью ее, не ешьте» (Быт. 9:4); второй запрет - на поклонение чужим богам и на поругание имени Божьего, По-видимому, предполагалось, что исполнения этих заповедей вполне достаточно, чтобы не допустить взаимного истребления человека, преодолеть танатальную тенденцию, вызванную нарушением первого завета. «И сказал Бог Ною и сынам его с ним: вот, Я постав-
ляю завет Мой с вами и с потомством вашим после вас <...> поставляю завет Мой с вами, что не будет более истреблена всякая плоть водами потопа, и не будет уже потопа на опустошение земли» (Быт. 9:8-11).
Третий завет был заключен с Авраамом О содержании этого завета уже говорилось ранее, здесь же мне хотелось бы отметить следующее. Этот завет неоднократно подтверждается Богом, перезаключается с Иаковым, сыном Авраама, которому Бог дает имя Израиль. Бог, чтобы настроить Иакова на победу над человеческими слабостями, вселить в него надежду на благоприятный исход дела, устраивает с ним поединок, при этом, конечно, Бог поддается Иакову, во всяком случае, делает вид, что Иаков очень силен, коль способен бороться с Богом. Бог тем самым как бы настраивает Иакова на то, чтобы тот не боялся трудностей, неизбежно возникающих в благородном деле исправления человеческой природы. Для подтверждения того, что Иаков избран в качестве проводника идей Бога, последний меняет Иакову имя. «И сказал: отныне имя тебе будет не Иаков, а Израиль, ибо ты боролся с Богом, и человеков одолевать будешь» (Быт. 32:28).
|
|
Четвертый завет Бог заключает с народом Израильским во времена Моисея. «И написал Моисей все слова Господни...» (Исх. 24:4). «И взял книгу завета и прочитал вслух народу, и сказали они: все, что сказал Господь, сделаем и будем послушны. И взял Моисей крови и окропил народ, говоря: вот кровь завета, который Господь заключил с вами о всех словах сих» (Исх. 24:7-8).
Пятый завет — тот, который называется Новым Заветом или Евангелием. Этот завет настолько резко отличается от первых четырех, что вполне можно вести речь о четырех заветах, которые содержатся в Ветхом завете, а от последнего завега осталось только название, но мы выделяем заветы не по названию, а по содержанию. Наличие четырех заветов уже говорит о том, что должна прослеживаться какая-то закономерность в их эволюции, в противном случае не было бы необходимости вводить новые заветы При этом можно выделить следующие особенности в эволюции содержания заветов.
|
|
Первое, что бросается в глаза, это рост количества запретов (от первого к четвертому завету). Кажется, что Бог фиксирует все новые и новые виды пороков, греха, любых действий, которые могут привести человека к гибели, вовлекают его в бурный поток танатальносш
Вторая закономерность связана с тем, что запреты, табу постепенно принимают форму юридических законов. Отсюда можно утверждать, что табулирование как духовная форма регуляции человеческого поведения сменяется юридизмом, развитие которого приводит к становлению системы права
Третья особенность эволюции ветхозаветных соглашений Бога с человеком вытекает из первых двух. С увеличением числа законов появляется проблема выделения главного, основного закона, выступающего базисом для остальных. Такая необходимость возникает подобно тому, как многочислен-
ные юридические законы какой-либо страны нуждаются в базисном своде законов - Конституции. В заветах основным законом выступает требование беспрекословного подчинения воле и слову Бога
|
|
Четвертое. Тотальность законов четвертого завета все же не могла соперничать с богатством и разнообразием жизни, и многие ситуации оказывались просто не учтены. Кроме того, законы часто не выполнялись, несмотря на многочисленные угрозы со стороны Бога в адрес нарушителей. Все это \ казывало на малую эффективность юрядизма как формы регуляции человеческого поведения.
Пятое. Поскольку законы были направлены на регуляцию внешней стороны человеческого поведения, постольку внутренняя — душевная и духовная - жизнь человека неизбежно отходила на второй план На эту особенность ветхозаветных законов обратил внимание апостол Павел, который в Послании к Галатам упрекает последних в том, что они склоняются к ветхозаветным традициям: «Ныне же, познав Бога, или, лучше, получив познание от Бога, для чего возвращаетесь опять к немощным и бедным вещественным началам и хотите еще снова поработить себя им?» (Галл. 4:9). Человека, который в своем поведении предпочитает опираться на ветхозаветный закон, апостол Павел призывает: «О горнем помышляйте, а не о земном» (Кол. 3:2).
Шестое. Мелкая регламентация религиозной и светской жизни обнажала человеческое происхождение законов. Иначе говоря, подробные описания того, что, из чего и как делать, как применять ту или иную мазь, закалывать жертвенного ягненка, детализация пищевых запретов и г. п., рождали сомнение в божественном источнике законов. Ведь вряд ли нужно было Богу давать такие подробные инструкции. И опять все тот же мудрый, философствующий апостол Павел пишет колоссянам, которые продолжали придерживаться ветхозаветных законов: «Итак, если вы со Христом умерли для стихий мира, то для чего вы, как живущие в мире, держитесь постановлений: «не прикасайся», «не вкушай», «не дотрагивайся» (что все истлевает от употребления), по заповедям и учению человеческому?» (Кол. 2:20-22).
Апостол Павел недвусмысленно дает понять, что все эти законы, якобы дарованные Богом, являются продуктами человека, а конкретней, многочисленных священников-левитов, фарисеев и книжников. Не будь апостол Павел преданным идее единого Бога, он бы просто засомневался в его существование. Иудеи так и не поняли, что апостол Павел, настаивая на человеческом характере ветхозаветных законов, спасал идею единого Бога, оправдывая его как высший источник жизни. Защищая идею божественного происхождения ветхозаветных законов, фарисеи низводили Бога до уровня ремесленника, фармацевта, прораба и т. д., короче говоря, до уровня человека
Характерно, что воинствующие атеисты в своей критике Библии, опираясь на еврейское понимание божественности ветхозаветных законов, впол-
не логично (исходя из логики иудейских священников) низводили Бога до уровня субъекта человеческих профессий, тем самым элиминируя Бога как высшего источника глобальной витальности. И дело здесь не в том, что порой атеисты употребляли вульгарные выражения, а в том, что они доводили до логического конца иудаистскую трактовку божественного характера ветхозаветных законов- Так, Е,М. Ярославский приводит описание рецепта приготовления миро для священного помазания, который, по мнению иудейских законников, даровано Богом Моисею. «И сказал Господь Моисею, говоря: возьми себе самых лучших благовонных веществ: смирны самоточкой пятьсот (сиклей), корицы благовонной половину против того, двести пятьдесят, тростника благовонного двести пятьдесят, касии пятьсот сиклей, по сиклю священному, и масла оливкового гагг, и сделай из сего миро для священного помазания, масть составную, искусством составляющего масти: это будет миро для священного помазания» (Исх. 30: 22-25). Подобный рецепт ничем не отличается от многих других, скажем, от кулинарных, фармацевтических, технохимических рецептов, выступающих продуктами человеческого опыта, но отнюдь не божественного. Поэтому Е.М. Ярославский вполне резонно замечает: «Как видите, этот бог - просто аптекарь, который передает Моисею рецепт приготовления душистой мази, которую любой теперешний аптекарь приготовит лучше и душистее. Получается что-то среднее между французской горчицей, мазью, гуталином для обуви и помадой для волос».
В третьей книге Моисея - Левит, описываются приемы жертвоприношений, объекты которых зависят от того, какой вид греха совершил тот или иной человек. Здесь даны подробные рецепты жертвоприношения голубей, крупного рогатого скота и даже хлеба из пшеничной муки На это Е.М. Ярославский с издевкой замечает: «Но не только одним мясом жить - хлебушка хочется покушать, и масла и пр. Предусмотрительный библейский поп написал и на этот счет закон. И конечно, не от себя это пишет, а вот, дескать, «воззвал господь к Моисею и сказал ему». С таким же успехом он мог написать, скажем, сынам Израилевым: пусть, дескать, мне доставят балыка осетрового по два фунта, икры зернистой по фунту, сыру голландского и прочего. И тоже можно было бы все это написать в законе, и получился бы «закон божий!»
Таким образом, из иудейской традиции понимания ветхозаветных законов как божественных установлений неизбежно следует вывод что ветхозаветный Бог слишком похож на человека, которому не чуждо ничто человеческое
Седьмое. Эволюция заветов приводила к тому, что постепенно менялись их конечные цели. Как уже неоднократно указывалось ранее, основная цель заветов заключалась в том, чтобы указать человеку на его недостатки, на его порочность, внедряя тем самым представление о танатальности человеческого поведения. Иначе говоря, задача ветхозаветных законов заключалась в генерировании: человека, нацеленного на спасение. Однако в атмосфе-
ре юридизма и утверждения Бога в качестве Судьи у людей формировалась установка на праведность в случае выполнения законов. Создавалась иллюзия, что следование букве завета приведет к появлению человека праведного, обладающего полнотой жизни, наполненной высшим смыслом. Договор, который Бог заключает с Авраамом, состоял из двух разделов. Первый гласил, что Авраам и его потомки должны почитать только одного Бога- Яхве, Это -условие. Второй раздел содержит указание, что может получить Авраам и его потомки в случае беспрекословного выполнения требований первого раздела Во-первых, еврейский этнос получает Ханаанскую землю, во-вторых. Бог обязуется помогать Аврааму в его борьбе с агрессивными племенами и, в-третьих, Бог обещает Аврааму и Сарре детей от их супружеской жизни Это -следствие. Договор закреплялся обрезанием крайней плоти у всех мужчин.
Одним из известных заветов, который дается людям Богом, является завет, содержащий знаменитые десять заповедей Бог изрекает их Моисею на горе Синай. В истории культуры этот текст принято называть по-гречески -Декалог. Примечательно, что в Декалоге большинство заповедей носит запретительный характер. Первая заповедь налагает запрет на почитание лжебогов; вторая гласит, что нельзя делать себе кумира и изображение Бога. Третья заповедь также содержит запрет: «не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно, ибо Господь не оставит без наказания того, кто произносит имя его напрасно» (Исх. 20:7). Четвертая говорит о необходимости считать субботу днем поклонения Богу. Пятая указывает на необходимость почитания отца и матери, т. е. родителей. Остальные пять заповедей направлены на регуляцию взаимоотношений между людьми, они гласят: «Не убивай. Не прелюбодействуй. Не кради. Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего. Не желай дома ближнего твоего; не желай жены ближнего твоего, ни поля его, ни рабз его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ми всякого скота его, ничего, что у ближнего твоего» (Исх. 20:13-17).
Как видно, из десяти заповедей восемь начинаются с отрицательной частицы «не», что говорит о том, что законы запрещают делать зло. Конечно, такая особенность законов может только приветствоваться, закон не дает распространяться злу в этом мире, он запрещает его совершать. Но жизнь требует большего, важно не просто искоренить зло, а установить всеобщее добро. Именно этого закон сделать не в состоянии. В данном случае вполне можно согласиться с русским философом Б.П. Вышеславцевым, который писал, что «закон есть "мертвая буква", он не может "животворить", созидать жизнь, он творчески бессилен, ибо никогда не указует конкретного деяния, а лишь ставит границы и запрещения».
Итак, закон существенно ограничен в своих читальных потенциях он не способен искоренить зло, он только не дает ему распространяться Поэтому единственная ценность, которую утверждает закон, это - справедливость. Быть
справедливым означает не вносить зла в мир, однако любой, даже самый справедливый закон бессилен искоренить зло. Более того, закон с его справедливой потенцией существует только благодаря наличию зла которое необходимо ограничивать, не давать ему распространяться Поэтому в дальнейшем интеллектуальная элита начинает осознавать слабые стороны законов В Новом Завете раз-, ворачиваетея критика недостатков закона и справедливости как таковых. Закон с необходимостью дополняется благодагью, а справедливость - милосердием, правовая регуляция дополняется нравственной. Закон и справедливость, как они понимаются в Ветхом Завете, не способны ликвидировать, уничтожить зло в этом мире, а значит, не способны породить безгрешного человека
Цель законов не в том, чтобы показать еврейскому этносу истинную, праведную жизнь, а в том, чтобы указать, чего не надо делать, какой поведенческой стратегии нельзя придерживаться. Иначе говоря, цель законов - раскрыть глаза людям на то, что они вовлечены в танатаяьную тенденцию жизни.
Конечно, из самого текста Ветхого Завета такие выводы прямо не следуют. Но все же просматривается главная цель ветхозаветного Бога, который пытается показать людям танатальность их бытия Он как бы говорит: «Ты, человек, живешь и не задумываешься, а тебя уже давно затянуло в омут тана-тальности. Ты прелюбодействуешь и думаешь, что это нормально, что в этом нет никакой трагедии. А я говорю тебе «не прелюбодействуй», в противном случае, тебя затянет в болото танатальности». Разумеется, трактовка заповедей, представленных в Ветхом Завете, может быть иной, ибо любые интерпретации имеют право на существование! Но сложилось распространенное мнение, что эти заповеди, несмотря на свою запретительную форму, по содержанию являются конструктивными, их вьшолнение всеми людьми приведет к воцарению рая на земле, «что заповеди не только не «устарели», но даже еще не осознаны человечеством в полной мере! Не только очистится, возвысится, одухотворится все человечество, но и воистину наступит Царство Божье на земле, если все люди согласятся исполнять эти заповеди.
Однако с таким мнением вряд ли можно согласиться Допустим, вдруг все люди искренне стали исполнять заповеди, которые ветхозаветный Бог даровал израильскому народу на горе Синай (в Книге Второзаконие это гора еще именуется Хорив, от древнееврейского «пустынная»). Что бы произошло? Люди не убивали бы друг друга, не прелюбодействовали, не крали, не лжесвидетельствовали и всегда говорили бы правду, чтили бы Бога в субботу. Но тогда бы создались условия для воцарения рая, но никак не сам по себе рай. Для наступления Царства Божьего на земле необходимы еще конструктивные заветы, например: любите друг друга, будьте друзьями (ведь можно жить, не убивая никого, но и не любить никого - какой же это рай!). Законы Декалога необходимы, но никак не достаточны для практического достижения такой радужной перспективы человечества, как райская жизнь.
Впрочем, даже адепты абсолютности заповедей Декалога, т. е. те, кто считает выполнение их необходимыми и достаточными для построения праведной жизни, нет-нет, да и усомнятся, сами того не замечая, в их абсолютности. Так, Д.В. Щедровицкий, мечтая, что если заповедь «не убий» реализуется на практике, считал, что это приведет к исчезновению убийств, самоубийств, войн, наконец, исчезновению за ненадобностью армии. Тогда средства, растрачиваемые на производство орудий убийства, пошли бы на пропитание всех умирающих от голода, ибо заповедь «не убий» требует не сидеть сложа руки при виде умирающих от голода Исчезли бы бедные. Люди, встречая друг друга, уже не боялись бы не только убийства, но и ненависти. «Жизнь на земле превратилась бы в без пяти минут рай в результате исполнения только одной заповеди». При этом талантливый интерпретатор библейских текстов так и не рискнул написать про воцарение рая «Без пяти минут рай» - это еще не рай.
Заповеди Ветхого Завета нацелены не на построение рая, это - попытка привести человека к осознанию им танатальности своего бытия греховности поведения и образа жизни. И эту цель закона прекрасно понял апостол Павел, который в послании к Римлянам писал: «Но мы знаем, что закон, если что говорит, говорит к состоящим под законом, так что заграждаются всякие \ста, и весь мир становится виновен пред Богом, потому что делами закона не оправдается пред Ним никакая плоть; ибо законом познается грех» (Рим. 3:19-20). В другом месте апостол Павел однозначно говорит, что посредством закона мы узнаем свой грех, ибо в законе эксплицированы, закреплены в знаковой форме те грехи, которые были свойственны человеку. Не будь этих знаний, человек так и не узнал бы о своей греховности. Но это никак не означает, что закон порождает грех, просто посредством законов человек осознает танатальность своего бытия. «Что же скажем? — восклицает апостол Павел, - Неужели от закона грех? Никак. Но я не иначе узнал грех, как посредством закона» (Рим. 7:7).
Впрочем, в толкованиях Декалога, опирающихся кроме Ветхого Завета и на Евангелия, так или иначе фиксируется, что закон не был дан израильтянам с той целью, чтобы, соблюдая его, они могли достичь праведности. Праведность (оправдание) перед Богом всегда давалась лишь по вере в Него. Целью введения закона было показать израильтянам их греховность в противопоставление святости и праведности Бога и таким образом обосновать осуждение человечества
Кроме того, в условиях господства закона Бог неизбежно превращается из источника жизни в Судью, пусть справедливого и жестокого, но все же Судью. Такое понимание эволюции закона осознавалось уже в Ветхом Завете и нашло свое отражение в Книге Иова
Примечательно, что Книга Иова начинается с констатации безгрешности ее главного героя - Иова: «и был человек этот непорочен, справедлив и богобоязнен и удалялся от зла» (Иов. 1:1). Поскольку удаление от зла тождественно разумности человека («и сказал человеку: &от, страх Господень есть истинная премудрость, и удаление от зла - разум» (Иов. 28:28)), постольку Иова можно также назвать разумным. Бог сам подчеркивает исключительность Иова как безгрешного человека, ибо на земле вообще нет больше таких непорочных людей, как Иов, он единственный праведник среди людей.
Бог преисполнен удовлетворения и не скрывает своего благостного настроения, а посему хочет поделиться со всеми достигнутым успехом, и даже с сатаной, которому Он явно хочет «утереть нос»: «И сказал Господь сатане: обратил ли ты внимание твое на раба Моего Иова? ибо нет такого, как он, на земле: человек непорочный, справедливый, богобоязненный и удаляющийся от зла» (Иов, 1:8). Бог явно доволен, что наконец-то его стратегия увенчалась успехом: появился единственный, исключительный, до мозга костей своих пре-дшгаый Богу человек, т. е. человек безгрептный, никогда не совершающий зла Бог никак не может понять, что невозможно достичь безгрешности путем следования закону. Закон, какой бы характер он не носил, не способен искоренить зло, а значит, сделать человека безгрешным. Именно о таком типе людей мечтал Бог и потому преисполнен гордости за свое детище
Впрочем, Богу было чем гордиться, Иов богат, подобно современным шейхам Востока, сколотившим свои капиталы на продаже нефти; он имел «семь тысяч мелкого скота, три тысячи верблюдов, пятьсот пар волов и пятьсот ослиц и весьма много прислуги; и был этот человек знаменитее всех сынов Востока» (Иов. I: 3). У Иова большая и дружная семья: семь сыновей и три дочери, которые никогда не ссорились, ходили друг к другу в гости, между ними царила любовь.
Бог восхваляет праведника и тем самым провоцирует своего извечного оппонента. Предметом их спора, а точнее объектом-жертвой, становится Иов. Именно желание Бога показать сатане свои достижения привели к трагическому положению, в которое попадает праведник. Бог в Книге Иова предстает в роли мечтателя, а сатана - субъекта, трезво смотрящего на вещи. Кажется, сатана понимает, что Бог живет иллюзиями успеха, принимая видимость за истину.
В этом контексте все же необходимо правильно оценить сатану, этого вечного антагониста Бога, ибо он играет важную роль в развитии Его стратегий. Своей критикой, своим сомнением сатана не дает Богу пребывать в иллюзии и, разбивая Его заблуждения, направляет на истинный путь, И хотя противоборство с сатаной способствует нарушению первого завета Адама с Богом, следует оценивать его адекватно. Не будь этого противоборства, не
было бы и человека, стремящегося искоренить зло, да и Бог зачах бы от безделья, в то время как человек страдал бы от скуки среди райских кущ!
Итак, сатана сомневается в том. что Богу удалось создать безгрешного, непорочного человека, и предлагает своему вечному оппоненту проверить, испытать Иова на прочность веры. Можно допустить, что Иов славит Бога только потому, что он, Иов, богат, здоров и счастлив. А если Иов лишится богатства и здоровья, будет ли он по-прежнему предан Богу? Вот здесь-то и возникают большие сомнения. «И отвечал сатана Господу и сказал: разве даром богобоязнен Иов? Не Ты ли кругом оградил его и дом его и все, что у него? Дело рук его Ты благословил, и стада его распространяются по земле; но простри руку Твою и коснись всего, что у него, - благословит ли он Тебя?» (Иов. 1: 9-11). Бог соглашается с сатаной, подчеркнем особо, соглашается, совершенно упуская из виду, что Иов - единственный, таких больше нет на земле. Соглашаясь испытать того, кем Бог так гордится, он соглашается с тем, что Иов будет страдать. Решение Бога говорит само за себя: «Какое мне дело до страдания, это ничто -истина все».
В основе Божественной стратегии лежит принцип, согласно которому знание стоит выше чувственного, душевного состояния. А несчастья, обрушившиеся на голову бедного Иова, были воистину ужасны. Напали на землю Иова враждебные племена савеянян, перебили пастухов и слуг, похитили скот; халдеи увели верблюдов и перебили сторожей, а огонь небесный погубил весь оставшийся мелкий скот. Но и это не все: гибнут дети Иова под обломками рухнувшего дома Иов остается один, без дома и семьи, но верным Богу, верным главному, конституирующему принципу всех заветов: почитания Бога. И сказал Иов: «наг я вышел из чрева матери моей, наг и возвращусь. Господь дал. Господь и взял <.,.> да будут имя Господне благословенно! Во всем этом не согрешил Иов и не произнес ничего неразумного о Боге» (Иов. 1:21-22).
Опять возрадовался Бог, что Иов «доселе тверд в своей непорочности...» (Иов. 2:3). Опять Он с гордостью сообщает об этом сатане, реакция которого вполне предсказуема Сатана предлагает Богу вновь испытать Иова, на этот раз объектом сделать его здоровье: Иова поразила проказа Но праведник по-прежнему верен Богу, хотя страдает физически и духовно. «Вздохи мои предупреждают хлеб мой, и стоны мои льются, как вода, ибо ужасное, чего я ужасался, то и постигло меня; и чего я боялся, то и пришло ко мне. Нет мне мира, нет покоя, нет отрады: постигло несчастье» (Иов. 3:24-26). События в повествовании получают неожиданный поворот, когда к убитому горем Иову приходят друзья: Елифаз Феманитянин, Вилдад Савхеянин и Софар Наамитяннн. Сначала они молча и с жалостью наблюдают страдания героя, а затем начинается беседа по сути, новый спор, участниками которого становятся Иов и его друзья.
Обратим внимание на его начало: первая речь - обращение Иова к своим друзьям. Единственный праведник на земле говорит о том, что он -человек, а значит, ждет от своих друзей сочувствия, жалости, сострадания: «К страждущему должно быть сожаление от друга его, если только он не оставил страха к Вседержателю» (Иов. 6:14), - говорит, обращаясь к своим друзьям, Иов. Но, увы, друзья уже превратились в оппонентов, которые подбирают контраргументы; они вовсе не стремятся к сопереживанию, поэтому Иов вынужден защищаться. Он даже просит о смерти, которая могла бы прекратить его страдания. Однако Елифаз, первым вступающий в дискуссию, напрочь забывает, что перед ним разбитый горем, искалеченный болезнями, страдающий друг.
По мнению Елифаза, праведные не могут быть наказаны Богом, а коль скоро человек наказан и страдает, то он не может считать себя праведником. «Вспомни же, - обращается Елифаз к Иову, - погибал ли кто невинный, и где праведные бывали искореняемы?» (Иов. 4:7). И вообще, Бог знает, кто праведный, а кто - нет. «Человек праведнее ли Бога? и муж чище ли Творца своего? Вот, Он и слугам Своим не доверяет и в Ангелах Своих усматривает недостатки...» (Иов. 4:17-18). Видимо, решает Елифаз, Иов где-то в своей жизни отступил от Бога, от начертанного Им пути. «Так, не из праха выходит горе, и не из земли вырастает беда; но человек рождается на страдание, как искры, чтобы устремляться вверх. Но я к Богу обратился бы, предал бы дело мое Богу, Который творит дела великие и неисследимые, чудные без числа» (Иов. 5: 6-9.)
Наконец Иов обращается к своим друзьям: «Научите меня, и я замолчу; укажите, в чем я погрешил» (Иов. 6:24). В ответ раздаются слова Вилдз-да, который понял, что если Иов не грешил, но Бог наказывает его, следовательно. Бог поступает неправильно. В этой ситуации сам Бог нарушает правду, но этого-то, по мнению Вилдада, как раз допустить нельзя, «Неужели Бог извращает суд, и Вседержатель превращает правду? Если сыновья твои согрешили пред Ним, то Он и предал их в руку беззакония их. Если же ты взыщешь Бога и помолишься Вседержателю, и если ты чист и прав, то Он ныне же встанет над тобою и умиротворит жилище правды твоей» (Иов. 8:3-6). Друзья, вместо сочувствия и сострадания, пытаются доказать Иову, что тот грешен и порочен, коль с ним так поступает Бог.
«Да грешен ты», - вновь и вновь пытаются убедить своего друга Со-фар, Вилдад и Елифаз. «Если бы Бог... открыл тебе тайны премудрости, что тебе вдвое больше следовало бы понести! Итак знай, что Бог для тебя некоторые из беззаконий твоих предал забвению» (Иов. 11:5-6). «Верно, ты брал залоги от братьев твоих ни за что и с полунагих снимал одежду. Утомленному жаждою не подавал воды напиться и голодному отказывал в хлебе; а человеку сильному ты давал землю, и сановитый селился на ней» (Иов. 22:6-8).
Итак, обратим особое внимание на то, что три друга, используя всю мощь логического мышления, стараются оправдать действия Бога в отношении Иова. Они рассуждают следующим образом: если Иов страдает, а страдание - это наказание, следовательно, Иов грешен. Однако, оправдывая действия Бога и обвиняя Иова в грехопадении, они тем самым явно расходились с выводами самого Бога, который был уверен, что в лине Иова он наконец-то создал непорочного (т. е. безгрешного), праведного человека.
Таким образом, Софар, Вилдад и Елифаз, сами того не осознавая, занимают позицию сатаны, который также усомнился в безгрешности Иова Из речей оппонентов Иова вытекала необходимость пересмотра концепции греховности человека и, соответственно, концепции его праведности Как уже указывалось, с позиций ветхозаветного Бога праведность достигается путем беспрекословного и буквального выполнения законов, которые содержатся в заветах, заключенных между Богом и людьми.
Однако в речах Софара, Вилдада и Елифаза озвучивается иное понимание греховности, а значит, и праведности. «Что такое человек, - говорит Елифаз во второй речи, - чтоб быть ему чистым, и чтобы рожденному женщиною быть праведным?» (Иов. 15:14) Праведным и безгрешным человек не может быть в принципе в силу того, что он зачат в грехе. Ему вторит Вилдад: «И как человеку быть правым пред Богом, и как быть чистым рожденному женщиною? Вот даже луна, и та несветла и звезды нечисты пред очами Его. Тем менее человек, который есть червь, и сын человеческий, который есть моль» (Иов. 25:4-6). Наконец, весь текст Книги Иова можно назвать констатацией краха, ощущением тупиковости. предчувствием гибельности эпохи патриархов, в которой господствуют законы. В Книге Иова показано, что эволюция правовых заветов приводит к результатам, прямо противоположными тем, о которых мечтал Бог.
Законы, представленные в заветах, не выполняли отведенную им роль. «Нет, я не грешен», - упрямо продолжал настаивать на своем несчастный Иов. «Нога моя твердо держится стези Его; пути Его я хранил и не уклонялся. От заповеди уст Его не отступил; глаголы уст Его хранил больше, нежели мои правила» (Иов. 23:11-12). Иов уверен в своей безгрешности, ибо он опирается ка право, он живет в такой духовной атмосфере, которую можно назвать атмосферой юридизма, царством закона Здесь должно быть четко указано, какой из законов был нарушен, в противном случае наказание воспринимается как несправедливое. Иов с горечью и обидой обращается к Богу: «Сколько у меня пороков и грехов? покажи мне беззаконие мое и грех мой. Для чего скрываешь лицо Твое и считаешь меня врагом Тебе?» (Иов. 13:23-24).
Дата добавления: 2015-12-21; просмотров: 10; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!