Глава 1. Специфика спасенного человека в древнегреческой философии 3 страница

И здесь многие из вас уже, наверное, догадались о причинах постигшей род атридов катастрофы, ибо вы знакомы с философско-антропологическими идеями Платона. Конечно, причина в том, что первые атриды оказались под вла­стью неразумной части души, которая восторжествовала над разумной частью. Фиест руководствуется своим вожделением и, поймав момент, реализовывает его. Что же касается самого Атрея, то он жаждет мести, он весь в гневе. А эту часть неразумной лугди Платон именует, как вы уже знаете, гневливой.

Далее, следуя логике философеко-антропологимеского открытия Пла­тона, в действиях атридов должно проявиться не просто животное начало, а нечто худшее. Как вы уже знаете, при господстве неразумного начала над разумным, человек становится хуже животного, он превращается в зверя. И

поэтому кто-нибудь из атридов просто должен совершить поступок, невоз-можеый для животного, такой поступок, от которого любое животное, имей оно сознание, содрогнулось бы. И такой поступок совершается.

Атрей, понятно, изгоняет брата Фиеста из города, но по-прежнему нахо­дится во власти гнева и жаждет мщения. У Атрея, в отличие от животного, есть мышление, есть рассуждающая часть души, которая находится во власти гневли-зой части. Все мысли Атрея заняты только одним, - как бы отомстить Фиесту за его. мягко говоря, неблаговидный поступок. И придумывает, благо есть мышле­ние и воображение. Фиест возвращается в город и просит прощение у брата Ат­рей соглашается и предлагает по случаю примирения устроить пир В разгар пи­ра Атрей в одной из палаток, в которой готовили еду для пиршества, тайно уби­вает детей Фиеста, готовит из них кушанье, которое и подает своему брату. Фи­ест ест, не догадываясь, мясо собственных детей. И что, вы скажите, Атрей - это животное, нет, он хуже животного! Да ни одно животное не совершило бы тако­го поступка, ибо животное не только не умеет мыслить, оно не знает мести

Фиест проклинает своего брата. И началось самоистребление рода ат­ридов.

У Атрея было два сына — Агамемнон и Менелай. Однажды к Менелаю в гости с дружественным визитом приезжает из Трои сын царя этого города— Парис. И увидел он жену Менелая, красавицу Елену. Воспылало у него стра­стное начало — вожделение, да и Елена не уступала Парису в этом чувстве вожделения, в результате они вместе покидают Аргосе и прибыли в Трою.

Понятно настроение Менелая, он оказался во власти гневливого нача­ла, он жаждет мести. Его желание отомстить поддерживает брат Агамемнон, ла еще Одиссей, их приятель. И вот уже готово войско для похода на Трою. Десять лет длится кровавая бойня и уничтожен род приамидов. Были при­амиды, не стало приамидов. И все из-за господства неразумной части души. Война, по большому счету, характеризует человека как существо, которое хуже животного. Животные не ведут войн, животные одного и того же вида не истребляют друг друга, иное дело человек!

Далее действия разворачиваются как в мексиканских сериалах. Атриды, уничтожив приамидов, возвращаются домой, Менелай со своим войском гиб­нет в море, застигнутый бурей. Был Менелай, не стало Менелая. Самоуничто­жение рода атридов продолжается. Агамемнон, аргосский царь, возвращается с победой и благополучно добирается до дома Но, увы! Его не было десять лет, а супруга одна, и не в состоянии она сдержать свое вожделение, заводит лю­бовника, двоюродного брата Агамемнона - Эгисфа. Кстати, единственно уце­левшего сына Фиеста, помните, детей которого зарезал отец Агамемнона, Ат­рей, и мясом которых накормил своего брата Фиеста. Жена Агамемнона, Кли­темнестра, все еще находящаяся под властью вожделеющей части души, уго­варивает Эгисфа убить Агамемнона. Опять-таки, у ней есть рассуждающая

 

часть души, она мыслит, но мышление находится под властью неразумной час­ти души. Она любезно принимает Агамемнона, оказывает все причитающиеся по этому поводу почести, но ночью сама, без помощи своего любовника, пре­красно справляется с задачей, она закалывает спящего мужа. Был Агамемнон, не стало Агамемнона. У Агамемнона и Клитемнестры был еще сын Орест, по имени которого и была названа трилогия Эсхила «Орестея», который после шести лет скитания возвращается домой и узнает всю правду о гибели своего отца. Во власти мщения он убивает родную мать. Была Клитемнестра, не стало Клитемнестры. Ореста судят Эринии, богини мщенья, и хотя прощают, но он уже не жилец на этом свете. Итак, гибнет весь род атридов. Были атриды, не стало атридов, были приамиды, не стало приамидов. И причина гибели этих родов уже известна, ока была зафиксирована в философской антропологии Платона, - это господство неразумной части души над разумной

Необходимо подчеркнуть, что древнегреческие трагедии не просто воспро­изводят философско-антропологические идеи Платона в образно-художественной форме на материале древнегреческих мифов (впрочем, трагики писали свои пьесы еще до рождения Платона, но не это важно), но и усиливают эти идец доводя их до логического конца, а именно, древнегреческая драматургия показала, что гос­подство неразумного начала над размышляющей частью души неизбежно ведет к самоистреблению человека, является причиной его гибели.

Другой причиной гибели приамидов и атридов является их отступле­ние от правды, под которой понимается совокупность таких ценностей, кото­рые способствуют выживанию человека и являются источником его жизни Эта ценности носят духовный характер и выработаны человечеством в про­цессе долгого существования. Эти ценности чаще всего носят запретитель­ный характер, например: нельзя прелюбодействовать, нельзя нарушать зако­ны гостеприимства и ряд других. Эти ценности, согласно философии Плато­на, составляют существенную часть мира идей и идеалов, долину правды. Атриды и приамиды покинули эту долину, предпочли ей долину неправды, я бы сказал, долину смерти, ибо жизнь не по-правде ведет к смерти.

Что же касается фиванского цикла мифов или мифов о царе Эдипе, то в них также в образной форме предугадывается философская антропология Платона. Главным героем фиванского цикла мифов является Эдип, который, по мнению одного из исследователей древнегреческих мифов Рудольфа Мертлика, «был самым несчастным из всех людей, живших когда-либо на земле». Какие несчастья и беды случились с Эдипом и почему?

Родителями Эдипа была царствующая чета "из города Фивы - Лай и Иокаста. У них долго не было детей. И вот однажды, согласно одной из вер­сий, Лай отправился в гости к соседнему царю. Возвращаясь домой, Лай по­хитил у соседа его сына, за что был проклят богами. Сразу же оценим этот поступок с философско-антротологических позиций. С одной стороны, мож-

но понять человека, который хочет иметь ребенка, но ведь можно усыновить кого-нибудь. Лай очень сильно хочет иметь детей, страстно хочет. Страсть, сильное чувственное желание в философской антропологии Платона тожде­ственно неразумному началу души, безумию. Лай совершает безумный по­ступок, нарушая фадицин гостеприимства, и это тоже безумие. Иначе гово­ря, Лай оказывается во власти вожделяющего, неразумною начала. Отсюда и все беды, которые обрушились на род Лая. Боги назначили Лаю наказание: погибель от руки родного сына.

Итак, у Лая и Иокасты не было родных детей. Чтобы узнать, сбудется ли их мечта о своих, собственных детях. Лай отправился к Дельфийскому оракулу, предсказание которого не доставило ему радости. Оно гласило: «Не проси, чтобы у тебя родился сын. Ибо если он родится, то став взрослым, он убьёт тебя, а его мать станет его женой. И весь твой род будет залит кровью».

Когда у Лая родился сын, помня предсказание оракула, Лай решил из­бавиться от него. Он приказал проколоть ребенку сухожилия у лодыжек, про­тянул сквозь них веревку и, крепко связав ноги, бросить его в лесу. Однако ребенка нашел пастух, и отнес его к местному царю Полибу, у которого не было детей. Полиб с радостью усыновил спасенного от верной смерти малы­ша. Мальчик рос, как говорится, не по дням, а по часам, здоровым и веселым, только лодыжки у него были отёкшими. Поэтому Полиб предложил назвать мальчика Эдипом, что означает «с опухшими ногами» или «распухшая ступ­ня». Иногда имя Эдип переводится с древнегреческого, как «сын вспухшего моря». Такое различие в значениях имени Эдип объясняется тем, что по од­ной го версий этого мифа Лай положил ребенка в сундук и бросил в море, а когда море выбросило его на берег, там его нашла жена Полиба.

Эдип повзрослел, но местные парни нередко дразнили его чужаком и подкидышем. Во-первых, как известно, тайное всегда становится явным, а во-вторых, Эдип не был похож на своих новых родителей Эдип устал от слухов и пошел к оракулу узнать, кто его настоящие родители. Но оракул как будто не услышал его вопроса и ответил, что Эдип убьет своего отца и женится на своей матери. Так Эдип и не узнал, кто его родители, но зато узнал свою судьбу.

Поскольку он думал, что усыновившие его царь и царица Коринфа явля­ются его настоящими родителями, то решил не возвращаться домой. Он отпра­вился в сторону Фив. Навстречу по дороге ему несется колесница. Дорога гор­ная, узкая, кто-то должен уступить дорогу. Но никто не хотел уступать. Задела колесница Эдипа, и он в ярости убивает возницу и еще двух пассажиров Четвер­тый пустился наутек и тем спасся. Не знал Эдип, что один ю убитых им людей был его отец Лай. Предсказания начинают сбываться. Причина? Эдип был в яро­сти. Уступил бы дорогу, и всё разрешилось бы благополучным образом.

А Эдип продолжал путь, пока не подошел к стенам Фив. В это время го­род терроризировала Сфинкс, крылатое чудовище с туловищем льва и девичьей

грудью и головой. Это чудщце-женщина каждый день убивала по одному жите­лю города и грозилась это делать до тех пор, пока кто-нибудь не разгадает ее загадку: «Кто утром ходит на четырех ногах, днем на двух, а вечером на трех. Чем больше у него ног, тем меньше сил. Кто это?» Эдил разгадал ее. «Это чело­век, - сказал отцеубийца Эдип, - утро своей жизни он проводит на четвереньках, потом ходит на двух ногах, а к закату своей жизни он опирается на костыль, -это и есть его третья нога». После этого террористка-сфинкс покончила жизнь самоубийством, бросившись со скалы в пропасть.

Благодарные жители Фив решили отдать Эдипу в жены овдовевшую царицу Иокасту. Это была его мать, которая родила Эдипу, своему сыну, чет­верых детей, двух сыновей близнецов, Этеокла и Полиника, и двух дочерей, это были Антигона и Йемена. Прошло довольно много времени, и Эдип с Иокастой узнают всю правду. Иокаста не вынесла позора и покончила жизнь самоубийством, а несчастный Эдип в отчаянии выхватил из ее одежды две булавки и выколол себе глаза

Ослепший Эдип царскую власть передает брату Иокасты, т. е. своему дя­де, Креонту, на время, пока Этеокл и Полиник не достигнут совершеннолетия. Сам же Эдип с Антигоной покидают Фивы и останавливаются вблизи Афин Сыновья подросли и стали царствовать вместе. Но вскоре Этеокл лишил трона Полиника и изгнал его из города Эдип, узнав про это событие, также покончил жизнь самоубийством, а Антитона возвращается в родной город

Полиник собирает войско, к нему присоединяются еще шесть местных царьков со своими отрядами, и вот семеро вождей осаждают город Фивы. «Семеро против Фив». В одной из битв Этеокл и Полиник убивают друг дру­га. Царем Фив становится Креонт, который приказывает похоронить Этеокла с почестями, а труп Полиника бросить на городской площади. Антигона ре­шается предать, хотя бы символически, тело своего брата Полиника земле, осыпая его глиной. Она была застигнута за этим занятием и, как нарушившая указ царя, была заточена в скале. В этой темнице она кончает жизнь само­убийством. Сын Креонта, который любил Антигону и считал ее своей невес­той, тоже кончает жизнь самоубийством, вонзив в себя кинжал около трупа своей любимой. Узнав о гибели своего сына и его невесты Антигоны, жена Креонта тоже покончила с собой.

Конечно, жанр трагедии предполагает такого разворота событий Убийст­ва и очень много самоубийств, ведь страсти горят, чувства на пределе. Но через десять лет после описываемых событий все заканчивается довольно благополуч­но. На фиванский трон вступает Ферсандр, внук Полиника а, тем самым предпо­лагается, что проклятие, долгое время тяготевшее над родом Лая, снято.

Одна из причин описываемой трагедии видится в доминировании не­разумного, страстного начала над разумным. Когда герои трагедий начинают руководствоваться страстью, чувственностью, тогда на них и сваливаются

несчастья. Другая причина также нашла свое отражение в философской ан­тропологии Сократа - Платона. Это идея незнания как источника и причины зла, несчастья, трагедии. Вот почему Сократ и Платон так сильно настаивали на идее жизненной ценности знания вообще и знания добра и зла в частно­сти. Незнание - вот источник всех бедствий, которые сваливаются на головы людей, превращая их жизнь в тотальную трагедию. Эдип не знал, что при­ютившие и усыновившие его правители Коринфа не являются его родителя­ми по крови. Знал бы, то не стал бы слушать оракула, а спокойно вернулся домой и не было бы никакой трагедии. Но Эдип не знал.

Не знал Эдип, что один из сидящих в колеснице является его родным отцом. Знал бы. то поступил по-другому. Не знал Эдип, что Иокаста его мать. Знал бы, не стал жениться. Эдип спасает Фивы от сфинкса знанием, но не­знание губит его самого.

Таким образом, победное шествие сократо-платоноаской философской антропологии продолжается. Платоновская антропология привлекала многих философов своим пафосом, ориентируя людей на разум, мышление и именно с разумом связывала спасение человека. При этом в платоновской антропологии, погашаемой как теория спасения, спасался человек, лишенный чувственности. А негативное отношение Платона к чувственности можно было понять, ведь чело­веческая чувственность в его эпоху настолько деградировала, что спасти ее мог только разум. Другие древнегреческие философы как бы не замечали специфики спасенного человека в платоновской антропологии

В концепции Платона были слабые стороны, на которые обратили внимание киники и стоики и попытались их преодолеть.

Обязательная литература:

1. Гомер. Илиада. М., 1982.

2. Денисов С.Ф. Жизненные и антропологические смыслы правды и не­правды. Омск, 2001. Глава «Правда и судьба в греческой трагедии». С. 92-У 15.

3. Платон. Государство. Кн. 3//Платон. Собр. соч.: В 4 т. М., 1994. Т. 3. С. 149-187.

4. Эсхил. Трагедии. М., 1978.

Дополнительная литература:

1. Боннар А. Греческая цивилизация. М., 1992. Т. 1. От Илиады до Парфенона. Главы 2, 3,9.

2. Боннар А. Греческая цивилизация. М., 1992. Т. 2, От Антигоны до Сократа. Гл. 4. Софокл и Эдип - ответ року.

3. Боннар А. Греческая цивилизация. М., 1992. Т. 3. От Еврипида д Александра. Главы 1,2, 3.

4. Грате Р. Мифы Древней Греции, М., 1992.

5. Жизнь мифа в античности. М., 1988.

6. Кравчук Л. Троянская война. Миф и история. М., 1991.

7. Лосев А.Ф. Гомер. М„ 1996.

8. МертликР Античные легенды и сказания. М., 1992.

9. Софокл. Антигона//Греческие трагедии. М., 1956.

§ 4. Кнническая сократическая школа о путях спасении

Киники считали себя учениками Сократа, а киническую школу филосо­фии - одной из сократических школ. Это означает, что в основе кинизма лежа какие-то идеи Сократа. Вспомним сократовскую философию спасения. Сократ связывал спасение человека с овладением им знания В его учении обнаружи­вается тождество между добродетелью и знанием о ней Мужеством, как неод­нократно подчеркивал Сократ, обладает тот, кто знает, что такое мужество. «Между знанием и добродетелью Сократ не делал никакого различия, ■- отме­чал историк и философ Ксенофонт, - называя знающими и добродетельными всех тех, кто знал, что есть благо и прекрасное, и пользовался этими ценностя­ми, а также тех, кто знал дурное и умел уберечься от него».

По мнению Сократа, знание блага и знание зла есть необходимое и дос­таточное условие добродетельного поведения Истинные знания обладают удивительным свойством, они способны тотально детерминировать поведение человека Согласно сократовской философии, знания того, что такое хорошо и что такое плохо, вполне достаточно, чтобы детерминировать поведение. Как писал Платон, ученик Сократа: «...Знание прекрасно и способно управлять че­ловеком, так что того, кто познал хорошее и плохое, ничто уже не заставит поступать иначе, чем велит знание». Иначе говоря, зная разницу между добром и злом, никто не станет поступать плохо. Зло - это незнание добра.

Конечно, знание добра и зла - это необходимое условие добродетельной жизни, и здесь вполне можно согласиться с Сократом, но в одном трудно со­гласиться с великим философом, а именно с его мнением, что знание доброде­тели и порока не только необходимы, но и достаточны, чтобы избежать зла и всюду следовать добру. Скажем, я знаю, что курение - это порок, я знаю, что если я курю, то совершаю зло не только по отношению к себе, но от этой моей дурной привычки страдают окружающие меня люди. Я знаю все это и поэтому, согласно философии Сократа, я обязательно брошу курить. Но, увы! Люди по-прежнему курят! И это несмотря на то, что на сигаретных пачках отечествен-

ного производства бросается в глаза надпись «Минздрав России предупрежда­ет: курение вредит вашему здоровью». Вполне можно согласиться с тем, что такого рода надпись-предупреждение необходима, чтобы не курить — ведь че­ловек может не знать о грозящей ему опасности, когда он закуривает. Но этого знания недостаточно, чтобы бросить курить. Я знаю, но, тем не менее, посту­паю противно своему знанию, - я продолжаю курить.

Уже из этого примера становится ясным, что знание и поведение часто не совпадают. Можно знать, что такое хорошо и что такое плохо, но посту­пать по-иному. Скажем, человек знает, что нельзя укрывать свою прибыль от налогов, но использует все лазейки, чтобы сделать это.

Таким образом, центральная, главная идея сократовской философии единства знания и поведения, идея однозначной детерминации знанием пове­дения человека оказалось наиболее уязвимой, слабой стороной учения вели­ко го античного философа

Киники прекрасно понимали, что знания не способны автоматиче­ски реализовываться в поведении и для того, чтобы знания стали делом, чтобы они воплотились в действия человека, в практическую деятель­ность, для этого необходимы определенные усилия со стороны человека, и даже сверхусилия (по-гречески это звучит как понос). Киники осознава­ли, что порок сам проникает в человека. Иначе говоря, чтобы быть пороч­ным, никакого усилия со стороны человека не нужно. Обратим внимание на довольно расхожую, но весьма сомнительную фразу «добро всегда пробьет себе дорогу». Киники утверждают, что добру надо учиться, добро никогда само по себе не пробьет дорогу, для того, чтобы добро восторже­ствовало, необходима сильная воля, необходимы усилия со стороны чело­века, необходим понос.

В последующем, в христианских учениях пороки получают название грехов, которые без всякого усилия со стороны человека овладевают его ду­шой, И для того, чтобы встать на дорогу добра, необходимы усилия со сторо­ны человека, необходимо бороться с греховными страстями И. эта борьба настолько тяжела, что в христианстве победа добра над пороком получает название подвига.

Чтобы быть добродетельным, необходимо тренировать свое тело и душу. Такого рода тренировка, усилие, прилагаемое человеком для достиже­ния добродетельного образа жизни, в кинической философии получает на­звание «аекесис».

Древнегреческое слово «аекесис» означало «упражнение, практиче­ское изучение, практика; образ жизни, занятие; направление жизни». Аекесис в русском варианте часто звучит как аскетизм, включающий в себя трениров­ку тела и души с целью достижения добродетельного поведения. «Тому, кто хочет стать добродетельным человеком, следует укреплять тело гимнастиче-

скими упражнениями, а душу - образованием и воспитанием» - часто под­черкивали киники.

Большая роль в становлении добродетельного человека отводилась философии, в частности философским школам кинического направления. Так, один из учеников Кратета решил переселиться из города в деревню для того, чтобы его дети выросли вдали от пороков большого города и в деревне стали бы добродетельными, порядочными людьми, на что Кратет пишет ему: «Не деревня сама по себе делает человека нравственным, а город - безнрав­ственным, а те, с кем он общается, - хорошие или дурные люди. Поэтому, если хочешь вырастить детей хорошими, а не дурными, посылай их не а де­ревню, а в философскую школу, куда ходил и я и учился добру. Добродетель достигается упражнением и сама собой не проникает в душу, как порок». Так что, если хотите, чтобы ваши дети были добродетельными, посылайте их учиться на философский факультет,

Кинический аскесис - это максимальное ограничение человеком своих элементарных потребностей в богатстве, материальных благах, это бездомность, малоодетость, необутость, привыкание к холоду, голоду, жажде, полный отказ от всех искусственно надуманных потребностей, не говоря уже о роскоши, «жить нужно в простоте, есть в меру голода, ходить в одном плаще».

Киники были одеты в короткий плащ из грубой ткани, который они одевали на голое тело. Весь «багаж» бродячего киника состоял из котомки и посоха. Ходили они обычно босиком. Борода и длинные нечесаные воло­сы завершали облик киника. У многих студентов после описания облика киников возникает образ бомжей, одетых, как киники, да и ночуюших по­добно киникам где-нибудь в колодцах и теплотрассах. Возможно, внешне киники похожи на бомжей, но отличаются духовными установками Бомжи - продукт, чаще всего, неблагополучных жизненных обстоятельств, это лю­ди опустившиеся, безвольные, спившиеся. Киники же сознательно избира­ли путь бедности и бездомности, считая, что богатство и пьянство являются источниками зла, поэтому они контролировали свое поведение, не напива­лись, «Когда на каком-то пиру Диогену налили много вина, он вылил его. Тогда его стали бранить, на что он ответил: "Если я его выпью, то погибнет не только оно, но и вместе с ним погибну и я"».

Диоген Синопский являл собой пример кинического аскесиса или аскетизма. Закаляя тело, он зимой обнимал статую, запорошенную сне­гом, а летом катался по раскаленному песку. Говорят, что он даже ходил босыми ногами по снегу и пытался есть сырое мясо, но не мог его перева­рить. Стремясь к максимальной разгрузке от вещей, Диоген, увидев, как мальчик пил воду из горсти, выбросил из котомки чашку, а когда увидел, как мальчик, нечаянно разбвив свою плошку, ест чечевичную похлебку из куска выеденного хлеба, выбросил и миску. «Будьте как дети», - это один

из лозунгов кинизма. Дети, эти невинные создания, обходятся малым, они не нуждаются в деньгах, нарядах и пиршественных столах.

Закаляя свою душу, Диоген Синопский просил подаяние у статуи и на вопрос «Почему ты так поступаешь, Диоген?» отвечал: «Я тренирую свою ^ушу к отказам». Киники не имели денег, чтобы купить на них еду, поэтому они были вынуждены кормиться подаяниями, при этом часто встречались с отказами, но к ним они относились со свойственным им скепсисом Как-то Диогена спросили, почему люди подают попрошайкам, а философам - нико­гда. Диоген ответил: «Потому что предполагают, что хромыми и слепыми они еще могут стать, а философами - никогда».

Итак, аскетизм, или кинический аскезис, формируется как альтернати­ва сократовской идеи автоматической реализации знаний в поведении чело­века. Согласно кинической теории аскетизма, знания добродетели могут быть укоренены в психике человека только тогда, когда человек предпринимает зля этого усилия, тренирует тело и душу под воздействием физических и ду­ховных нагрузок. Аскетизм выступает одним из теоретических и практиче­ских основ кинического мировоззрения.

Другим теоретическим положением, которое определило специфику как кинической философской антропологии, так и кинического образа жизни, йиляется так называемая переоценка ценностей.

Диогена Синопского часто упрекали в том, что он якобы перечекани­вал монеты и на этом основании сложилось мнение, что молодой Диоген вместе со своим отцом занимался изготовлением фальшивых монет. Но, пе­речеканка монет имеет еще символический смысл, это выражение часто употребляется по отношению к людям, которые перевоспитываются, перече­каниваются, переориентируются с одних жизненных ценностей на другие Перечеканка — это и есть переоценка ценностей.

По мнению киников, богатство и мертвые знания — вот причина всех зол, которые навалились на человечество. Богатство считается в этом мире высшей витальной ценностью —многие стремятся к нему, жаждут обустроить свой быт, построить шикарные особняки, иметь много рабов, много денег. Но киники уверены, что такого рода ценности формируют танатальную тенден­цию, поэтому необходима их переоценка.

Переоценке подлежала прежде всего такая ценность, как богатство и роскошь. Богатство аморально и порочно. Киники утверждают, что «стяжа­тель не может быть хорошим человеком», что «ни в богатом государстве, ни в богатом доме не может жить добродетель». Богатство порождает алчность, зависть, тиранию, вражду и другие пороки, но добродетель - никогда. Один из поэтов-киников пишет про богатых, что их покинула

 

Совесть, и они, как Гарпии с крючковатыми пальцами. Готовы из каждого камня выдавить прибыль.

Камсдый ищет, где бы пограбить,

И бросается стремглав в воду и плывет

К своей добыче, готовый утопить

На своем пути друга, брата, жену,

Лишь бы спасти свою трижды жалкую шкуру.

Для этих людей нет ничего святого...

Роскоши и богатству киники противопоставляют бедность - роскошь

не нужна, можно обходиться малым.

Конечно, многие упрекали киников в том, что они игнорировали об­щепринятые ценности, тем самым сведя свою жизнь к жизни собак. На что киники возражали, утверждая, что их образ жизни является божественным. Боги вообще ни в чем не нуждаются, следовательно, те, кто ограничивают свои материальные потребности и обходится малым, ближе стоят к богам. Примером химического образа жизни может выступать, по мнению самих же киников, Геракл, который ходил почти обнаженный, не имел своего дома, трудился и обходился малым. А тех героев мифов, которые жаждали богатст­ва и стремились к наслаждениям, киники осуждали, например Одиссея, Кра-тет замечает, что внешне Одиссей похож на киника, но не внешние приметы делают человека киником. «Одиссей, - констатирует Кратет, - всегда любил поспать, поесть, хвалил пристойную жизнь, никогда ничего не делал без по­мощи бога или судьбы, просил у всех, даже у неблагодарных, и брал все, что дают». Другой киник, Менигш, также отмечает, что у Одиссея нет иной муд­рости, как поесть и поволочиться за женщинами. Одиссей десять лет сража­ется в Илионе и столько же примерно он наслаждается близостью с женщи­нами. У Каллипсо он проводит семь лет, у Кирки - один год. «Наконец, когда он пресытился, его потянуло к Пенелопе». Поскольку большинство героев мифов были подобны Одиссею, то это дало право Мевитшу воскликнуть: «Я ненавижу всех этих гомеров, гесиодов и архиллов», т. е. авторов поэтической

обработки мифов.

Другой общепринятой ценностью, которая становилась объектом ки-иической переоценки, было знание, прежде всего письменности, грамотно­сти. Киники, поскольку они бедность противопоставляли богатству, не могли не обратить внимание на то, что бедность сопровождается неграмотностью. При этом, киники утверждали, что неграмотность не такой уж и большой не­достаток, как об этом думают многие. Даже, скорее, достоинство. У негра­мотных людей знания находятся и живут в сознании, в душе, а не лежат мертвым грузом на полке.

Однажды ученик пожаловался Алтисфену, что потерял свои записи, «На­до было хранить их в душе», - заметил киник. Здесь киники следуют Сократу, который поддержал действия египетского фараона Тамуса, его негативную опенку изобретения Тевтом письменности, ибо «в душах научившихся им они вызовут забывчивость... припоминать станут внешне, а не внутренне - сами от себя». И здесь есть своя доля истины, письменность при всех своих достоинств отчуждает человека от знания, последние оказываются мертвыми, а души пус­тыми. Знания живут тогда, когда они проникли в душу, наполнили сознание, укоренились в психике, а такое живое знание есть знание о добродетелях. Иначе говоря, все те знания, которые не научают добродетели, требуют своей пере­оценки. К этим знаниям относятся также и научные знания

Как констатирует Диоген Лаэртский: «Киники пренебрегают общим образованием, а также... музыкой, геометрией, астрономией и прочими по­добными науками. Диоген пренебрегал, почитая их бесполезными и ненуж­ными». Изобретатель Паламед изобрел письмена и цифры, научил греков играть в шашки, но, научившись писать, считать, играть в шашки, люди не стали лучше и, не умея отличить правду от лжи, побили Паламеда камнями по ложному доносу. Научные знания не способны сделать человека доброде­тельным, поэтому должны сохраниться только такие знания, которые способ­ствуют становлению и развитию добродетельного человека Рассказывают, что однажды Антясфена спросили, какая из наук самая важная, он ответил: ■'Та. которая учит отучаться от зла». А имя этой науки- философия.

Таким образом, киники подвергли переоценке такие ценности, как бо­гатство и научные знания. Богатство переоценивалось в силу того, что оно выступало основанием многочисленных человеческих пороков, а научные знания отбрасывались как неспособные вытащить человека из танатальной трясины. Поэтому богатству они предпочитали бедность, а научному знанию - знание добродетелей, причем знание живое, укорененное в человеческом сознии. Такого рода живое знание киники обозначали термином «разум».

---

Дата добавления: 2015-12-21; просмотров: 19; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!