Глава 2. Композиционные структуры в памятниках духовной прозы XIII века
Композиционные принципы построения трактата Bavngart как целого и его отдельных глав принципиально различны. Главы - это достаточно самостоятельные, законченные и связные тексты, многие из которых вошли в Bavngart в готовом виде. В них (за немногими исключениями, вызванными издержками компилятивного процесса) развивается одна макротема по законам тема-рематической прогрессии. Элементарная макроструктура главы - это сверхфразовое единство. Соответствующей композиционной макроструктурой всего трактата является глава. Поэтому если анализ композиции глав проводится на уровне связного текста, то описать композицию макротекста можно только на надтекстовом уровне. Соответственно первой задаче посвящены четыре первых раздела настоящей главы, а второй - последний пятый раздел.
При рассмотрении принципов построения отдельных глав Bavngart мы затрагиваем только некоторые специфические особенности, присущие малым жанрам средневерхненемецкой духовной прозы. Композиция, не требующая к себе специального культурно-исторического внимания, а также проблемы компиляции на уровне микротекста исследуются в третьей главе настоящей диссертации с более общих текстолингвистических позиций (тематическая структура текста и ее коммуникативное значение).
Композиционная роль цитирования
Исключительное значение для композиции религиозных сочинений Средневековья имело цитирование. Цитировались, прежде всего, книги Св. Писания и богословские труды Отцов и Учителей Церкви - особенно часто св. Амвросия Медиоланского, бл. Августина, св. Григория Великого, Ансельма Кентерберийского, Бернарда Клервосского. Значительно реже в религиозной прозе цитировались языческие авторы античности (чаще других - Аристотель, Вергилий, Овидий, Гораций). В исследуемых памятниках цитат античных писателей нет, лишь один раз приводится цитата из трактата Цицерона “Laelius De amicitia” (XXV, 91) в переводе: “Tullius sprichet: Ez ist niht wirsers in der frivntschaft denne daz smaeichen” (гл. 27 “Von der gerehticheit”, Unger 1969: 217, 84-85).
|
|
|
Среди цитат в Bavngart можно различать следующие группы: а) латинские и немецкие, б) из Св. Писания и сочинений Отцов и Учителей Церкви, в) скрытые и явные, г) текстообразующие и частные. Большинство цитат приводится на средневерхненемецком языке, и это, скорее, парафразы латинского текста. По-латыни даются некоторые места из Вульгаты - это редкие случаи точного цитирования (причина - каноничность текста). При скрытых цитатах заимствованное место не выделяется из средневерхненемецкого текста, источник не указывается. Выявление всех скрытых цитат требует специальных исследований и полностью вряд ли возможно, поскольку исходный латинский текст дается уже в переводе. Если же используется немецкий текст, то это явление следует квалифицировать не как цитату, а как компиляцию. При явных цитатах указывается имя автора, однако, в отличие от большинства латинских трактатов, в Bavngart не указываются даже названия сочинений. Имя Бертольда Регенсбургского (bruder berhtolt) встречается не часто, а Давид Аугсбургский, главный автор источников всей компиляции, упоминается вообще один раз.
|
|
|
Чтобы охарактеризовать композицию некоторых глав, необходимо различать цитирование текстообразующее и эпизодическое, частное. В первом случае одно или несколько высказываний (dictum, spruch) других авторов с упоминанием их имени могут составлять отдельную главу, то есть являются композиционной макроструктурой. Во втором случае цитаты вставляются в текст ради подкрепления высказанной мысли авторитетным мнением, то есть функционируют как элементы орнамента, не влияя на композицию главы. Бывают и промежуточные случаи.
Рассмотрим подробно способы ввода цитат - прежде всего их роль в текстообразовании и композиции. Можно выделить несколько типов:
1) Одно изречение афористического характера, образующее маленькую главу: [7], [8], [9]. Цитата вводится с помощью микроструктуры “имя собственное + глагол говорения в третьем лице (“sprichet”)”.
|
|
|
2) Цепочка из двух и более изречений, без комментариев, образующая главу: [10].
В примере [10] (глава 22) первая цитата вводится полным предложением, а перед второй указывается лишь имя св. Григория Великого (sant Gregorius).
На цепочке цитат построены также главы 190 (“Von drien ern geistlicher lut, wan di svln niht anderre haben”), 192 (“Merch von der minne”), 196 (“Daz sint gvt sprvch”), 197 (“Versmaehte, merch”), но их объем больше, поскольку они состоят из большего количества изречений. Такой тип композиции следует считать цитатной композицией. Приведенные в качестве примеров главы 20-23 характеризуютсяются композиционным единообразием и отличаются от предшествующих и последующих глав, образуя обособленную группу. Принцип разбивки данных изречений на главы представляется достаточно случайным: два цитируемых высказывания, объединных в 22-ю главу, не имеют твердой логической связи между собой и, в принципе, могли бы быть оформлены как отдельные главы.
Иногда несколько изречений одного и того же авторитетного автора вводятся одно за другим. Глава 204 озаглавлена как высказывание бл. Августина (“Sant Augustinus sprichet”). Поэтому понятно, что первое предложение не оформлено специально как цитата. Однако все последующие предложения предваряются именем святого, причем без глагола “sprechen”. Имя Августина дается как в полной латинской форме (sant Augustinus), так и в сокращенной (sant Augustin). Лишь в самом конце главы приводися изречение ап. Павла, вводимое полным предложением (“Da von spricht sant Pauls”): [11].
|
|
|
3) Несколько цитат, интегрированных в авторский текст: эти цитаты получают комментарий автора. С одной стороны, они воспринимаются не как целые тексты и не как крупные блоки, а лишь как текстовые фрагменты, но с другой стороны, они скрепляют текст, выполняя макроструктурную роль несущей конструкции: [12].
В данном примере глава 129 “Gar ein gvt spruch von dem heiligen geist” озаглавлена как изречение (spruch) Св. Духа (то есть Автора Св. Писания). Первая латинская цитата вводится в начале главы, но так, что она синсемантична первому, авторскому, предложению (“ez ist also von im geschriben”). Далее цитата переводится на немецкий язык и комментируется. Затем дается следующая латинская цитата без вводных слов - латинский язык делает их излишними - и обрабатывается так же, как и первая. После этого обычным способом вводится изречение, приписываемое св. Бернарду. Строго говоря, неясно, относится ли второе предложение к высказыванию этого Учителя Церкви или оно является уже авторским и, соответственно, кто приводит следующую латинскую цитату из 1-го послания коринфянам ап. Павла - Бернард или автор? Вероятнее всего, что автор, поскольку цитата из Бернарда Клервосского на самом деле представляет собой парафраз. C точки зрения синтаксиса интересно, что ввод последней цитаты оформлен как придаточное предложение причины (“wan ez sprichet sant Paulus”), а не как самостоятельное предложение: с помощью этой микроструктуры цитата прочно интегрируется в текст.
Другой пример: [13]. В главе 189 “Merchent disen gvten sprvch” рядом с немецкими изречениями из сочинений Отцов Церкви соседствует латинская цитата из Песни Песней. В заглавии есть указания на тип текста главы - spruch. Вторая цитата не выглядит самостоятельно, как в примерах 2-й группы, а логически зависит от первой. После изречения бл. Августина автор ставит вопрос, ответом на который является высказывание св. Григория Великого: “Nv merche: Wie moht er sich vns immer guetlicher erbieten, den daz er nimmer mvede wirt, er enphah vns nach der rivwe? Vnd da von spricht sand Gregorius...”. Первая цитата вводится как обычно, но перед существительным стоит союз “als” - это весьма распространенный вариант ввода цитат патристических сочинений. Что касается латинской цитаты, то она, как и в предшествующем примере, сначала переводится, а затем комментируется. Первую часть 187-й главы составляют три латинских цитаты из Вульгаты, снабженные переводом и очень кратким комментарием. Перевод всех цитат, кроме последней, вводится предложением “daz spricht”: [14].
Глава 150 начинается с цитаты из неустановленного сочинения св. Амвросия Медиоланского, а за ней следует перевод нескольких евангельских высказываний Иисуса Христа, которые вводятся одно за другим: [15].
Евангельские цитаты совершенно четко подчинены смыслу изречения св. Амвросия: “Daz bedaht vnser getrivwer herre wol, do er si trost mit dem wort”. Все они вводятся разными микроструктурами и довольно нестандартно. В первом случае вместо семантически нейтрального глагола “sprechen” используется выразительное словосочетание, характеризующее перлокутивное действие цитируемого текста: “trosten mit dem wort”. Перед второй цитатой глагол “sprechen” поставлен в претерит и указан адресат - апостолы, - благодаря чему достигается эффект эпической отдаленности евангельского повествования: “Vnd aber so sprach er hinz sinen iungern...”. Зато при вводе третьей цитаты делается особый акцент на актуальности говорящегося с помощью призыва к читателям обратить особое внимание на последующий текст (используется стандартная формула “временное наречие nu + глагол merken в императиве”); глагол “sprechen” употреблен уже в презентной форме. После этой третьей цитаты следует богословское размышление автора на развитую в цитатах тему страданий праведников в земной жизни.
Той же теме посвящена глава 152 (“Dvrch die gerehticheit sol man aehtsal gern liden”). Цитаты появляются в середине текста: [16]. Сначала одно за другим следуют изречения Иисуса Христа, а после них - короткое высказывание св. Бернарда. Первое обращение Христа к людям вводится придаточным предложением: “als er selbe her ze vns begert...”. Глагол “bеgeren”, так же как и “trosten” семантически не нейтрален, а придает действию говорения важный смысловой оттенок. Лексическое разнообразие при вводе цитат наблюдается только перед речью Христа, а выдержки из патристики вводятся унифицированной микроструктурой: с помощью глагола “sprechen” или вовсе без глагола (см. примеры из 2-й группы). Вторая и третья евангельские цитаты вводятся одинаково: “Vnd aber so (sa) spriht er...”.
Необычную форму принимает высказывание св. Бернарда. Он обращается к Господу сразу после слов Христа, так что данная цитата становится репликой на предыдущую. Эта, казалось бы, мелкая деталь очень интересна: слова авторитетного церковного лица могут не только подтверждать авторскую мысль или не нуждающийся в узком контексте афоризм, но цитируемый автор мыслится как незримо присутствующий при создании текста, его слово воспринимается как живое. Цитаты начинают взаимодействовать между собой, и возникает подобие диалога, который на некоторое время превращает читателя из адресата в наблюдателя. Цитируемый автор находится одновременно внутри текста (поскольку его высказывание является элементом текста) и вне текста (поскольку он так же, как и автор и читатель, обращается с молитвой к Богу). Сразу за молитвенным обращением св. Бернарда к Богу следует размышление автора, также направленное к Господу (сначала он говорит о Нем в 3-м лице, а потом переходит к обращению во втором лице: daz iemen hinz im gesprechen moht: du mu°test von vns, des dv durch vns niht liden woltest и т. д.). Однако образ св. Бернарда продолжает незримо присутствовать в тексте: глава оканчивается мыслью о том, что святой подробно обдумывал все сказанное и что это показывают его действия: “Daz bedacht sant Bernhart wol, do er niemen straffen wolt, di wil er vngedultich waz”. Важно при этом, что здесь нет и намека на специальный литературный замысел. Данное место отражает особенность отношения к святым в средневековой культуре: пребывая в вечности, они в то же время участвуют в повседневной духовной жизни людей (Карсавин 1997: 98 сл.; Гуревич 1981: 42-43).
4) Начальная цитата: стоит в начале главы, определяя тематику микротекста. В отличие от проповеди, в основном цитируются сочинения церковных авторов в переводе, а не Св. Писание; эти изречения, часто апокрифические, не являются предметом толкования, а лишь открывают тему, становясь исходной точкой рассуждения. При этом нередко бывает трудно установить четкую границу между цитируемым текстом и авторской речью: [17], [18], [19].
5) Начальная цитата как предмет толкования: такие главы напоминают проповеди, хотя и не имеют всех композиционных макроструктур, свойственных этому жанру.
Такова глава 28 “Minne, swenne si vnsvber wirt”: она начинается с цитаты из первого послания от Иоанна (4, 8; 4, 16): [20]. Однако автор сразу же отказывается от настоящего толкования этого места и переходит к восьмичастному разделению.
В следующих примерах переход к герменевтической части маркируется формулами с глаголом “merchen”: “nu svln wir merchen”, “merch”: [21], [22].
6) Весь текст в качестве цитаты: вводная микроструктура стоит в начале главы или крупного микротекста и оформляет весь последующий текст как цитату, даже если в точном смысле слова он ею и не является (то есть придуман или аранжирован автором). Иногда цитатный характер текста маркируется заголовком: [23], [24], [25].
В двух случаях после аналогичных заголовков с указанием источника в главах помещаются готовые средневерхненемецкие тексты или крупные текстовые блоки, принадлежащие Давиду Аугсбургскому и Бертольду Регенсбургскому - это главы 202 “Daz sint di .vij. regel die brvder Dauides”, в которой содержится большая часть введения к трактату Давида “Die sieben Vorregeln der Tugend”, и 205 “Hie hebent sich an brvder Berhdoldes bredige” с шестью “монастырскими” проповедями Бертольда. Это единственный случай, когда компилятор Bavngart упоминает имя Давида Аугсбургского. Имя Бертольда Регенсбургского встречается еще несколько раз, но не в заголовках. В частности, первая половина главы 117 “Von nivn handen frovmden svnden, darvmb wir verlorn werden”, является сильно видоизменной цитатой проповеди Бертольда с соответсвующим названием. Перечисление грехов предваряется указанием: Bruder Berhdolt bredeget... Другая цитата из сочинений Бертольда, образующая маленькую главу, имеет вид одного разделения, которое вводится сначала как прямой объект (“funf dinch”) после глагола говорения (“prediget”). Только после этого появляется прямая речь: [26].
Интересно, что после имени Бертольда везде употребляется глагол “predigen”, указывающий на характер деятельности цитируемого автора и жанр его текстов. Последний пример можно назвать “проповедью в миниатюре”.
В Bavngart встречаются и другие тексты-цитаты без указания имени автора в заглавии - например, приписываемые св. Бернарду (главы 147 и 161): [27], [28]. В обоих случаях ввод цитаты оформлен как главное предложение, а придаточное выражает тему. Таким образом, отсутствует иллюзия прямой речи, и текст подается не как точная цитата, а как вольный парафраз.
В главу 41 “Waz got si” [37] после стандантного вводного предложения “Sant Bernhart sprichet...” помещен вольный перевод из трактата Бернарда Клервосского “De consideratione libri quinque ad Eugenium tertium”[36].
В главе 68 “Der vnsers herren marter in sinem herzen treit” воссоздается коммуникативная ситуация: текст представлен как последнее наставление (“selgereit”) Бернарда Клервосского ученикам на смертном одре. Факт отнесения текста в подобный прагматический контекст должен был придавать ему особую значимость[37] - в Bavngart это случай редкий и интересный: [29].
Текст цитаты четко оформлен как прямая речь с маркированным началом и концом. В речи Бернарда используется обращение (“Lieben bruder”), ведется она от первого лица и подчеркнуто индивидуальна. Редактору Bavngart 68-я глава не принадлежит. Этот текст сохранился в сборнике Санкт-Георгенского Проповедника в качестве 84-й проповеди, озаглавленной иначе: “Von dem nutze unsers herren behъgde”. Однако в Bavngart конец сокращен и добавлено последнее предложение (“Got gebe vns...”). Опущен целый фрагмент (Rieder 1908: 339, 6-12): [30].
В данной части текста не только завершается описание коммуникативной ситуации, но и устанавливается ее соотношение с говорящим. Включение текста в сборник проповедей мотивируется его значимостью как последнего слова Бернарда. Формулируется также прагматическая цель: “daz och wir mit sъmlichen dingen ъnsrъ hertzen bekъmberent dur der nъtz willen die sant Bernhart der von enphie”. Во второй раз повторяется термин “sel gerеte”, и таким образом закрепляется обозначение типа текста - “душеполезное наставление”.
Видимо, благодаря своей авторитетности, текст был включен в трактат Bavngart. Однако трудно решить, почему компилятор отказался от столь важной последней части. В результате конец цитаты оказался размытым. Возможно, редактор посчитал, что излишне маркированный конец цитаты нарушит стилистическое единство текста, а может быть, дело в простом стремлении к сокращению или в простой случайности. С другой стороны, если бы он убрал вводное предложение, то ему пришлось бы слишком сильно перестраивать цитируемый текст. Маловероятно, чтобы причина заключалась в принадлежности автора Bavngart к другому ордену, ведь цитаты из сочинений Бернарда Клервосского встречаются в Bavngart чаще других. Скорее всего, для компилятора содержание речи самого Бернарда оказалось более значимым, чем рассуждения другого автора. Это косвенным образом свидетельствует о высоком статусе цитаты из сочинений великого богослова. Завершается глава заключительной молитвой, обычной для проповедей макроструктурой, но в ином варианте, чем у Санкт-Георгенского проповедника.
Единственный случай, когда в Bavngart указывается сочинение Отца Церкви, откуда приводится цитата (в отличие от канонического библейского текста), встречается в главе 197 “Vierzig gnade von dem salter”. Первое предложение содержит общее суждение, а следующее предложение относит его к прологу на “Толкования на псалмы” бл. Августина (“Enarrationes in psalmos. In librum psalmorum prologus”), который цитируется далее. Таким образом вводная фраза разбивает цитируемый текст: [31].
Монах, переписавший текст, единственный раз во всем трактате указывает свое имя и звание - брат Эггебрехт, учитель (lesemaeister) во францисканской школе. Цитата, состоящая из перечисления сорока добродетелей, приобретаемых благодаря чтению Псалтыри, четко отграничена от авторского текста. Он так же, как и в 68-й главе, кончается краткой молитвой.
7) Конечная цитата: помещается в конец главы после авторского текста, что, видимо, является вполне сознательным приемом, например, в главе 137: [32]. Аналогичный пример содержится в главе 191 “Swenne dv wilt vf stigen zv dem obristen tron”. После конечной цитаты может быть добавлена краткая заключительная молитва [33] или комментирующая фраза [34] (“Nu behut vns got, der gehivr, vor disem tieuelischem fivwer”).
8) Серия конечных цитат. В конце 105-й главы “Wie wir gotes lichnamen geistlichen enphahen” следуют два изречения св. Бернарда. Они связаны по смыслу между собой, что отражается и на способе ввода второй цитаты: [35]. По сути дела, это одна и та же цитата, которая разбивается на части из риторических соображений. Несколько кратких изречений святых Отцов после молитвенного обращения к Богу составляют также главу 31.
9) Обрамление: текст начинается и заканчивается одной или несколькими цитатами: [36], [37].
В главе 41 “Was got si” [37] имеется только два варианта вводной формулы. Первая цитата вводится синтаксически совершенно нейтрально (“Sant Bernhart sprichet”); во всех остальных случаях перед глаголом речи ставится начальное “ez”.
В главе 44 “Von den sprvchen” [38] первая цитата вводится полным предложением (“Ez sprichet sant Bernhart”), а серия заключительных цитат предваряется только авторитетными именами. По-видимости, порядок их следования абсолютно случаен. Святые Бернард, Григорий и Августин цитируются дважды. Имя Бернарда сначала дается в немецкой форме, а потом сразу же в латинской, хотя очевидно, что имеется в виду один и тот же святой. Возможно, в данном случае автор воспользовался разными сборниками. Кстати, первая из приведенных конечных цитат стилистически отличается от последующих. Если последние имеют характер крылатых фраз и афоризмов, то первая является эмоционально-патетическим воззванием к собственной душе, стилистически тщательно продуманным: этот текстовый блок скреплен многократно повторяющимся обращением (анафорой, образующей фигуру geminatio[38]) и синтаксическим параллелизмом.
Глава 178 “Von der tvmben scham” [39] начинается и заканчивается изречениями Иисуса Христа (Мар. 8, 38; Лук. 9, 26; Мат. 10, 33; Мат. 5, 11-12; Мат. 10, 32) в немецком переводе: Da von spricht vnser herre... Начальная цитата подкреплена высказыванием св. Бернарда: Ez spricht auch sant Bernhart...
10) Цитата, открывающая новое сверхфразовое единство внутри главы: такая цитата стоит посередине текста и разделяет его, поскольку вторая часть представляется как высказывание цитируемого автора.
В главе 87 “Von der warheit vnd von durnaeht” вводное предложение (сложноподчиненное с придаточным дополнительным, в котором указано имя автора, тогда как главное предложение состоит из одного сказуемого, стандартно выраженного глаголом “merch”) является связующим звеном между двумя частями текста: [40].
К этой группе следует отнести также случаи, когда цитата образует первую часть главы, резко отличающуюся от последующего текста. Такова ситуация в главе 117 “Von nivn handen frovmden svnden, darvmb wir verlorn werden” и нестандартной главе 201 “Vier dinch sint gar iamerlich...”. Последняя отличается, прежде всего, большим объемом (198 строк). Первые 100 строк составляет перевод речи Христа, обращенной к апостолам во время Тайной Вечери (Иоан. 15, 1 - 17, 9), с несколькими небольшими пропусками и изменениями. Эта огромная цитата не вводится компилятором, поскольку ее “автор” очевиден для читателя: [41].
В нескольких местах этой главы прямая речь, в соответствии с оригиналом Вульгаты, разрывается репликами учеников, превращающих монолог в диалог, и вводными фразами: “Do sprachen di ivnger ze im: Waz ist, daz er sprichet: ‘Vber ein wil seht ir mich niht...’ vnd: ‘minen vater?’ Vnd sprechen: Waz ist daz, daz er sprichet: ‘vber ein wil’? wir enwizzen, waz er mainet. - Do west Ihesus wol, daz si in vragen wolten, vnd sprach: [...]” (Unger 1969 434, 62 - 435, 466); “Do sprachen di ivnger zv im: Nv redestv izv offenlich vnd seist vns chein bispel. [...] - Do anwurt Ihesus vnd sprach: [...] (Unger 1969: 435, 82-83; 85).
В последней части своей речи Иисус обращается к Отцу с молитвой за людей: “Disiv wort sprach Ihesus vnd habt siniv augen gegen dem himel vnd sprach: [...]”. После этого без явной логической связи (но и без смыслового противоречия) вводятся подряд два коротких изречения бл. Августина. Весьма слабо связано с последним изречением описание Небесной Иерархии по Псевдо-Дионисию Ареопагиту, которое занимает почти всю оcтавшуюся часть главы.
Следует отдельно рассмотреть случай в главе 149 “Von zwaier hande ernst, da mit got etliche mensch zieret”): цитата слишком коротка, чтобы влиять на композицию всей главы, однако так же, как и в главе 68 “Der vnsers herren marter in sinem herzen treit”, она интегрирована в нарративную структуру (здесь это exemplum - “пример”) и является ядром сверхфразового единства, завершающего главу: [42].
Высказывание Бертольда вводится после того, как задается коммуникативная ситуация. Цитата становится частным речевым актом в рамках более крупного - проповеди: “Sant Bernhart het einsten gebrediget vor gar vbeln laevten... Do sprach er...”. Однако здесь изображается конфликтная ситуация между проповедником и слушателями. Поэтому он обращается не к ним, а к Богу, и эта речь рассматривается автором Bavngart как пример отношения к страданиям, которому должны следовать все христиане. При этом выявляется постоянно присутствующая трансцендентная связь святого с Богом, так же как и в 152-ой главе (“Dvrch die gerehticheit sol man aehtsal gern liden”). Эта цитата, безусловно, является кульминационным моментом маленькой истории. После закрытия цитаты автор Bavngart ставит в пример других святых (однако их изречения уже не приводятся[39]), поведению которых противопоставляется современные ему нравы.
Итак, тексты самих цитатат можно разделить на два больших подвида: а) краткое изречение - афоризм; б) более или менее пространный текст, объединяющий сложные смысловые структуры. Первый случай характерен для глав минимального размера, состоящих из одной цитаты (группа 1), а также для глав с цитатной композицией и глав, где цитаты открывают, закрывают, обрамляют текст или служат просто его украшением, независимо от того, получает цитата истолкование или нет (группы 2-5; 7-9). Цитаты в виде крупного связного текста обычно занимают почти всю главу целиком (группа 6) или, по-крайней мере, крупный текстовый блок (группа 10).
Числовая композиция
В средневековой литературе были чрезвычайно распространены два композиционных явления, связанных с числом: Zahlenkomposition (“числовая композиция”) и Zahlenspr ь che (“числовые изречения”) - термины Э.Р. Курциуса (Curtius 1948: 494 сл., 500 сл.).
Числовая композиция у Курциуса обозначает соответствие числа разных тектонических элементов текста - стихов и строф в стихотворении, глав в книге или книг в трактате - числу с определенным символическим значением: “С помощью числовой композиции средневековый автор добивался двух вещей: формального каркаса для построения текста и при этом дополнительного символического смысла” (Curtius 1948: 499). В средневековой богословской литературе символическое значение числа могло оказывать большое влияние на организацию формы самого текста: “Духовный смысл прекрасного в своем языковом выражении определяется, вплоть до синтаксиса, числом и его значением. Там, где речь идет о Боге, язык организует себя по триадам, где о Святом Духе - по гептадам, где о земном - по тетрадам, где о Страстях - по пентадам” (Ohly 1983: 41; ср. Ohly 1994: 210-211; ср. Meier 1975: 101-108). Данное высказывание Ф. Оли, разумеется, не имеет обязательной силы для всей немецкой средневековой прозы, однако отмеченная тенденция была важной составляющей той стилистической традиции, на фоне которой создавался Bavngart.
Термин числовая композиция, однако, неточен: как замечает К. Лангош, “у Курциуса речь идет не о настоящей композиции, не о внутреннем построении, а лишь об установлении внешнего объема в соответствии с определенными числами” (Langosch 1970: 106). Лангош определяет числовую композицию как “внешнее и внутреннее членение стихотворного произведения в соответствии с числами в определенных симметриях и пропорциях” (Langosch 1970: 108). Это определение, в свою очередь, плохо подходит для монолитных прозаических текстов небольшого размера, где отсутствуют такие композиционные маркеры, как строка и строфа.
Во избежание терминологической путаницы мы используем более точный термин символико-числовая композиция, под которым мы понимаем приближенное соответствие количества основных композиционных элементов текста определенному числу (возможно, данному в заглавии), обладающему символическим значением. Символико-числовую композицию иногда бывает сложно распознать там, где в названии отсутствует число.
Следуя Э. Р. Курциусу, необходимо отличать собственно числовую композицию от сентенций, пронумерованных с дидактической целью (Zahlenspr ь che). По определению Курциуса, это – “перечисление двух, трех, четырех или более вещей, которые соотносятся друг с другом каким-либо значимым образом. Такие перечисления свойственны гномическому стилю всех времен и народов и являются спонтанно-примитивным продуктом рефлексирующей народной мудрости, но также используются любой формой дидактического интеллектуализма... Это самая древняя форма наблюдения и наставления” (Curtius 1948: 518). В языковом представлении числовых изречений важную роль играли такие стилистические явления, как синтаксический параллелизм, с помощью которого описываются понятия одного ряда, и анафора, обеспечивающая цельность текста на лексическом уровне.
Членение трактатов и проповедей на части с помощью порядковых числительных могло диктоваться классификационной и мнемонической техникой преподавания (Curtius 1948: 501). Как считает Х. Леман, на числительные (в частности, в трактатах Давида Аугсбургского) приходилось повышение тона голоса, к ним обращалось внимание слушателя и таким образом достигалась наглядность расположения композиционных элементов текста (диспозиции) (Lehmann 1927: 432). На наш взгляд, композиция, основанная на числовых изречениях, имеет более важное предназначение, чем чисто прагматически обусловленная членимость текста. В многих текстах архаичных культур такая композиция служит для упорядочения, каталогизации явлений материального и духовного мира (Топоров 1997: 88-89, 99-100, 126). Поэтому композицию соответствующего типа можно назвать каталогизирующей.
Итак, символико-числовая и каталогизирующая композиция, несмотря на их внешнее сходство, - генетически различные явления. Главное их различие заключается в том, что числовые изречения не предполагают композиционного каркаса. Но в исследуемых текстах эти принципы построения текста бывает далеко не всегда просто отличить друг от друга. Нам представляется возможным использовать понятие числовой композиции для объединения этих явлений под общим термином и таким образом подчеркнуть неоднозначность последнего.
В проповедях и трактатах оба типа числовой композиции совпадают с макроструктурой распространения (dilatatio). Однако в текстах на народном языке они могут использоваться независимо от традиции ars praedicandi. Бывшее распространение может стать просто числовым изречением. Понятия символико-числовой и каталогизирующей композиции целесообразно использовать по отношению к ряду глав Bavngart, поскольку последние уже не являются проповедями, даже если текстологически восходят к ним.
Дата добавления: 2020-04-08; просмотров: 94; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!