Кубанский государственный университет
Краснодар, Россия
«КРОТОСТЬ» И «СМИРЕНИЕ»
В ПРОЗЕ Ф.М. ДОСТОЕВСКОГО И ЛУ СИНЯ
В статье исследуются особенности репрезентации концептов «кротость» и «смирение» в контексте этической значимости в русской и китайской языковой картине мира, представленной художественными текстами русского и китайского классиков.
Ключевые слова: Ф.М. Достоевский, Лу Синь, художественная рецепция, языковая картина мира, ментальность, концепт, кротость, смирение.
«Кроткий, о челов. Тихий, скромный, смиренный, любящий, снисходительный; невспыльчивый, негневливый, многотерпеливый»; кроткое обращение – ровное и доброжелательное; кротить (укрощать, смирять, утишать, унимать) – так понятие «кротость» зафиксировано в словаре В.И. Даля [1, c. 509]. Вербализаторами концепта выступают лексемы «терпение», «безропотность», «смирение», «тихость», «покорность» и их дериваты.
«Смирение» в «Толковом словаре живого великорусского языка» характеризуется следующими семантическими нюансами: «сознание слабостей своих и недостатков, чувство сокрушения, унижения; раскаянье [1, c. 288–290]. Подобные оттенки смысла встречаем и в значениях родственных лексем: смирный (тихий, кроткий, спокойный и ровный нравом; не сердитый, добрый; не дикий, ручной), смиренный (кто смирился, кто живет во смирении, в кроткой преданности провиденью, в сознании своего ничтожества). Можно сделать вывод о том, что «смирение», «скромность» – это скорее «путь» к кротости, чем само свойство кротости, этический смысл которой – «благость, состояние благодатного, миролюбивого покоя» [1, c. 509].
|
|
|
В прозе Лу Синя вербализаторы концепта «кротость» – покорность, безропотность, тихость, смиренность – насчитывают около двадцати контекстов. Художественная проза Достоевского предлагает более сотни употреблений слова «кротость». В языковой картине мира русского классика концепт «кротость» является проводником семантического напряжения и играет существенную роль.
Сравнительный анализ текстов Достоевского и Лу Синя позволяет обозначить существенную разницу в восприятии и словоупотреблении концепта «кротость» и его вербализаторов.
В текстах Достоевского прилагательным «кроткий» определяются: лицо и черты человека (голубые и кроткие глаза, кроткая и грустная улыбка, кроткий и ясный взгляд, кроткий, но проникнутый, почти дрожавший голос, удивительно ласковое, кроткое и нежное выражение), чувства и эмоции (самое кроткое отчаяние, кроткие сны, молчание, негодование, стыдливая, кроткая любовь, кроткое и боязливое сердце, кроткая, истребившая себя душа), жесты, поведение, поступки (кроткое, смиренное самоубийство, благородное и кроткое движение).
|
|
|
Достоевский значительно расширяет семантическое поле концепта, употребляя понятие «кротость» в парадоксальных словосочетаниях: кроткое негодование, кроткое, смиренное самоубийство, самое кроткое отчаяние, сочетание антитетичных лексем обусловливает глубину и точность авторских характеристик человека и его психологических и философских сложностей. Нельзя не вспомнить в этом контексте рассказ Достоевского «Кроткая»: текст задумывался под названием «Девушка с образом», а в окончательной редакции доминантное понятие кротости концептуализировалось и трансформировалось через субстантивацию признака в имя собственное.
У Лу Синя «кротость» и «смирение» представлены в следующих контекстах: кротко ответил, смиренно сказал, смиренно согласился, смиренно отнекивался, смиренно взял на себя, смотрел в лицо со смирением, такое смирение лишь распалило, безропотно согласился, покорно доверился, с ее наивной покорностью, покорный взгляд и молчаливость.
В словаре китайского классика «смирение» всегда имеет положительную коннотацию и не выходит за рамки традиционного словарного толкования. Понятие «кротость» встречается исключительно редко: в избранных повестях и рассказах Лу Синя из серии «Библиотека всемирной литературы» определение «кроткий» встречается всего лишь один раз, в то время как «смирение» и его производные употребляются более чем в двадцати контекстах.
|
|
|
Компаративный подход к словоупотреблениям понятий «кротость» и «смирение» в художественных текстах Достоевского и Лу Синя позволяет увидеть существенную разницу восприятия и национального бытования этих феноменов
Следует отметить интересную особенность: в древнерусском языке значение смирения («мир»), как одного из ключевых вербализаторов концепта «кротость», сближается со значением «мера» – порядок, обычай. Эти значения в китайской языковой картине мира исключительно востребованы и проявляют «земной» аспект феномена смирения: низкое положение, приниженность, ничтожество; обуздание, утеснение, приведение к покорности, исправлению, а также способы устройства для осуществления указанного воздействия. Жизнь китайского мужчины, от императора до простого рикши, и каждой китайской женщины – это жизнь самопожертвования. Жертвой женщины в Китае является самоотверженная жизнь ради мужчины, которого она называет мужем, а жертва мужчины – это обеспечивание и защита семьи и государства. Женский идеал в Китае сводился к трем покорностям: когда женщина не замужем, она должна жить для отца; когда она выходит замуж, она должна жить для мужа; овдовев, она должна жить ради детей. Как культ верности является религией китайского мужчины, так религией настоящей китайской женщины является культ самоотверженности.
|
|
|
Для русской ментальности актуальны значения феномена, фиксирующие христианское понимание смирения и образующие этический полюс концепта: сознание своей греховности, раскаяние, сердечное сокрушение; страдание, унижение; самоумаление, кенозис [2, c. 622]. В русской языковой картине мира смирение – христианское, оно неразрывно связано с чувством любви человека к Богу – глубоким ощущением и сознанием того, что человек сам по себе ничтожен и беспомощен, а если и достигает чего-либо, то исключительно благодаря милости Божьей [4, c. 443–445].
Отметим, что и для русской, и для китайской ментальности характерна установка на «примирение с действительностью»: «с точки зрения установки на "примирение с действительностью", достижение внутреннего мира (умиротворенного состояния духа) возможно лишь при условии примирения с внешним, окружающим миром, то есть отказа от вражды с другими людьми, и принятия всего, что вокруг происходит. При этом носитель такой установки сам для себя находит аргументы, почему "примирение с действительностью" возможно, разумно и необходимо» [3, c. 117].
Западный христианский идеал предполагает активную борьбу за царствие Божие на земле, «китайский идеал смирения» предполагает покорность обстоятельствам, «русский идеал смирения» совмещает примирение с действительностью и активную творческую деятельность, характерную для русских представлений о смирении: в этическом словаре отсутствуют понятия «кротость» и «тихость» как категории этического, а этическое сущность смирения понимает как благость. Смирение не ослабляет и не принижает самосознания человека, не отрицает активной жизненной позиции, а, напротив, побуждает стремление к совершенству – религиозно-нравственному идеалу [4, c. 443–445].
Анализ словоупотреблений концептов «кротость» и «смирение» классиками русской и китайской литературы позволяет сделать вывод о том, что в отличие от языковой картины мира Лу Синя, где концепт «кротость», имеющий «словарные» позитивные коннотации, не является доминантным или смыслообразующим и на первый план выходят понятия смирения и покорности, у Достоевского концепт «кротость» оказывается одним из ключевых, фундаментальных репрезентантов русской национальной самобытности.
Библиографический список
1. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т., 1994. Т.2, 4.
2. Дьяченко Г. Полный церковно-славянский словарь. М., 2001.
3. Зализняк А.А., Левонтина И.Б., Шмелев А.Д. Ключевые идеи русской языковой картины мира: сб.ст. М., 2005.
4. Этика: энциклопедический словарь / под ред. Р.Г. Апресяна, А.А. Гусейнова. М., 2001.
В.В. Катермина
Дата добавления: 2019-09-08; просмотров: 213; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!