Кубанский государственный университет          



Краснодар, Россия

К ВОПРОСУ ОБ АКТУАЛИЗАЦИИ РОЛИ СЛУШАЮЩЕГО В ПРОЦЕССЕ КОММУНИКАТИВНОЙ ПЕРСПЕКТИВЫ РЕЧЕВОГО АКТА

 

В работе осуществляется попытка психолингвистического описания реакции слушателя на использование говорящим конкретных языковых (лексических и синтаксических) единиц. На примере рассказа А.П. Чехова «По делам службы» анализируются отличительные особенности построения коммуникативного акта с точки зрения реципиента.                                     

Ключевые слова: слушающий, говорящий, коммуникация, речевое поведение.

Среди многочисленных проблем коммуникации, которые исследуются современными учёными-лингвистами, на наш взгляд, особое место занимает вопрос о функциях субъектов общения, о степени их влияния друг на друга. Е.А. Васильева считает, что «описание эмоционального мира человека обусловлено как общими закономерностями языка, так и особенностями восприятия человеком действительности. В рамках антропологической лингвистики, в отличие от лингвистики имманентной, изучающей "язык в себе и для себя", исследование взаимосвязи скрытого от внешнего наблюдения мира эмоций с миром физического восприятия, а также сходств и различий в способах обработки языковым сознанием информации о внутреннем мире, представляется актуальным и плодотворным» [2, с. 62].

Как нам кажется, роль слушателя (получателя информации, реципиента) для полноценного развития процесса речевого акта не менее важна, чем роль говорящего (отправителя, информирующего источника). Более того, в русле коммуникативной перспективы сформировавшейся конкретной ситуации реакция адресата речи чаще всего подчинена стратегиям и тактикам действий (целесообразностью использования тех или иных языковых единиц) адресанта. По мнению Т.Г. Винокур, «коммуникативная роль (функция) слушающего способна определять речевое поведение говорящего, то есть влиять на развитие дискурса с точки зрения его соответствия или несоответствия условиям общения. Мера воздействия слушающего на говорящего зависит от характера их связи (непосредственный или опосредованный контакт, форма речи, тип отношений)»[3, с. 70]. Тем самым слушатель служит весьма важным субъектом коммуникации, который в ряде случаев невольно «провоцирует» говорящего на совершение определённых (имеющих причинно-следственную связь) речевых поступков.

При лингвистическом анализе коммуникативной ситуации (модель устного общения) в языковом пространстве художественного текста у его исследователя-интерпретатора закономерно возникает вопрос о правильности истолкования причин выбора автором или его героями слов и предложений, которые оказывают влияние на ход развития сюжетной линии всего литературного произведения. С.В. Андреева констатирует: «Сложность описания и классификации конструктивно-синтаксических единиц устной коммуникации обусловлена недискретностью речевых фактов, нечёткостью границ между ними, наличием переходных явлений, гибридных образований. Проблема языкового континиуума, диалектики непрерывного и прерывного в языке-речи является одной из важнейших в лингвистике»[1, с. 12]. Есть основания полагать, что научные изыскания в области изучения особенностей речевого поведения адресанта (говорящего) необходимо вести с учётом его ориентации на слушателя, т.е. непосредственно адресата речи.

Основу сюжета рассказа Антона Павловича Чехова «По делам службы» составляет история пребывания двадцатишестилетнего следователя Лыжина (завершившего получение юридического образования «два года назад» и похожего «больше на студента, чем на чиновника») в селе, где произошло самоубийство земского страхового агента Лесницкого. Вместе с доктором Старченко он, Лыжин, поздно является для вскрытия тела, поэтому вынужден задержаться в данной местности до утра. На наш взгляд, ряд речевых актов, представленных Чеховым в своём рассказе, свидетельствует о стремлении автора не только продемонстрировать читателю особый внутренний мир слушателя – персонажа (молодого следователя), но и обратить внимание на говорящих (автор или его герои), т.е. тех, кто своими оценочными фразами так или иначе помогает читателю обнаружить у Лыжина истинно-личностное отношение к деталям реальной российской действительности.

«– Отчего же ты обеднял? – спросил следователь. – Сыны мои водку пьют шибко. Так пьют, так пьют, что сказать нельзя, не поверишь.

Лыжин слушал и думал о том, что вот он, Лыжин, уедет рано или поздно опять в Москву, а этот старик останется здесь навсегда и будет всё ходить и ходить; и сколько ещё в жизни придется встречать таких истрепанных, давно нечесанных, «нестоющих» стариков, у которых в душе каким-то образом крепко сжились пятиалтынничек, стаканчик и глубокая вера в то, что на этом свете неправдой не проживешь» [4, с. 91–92].

В представленном Чеховым диалоге Лыжина с сотским Лошадиным содержится прагматично-языковой компонент: значительно старше по возрасту местный служащий, рассказывая неопытному следователю отнюдь не радостные факты из жизни своих родных, заставляет слушателя (Лыжина) признать наличие вокруг него большого количества людей несчастных, обездоленных, социально подавленных. Использование писателем глагольных форм «слушал и думал» для наиболее точного описания эмоционального состояния персонажа-следователя вероятно указывает на появляющиеся последовательно проявления «движения души» Лыжина.

«– Несчастный молодой человек, – говорил фон Тауниц, тихо вздыхая и покачивая головой. – Сколько надо прежде передумать, выстрадать, чтобы наконец решиться отнять у себя жизнь... молодую жизнь. В каждой семье может случиться такое несчастье, и это ужасно. Трудно это переносить, нестерпимо...                                                                                     И все девушки слушали молча, с серьёзными лицами, глядя на отца. Лыжин чувствовал, что ему тоже со своей стороны нужно сказать что-нибудь, но он ничего не мог придумать и сказал только:                                                                                                  – Да, самоубийства — явление нежелательное» [4, с. 98].

В рассматриваемом нами фрагменте чеховского произведения содержится попытка осуществления речевого влияния со стороны главы семейства не только на своих дочерей, но и на присутствующего в качестве приглашённого гостя Лыжина. Персонаж-следователь, внимая фразам господина фон Тауница, чутко улавливает ожидаемую со стороны окружающиих от него реакцию-отклик на произнесённые слова. Очевидно, что авторская модальность, косвенно проявляющаяся в синтаксической конструкции «чувствовал... нужно сказать что-нибудь», подчёркивает незнание Лыжина (по причине не очень большого жизненного опыта), что именно необходимо уместно сообщить в ответной реплике, а не просто отмолчаться.

«И доктор (Старченко. — В.Ч.) в соседней комнате стал говорить о суровой природе, влияющей на характер русского человека, о длинных зимах, которые, стесняя свободу передвижения, задерживают умственный рост людей, а Лыжин с досадой слушал эти рассуждения, смотрел в окна на сугробы, которые намело на забор, смотрел на белую пыль, заполнявшую всё видимое пространство, на деревья, которые отчаянно гнулись то вправо, то влево, слушал вой и стуки и думал мрачно: "Ну, какую тут можно вынести мораль? Метель и больше ничего..."»[4, с. 100].

Представляется, что Антон Павлович Чехов в образе Лыжина изобразил тот тип людей, живущих в России, который вовсе не изъявляет огромного желания думать о трудностях, лишениях, выпадающих на долю каждого. Более того, как акцентирует автор, услышанная правда вызывает у них лишь чувство досады. Таким образом, в границах конкретного речевого (коммуникативного) акта на языковом (прежде всего лексико-синтаксическом) уровне литературного произведения благодаря авторской оценке, прямо обозначенной в тексте, представлен своеобразный портрет персонажа-слушателя, живущего в своём мире и с неохотой реагирующего на существующие рядом с ним сложные реалии действительности.

 

Библиографический список

1. Андреева С.В. Речевые единицы устной русской речи: система, зоны употребления, функции. М., 2006.     

2. Васильева Е.А. Язык чувств и модальности восприятия: элементы синестезии в образном описании эмоций // Эмоции в языке и речи / под ред. И.А. Шаронова.          М., 2005.

3. Винокур Т.Г. Говорящий и слушающий. Варианты речевого поведения.           М., 2007.                                               

4. Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем: в 30 т. Сочинения в 30 т. М., Т. 10. 1974–1983.

 


Дата добавления: 2019-09-08; просмотров: 158; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:






Мы поможем в написании ваших работ!