Нравственность внутри человека. 4 страница
Несмотря на молодость, она быстро поняла, что её должность мало значит. В средней, сельской школе, где не было спортзала, не понимали значимость физвоспитания и к другим учителям тянутся ученики.
Вот, например: не успела появиться Анастасия Павловна, а вокруг уже вьются девочки-шестиклассницы и восхищаются – « ах, какие у вас волосы! ах, какой у вас костюм!». Начинают с ней доверительные откровенные разговоры…
Настя, конечно, девушка самостоятельная и поначалу они как-то сблизились, но на дружескую ногу не встали. Трудно было определить – почему, даже во многом одинаковые обстоятельства, - не подружили. Но отношения были ровные, доброжелательные.
Ольга считала свою коллегу городской, избалованной и изнеженной девицей. Особенно когда узнала, что Анастасия Павловна, - одна дочь у родителей. Сама Ольга выросла в многодетной семье, где никаких «нежностей» и излишеств.
Настя пыталась сблизиться, но встречала непонятную отчужденность. А сегодня, на последней перемене завела с ней разговор и предложила:
- Ольга Владимировна, сходим, навестим в больнице Евгения Валерьевича.
- Да, - а он разве в больнице? А что с ним?
- Он говорил, что еще летом разбил себе подбородок, а сейчас он у него распух, - Настя немного смущена откровенным невниманием к коллеге, тем не менее, приводит аргументы:
- Он один здесь, кто к нему придет?
|
|
|
- У него мать недалеко живет. Пусть она к нему ходит, - Ольга не соглашаться, так как совершенно не видит смысла и пользы в таком посещении.
Настя настаивает и начинает досадовать на черствость и вызывающую грубоватость молодой девицы:
- Оль, - мы работаем в одном коллективе, что о нас подумают?
Этот резон неожиданно Ольгу убеждает. Оказывается это можно рассматривать как некое покровительство сильного над слабым, - здорового над больным. Данный визит выглядит делом общественным и ничего личного…
По сути, она была не против посещения: просто не знала о чем ей говорить с историком, так как тем, кроме как о работе – не представляла.
Потом сообразила: пусть об этом у Насти голова болит. Ольга никогда, даже в отдаленной перспективе, не могла представить себя в каком-то тесном общении с Кобриным.
Сильная, волевая девушка догадывалась, что никогда не сумеет им командовать, а без этого всякие отношения для неё - теряли смысл.
Такое поведение девушки объяснялось невнимательностью самого Евгения к Ольге, которая работала второй год, тем не менее, выпадала из поля зрения молодого человека.
|
|
|
Просто Женя раньше понял, что Ольга ему не интересна. Он считал, что молодая спортсменка еще не вступила в «возраст невест». Особенно смущало ярко выраженное отсутствие женственности у молодой девушки: ухаживания воспринимала, как посягательство на свою свободу.
Анастасия Павловна, видя, что ершистое сопротивление упрямицы сломлено, - продолжает:
- Заходи за мной часа через два, - Ольга согласно кивнула головой.
Дома их квартирных хозяек расположены неподалеку. Настя жила на улице в один порядок. Извилистая линия изб тянулась по самому гребню высокого сурского берега, - окнами на реку и лес на противоположной стороне: далее узкая дорога и крутой откос, с которого чуть не загремел Женя.
Откос плавно переходит в пологий, ступенчатый спуск, который тянется на целый километр и заканчивается у самой воды.
Тетя Тоня, у которой Ольга квартировала как раз и жила на этом спуске. Добрая треть сельских построек находилась на сурском ступенчатом берегу.
Итак, девушки шли навестить Женю Кобрина, который ничего не подозревая, сидел на больничной широкой скамье с гнутой спинкой у входа в приемный покой.
Рябина в эту осень уродилась - на редкость. Ломятся рябиновые ветки от красных ягод. А ягоды у рябины красивые, но горькие, как жизнь человеческая…
|
|
|
Женя вспомнил, как после восьмого класса ездил поступать в радиотехнический техникум в столицу Марийской республики – Йошкар-Олу. Там вообще – весь город в рябинах. Но тогда, в начале августа, ягоды еще только начинали краснеть.
Привезла его мать, устроила в общежитие и уехала. Остался он один. Впервые самостоятелен. Ощутил чувство свободы и… одиночества.
Бродил по городу, катался на автобусе, ходил в кино, купался в подозрительно-мутноватой речке Кокшаге. Сдал диктант, а физику завалил.
Через две недели вернулся домой. Нисколько не расстроился, только мама немного затуманилась, но потом и сама развеселилась. Не хотелось ей с сыном расставаться, да и жалко было такого молоденького на сторону отпускать. Смеялась, когда обнаружила, что он в столице братской республики – завшивел.
А Женя сам удивлялся, - почему у него голова чешется? Быстро посыпала ему голову белым, ядовитым порошком - дустом, завязала платком и баню затопила. Зашевелилось что-то у Женьки в волосах под платком, но насекомые разбежаться не успели - передохли.
После он говорил в оправдание, что это он, купаясь в Кокшаге, вшей нахватал. Хотя, на самом деле, там не только со вшами познакомился, но в общежитии клопы сильно кусались, с чем он тоже не был знаком и поначалу удивлялся красным пятнышкам крови на казенной простыне.
|
|
|
Да, чужая сторона – не мама родная… Бабушка Вера свою версию высказала: «Это у тебя от сухоты вши-то завелись».
Не знал Женя отчего, но остались от тех недель воспоминания о какой-то отставленности, своей малости и ненужности в этом неожиданно большом мире…
Сейчас у него в душе происходило нечто подобное, только не четырнадцатилетний отрок сидел на лавочке, а двадцатишестилетний, - сильный, молодой человек.
Не радовал теплый осенний денек, голубенькое небо, парящие высоко птицы, желтеющая развесистая береза на больничном дворике…
Евгений не только чувство одиночества ощутил, но и тупиковость ситуации, как будто неожиданно заблудился, растерялся и еще не нашел выход.
Именно этот момент потерянности: вернее – опустошенности, когда ни чувств, ни желаний, - одна тоска и беспросветность, которая сильнее всего ослабляет твои силы…
И хороший денек мерк под его невидящим взглядом…
Услышал девичий смех, разговор. Поднял голову – забилось сердце: Настя идет с подружкой, - учительницей с их школы. Да не мимо, а к нему направляются, специально пришли – навестить.
Как раз в эту минуту раскрылась оконная рама приемного покоя, и зазвучала, популярная в ту осень, - песня, которую уже стали называть на иностранный манер – шлягер:
- Не прожить нам в мире этом,
- Не прожить нам в мире этом
- Без пот-е-е-рь, без пот-е-е-рь!
А он, еще не верит, что это к нему идут, - боится поверить.
- Лист к окошку прилипает
- Зо-ло-той, зо-ло-той.
- Осень землю осыпает
- Кра-со-той, кра-со-той
И смотрит только на Настю, только она перед глазами: Женя в состоянии невесомости, - купается его душа в этом легком и высоком осеннем небе, в этой синеве…
- И пускай дождливы часто
- Эти дни-и, эти дни-и,
- Может, созданы для счастья
- И они-и, и они-и.
А песня продолжается, приближает уже неотвратимое…
- И от осени ни спрятаться,
ни скр-ы-ы-ться,
- Листья желтые, скажите,
что вам сн-и-и-ться!
Сквозь этот сладкий песенный звон слышит Евгений: «Наверное, скучно тебе: вот, - яблок принесли, пирогов».
Нет, - не скучно Жене: и мысли не летают – вообще нет мыслей.
Хочется только смотреть на Настю. И сердце не билось, спокойно как-то стало – надежно.
Вообще-то, жизнь не такая уж горькая... а красивая – это точно.
Из дневника Евгения Валерьевича.
6 января 1998г.
Двадцатый век – кричащий век. Главное, ключевое слово в этом веке – Долой!..
Долой все – богов, веру, предков. Страшная жажда обогащения.
В письмах Пушкина много говорится о деньгах: брал взаймы, отдавал долги. Счет деньгам велся строго, честно.
Говорится о расходах. Но в них нет страшной жажды денег. Деньги воспринимаются как необходимое средство жизни. К их наличию и к их отсутствию относятся спокойно.
У лучших людей двадцатого века нет слез по богатству. Уж Николай Рубцов, мог хоть раз воскликнуть – денег! денег!
Нет, у него просто – О, купите фуфайку. Я отдам за червонец…
7 января 1998г.
Бессонница – моя давняя спутница.
Я помню, что бессонница у меня случалась даже в детстве.
Почти до конца смотрел по теле службу в честь Рождества. Со мной сидел и Степа (12лет), которому тоже не спалось. Он сидел и читал выборочно Закон Божий, задавал разные вопросы.
Один из них: «Папк, а если бы Христос сейчас родился, ведь его тоже бы убили? (утвердительно).
Я. – Да, но только об этом уже лет сто назад догадался Ф.М. Достоевский.
Вопрос совсем не плохой.
21 января 1998г.
Никак не могу переписать набело оставшиеся два занятия по христианству. В 32 группе заканчиваю тему «Буддизм», слышу в конце урока следующую сентенцию, вернее две: «Про Будду интереснее, чем про Христа, - Христос за три года наделал дел, что после две тысячи лет не расхлебаешь. Побудешь на ваших уроках, Евгений Валерьевич, и не знаешь, что и думать, - то Христос, то Мухаммед, то Будда!»
11 февраля 1998г.
Вчера, когда мы со Степой шли из больницы, он все утверждал, что если человечество погибнет, то земля расцветет. Я его убеждал, что без человека, жизнь на земле теряет вообще всякий смысл.
31 марта 1998г.
Читаю Бунина «Окаянные дни», стр 106-107 - «Так врасплох, совершенно врасплох был захвачен и российский старый дом. И что же открылось? Истинно диву надо даваться, какие пустяки открылись?» Да, верно; а вот после того, как немного «копнули» большевитско-коммунистический дом, который стоял 73 года, то открылось много. Хотя «копнули» не до конца.
А какой сейчас дом? Кто строит, и строит ли? Мучительный тупик. И лица, - лица изменились. Опять торжествует хам, его величество хам. Иван Алексеевич – как мне понятна твоя безвыходная, беспросветная тоска…
8 сентября 1998г.
На моем уроке, небольшой, крепкий парень ( 3 курс), довольно чувствительно ударил по плечу, впереди сидящего соседа – передай, мол, дальше. Тот, как робот, толкнул в плечо своего соседа – и пошло, поехало. Боязнь оказаться «белой вороной» оказалась настолько сильной, что никто не сумел прервать порочную цепочку.
Удары передавались, доходили до инициатора этого действа: он вновь открывал порочный круг. Я, молча, наблюдал и горько думал, что за три минуты до этого говорили о формировании личности человека, и я осторожно выразился, что как личности они находятся в стадии формирования, хотя это не дает повода относиться к ним снисходительно.
Какая буря возмущения поднялась! Как? Мы не личности?!
Я поспешил заверить – личности, конечно личности…
И вот… зомбирование. Зомби…
20 декабря 1998г. (дома 20ч. 35м.)
Моя карма – стремление к свободе. Это я понял несколько лет тому назад. Нет ничего важнее на этом свете, чем свобода. Её обретает только личность, которая «нашла себя».
Идти своим путем – это и есть свобода. Власть не делает человека свободным. Деньги тоже.
Я всегда, почему-то, вспоминаю заключительную сцену из романа Д. Лондона «Время не ждет» - старик, поднимающийся к дому, в руке ведерко молока.
Этот старик отказался от всего - от денег, от успеха, от славы.
Он был настолько везуч, что, даже поселившись на ранчо – опять на своей земле нашел золото…
Закопал жилу. Свобода дороже.
22 декабря 1998г.
Ошибки революции искуплены кровью Великой войны. Не раз мне приходилось слышать от фронтовиков: я не верил, что останусь жив. Это именно то, что в христианстве называется искуплением, - смертью – смерть поправ.
Часть 10. Год Змеи.
Что же тогда, после этого больничного визита произошло? Произошло, - только не после, а – во время.
Нет, со стороны – ничего особенного: сидели на лавочке, шутили, смеялись…
А у Насти, - как будто глаза раскрылись. Она стала понимать, что Евгений Валерьевич не просто – друг, товарищ, сослуживец: не может она к нему так относится.
Обычно очень расчетливая и осторожная Настя чувствовала: она не только интересна Евгению, как привлекательная девушка – он серьезно нуждается в ней: она ему нужна.
Вот и сейчас, - ведь он только на неё глядит и на её слова реагирует. Даже перед Ольгой неудобно. Да, невелика беда, и, причем тут физкультурница, когда она сама с ним не наговориться и – получается – желает встреч.
Только с этим парнем она чувствует себя королевой: сильной, уверенной, эрудированной… Как будто переживает новое рождение: сбрасывает с себя какую-то привычную, но чужую оболочку и становится по настоящему – собой.
Исчезали её тайные тревоги, внутренняя нерешительность: она обретала то, к чему многие стремятся всю жизнь: душевное спокойствие. А это не что иное, как уверенность своей нужности и значимости твоих дел и поступков.
Разве может девушка проявлять инициативу? Нет. Это противоречит её природе. Настя даже не задавала себе вопрос, - влюблена ли она в Евгения, и какую игру ей вести. Это все зависело от него.
Она знала: любая (даже малая) несправедливость по отношению к ней, маленький намек на ущемление её свободы или попытка воздействовать против её желания неизбежно приводила к отдалению и неприятию.
Ни в какую пылкую любовь не верила. Клятвы и признания – не для неё. Настя тонко чувствовала любую фальшь и лицемерие.
А тут заметно: Женя любуется девушкой, хочет её видеть беззаботной и радостной, старается оградить от неприятностей, - именно так она понимала любовь.
Разговор коснулся его лечения. Женя рассказывал девушкам:
- Этот новый врач, какой – то странноватый. Нет, диагноз он сразу уверенно поставил – воспаление надкостницы: так оно, вероятно и есть, хотя, я в этом мало что понимаю, - на секунду задумался и продолжил, - до него два года работал Гильметдинов, - татарин, тот тоже - не совсем в традиции.
Ольга поинтересовалась:
- Евгений Валерьевич, как понять – «в традиции»?
Женя сразу увлекся, и начал объяснять свою «терминологию»:
- В селе существуют определенные, сложившиеся представления о враче, как, кстати, и об учителе, которые можно считать традиционными. А именно: врач – это добродушно-серьезный человек, не без юмора. Семьянин. Уверенный в себе, но не высокомерен. Может принимать «подношения», но не алчен. Всегда поможет больному. Хороший специалист. Самодостаточен, - перед начальством не лебезит. Вообщем – авторитетный хозяин.
Настя с удовольствием слушала здравое рассуждения историка, но заметила:
- Так и в городе такое же представление о хорошем враче, - Евгений сходу подхватил:
- Так и должно быть, на то она и традиция, но в селе врач один, - жизнь его на виду. Поэтому каждый поступок, даже каждое слово подвергается оценке. Я сначала этого не понимал, потому что сам в селе вырос и считал такое положение естественным, - Евгений сбавил тон, произнес задумчиво, - случай помог, - и замолк.
Ольга залюбопытничала:
- Это что за случай?
Женя доволен, - заинтересовал девушек.
- В позапрошлом году у нас в школе вела английский молодая учительница: дамочка довольно самостоятельная, но скрытная. Тоже на квартире жила, - отрабатывала после ин’яза. Неизвестно, из какой семьи, но родом из Горького, то есть города-миллионника. Особо ни с кем не общалась, тем более с сельскими. Девушка культурная и не сказать, чтобы высокомерная, - но отгораживалась… Ходили среди коллектива слухи, что у ней есть женатый любовник. А слухи, вероятно, шли от нашей лаборантки, она более всего с ней шушукалась. Вернее, курили тайком в лаборантской. Так я, по её просьбе, блоки сигарет с фильтром покупал в Языковском магазине. Сначала удивлялся, но потом дошло, - через такой контроль на самом деле сложно переступить, то есть, в какой-то степени, противопоставить себя обществу. Ведь в селе ни девушки, ни женщины не курят. Она девушка воспитанная, не хотела, чтобы её осуждали, да и статус её, как учительницы – понижался. Рухнут традиционные представления – исчезнет и такой неприятный контроль, - с какой-то затаенной печалью закончил Женя.
Настя возвращает к истоку разговора.
- А этот, нынешний врач, в чем его странность? – Женя кратко, без подробностей, которых он и не знал:
- Один живет, без семьи. На вид – лет сорок. И какой-то он, как сказала бы моя бабушка – оброшенный. На классического врача не походит, - все сальные анекдоты больным рассказывает. - И добавил весело, – «больше не знают о нём ничего», - Настя радостно продолжила декламацию, - «знак ГТО на груди у него». - Женя довольно улыбается и отмечает: «Мы с ней одной крови».
Ольга совсем выключена из разговора, да ей совсем неинтересно про врачей и про традиции, но слушает. Прощаются девушки. Настя, шутливо:
- Приходите в гости.
Дата добавления: 2019-02-22; просмотров: 144; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!