Тибетская книга мертвых» верна - наше дело это доказать. 7 страница
Но вся проблема заключается в свете дня. Под влиянием убедительной иллюзии окружающей их повседневной материальной реальности эти ученые-естественники проповедуют полное неверие во все, кроме материи, и ведут себя так, будто существование субстанций, отличных от физической, без толку докучает их научной чувствительности. Разве может понятие тонкого тела соперничать с убедительностью прочной материальной реальности?
Первое, в чем вам нужно отдавать себе отчет, — это то, что значение таких слов, как «субстанция» или «тела», в квантовой механике очень отличается от того, что они имеют в привычной классической механике Ньютона. Это справедливо даже для физических квантовых объектов. «Атомы — это не вещи», — говорил один из создателей квантовой механики Вернер Гейзенберг. «Вещественность» нашего привычного макромира возникает из-за того, что крупные, массивные макроскопические объекты маскируют свою квантовую невещественность; их волны возможности распространяются, но очень медленно. Но на самом деле, как подчеркнул физик Кейси Блад, даже макромир нашего наблюдения представляет собой результат взаимодействия сознания с математическими волновыми функциями возможности (Blood, 1993).
Кроме того, будет полезно отказаться от картезианского субъективного смысла ментального (и витального) тела и принять во внимание тот факт, что в восточной традиции, как пояснялось выше, эти тела определяются объективным образом (субъективно лишь их переживание). В согласии с этой традицией я постулирую, что витальная, ментальная и супраментальная субстанции также подчиняются квантовой динамике вероятностей, описываемой объективной математикой. Со мной отчасти согласен физик Генри Стэп. Он однажды писал: «Нет никакой существенной причины, по которой ощутимые качества и непосредственно познаваемые "идеи объектов" нельзя представлять в точной математической форме» (Stapp, 1996). Существует ли какая-то математика, описывающая ментальные движения значения и витальные движения чувства? Духовные традиции говорят о священных геометриях значения, так что, возможно, нам следует уделять больше внимания таким вещам. На самом деле научная работа в этом направлении уже началась[38].
|
|
|
Когда мы слышим или думаем о других мирах или телах, то представляем себе структуры наподобие китайских «коробочек в коробочках». Сходную картину навевают тела, о которых говорится в Упанишадах, — их иногда называют коша, т. е. «оболочки»[39]. Нам следует избавляться от подобных привычек осмысления. Четыре квантовых мира остаются в потенции, пока не проявляются (как видимость) при квантовом измерении. Ни одно из этих тел не облада- ex никакой вещественностью в смысле классической физики; сознание дает им реальность посредством проявления. Иными словами, огцыт твердости твердого стола — это не внутренне присущее качество материи, а результат взаимодействия соответствующей материальной математики с сознанием[40]. Точно так же опыт ментального значения не присущ ментальным объектам, а происходит от их взаимодействия с сознанием.
|
|
|
Более того, квантовое измерение всегда требует существования физического тела (см. главу 7). Поэтому тонкие миры никогда не проявляются в опыте без воплощенного физического тела, и они проявляются как тела, которые обычно переживаются субъективно.
Таким образом, мы имеем физический, витальный, ментальный и супраментальный миры в потенции, и проявление физического, витального, ментального и супраментального тел происходит только при квантовом коллапсе. Сознание ответственно за распознание и выбор проявленной актуальности из всех доступных ему возможностей физического, витального, ментального и супраментального, и за текущее переживание этой актуальности. Только это переживание носит субъективный характер и лежит за пределами любого научного подхода.
|
|
|
Вопреки господству монизма, основанного на первичности материи, мысль о том, что для того, чтобы иметь ум, нам, необходима явная ментальная субстанция с ментальными состояниями, высказывали многие крупные современные мыслители, в том числе философ Карл Поппер и нейрофизиолог Джон Экклз (1976). Но их работа осталась без внимания из-за использования дуализма в предлагавшейся ими модели[41]. С помощью науки внутри сознания и идеи сознания, одновременно коллапсирую- щего параллельные состояния наших четырех тел, мы сохраняем сильные стороны их дуалистической модели, при этом избегая затруднений дуалйзма. И что самое важное — постулируя объективный характер тонких тел, мы открываем науке дверь в то, что в западной традиции было названо «умом Бога»[42].
Для тех, кто возражает против увеличения числа тел «субстанции», в которых проявляется реальность, с позиции «Бритвы Оккама», или принципа экономии допущений, я привожу высказывание Эйнштейна, который говорил: «Все следует делать как можно более простым — но не проще того». Нам также следует признавать, что именно внутренняя непротиворечивость, объективные эксперименты и наши субъективные переживания определяют окончательный выбор того, во что верить метафизике: в материальный монизм или в монизм, основанный на первичности сознания, который допускает в нашем опыте пять различных уровней — физический, витальный, ментальный, супрамен- тальный и блаженство.
|
|
|
Наука, основывающаяся на верховенстве материи, увязает в трудных парадоксах — в том числе парадоксе квантового измерения, — которые демонстрируют внутреннюю противоречивость этой метафизики:: Наука в рамках метафизики первичности сознания разрешает все эти парадоксы, включая парадокс квантового измерения. Предлагаемая здесь теория впервые показывает, почему мы переживаем физическое как внешнее и публичное, а тонкое как внутреннее и субъективное, при этом не вовлекая нас в затруднения дуализма. Кроме того, теория объясняет упрямую нелокальность некоторых из наших супрамен- тальных, ментальных и витальных переживаний. Это — подлинный научный прогресс.
Постулируя в согласии с эзотерическими традициями, что у нас не одно, а пять тел, которые определяют наше бытие, мы расширяем сферу науки[43]. Теперь давайте вернемся к нашей главной теме: каким образом существование этих добавочных тел и расширенное определение монады помогают решению фундаментального вопроса о перевоплощении? В частности, что именно переселяется из одного воплощенного тела в другое, так что можно говорить, что эти тела образуют непрерывность, и как это происходит?
КВАНТОВАЯ МОНАДА
ООО
Немецкий философ Артур Шопенгауэр верил в перевоплощение. Он ясно видел, что существование новорожденного имеет свои истоки в обветшалом и погибшем существовании другого существа в другое время. Но он также видел в этом загадку и говорил: «Найти мост между этими двумя (существованиями) безусловно было бы решением великой загадки». В этой главе мы будем строить такой мост, основанный на понятии нового вида памяти.
Я называл макроскопические тела нашего физического мира грубыми потому, что их волны возможности очень медлительны. Кроме того, макроскопические тела обладают свойством, усугубляющим их «грубый» характер. Вследствие их сложности им требуется долгое время для возвращения к нормальному «основному» состоянию после «возбуждения» в результате какого-либо взаимодействия; иными словами, у них долгое время восстановления. Это позволяет макроскопическим телам создавать долговременные записи или память, которые кажутся необратимыми; примерами моїут служить аудио- или видеозаписи на магнитной ленте. Я называю это классической памятью, поскольку для их понимания нужна только классическая физика. Важное различие между физическими и тонкими субстанциями состоит в том, что последние не образуют классическую память, для которой требуется «грубая» природа макроскопического тела.
Образуют ли другие наши тела, кроме физического, какую-либо форму памяти? Эго крайне важный вопрос, поскольку он служит решающей проверкой того, могут ли они переносить какой-то вид идентичности живого опыта из одного воплощения в другое. Брахман — тело блажен-
ства — заключает в себе все существа, великие и малые; на него не влияют происходящие внутри него проявления. Но как насчет интеллектуального, ментального и витального компонентов тонкого тела?
Надо отдать должное буддистам и индуистам — и те и другие всегда утверждали, что перевоплощение переносит усвоенные навыки и тенденции из одной жизни в другую. Буддисты называют их санскаромы, а индуисты используют общее название «карма». Но даже эти древние традиции не предлагают никакого механизма для передачи тенденций. Именно здесь способна пролить свет наша наука внутри сознания.
В событии квантового измерения с нашим участием в качестве наблюдателей сознание коллапсирует не только волну возможности внешнего объекта нашего наблюдения, но и квантовую волну возможности в мозге, дающую нам само- отнесение. Коллапс в мозге также включает в себя создание классической памяти. Это явно запись содержания, во многом подобная аудио- или видеозаписи, несмотря на то что она, возможно, является голографической, как предположил нейрофизиолог Карл Прибрам[44]; она вносит вклад в личную историю, с которой мы отождествляемся. Например, я — Амит Госвами, родившийся в Фаридпуре, в Индии, и выросший в Калькутте; в юности я переселился в США и т. д.
Но другой вид памяти, связанный с квантовыми измерениями в мозге, носит более тонкий характер. Классическая память, создаваемая в каждом событии измерения, воспроизводится всякий раз при предъявлении сходного стимула. Вследствие таких повторяющихся измерений ограниченной квантовой системы (в которых измеряется не только стимул, но и воспроизведение памяти) математическое уравнение системы приобретает так называемую нелинейность. Этот другой вид памяти имеет дело с такой нелинейностью, обусловленной обратной связью (откликом) памяти.
Не стоит ломать голову над математическими терминами вроде нелинейности и тем, что она означает; оставьте это математикам. Я просто готовлю контекст, чтобы вы могли оценить описываемую ниже историю открытия. Обычная квантовая математика, не осложненная нелинейностью, дает нам волны возможности и свободу выбора из возможностей. В 1992 г. внезапная вспышка интуиции убедила меня, что нелинейность квантовой математики для мозга с обратной связью памяти ответственна за утрату свободы выбора — иными словами, за то, что психологи называют обусловливанием. Но как это доказать? Известно, что решение нелинейных уравнений весьма трудно даже для математиков.
Однажды утром я раздумывал над проблемой, поглощая большой стакан диетической пепси-колы в «аквариуме» (кафе, названном так из-за стеклянных стен) в здании студенческого союза Орегонского университета, когда ко мне подошел физик-аспирант Марк Митчелл и спросил: «Почему вы выглядите таким расстроенным?» На что я ответил: «Как можно выглядеть счастливым, когда тебе нужно решать нелинейное уравнение?» Мы разговорились, и я продолжал жаловаться Марку на трудность решения нелинейных уравнений. Марк взглянул на мое уравнение и сказал: «Я знаю, как найти решение. Я принесу его вам завтра».
Когда Марк не появился на следующий день, это меня не удивило. В моей профессии привыкаешь мириться с ограничениями энтузиазма молодости. Поэтому я был вдвойт не удивлен, когда Марк все-таки принес мне решение днем позже. Некоторые затруднения все еще оставались, но ничего такого, с чем было бы нельзя справиться (здесь помог мой большой опыт), и решение было подлинным. Вот что мы обнаружили. Чем больше бремя нашей памяти и ее воспроизведения, тем более ограниченной становится наша свобода выбора. Для любого ранее встречавшегося стимула повышается вероятность того, что мы будем реагировать на него так же, как реагировали раньше (Mitchell & Goswami, 1992). Эго, разумеется, общеизвестное свойство памяти: воспоминание повышает вероятность дальнейшего воспоминания. Но тенденция к обусловленному поведению заключена не в самой памяти, которая имеет физическую природу. Тенденция происходит от преднастройки вероятностей тех квантовых возможностей, которые мы актуализировали и переживали в прошлом. Обусловливание содержится в видоизмененной квантовой математике; я называю это квантовой памятью[45].
Обратите внимание: объекты подчиняются квантовым законам — они «размазываются» в возможности, следуя уравнению, открытому Эрвином Шредингером, — но уравнение не зашифровано в объектах. Точно так же соответствующие нелинейные уравнения управляют динамической реакцией тел, прошедших обусловливание квантовой памятью, хотя эта память в них не записана. В то время как классическая память записывается в объектах наподобие магнитной пленки, квантовая память поистине представляет собой аналог того, что древние называли акашической памятью — памятью, записанной в акаше, пустоте — нигде.
Теперь вспомним, что в нашем переживании наблюдаемого мира участвует не только мозг, но также супрамен- тальное, ментальное и витальное тела. В начале главы я заметил, что тонкие тела не могут создавать классическую память, подобную памяти на магнитной пленке. Это одна из причин, по которым эти тела называют тонкими. Теперь возникает важный вопрос: могут ли они создавать квантовую память?
Мы уже отмечали, что физическое необходимо для отображения и проявления витальных и ментальных функций, связанных с движением в пространстве и времени. Это отображение включает в себя классическую память. Вследствие этого, если какой-то стимул возбуждает физическое
тело в этом состоянии памяти, сознание распознает и решает коллапсировать и переживать соответствующие коррелированные состояния витального и ментального тел. Именно за счет этого повторения ментальное и витальное тела приобретают квантовую память.
Таким образом, память витального и ментального тел — это полностью квантовая память, которая происходит посредством обусловливания структуры возможности вследствие повторяющихся переживаний и проистекает из той же основной динамики, что и квантовая память физического тела. При многих повторяющихся переживаниях, для любой реакции на любой стимул имеет тенденцию преобладать квантовая память; именно тогда можно говорить, что наши витальное и ментальное тела обрели индивидуальный характер (рис. 7.1.).
|
Отождествление с этим ментальным и витальным характером и с классической памятью (историей), записанной в мозге, дает нам эго. Заметьте, что, поскольку супрамен- тальное не может отображаться в физическом, оно не может и обусловливаться. Иными словами, в эго нет никакого супраментального компонента. Интересно, что теософы интуитивно догадывались об этом различии между супра- ментальной частью (которую они называли «высшим ментальным» и ментальной-витальной частями тонкого тела (которые они называли «низшим ментальным»).
Давайте внимательно рассмотрим рис. 7.1. Сердце- вину нашего индивидуального постоянства составляет физическое тело; оно обладает конкретной структурой. Далее идут витальное и ментальное тела: здесь нет никакой индивидуальной структуры, но их постоянство происходит от нашего отождествления с обусловленным паттерном привычек, которые мы приобретаем для витальных и ментальных реакций. Реагируя на эмоциональные ситуации, мы привычно вызываем определенные витальные энергии (чувства). Решая проблему, мы думаем типичным образом (например, как математик, как художник, как бизнесмен и т. п.). Таким образом, наши витальное и ментальное тела полностью функциональны. Наконец, наши тело с упраментального интеллекта и тело блаженства остаются необусловленными и общими для всех.
Нейрофизиологи говорят нам, что имеется задержка во времени в полсекунды между приходом стимула и нашей словесной реакцией (Libet et al., 1979). Что происходит в течение этой половины секунды? Когда приходит стимул, у нас есть много возможных квантовых реакций на него, и мы свободны выбирать из них. Соответствующее событие коллапса (назовем его первичным событием коллапса) дает начало нашему осознанию субъект-объектного разделения: субъект смотрит на объект. Но у этого субъекта есть свобода выбора, ей не мешает воспроизведение памяти, она не имеет индивидуальной привычной схемы реагирования. Я называю опыт этого субъекта переживанием квантовой самости. Его характеризует творческая спонтанность. Теперь начинаются воспроизведение памяти и обусловливание, которое оно приносит.
На рис. 7.2 это показано путем ограничения выбора между прошлыми (физическими, витальными и ментальными) образами и новыми видами восприятия, включая значение и чувство: вероятность выбора больше (что показано более длинной стрелкой) для прошлого образа, чем для нового вида восприятия. Более вероятно, что в следующем далее событии вторичного коллапса будет коллапсироваться прошлый образ, чем новое восприятие. По мере того как стимул проходит через повторное отражение в зеркале прошлой памяти, события вторичного коллапса демонстрируют все большую и большую тенденцию коллапсировать прошлый образ, а не новый вид восприятия.
Однако на этих предсознателвдых стадиях все еще есть некоторая свобода выбора. Если: мы используем эту свободу, то переживаем свою квантовую самость. Но когда проходит половина секунды и мы осуществляем свою обычную словесную реакцию, это почти на 100% обусловленная реакция. Если я смотрю на рыбу (стимул), мой обусловленный ум говорит: «пища», если я питаюсь рыбой. Я реагирую из своего эго в строгом соответствии с обусловленными схемами мышления и чувства.
Разумеется, для вас это знакомая территория. Вы делаете новую прическу и красиво одеваетесь, готовясь к обеду со своим важным другом. Ваш любимый приходит домой, смотрит на вас, но не «видит» и говорит: «Что на обед?» Вы также, должно быть, заметили разницу, когда реакция исходит от предсознательной квантовой самости, — она спонтанная и радостная, стоящая того, чтобы ради нее одеваться.
С твердо устоявшейся реакцией эго появляется непрерывность реакции. Практически исчезает дискретность творческой реакции, доступной только в квантовой самости.
Позвольте мне еще раз подчеркнуть, что именно посредством квартовой переработки памяти мы приобретаем индивидуальный ум и витальное тело (то, что мы называем
индивидуальным интеллектом, — это в действительности часть индивидуального ума, поскольку настоящий интеллект является супраментальным и не может отображаться непосредственно в мозге). Потенциально мы все имеем доступ к одним и тем же ментальным и витальным мирам, которые структурно неделимы, но приобретаем разные склонности и схемы привычек, которые проявляют ментальные и витальные функции индивидуальным образом. Таким образом, наши ментальное1 (которое включает в себя интеллект, интуитивно постигаемый и уточняемый в ментальном) и витальное тела — это функциональные, а не структурные тела, как в случае физическою тела.
Теперь вы можете видеть, что происходит, когда мы умираем. Вместе с физическим телом умирает вся его классическая память. Но тонкое тело — монада — не имеет никакой структуры; там нечему умирать. Монада с ее квантовой памятью, с ее обусловленными витальными и ментальными компонентами сохраняется как конгломерат обусловленных витальных и ментальных возможностей. Монада с квантовой памятью — будем называть ее квантовой монадой, представляет собой жизнеспособную модель того, что «Тибетская книга мертвых» и другие духовные традиции отождествляют с бессмертной душой.
Если кто-то другой в каком-то месте и рремени в будущем использует обусловленную квантовую монаду из прошлого, тогда даже без классической памяти и предшествующего обусловливания витальные и ментальные паттерны реакций этого человека будут заученными паттернами квантовой, монады. В принципе всем нам доступно использование таких квантовых монад, однако представляется, что определенные воплощенные индивиды скоррелированы посредством квантовой нелокальности; они имеют привилегированный доступ к событиям жизней друг друга за счет нелокальной передачи информации (см. главы 4 и 5). По-видимому, именно эти индивиды последовательно разделяют друг с другом одну и ту же квантовую монаду; именно их можно называть перевоплощениями друг друга. Наследуемые таким образом ментальные и витальные склонности прошлой жизни в индуистской традиции именуются кармой.
Таким образом, монада, переживающая смерть материального тела, образует континуум с физическими воплощениями, поскольку несет посредством своих тонких витального и ментального тел часть индивидуальной идентичности (рис 7.3) — не личную историю, не содержание, связанное с эго, но характер, тенденции ментального мышления и витального чувствования, (ментально) заученный репертуар контекстов, а также фобии, избегания определенных контекстов — иными словами, паттерны хороших и дурных привычек, которые мы называем кармой. Теперь должно быть ясно, что те, кто предлагает рассматривать жизнь и смерть как континуум, правы и, следовательно, «Тибетская книга мертвых» верна, — мы доказали обоснованность ее основного положения!
|
Рцс. 7.3. Квантовая монада и колесо кармы.
Монада представляет собой не только собрание тем, общее для всего человечества, как я предположил в главе 4. Она носит индивидуализированный характер, обладая витальной и ментальной памятью того, какие контексты были заучены в отдельной истории перевоплощений; это обучение происходит посредством модификации квантовой динамики витального тела и ума. При рождении монада привносит карму в текущее воплощение. После смерти монада продолжает существовать с добавочной кармой, накопленной в этой жизни.
Рене влюбляется в Сэма и узнает о романтической любви — любви, выражающейся в любовных отношениях. Содержание — конкретная история отношений с Сэмом — хранится в ее мозгу и не составляет часть квантовой монады, но знание о романтической любви составляет, и именно это ментальное научение передается от одного воплощения к другому. Совокупность всего такого научения образует квантовую память квантовой монады.
Что влечет за собой усвоение контекста? Совершая квантовый скачок к супраментальному интеллекту в творческом прозрении, мы имеем временное ментальное отображение нового контекста, открываемого в прозрении, для которого мозг создает память. Но это не приводит к существенному изменению существующих склонностей ума. Оно происходит, когда мы многократно переживаем прозрение. Повторяющийся отклик мозговой памяти содержания в динамику опыта порождает квантовую память в мозге и в уме. Только тогда можно говорить, что контекст стал заученным контекстом квантовой монады. То же самое можно сказать о витальном компоненте квантовой монады.
Применительно к путешествию после смерти идея продолжающей существовать квантовой монады дополняет ранее объяснявшееся (см. главу 4) нелокальное сознание присмертного опыта. Переживаемое содержание передается между воплощениями через нелокальное окно; усвоенные контексты и паттерны привычек передаются через витальный и ментальный компоненты квантовой монады. Как говорилось в главе 5, в настоящее время есть множество объективных данных, свидетельствующих в пользу обоснованности этих идей (также см. ниже).
СЛОЖНАЯ ИЕРАРХИЯ:
ПОЧЕМУ НОВЫЙ ОПЫТ НЕВОЗМОЖЕН БЕЗ ФИЗИЧЕСКОГО ТЕЛА
При жизни у нас есть публичная сфера опыта — физическое тело; но у нас есть и личная сфера — тонкое тело
квантовой монады. Когда мы умираем, публичная сфера исчезает, но почему должна исчезать личная сфера, если квантовая монада продолжает существовать?
На самом деле многие люди воображают, что сознательная осведомленность в тонком теле является более ясной, более живой и предоставляет гораздо большие возможности для творчества, чем при жизни в соединении с грубым телом. Некоторые индуисты думают, что возможно освободиться от кармы и даже стремиться к освобождению, пребывая в тонком теле, даже без физического тела. И это относится не только к индуистам. В опросе Института Гэллапа было обнаружено, что одна треть всех взрослых американцев верят в духовный рост в раю (Gallup, 1982).
Души, понимаемые в соответствии с предлагаемой здесь теорией как бесплотные квантовые монады, не могут обладать субъект-объектным осознанием, не могут духовно расти в каком-либо реальном смысле и не моїут освобождаться, выполняя духовную работу в раю. Они несут в себе обусловливание и научение предшествующих воплощений, но не могут ничего добавлять к обусловливанию или отнимать от него посредством дальнейший творческих усилий, что можно делать только в соединении с земной формой. Для этого есть следующая причина.
Дело в том, что коллапс волны возможности требует особой самосоотносительной динамики, называемой сложной иерархией (то есть кругового характера иерархий, как объясняется ниже), которую обеспечивает только материальный мозг (или живые клетки и их конгломераты).
Я уже упоминал, что при рассмотрении роли мозга по отношению к квантовому измерению и коллапсу квантовой возможности имеет место нарушение логики, порочный круг. Несомненно, что коллапс создает мозг в том смысле, что именно наше наблюдение коллапсирует квантовые возможности мозга в актуальность. С другой стороны, как можно отрицать, что без присутствия мозга разумного наблюдателя нет никакого коллапса? Эта сложная иерархия характеризует квантовое измерение в мозге.
Будет, полезно прнять. различие между простой и сложной иерархией. Возьмем редукционистскую карти- ну,материального мира.. Элементарные частицы, образуют атомн/, атомы,, образуют молекулы, молекулы образуют живые клетки, клерки образуют мозг, мозг создает субъекта- наблюдателя. На каждой стадии причинность направлена от более низкогр уровня иерархии к более высокому. То есть причиной поведения молекул считается.,взаимодействие атомов, причиной поведения мозга считается взаимодействие между.клетками (нейронами) и т. д. В конечном счете взаимодействия самого низшего уровня элементарных частиц оказываются причиной всего остального. Такова простая иерархия восходящей причинности;
Но, говоря,, что кванторые измерения происходят в результате наших.наблюдений,; мы нарушаем.правила простой иерархии. Мы признаем, что элементарные частицы, атомы и все остальное, вплоть до мозга, — это волны возможности, а не. актуальность. И для выбора, (коллапса) актуальности из возможности нужны мы — наблюдатели. Несомненно, мы находимся здесь благодаря мозгу, но без нас.состояние мозга оставалось,бы в возможности. Это указывает на фундаментальную сложную иерархию, с которой связано квантовое измерение в мозге.
Чтобы это увидеть, рассмотрим парадокс лжеца — фразу «Я. лжец». Заметьте, что, в то время как сказуемое предложения определяет подлежащее, подлежащее переопределяет сказуемое; если я лжец, тогда я говорю правду, но тогда я ліу, и так до бесконечности. Это сложная (запутанная) иерархия, поскольку причинная действенность не. принадлежит полностью ни подлежащему, ни сказуемому, а вместо этого бесконечно колеблется между ними. Но реальная путаница причинной действенности в парадоксе лжеца заключена не во фразе «Я лжец», она заключена в нашем сознании, в нашем знании металингвистических правил языка (Hofstadter, 1979).
Попробуйте этот парадокс с иностранцем; он спросит: «Почему вы — лжец», не понимая путаницы, поскольку ему неясны металингвистические правила вашего языка.
Но коль скоро мы знаем эти металингвистические правила и считаемся с ними, глядя на фразу «изнутри», то не можем избежать путаницы. Отождествляясь с фразой, мы попадаем в ловушку: фраза носит самосоотносительный характер, говоря о самой себе. Ей удалось отделить себя от остального мира дискурса.
Поэтому понимание того, что квантовое измерение в мозгу наблюдателя представляет собой сложноиерархический процесс, помогает нам понимать наше само- отнесение — нашу способность видеть (коллапсированный) объект нашего наблюдения отдельным от нас, субъектов; Заметьте также, что такое субъект-объектное разделение — это только видимость. В конце концов, самосоотноситель- ное отделение предложения от остального мира дискурса в парадоксе лжеца представляет собой только видимость. То же самое происходит при квантовом измерении в мозгу. Субъект — тот, кто коллапсирует, кто выбирает, кто наблюдает (или измеряет), кто переживает — зависимо совозникает с осознанием объекта или объектов, которые наблюдаются и переживаются; они зависимо совозникают (как видимость) из одного неделимого трансцендентного сознания и его возможностей.
Сложная иерархия в мозговом механизме квантового измерения ответственна за самоотнесение, видимость субъект-объектного деления в сознании. Поскольку мы отождествляемся с самостью этого самоотнесения (которую я называю квантовой самостью), видимость приобретает ауру реальности. Кроме того, это отождествление служит и источником кажущейся двойственности субъекта и объекта. Однако в конечном счете мы, будучи причинной силой, стоящей за путаницей самосоотносительной фразы, можем превосходить эту фразу и выходить из нее. Можем ли мы сходным образом выходить из нашей самосоотносительной отделенности от реальности? Да, можем. Именно это подразумевают такие возвышенные понятия, как мокша и нирвана.
Обычное квантовое усиление посредством измерительного прибора, как при наблюдении электрона с использованием счетчика Гейгера, связано с простой иерархией. Измеряемая микроскопическая квантовая система (электрон) и макроскопический измерительный прибор, который мы используем для усиления, чтобы помочь своему видению, отличаются друг от друга — ясно, где квантовая система, а где измерительный прибор[46]. Но в самосоотноси- тельной системе, будь то мозг или единичная живая клетка, это различие размывается, поскольку гипотетический квантовый процессор стимула и гипотетический измерительный прибор имеют один и тот же размер[47]. Имеется обратная связь, и, по существу, квантовый процессор и усилительный прибор «измеряют» друг друга, образуя бесконечную петлю, поскольку никакое число таких «измерений» не способно коллапсировать актуальность из возможности — это может делать только сознание с трансцендентного уровня. Это сложная иерархия.
Дата добавления: 2016-01-05; просмотров: 13; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!