РАЗГОВОР ПЯТИ ПУТНИКОВ ОБ ИСТИННОМ СЧАСТИИ В ЖИЗНИ 8 страница

Взгляните на самого Адама; припомните, что значит сей из глины вылепленный человек? Бог на глину смот­реть не терпит: «Не соберу соборов их от кровей...» Итак,

379

сия обветшалая фигура, конечно, образует того человека, и «что есть человек, как помнишь его... Сей болван ведет за собою того мужа, который его создал, да образует тенью своею величие его. Се сей стоит за стеною на­шею...» «Сей был, его же назвал, который по мне придет, предо мною был, как прежде меня был». Сего-то видел за глинкою Даниил (гл. 10): «Воздвиг очи мои и видел, и се муж один... Чресла его перепоясаны золотом светлым, те­ло же его, как фарсис». До сего-то мужа мальчиков, долу ползущих, приподнимает Павел. «Вышних ищете, где же есть Христос... О горнем мудрствуйте». Что больше гово­рить? По образу божию сотворите его. Хоть по образу, хоть вначале, да образует сень того единого мужа, какой есть начало и конец.

Теперь наш Адам вкуснее сделался: был он глиняный только, а теперь и дух жизни внутри его есть; был один земной, а ныне в одно лицо соединился и небесный: «Сой­дет, как дождь, на руно». Затаскал было и задавил земной.

Все роды от Адама до Христа образы и тени суть великие божие, посему род божий называется. Каждое се­го рода лицо, будто ложесна раскрывает, когда исходит из него первородное оное единоначало. «Бог, велевший из тьмы свету воссиять...»

Иаков есть ничто, но бог Иаковлев, стоящий за стеною его,— семя и зерно божие, распространяющееся на четы­ре части мира. Сие одно великое, сие одно прозябшее из Иакового праха великим делает Иакова: твой есть день и твоя есть ночь. «И был вечер, и было утро...» И в сию-то силу пишется: «Велик был Мойсей — вышел к братьям своим». «Встав Иаков на ноги, идет в землю восточную». О сем на многих местах Исайя: «Не бойся, Иаков, малый Израиль, я помог тебе... се сотворил тебя, как колеса ко­лесничные новые, стирающие как пила...» (гл. 41 и гл. 14 и 17, ст. 4).

Если орел, находясь божественною фигурою, высоко возносится в силе своей, как видно из божиего к Иову вопроса: «Твоим ли повелением возносится орел?» Много паче сей род возвышается, о котором господь: «Поднял вас, как на крыльях орлпх, и привел вас к себе» (гл. 19 Исхода).

Все сии суть селение славы его и птенцы орлиные отца сего, «как орел покрыл гнездо свое и на птенцов своих возлег...» (гл. 32 Второзакония). Имя Давпд зна­

380

чит возлюбленный и есть тень того: «Бог любви есть...» Фарес23 гласит разделение и есть образ того: «Разлучил бог между светом...» Даниил есть сень того: «Гортань его — сладость, и весь — желание». Енох тень того: «Возь­мется от земли жизнь его». Иосиф (приложение) есть печать того: «Бог мира будет с вами».

Все сии суть чистые скоты вышнего Авраама, везущие сокровище божие, о которых Исайя: «Терпящие господа изменят крепость, окрылатеют, как орлы, потекут и не утрудятся, пойдут и не взалчут» (гл. 40). Вот один ры­кает: «Терпя, потерпел господа». Сии суть овцы божии, пасомые господом, а без него мертвы. Вот одна овца бле­ет: «Пасущий Израиля, внимай... Господь пасет меня». Сии овцы — все близнецов родящие, а бездетных нет среди них («Песнь песней», гл. 6). Неотмеченное рождают для Лавана, а отмеченное, то есть образуемое,— для бла­гословенного Иакова 24. Сколько ж сих овец наш Иов, не на гноище уже вне града божия лежащий, господь восста­вит его, но воздвигнутый от болезненного праха, имеет? Овец 14 тысяч, верблюдов 6 тысяч... Сии суть домочадцы великого Авраама, присутствовавшие сильному мужу Ге­деону против Мадиама 25. Они — и люди, и скоты, и звери, и птицы, которым нацеплял Иезекпиль множество крыль­ев, очей и колес. И не он нацеплял, но прозрел под шестокрыльною их тенью вечно блистающую истину бо­жию и единоначало, четыре части мира исполняющее. Для того и не говорпт, что животное, но говорит, как подобие четырех животных. Они только похожи на то. Давид о себе и о прочих говорит: «Дни моип как сень...» И правда, что князья все онп и сыны человеческие, в них же нет спасения. Но сия сень везет за собою вечного: «Ты же, господи, вовек пребыв...»,— просит: «Изведи из темницы душу мою». Да уразумеют, что я не пустая сень, но тебя славящая, тайнообразуемого. И не дивно, что сень Петрова исцеляла. Она содержит имя господне. «Возьму его и прославлю его...» «Как время ущедрить». Сие время провидев, Исайя говорит, что, конечно, по времени упасет господь сих вместе своих ягнят, волков и львов. «Вениа­мин — волк, хищник...», и чуть ли не сие значит конец израильский, когда имена сих людей выходят в горнюю силу начала своего: «И сперва имя твое на нас есть» (Исайя, гл. 63). Тогда-то, кажется, исполняется на них слово Малахиино: «А изыдите и взыграете, как тельцы.

381

от уз разрешенные» (гл. 4). Не знаю, сие ж ли значит и переход через море? Из прежде бывшей воды открытие сухой земли явилося, а из моря Чермного путь не возбра­нен, и поле злачное от волнения зельного; им же весь язык пройдет, твоею рукою покрыты, видящие дивные чу­деса: «Как кони, насытились и, как ягнята, взыграли». (Премудрости Соломона, гл. 19). Но и сам Давид говорит: «Прошел сквозь... И извел ты нас в покой. От землп взошли мы к тебе, господи». «Было в мире место его...» Может быть, и апокалипсические сего отмщения просят старцы; и сюда хочет укрыться тамошняя жена с чадом от змииного потопа. «Скрываешь их в тайне лица твое­го...»

Жена рождает чадо, восхищаемое к богу и престолу его, который должен уберечь все языкп; Исайя говорпт то ж о себе: «Господа во чреве принял и поболел, и родил дух спасения...» «Жене даются два крыла орла великого». «Как орел покрыл гнездо свое...» И Давид крыльев жела­ет: «Кто даст мне крылья, как голубиные?» Сие все дока­зывает, что они суть образы присносущие божий. А что сей многочисленный род часто в Библии известным чис­лом ограничивается, например, Авраам счел своих домо­чадцев 300 и 18. Гедеон взял с собою 330 мужей и проч. Все сие сюда же служит и делается или потому, что они все суть, как одна жена, рождающая одно твердое и из­вестное начало, когда бесчисленного праха перечесть не­льзя, или потому, что сия безобразная грязь, возвращаясь к своему началу, приемлет от него печатлеемое на себе благообразие вида и меры, а мера и число в себе заклю­чает, или потому, что велит бог Моисею поставить в счет своих мужей. А о прочих говорит: «Не помяну имен их устами моими». А самое время когда ограничивается, тог­да разумеется божие и вечное. Например: «Было в три­десятое лето, в четвертый месяц, в пятый день месяца» (Иезекииль, гл. 1). «И было утро, и был вечер день тре­тий». Тогда значится лето господне прпятное, день ра­дости и спасения. «И тысяча лет, как день одпн, как день вчерашний...» «Плоть ничто же...» Но когда сия невиди­мая и неустроенная плоть из ничтожности своей выходит в точное свое начало, тогда созидается из ничтожности в нечто и перестает быть ничто, то есть плотью и тьмою, в то время когда бог, исчисляющий множество звезд и нарицая несущее, как сущее, говорит: «Да будет свет».

382

Се вы есть, как днесь звезды небесные, множество. Пра­вда, что бог так же по имени называет Каина, Исава, Саула и прочих таких, но они хотя не чистые, однако божии же скоты. «Я устроивший свет, и сотворивший тьму, творящий мир, и зиждущий злое...» (Исайя, гл. 45). Они суть место и образ тьмы, удаляющей око наше от боговиденпя, сие значит убийство Каина, Исава и Саула гонение. Все по плоти разумеющие Библию суть племя их едомское 26, сей гром божий слышащие. «Если право при­нес ты, право же не разделил ты, не согрешил ли ты? Умолкни» (Бытпе, гл. 4). «Разлучил бог между светом...» Хотел Валаам, положившись на свое скотское разумение, проклянуть Израиля, то есть дабы онп не исходили в землю божию, а значили бы тлень, плоть, клятву: «Ис­ходы мои — исходы жизни». Наконец, не терпя противо­речия образов, утеснен в непроходимых закоулках и приник в сокровенное меча острие, слово божие с поклонением вскричал: «Что прокляну, его же не клянет господь». Нет ворожбы в Иакове, ни же волхования в Израиле... «Сколь добры дома твои, Иаков, и кущи твои, Израиль...» «Бог выведет его из Египта...» «Возлег, почил...» «Благословя­щие тебя благословенны, и проклинающие тебя про­кляты» (Числа, гл. 23 и 24). Но можно ли исчислить все тьмы образов?

Одно то известно, что весь сей сеновный мир до по­следней своей черты, от виноградной лозы до самой кра­пивы, от нитки до ремня, бытие свое получает от выш­него: «Отвращу тебе лицо, возмятутся...» Всякая види­мость есть образ, а каждый образ есть плоть, сень, идол и ничто. «Пошлешь дух твой, и созиждутся...» Вгляните на непроходимую чащу левитских обрядов, коликий вздор, однако, вся сия земленность, со всем хворостьем сгорев, в начало течет: «Сколь чудно имя твое по всей земле».

Сие все делает нашедший дух от вышнего, зная, что всякое дыхание и тварь ему служит: «Учинением твоим пребывает день, как всяческая работа тебе».

Одпн всеспльный дух улавливает великого кита сего, и он-то вопрошает Иова: «Извлечешь ли змия удкою?..» Или: «Вденешь кольцо в ноздри его? Шилом же повер­тишь ли уста его? Возложишь ли на него руку, господи?»

Он один сим змием, как дитя воробьем, играет: «Или свяжешь его, как воробья детищу?» Одну свою руку он один налагает на него, «в разуме руку своею наставил я»;

383

«дух твой благий наставит меня...». «Дух все испытывает, и глубины, божий».

Сне-то покрывало и мрак стены отводит читателей от Библии, лишая нас вкуса, да не слышим говорящего к нам сквозь бурю и облако бога и не можем сказать: «Пройду в место селения дивного даже до дому божиего... войду к жертвеннику божию...» Кроме прочиих, один Со­ломон для созидания стены сей сколько натаскал матери­алов: сия была вещь корысти, которую принял царь Соло­мон на созидание храма господнего, и дому царевому, и стене иерусалимской, и все внутри Давира покрыл зла­том (3-я Царств, гл. 6).

Но кто силен, да воссияет красота дому сему божию, отделить корысти, будто завесу храма отдернуть, войти внутрь Давира (давир — значит «слово») и ввести в са­мые междорамья? Дух-утешитель управляет сплу Биб-лпи, вдевает кольцо в ноздрп ее, находясь и сам вечным, и дает слово благовествующпм: «Царь спл возлюбленного радп красоты дому разделит корысти...» А без него все темное, невидимое и неустроенное, пока найдет дух... Тогда все возвращается к безначальному концу, как к кольцу, и к безначальному началу: «Вначале сотворил бог небо и землю...» «Вначале было слово...» Сей многоразличный плетень образов и фигуральные узлы именуются в Биб­лии знамения и чудеса: «Послал Мойсея и раба своего...» «Помяните чудеса его...» «Просите — и дастся вам».

«Сей род знамения ищет...» «Знаменился на нас свет...» Разуметь таящуюся в знаменпях и чудесах силу слова божия есть дело пророков, то есть видящих, гла­застых, прозорливцев. «Знамений наших не видел, нет к тому пророка...» Пророки то прорицают, что прозирают... Провидят в тени сущего. Все то не будущее, чего не будет; все то не будет, что тень; все то тень, что гибнет. То одно есть будущее, что всегда пребудет: «Воззрев оча­ми своими, видят человека, стоящего перед ним» (Иисус Навин, гл. 5), то есть вечно пребывающего и пребудущего. Вот как они пророчат будущее. Послушаем Давида: «По­мянул лета вечные и поучился».

Конечно, творениями помышляемая присносущая сила его и божество уразумевается. Рассуждал, без сомнения, он чудеса, образы и фигуры божий, как сам там же сплошь говорит: «Ночью сердцем моим размышлял и ис­пытывал дух мой» (Псалтырь, 16).

384

Мне кажется, Давид между прочими знамениями раз­мышлял и о фигуре колес, о которых там же поминает: «Глас грома твоего в колесе». Кроме того, лето и год — то же; год и круг — то же; круг и кольцо — то же. Проще ж теперь позвольте мне пересказать его слова хоть так: «Помыслил...» Вспомнил я колеса бесконечные и доразумелся, что сия фигура напоминает о безлетном вечного присносущии. Круг лета по-римски — annus, а кольцо — aniiulus. «Взыщите господа и утвердитесь, помяните чу­деса его...» Помянуть чудеса божий — значит то же, что римское слово сие comminiscor, commentor — вздумать, надумать, commentarius по-гречески — έρμενεύω — тол­кую, толмачу. И не дивно, что в Павла сие слово (проро­чествовать) -— значит толочь и раскушивать Священное писание. «Дружитеся любви, ревнуйте же духовным паче же да пророчествуете... Пророчествующий человекам го­ворпт созидание и утешение, и утверждение» (К корин­фянам, гл. 14).

Взгляните на гл. 11 «Чисел». С каким прилежанием сыновья Израиля манну собирают и толкут! «Исходили люди, и собирали, и мололи в жерновах, и толкли в сту­пах, и варили в горшках!» Вспомните и то: «Да не загра­дишь уста вола молотящего». Имеет обычай и Италия молотить волами. Вспомните же и Луку, образуемого во­лом. Сии суть сыновья Израилевы, очищающие от шелу­хи слово божие: «Находящие в грязи золотое кольцо, да сотворишь на словах два кольца злот...» (Исход, гл. 28), как же, если бы было кольцо в колесе.

Обретающие в испорченном вкусное, в мертвенном живое, в бесчестном бесценное, как евангельская жена монету в горничном соре, радуйтеся со мною... как радостотворный господа перстень и гривну у блудницы Фа-мари и жезл свой, отцом его Иаковом для овец остроган­ный, как Иезекииль сокрытые в соре опресноки, говоря с Моисеем: «Сей есть господь, его же завещал...» «Сей хлеб... вкусите и видите...» «Обрел Мессию...» «Если изве­дешь честное от недостойного, как уста мои будешь» (Иеремия, гл. 15).

И чуть ли не сне тайной вечери зерно кушал с това­рищами своими Даниил и сделался добрее лицом и креп­че телом, паче служителей, едящих от стола двора Вави­лонского. А Иаков через сие же достал от Исава первен­ство. Поощряет к сему и пророк Михей: «Сии же не

13 Г. Сковорода, т. 1

385

разумели помышления господнего...» Что ж делать? Так «восстань,— говорит,— и изломай их, дочь Сиона.., и воз-ложа господу множество их...» (гл. 4). И толочь знамение и манну, то есть чудо, — значит разжевать, раскусить. Исайя кричит: «Воздвигните знамение на язычников». Воздвигнуть знамение — значит возвысить оное в гору и поднять к разумению самого его начала. Взойти в бо­жественное понятие, чтобы не пахло больше землею. И сие то значит: «исходили люди...» и то: «возложили господу...», то есть положить на горнем месте, выше всех стихий. И не сюда ли приглашает сие: «Если я вознесен буду от земли, тогда все привлеку к себе» (Евангелие от Иоанна).

Если из тленных стало выникать нетленное понятое, тогда-то можно сказать: «Зима прошла, дождь отошел, отошел себе. Цветы явилися на земле, время обрезания (виноградных гроздей) приспело» (Песнь песней, гл. 2). «Собралася вода, которая под небесами, в собрания свои, и явилася суша».

В то время точно дается знамение в понятие человеку, когда оно из плоти преобразуется в божество. «Сотвори со мною знамение во благо». Будто бы сказал: сотвори вна­чале, сделай твоим, приведи к концу. Ты начало и всякой кончины конец бесконечный. И не сие ль значит манна, падающая сверх поверхности земной? И се ли на лицо пустыни мелкое, как корбандр (чуть ли не червец), белое, как лед на земле.

Сии ж знамении называются терминами, по-славянски пределами, силу божию внутри себя заключающими. «Ес­ли поспите посреди пределов». Тот отдохнет, кто внпкнет, войдет, раскусит и пажить обретет.

«...Если войдут в покой мой...»

Называются и дверью: «Сии врата небесные...»

« и стеною: «Осягнут слепые стену...»

« и печатью: «Книга запечатленная...»

« и следом: «Изойдет вслед ее...» (Сирах)

« и путем: «На путях ее (премудрости)

присядь,..»

« и оконцем: «Проницающий сквозь оконца

ее...»

« и тенью: «Люди, сидящие во тьме...»

Сии суть сидящие с Валаамом на подлости тленных образов, падая долу, и не восстанут в совет праведных,

386

доколе от тени не подымутся и не пролезут стен дома сего, разве о боге. «Те сняты были и пали».

Вспомните читанное из Иоиля в день пятидесятницы: «Дети Сиона, радуйтесь, ибо дал вам пищу в правде...» «Изолью от духа моего на всяку плоть (образов) и про­рекут сыновья ваши, и дочери ваши, и старцы ваши, сны узрят...»

«Дам чудеса на небесах вверху. И знамение на земле внизу...» (Деяния апостолов, гл. 2). Вспомните не во тьме, но в горнице сидящих апостолов: «И начали гово­рить, ибо дух дал им...» Кроме того...

Афанасий. О брат Лонгин! Долго везешь твою околесную, с твоими херувимами, верблюдами и ослами. У кольца нет конца, по пословице, и у твоей речи.

Ермолай. Не мешай ему, Афанасий! Мне много хо­рошего привела на память речь его. Вспомнил я Дамаскпнову оду27, которую поют в пресветлейшее воскре­сения утро: «Богоотец посему Давид...» Образы, или сим­волы, дали вспомнить сень Авраамову, приемлющую в себя трисолнечное единство божие, и кто мне воспретит мыслить, что Авраам сению своею служит вышнему? Ав­раам образует вечного тень, свидетельствует об истине 70 старцев, Моисеем избранных служить скинии открове­ния. Скиния — значит куща, сень, шатер. В сию сень нис­ходит и почивает дух божий. «Припочил дух на них и пророчествовал» (Числа, гл. 11).

Иезекиилевские твои, друг мой Лонгин, колеса приве­ли на ум венец Павла, воздаваемый ему не в наш день, но в день оный. Вспомнил и перстень, обручающий в жизнь вечную: «Обручу тебя себе вовек... Обручу тебя себе в вере, и узнаешь господа »(Осия, гл. 2).

Вспомнил и монисто возлюбленной невесты. «Сердце наше привлекла ты единым от очей твоих, единым оже­рельем шеи твоей. Ожерелье на шее есть то же кольцо, состоящее из шариков. Вспомнил и яблоко огороженного сада.

А что есть яблоко, если не шар? Что ж есть шар, если не фигура, состоящая из многих колес? «Положите меня в яблоки, ибо уязвлена я любовью». Если бы оно было не тем, никогда бы ни сказал Соломон: «Как яблоко золотое в серьге сардийского камня, еще скажи слово приличное ему» (Притчп, гл. 25).

387

Дражайший твой анфракс и фарсис привели сие: «Утверждение премудрости избраннее золота; вселенпя же разума дражайше серебра (Притчи, гл. 16).

Сияние премудрости божией. из тленных образов блистающей, подобны есть драгоценному сокровищу, в недрах сокровенному. Но очи... очи, зарею божества блистающие, очи спасительные.., очи, тобою упомянутые, представили мне жалости достойного без очей Самсона. Очи сильнейшему сему мужу и судье израильскому выко­лоли те, кто Исааку грязью затаскали источники. «Очи твои, как озера в Есевоне». Плачет Иеремия о сих очах: «Как омрачил в гневе своем господь дочь Сиона, сверг с небес на землю славу Израилеву!.. Погрузил господь и не пощадил. Все красное Иакова разорил. Твердыни дочери Иудиной изверг... Око мое погрязнет... Око мое закрывается... Оскудели очи наши... Померкли очи наши... Рассыпалась радость сердец наших. Упал венец с главы нашей...»

Но никогда они пуще затасканы не были, как в наше время, да не видим то: «Блаженны очи видящие, которых видите». Тут о сем же Иов: «Кто меня устроит по месяцам прежних дней?.. Око было слепым, нога же хромой... Ны­не же поругавшиеся малейшие... ни лица моего не поща­дили от оплевания». «Обратилися в плач гусли. Песнь же моя в рыдание мне: знаю, что смерть меня сотрет».

В сих господних очах высокое знание утаивается. «Очи господни соблюдают чувство» (Притчи, гл. 21).

Сие чувство есть источник мира и веселья. «Видящее око доброе веселит сердце» (Притчи, гл. 15).

Сие божественное око одно только светится. Один бог, одна вера, одно око и в Библии и везде. «Сердце наше привлекла ты одним от очей твоих...»

О, преблаженное и вечно сияющее око! Привлеки нас, яви нам вид твой и услышан сотвори нам голос твой, ибо голос твой сладок и образ твой красен. «Голос грома твое­го в колесе».

Наконец, вздумалось мне Навиново солнце 28. Но кто нам удержит оное солнце: «Солнце, пожигающее горы?» Кто поставит в чинном стоянии намеренные точки его?

---

Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 146; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!