День третий и далее, будни экспедиции
Проснулась я в своей палатке. Удивилась немного тому, как я сюда попала, одновременно уговаривая себя, что мне просто любопытно – а что будет дальше? И выскочила из палатки на построение…
Утром командир держался железно – субординация и все такое. Ну и я соблюдала этикет в пределах моих обязанностей. Однако под вечер, любопытство меня заело, я явилась ему пред светлые очи, и нагло заявила, что как врач прописываю ему лечебный массаж. Мне, по-женски, было интересно посмотреть, как он отреагирует. А он и глазом не моргнул. Ну, массаж действительно полезен с такими-то истериками.
Массаж естественно делала я, лечебная процедура – ничего личного. И на следующий день. И еще несколько дней кряду. Командир демонстрировал вежливость пациента, а вот со мной случилась неприятность. Я влюбилась. Может быть, это и смешно звучит в устах двадцатитрехлетней девицы, но уж так произошло – я, как последняя дура, влюбилась в своего командира.
Первая схватка, явление дракона
Занявшись своими внутренними переживаниями, я отвлеклась от описания дел экспедиции, а дела эти были любопытны и немаловажны. День за днем наш отряд шел по Красной дороге, составляя карту, записывая сведения о населении данных мест, их обычаях, хозяйстве, торговле. Возделанные земли постепенно сменялись пастбищами и пустошами, дорога все чаще пролегала сквозь лес, и мы все реже встречали селения. Каждый десяток миль мы воздвигали столб, украшенный знаком Озерного Дома. Столб всего лишь столб, но каждый все крепче привязывал нас к земле, говоря: «Посмотрите, они прошли здесь, посланники эльфийского дома». Впрочем, Спящий-в-листве видел в этом какой-то политический и стратегический смысл.
|
|
|
За несколько дней мы покинули области пригородных поселений и вышли в малоизвестные земли. Теперь деревушки встречались совсем редко – одна или две на протяжении дня пути, и поэтому в каждой мы останавливались, хоть и не надолго. Расспросами обычно занимались студенты Феликс и Денис. Эти двое являли собой вечно неунывающую парочку, и способны были разговорить даже покойника. Я тоже любопытствовала, мне было действительно интересно, как живут люди в тех местах. Наш халф-орк по имени Низкая Вода держался рядом, но больше молчал и слушал. Он вообще много молчал, говорил редко и медленно, но если уж говорил, то тут уж все мы замолкали, ведь каждое слово его было чистое золото. И еще странно, что люди его не боялись, простые люди.
Так сложилось, что халф-орки в этих местах появлялись не часто, но регулярно, поскольку они, будучи клириками Грани, бога дорог, взяли на себя роль почтальонов. И не было почты надежнее – письмо всегда находило адресата. А почтальоны не видели разницы между лордом и простым крестьянином. Часто к почтальонам обращались с просьбой помолиться Грани, чтобы пошел дождь, или чтобы выздоровела скотина, или чтобы хорошо прошли роды. Лечить они не умели, магией не занимались, но их Господин благоволил своим служителям, и легко исполнял их небольшие просьбы.
|
|
|
Нашего халф-орка селяне тоже считали почтальоном и клириком, но на службе у непонятно кого, и потому не рисковали к нему обратиться, если рядом топтался кто-нибудь из наших вояк. Ну, еще бы! Если в деревенский трактир, который по сути своей та же изба, только столов побольше, вваливался наш охранник, то селяне мгновенно впадали в ступор и в полное молчание. И их можно понять! Когда высокий эльф, поблескивая доспехом, позванивая клинками, цедит сквозь зубы повеление принести ему кружку «чего-нибудь приличного, что может найтись в этой клопиной норе», здесь уж не до разговоров. Беседа хай-эльфа с селянином всегда скатывалась к стилю допроса, при этом эльф откровенно скучал, а селянин не рисковал отвечать больше, чем «да» и «нет». Рыси были не лучше. Топорща усы, шипя и отплевываясь, они постоянно хватались за мечи, чем ввергали крестьян в откровенную панику. Кого-то из селян таки зарубили – то ли он отвечал недостаточно почтительно, то ли недостаточно быстро. После этого случая командир строго запретил бойцам вести переговоры с местным населением, чему они впрочем, были только рады.
|
|
|
…Поселок, куда мы прибыли поздним утром, был крупнее и богаче, чем предыдущий. И трактир, расположенный в каменном строении, был настолько обширен, что вместил нас всех. Наша «дипломатичная» четверка заняла стол подальше от охранников, и в ожидании заказа рассматривала местных завсегдатаев, которые при нашем появлении как-то удивительно умело и быстро начали покидать зал. Через пять минут в заведении остался лишь трактирщик и два его помощника.
- Они начали разбегаться, как только мы въехали в селение, - задумчиво прогудел халф, - и здесь много увечных.
И точно, тот же трактирщик явно приволакивал ногу, а уж шрамами был украшен как ветеран-мечник, хотя по его движениям было не похоже, чтобы он когда-нибудь был воином. Мы его долго «высиживали», все-таки усадили за свой стол, хоть он отнекивался и настороженно посматривал в сторону наших бойцов, и разговорили-таки, Дэн как раз был в ударе. Кабатчик, а звали его Янис, поведал нам о местном житье-бытье.
|
|
|
- Во времена еще моего деда, - рассказывал Янис, - были мы обычным баронством. Барон наш был не хуже и не лучше прочих. Да только взбрела ему как-то в голову дурь, и заснули мы вольным баронством, а проснулись уже вассалами ордена Черных Меченосцев. Это, правда, потом мы уже выяснили. А в ту ночь дед мой клялся, что сам видел, как огромный и страшный всадник, чей конь был темнее мрака, а копыта его выбивали огонь из земли, промчался в сторону баронского замка. С той ночи и начались все наши беды. Через три дня всех здоровых мужчин из поселка призвали в замок. Мой отец был среди прочих. Мы потом видели их, не часто, но иногда, - дружинниками при рыцарях, - но никто из них более не вернулся под родной кров, и даже когда они приходили сюда, никто ни жестом, ни словом, не показал, что помнят своих родных. То ли такая магия была, то ли запугали их сильно, до сих пор никто этого не знает. Так мать моя осталась вдовой при живом муже, а я тогда совсем сопливый был пацаненок, не умел еще бояться. Как-то раз бросился к нему на улице, кричу: «Папа, папа!», - тут Янис всхлипнул, видно дармовая выпивка развязала ему не только язык, - «а меня ихний десятник мечом по голове «н-на!». Хорошо, что меч плашмя пошел, хотя кровищи, говорят, была большая лужа. Я-то этого не помню, зато помню, что отец в мою сторону даже не обернулся. Так-то вот! - он шумно высморкался и сделал изрядный глоток пива:
- Ну я-то жив, а вот они… Совсем незадолго перед Зимой вся эта кодла из бывшего баронского замка вышла с трубачами и знаменами и ушла по дороге в сторону Большого Города. Больше мы их не видели. Потом Зима была, ну что о ней рассказывать, вы и сами знаете. Выжили мы деревней кое-как, хоть и непросто нам пришлось. А после Зимы в замке тоже кое-кто выжил. Заходили к нам иногда. То месяца не пройдет, как придут и продовольствия требуют. Или девицу молодую. А то и год пройдет, и два – никого не видно. Только рыцари здесь более не появлялись, это точно.
Далее речь Яниса слилась в бормотание и всхлипывания, из которых можно было лишь разобрать «н-на!» и «гады». Пожалуй, что пора было идти с докладом к командиру.
…Крепостицу, бывший баронский замок, мы обнаружили скоро – к ней вела единственная дорога, проходящая через село, и взбирающаяся на небольшой скальный выступ, чудом объявившийся здесь, среди пологих лесных холмов.
Замок не произвел впечатления, так, одни стены, даже центровой донжон отсутствует. Ворота открыты, и впечатление такое, что строение брошено. Командир распорядился проверить обстановку. Втянулся наш отряд в ворота боевым порядком: впереди авангард, по бокам – спецназ, а мы, научники, в центре. Я, понятное дело, нервничаю, округу сканирую, и, хоть и не быстро, но получается, что есть тут обитатели. Только пока я с аппаратурой разбиралась и командиру докладывала, весь наш отряд уже вошел внутрь.
И тут по нам со стен начали стрелять. Наши, естественно, щитами прикрылись, отвечают. Я аппаратуру развернула и врачую раненых оперативно, ибо раненых уже есть сразу. Вот уже наши бойцы две огневых точки подавили. Видимо, их маг разозлился, а может и отчаялся, потому что грохнуло так, что уши заложило. Землю тряхнуло. Сквозь крепость, почти что поперек, пролегла трещина – сама земля раскололась, и оттуда дохнуло горячим огненным ветром. Дальше я помню почему-то без звуков. Я лечу куда-то, рядом бойцы падают, и принцесса «рысей» тоже, над головой камни летят, вишневые от жара, и все это медленно и беззвучно. И всех нас начинает засасывать в разлом. А командир, мальчик мой, смотрит на меня, и лицо у него белое-белое, губы шевелятся – он кричит что-то, только не слышно, но трещина под нами начинает сжиматься, и ужасно интересно - успеет или нет. Успел. Ударилась я о твердую землю, да так что дух вышибло, и больше ничего не помню.
Очнулась я, когда все уже закончилось. Отряд понес потери. Семь могил мы вырыли в тяжелом каменистом грунте среди разрушенных стен. Да и кое-кого из тяжелораненых надо было срочно отправить в госпиталь, жизнь их нуждалась в поддержке, которую я не смогла бы оказать в полевых условиях. Многих зацепило осколками, кое-кого обожгли раскаленные камни, и работы у меня было много.
И вот сижу я, занимаюсь очередным раненым – диагностика, перевязка, немного лечения, немного стимуляторов, - и чувствую, что пациент мой с чего-то напрягся и вверх смотрит неотрывно. Поднимаю глаза к небу и вижу, как черная точка, стремительно приближаясь, вырастает до размеров дракона, и этот дракон, как в страшном сне, пикирует прямо во двор замка. Эльфы даже оружие не подняли, потому что если это к нам, то дергаться уже бесполезно.
Дракон грянул о землю, и земля ощутимо вздрогнула, и в тот же момент не стало никакого дракона, а на этом месте стоит пожилой мужчина в серой одежде с лиловым поясом, кожа серая и бугрится на лысой голове, а глаза фасеточные, холодные, с интересом оглядывают наш отряд. Навстречу ему рванулся командир. И только увидев, как они обнялись, я сообразила выдохнуть. Полагаю, остальные тоже.
- Неплохо, но могло быть и лучше, - сказал Пепельный дракон, оглядывая полуразрушенную крепость, рассеченную трещиной. Взгляд его задержался на свежих холмиках могил:
- Тебе, внук, немного не хватает расчётливости. Я надеюсь, она придет с опытом, желательно, чтобы не слишком поздно. Да, кстати, твои люди могут вернуться к своим делам, – обронил он, кивнув на наш несколько остолбеневший отряд. К тому моменту, как командир повернулся в нашу сторону, все «люди» уже покидали место встречи со всей возможной быстротой.
- Кто это? – спросила я у Элфреда, накладывая целебную мазь на обширный ожог на левой стороне тела, от которого более всего пострадали плечо и рука.
- Это сэр Кай, - эльф морщился и временами шипел почти как вьорлингс, – тот самый, из классиков военной стратегии, который написал «Записки сержанта».
- А, помню! В университетской программе его не было, но его мемуары ходили по рукам среди студентов в качестве апокрифа по военному делу древности. Так он – дракон?
- Говорят, он не всегда был драконом… Или это все-таки не тот Кай, что создал «Записки». Там ясно, что речь идет о человеке.
- А разве он не эльф? Ну, то есть он назвал Спящего внуком… и вообще, люди столько не живут!
- Он – дракон, и ты сама это видела! Слушай, этой истории уже несколько тысяч лет, и ни ты, ни я правды не узнаем, разве что ты у самого Кая об этом спросишь, - эльф поднялся, слегка помахал свеже-перевязанной рукой, и видимо остался доволен, затем взглянул на меня сверху вниз и строго добавил:
- Но это было бы вопиющим нарушением этикета, и потому невозможно.
…К вечеру в крепости неожиданно нарисовался Сухой Лист: просто вышел из портала, кивком приветствовал присутствующих, и направился разговаривать с Каем и Спящим. Я заметила, что с Каем командир держался запросто – горячился, перебивал, смеялся, но стоило появиться Владыке, как все изменилось. Спящий низко поклонился, и стал невероятно, невыносимо вежлив.
Бойцы к тому времени уже сидели у костров и, можно сказать, пировали, то есть отмечали нашу победу. Кай заверил командира, что караулы сегодня не нужны. Из деревни доставили еды и питья. У огня поминали павших, чествовали командира, еще и еще раз вспоминали, как шел бой.
Я к тому времени еще не пришла в себя после сотрясения. Просматривая запись боя с моей аппаратуры – сота, к счастью, не пострадала – я сделала вывод, что была на волосок от смерти. Поэтому, празднуя вечером свое второе рождение, я выпила несколько больше, чем следовало. И, конечно, сделала то, от чего остерегал меня Эльфред, то есть направилась к Каю с вопросами. Но разговор получился странный и совсем не о том.
Он, увидев меня, представился первым, как будто это он ждал повода начать разговор:
- Я – Кай, - сказал он просто. Потом, хитро улыбнувшись, спросил:
- Так вот эта дева, ради которой мой внук готов сунуть голову в пекло?
Весь ворох ненужных слов выдуло у меня из головы, и я сказала единственно важное:
- Так случилось, что я его люблю. У меня нет ничего кроме моей жизни, и эту жизнь я готова отдать для него.
- Похвально, но недостаточно. Его судьба коротка и несчастлива.
- Нет ничего, что невозможно было бы изменить, и Ваша жизнь свидетельствует об этом.
- Может быть... Я запомню твои слова.
И тут до меня дошло, что я беседую с драконом. А говоря с драконами, живущими в девяти временах, знающими прошлое и будущее, нужно быть очень осторожным к тому, что ты говоришь, потому что если не ложь ты скажешь, то – скажешь правду.
Дата добавления: 2018-09-22; просмотров: 191; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!