Глава 15 ВЛАДЕНИЕ ( POSSESSIO )

Понятие владения

161. История возникновения. Понятие владения возникло пер­
воначально в отношений земли.

Старое цивильное право для выражения понятия владения пользовалось термином usus — пользование, дополняя его извле­чением плодов — usufructus. Этот комплекс представлял реальное и почти полное господство домовладыки над отведенной ему ин­дивидуально во владение землей и своим манципием (п. 152). В случаях самостоятельного осуществления им такого пользова­ния, последнее приводило, по законам XII таблиц, по истечении двухлетнего срока, к признанию за ним права собственности по давности — usucapio.

Римские юристы классики (Лабеон, Павел) этимологически производили слово владение — possessio от sedere — сидеть, осе­дать, а самое владение описывали, как positio — поселение (на земле). Они связывали таким образом владение с освоением зем­ли родами и видели в нем естественное выражение непосредствен­ного и властного отношения к земле, по гречески katoche.

Possessio appellata est, ut et Labeo ait, a sedibus quasi positio, quia naturaliter tenetur ab eo qui ei insistit, quam Graeci katochen dicunt (D. 41. 2. 1). - Владение было названо, как говорит и Лабеон, от оседаний, [будучи] как бы поселением, так как оно естест­венно удерживается тем, кто на нем стоит, что по-гречески называется katoche .

В этом же тексте владение представлено с исторической точки зрения, как отношение, предшествовавшее собственности и поро­дившее ее.

Dominiumque rerum ex natural ! possessione coepisse Nerva filius ait ( D . eod . 2). - Нерва-сын говорит, что и собственность на вещи произошла от естественного владения.

В классовом обществе, однако, это «естественное» владение по­лучило правовую защиту.

162. Определение владения. Из сказанного видно, что владе­
ние есть прежде всего реальное господство лица над вещью, вытека-

-150-

ющее из фактического, физического отношения лица к предмету владения. Лицо стоит или сидит на земле, оно держит вещь. Это состояние, однако, должно быть не преходящим, а представлять упрочившееся отношение лица к вещи; тогда оно может обеспечи­ваться от нарушений со стороны других лиц и получает защиту (см. п. 179 и ел.).

Из признания реального господства над вещью основным при­знаком владения вытекало далее, что это господство распростра­няется целиком на всю вещь в совокупности всех ее свойств и от­ношений. Поэтому невозможно одновременное владение одной и той же вещью со стороны двух или нескольких лиц; допустимо только их владение в идеальных, нераздельных частях.

С другой стороны, материальный характер владения исключал возможность для лица владеть сразу совокупностью раздельных вещей (п. 156); в этих случаях владение осуществляется в отноше­нии каждого отдельного предмета (лошади, раба-актера или хори­ста), входящего в состав совокупности вещей (universitas rerum dis-tantium).

163. Элементы владения. Анализируя состав фактического от­
ношения лица к вещи при владении, римские юристы различали
два элемента: а) субъективный — animus possidendi — намерение
или воля владеть вещью, для себя, на себя и б) объективный —
corpus possessions — реальное господство над предметом владения.

Наличие первого элемента не требует особых форм проявле­ния, а всегда предполагается, если существует второй, т.е. факти­ческое господство лица над вещью. Это предположение, что вла­деющий вещью имеет волю владеть ею на себя, может быть, однако, опровергнуто особым доказательством противного. В спорных случаях обращаются к основанию приобретения владе­ния, к его causa (п. 171).

Второй (объективный) момент владения corpus possessionis в первоначальном своем значении представлял физическое сопри­косновение лица с вещью, материальное или телесное проявление господства и власти над ней. В отношении движимых вещей это был захват и держание их рукой — manu capere, tenere, в отноше­нии же земельных участков, кроме вступления на участок, оседа­ния и освоения (stare и sedere), также — отграничение земельных участков от соседних или принятие мер по их охране, так называ­емый custodia.

164. Владение и собственность. Владение, как внешнее ма­
териальное отношение господства лица над вещью, представляет
наглядное проявление права собственности. В этих случаях оно
выступает, как соединенное с собственностью; владеющий собст-

-151-

венник, осуществляющий свои права и полномочия, является ти­пичной фигурой оборота, охраняемой правом. Как будет показано в главе о праве собственности, владение является образующим признаком возникновения, осуществления, прекращения и защи­ты права собственности, почему иногда на практике оба понятия смешиваются, что, конечно, недопустимо с юридической точки зрения.

Владение может появляться вне всякой связи с правом собст­венности и быть даже его нарушением. Римские юристы говорили даже, что собственность не имеет ничего общего с владением — nihil commune habet proprietas cum possessione (D. 41. 2. 12).

Лицо, приобретшее каким-либо образом чужую вещь, будет от­вечать перед собственником, как владеющий несобственник. Тем не менее римское право охраняло и владение само по себе и не до­пускало произвольных его нарушений, независимо от основа­ний его возникновения. Владельческое отношение признава­лось правовым и охранялось преторскими интердиктами, что приводило иногда к тому, что ими пользовались лица, неправо­мерно установившие свое владение. Поэтому юристы-классики нередко отделяли владение и противопоставляли его собственнос­ти, рассматривая его, как особое правоотношение, независимое от собственности, и охраняемое особыми облегченными средствами защиты.

Виды владения

Римские юристы различали несколько видов владения.

165. Цивильное владение — possessio chilis. Начало цивильному владению было заложено еще до издания законов XII таблиц, ко­торым уже известны особые сроки для обращения владения в пра­во собственности — possessio ad usucapionem — для приобретения права собственности по давности владения. В древнейшем праве от цивильного владельца требовалось, чтобы он был самостоятель­ным лицом — persona sui iuris. Если он располагал имущественной дееспособностью и проявил в отношении своего владения требуе­мые элементы намерения и фактического господства, то получал для защиты и охраны его владельческие интердикты — possessio ad interdicta.

Главным случаем цивильного владения являлось владение patrisfamilias собственно на себя, на свое имя, причем увереннос­ти в своем праве собственности — opinio dominii не требовалось. Бывали и случаи, когда даже явно неуправомоченные лица, как вор и грабитель, считались лицами, владеющими для себя и защи-

-152-

щались, как таковые. Подвластные осуществляли corpus владения для домовладыки, кто бы он ни был и хотя бы он даже не знал об этом.

166. Посредственное владение. Владению римляне противопо­лагали нахождение вещи во владении, держание ее — in possessione esse, tenere. Это было фактическое осуществление владения за дру­гих лиц на почве экономической зависимости от них: это было naturalis possessio. Оно не признавалось владением и характеризо­валось как держание, т.е. хотя это и было фактическое воздейст­вие на вещь, но без признания правом за держателем воли владеть вещью на себя. Такое отношение выражало противоречие интере­сов обеспеченных и необеспеченных слоев свободного гражданст­ва. Существовал ряд безвозмездных договоров, в силу которых од­ни лица осуществляли для других владение, которое по усмотрению последних, как настоящих господ владения, могло быть прекращено в любой момент. Так, давший поручение отно­сительно вещи (мандат) или отдавший вещь на хранение (депозит) или предоставивший вещь в пользование (ссуда), могли в любой момент взять обратно свое поручение, потребовать возвращения сданной на хранение или ссуженной вещи. Для римского права поверенный (мандатарий), поклажеприниматель (депозитарий) и ссудоприниматель (коммодатарий) представлялись простыми держателями — они были экономически и социально слабейшими (например, вольноотпущенники сравнительно с патронами). Они владели «для других».

Так развивалось представление о посредственном владении. При этом, однако, посредники считались только держателями, те же, для кого они служили посредниками в осуществлении владе­ния, признавались владельцами. Отношение держания укрепилось в обороте и было распространено и на возмездные договоры най­ма земли, жилищ, движимых вещей, а также на случаи предостав­ления пожизненного пользования на такие же объекты. За пере­численными категориями держателей признавалось право извлечения плодов и пользования, но всегда с оговоркой — по во­ле собственника, voluntate domini.

Possidere autem videmur non solum, si ipsi possideamus, sed etiam si nostro nomine aliquis in possessione sit, licet is nostro iuri subiec- tus non sit, qualis est colonus et inquilinus per eos quoque, apud quos deposuerimus aut quibus commodaverimus aut quibus gratuitam habitationem praestiterimus, ipsi possidere videmur... quin etiam plerique putant animo quoque retineri possessionem,.. si non relin-quendae possessionis animo, sed postea reversuri inde discesser-imus ( Гай . 4.153). - Мы считаемся владеющими не только [ тог -

-153-

да], когда владеем сами, но и когда кто-нибудь находится во владении от нашего имени, хотя бы он не был подчинен нашей власти, каковыми являются арендатор и жилец, а также через тех, у кого мы сложили или кому ссудили [вещи] или кому без­ возмездно предоставили жилище, мы считаемся владеющими лично сами... так что даже многие считают владение удержива­ емым одним намерением... если только мы не намерены поки­нуть владение, а только уйдем оттуда, чтобы позднее вер­ нуться.

Последняя фраза Гая сводит волю владеющего посредственно к сохранению за собой намерения вернуться к объекту при предо­ставлении его на время в полное распоряжение держателя, почему большинство юристов считало, что надо охранять и владельца, пассивно относящегося к вопросам своего хозяйствования.

167. Преторское владение. Практика претора предоставляла еще до истечения срока давности владельцу защиту интердиктами -possessio ad interdicta владение приводило к интердиктам (п. 180). В итоге развития эта защита предоставлялась всякому, кто осуществлял фактическое господство над вещью, при наличии обоих элементов владения — animus и corpus possidendi. Таким считалось всякое владение на себя, осуществляемое не только лич­но и непосредственно, но и через управляющих, держателей и дру­гих посредников. Beati possidentes — блаженны владеющие.

lusta enim an iniusta adversus ceteros possessio sit in hoc interdicto nihil refert: qualiscumque enim possessor hoc ipso, quod possessor est, plus iuris habet quam Hie qui non possldet (D. 43.17. 2). - В этом интердикте [ uti possidetis ] никакого значения не имеет, являет­ся ли владение законным или незаконным в отношении прочих лиц; ведь любой владелец тем самым, что он является вла­дельцем, имеет больше права, чем тот, кто не владеет.

Павел подтверждает недопущение при владельческом интер­дикте постановки вопроса о правомерности или неправомерности владения в отношении прочих лиц, кроме самих спорящих сторон, оставляя место лишь рассмотрению фактов и исключая всякие правовые вопросы. Мотивировка юристом положения, что самый факт владения сообщает владельцу больше права, чем лицу не вла­деющему, подразумевает признание преторским правом за факта­ми значения основания права владения.

Приведенное Павлом различие правомерного и неправомерно­го владения — possessio iusta и iniusta — имело двоякий смысл. Первое — possessio iusta — признавалось при наличии какого-ли­бо юридического основания и противополагалось владению не­правомерному, лишенному всякого юридического основания, как _:|

-154-

у вора или грабителя. В другом смысле possessio считалась iniusta — неправомерным владением лишь в тех случаях, когда оно осуще­ствлялось кем-либо неправомерно, злоумышленно или порочно, вопреки воле предшествующего владельца — «порочное владение» (vitiosa possessio). Сюда относились случаи, когда владение отни­малось у предшествующего владельца насильственно или тайно — possessio violenta, possessio clandestina, или удерживалось, несмотря на требование возврата, прекаристом — possessio precaria.

Владение неправомерное (iniusta) могло быть одновременно не­добросовестным, а именно, если владелец знал или должен был знать о неправомерности своего владения, или добросовестным, если он не знал и не должен был знать об этом.

168. Случаи предоставления владельческой защиты держателям. Римское право знало, однако, и таких держателей, которые в соб­ственных интересах охранялись путем интердиктной защиты. Вла­дение как бы раздвоялось: одни владели для давности — ad usuca-pionem, другие для защиты — ad interdicta. Сюда относились:

(1) Залоговые кредиторы (п: 406), как правило, принадле­
жавшие к классу землевладельцев и ростовщиков, получавшие до
уплаты долга вещи должника в залог, рассматривались, как юри­
дические владельцы, хотя хранили вещи для залогодателя. По уп­
лате обеспеченного залогом долга, они обязаны были вернуть
вещь, находившуюся в их временном владении, по принадлежно­
сти. Практические интересы залогодателей по продолжению
давностного владения, начатого до установления залога, обеспечи­
вались фикцией, что владение для них осуществлялось залогодер­
жателем.

Qui pignori dedit, ad usucapionem tantum possldet (0. 41. 3. 16). - Тот, кто отдал в залог, владеет только для давности.

(2) Пережитком прежних аграрных отношений было признание
юридическим владельцем того, кто владел вещью прекарно,
до востребования (п. 474).

Основания, по которым защищалось прекарное владение, яв­лявшееся по существу простым держанием, не могут считаться вы­ясненными.

(3) Юридическими владельцами считались также и секвесторы,
т.е. лица, которым отдавались на хранение предметы, по поводу
которых велся судебный спор (п. 484). Очевидно, основанием пре­
доставления таким лицам владельческой защиты служила неизве­
стность (до решения спора о вещи), для кого держит секвестор
спорную вещь, и кто должен считаться ее владельцем.

-155-

Приобретение владения

169. Характер приобретения. Приобретение владения всегда ус­
танавливается впервые и самостоятельно самим лицом, желающим
владеть предметом. Все способы приобретения владения в класси­
ческую эпоху представлялись римским юристам как первоначаль­
ные, всегда осуществлявшиеся впервые приобретателем. «Мы при­
обретаем владение через нас самих» (per nosmet ipsos) — утверждал
Павел (D. 41. 2. 1. 2). Это, конечно, не исключало помощи и со­
действия подвластных и рабов римского домовладыки, но владение
возникало только в лице последнего. Требовалось лишь, чтобы оба
элемента владения — волевой и материальный (п. 163) — были осу­
ществлены им или для него самого. В тех случаях, когда приобре­
тение владения облегчалось тем, что шло от лица, уже осуществив­
шего владение, путем передачи предмета владения, можно было
говорить о производном владении. Но и в этих случаях не призна­
валось никакого преемства и тождества между старым и новым вла­
дением. Объем и содержание последнего определялись собствен­
ными фактическим господством и волей нового владельца.

170. Завладение (apprehensio.) Общим термином для акта уста­
новления фактического господства над вещью было завладение,
apprechensio. В нем явственно выступал момент материального за­
хвата, осуществляемый corpore. Особенно широкое поле для при­
менения его, как преимущественно первоначального способа при­
обретения владения, открывало приобретение никому не
принадлежащих движимых вещей — res nullius — и диких живот­
ных, ferae bestiae, — населяющих природу. В этих случаях акт вла­
дения сводился к окончательному захвату их в руки или к пресле­
дованию и поимке их. Так, диким зверем завладеть можно не путем
ранения, а по окончательной поимке, так как в промежуток време­
ни после ранения может случиться много такого, что помешает
поймать зверя (D. 41. 1. 5. 1).

Поимка и захват должны быть окончательными, обеспечиваю­щими фактическое господство, т. е. обычное в жизни положение владельца, сообразно экономическому назначению данной вещи. В случаях споров о совершенном захвате, он доказывается на ос­новании всей совокупности обстоятельств и воззрений оборота и сводится к установлению волевого и материального моментов владения.

Волевой момент, как указано выше (п. 163), всегда предполага­ется: раз было проявлено внешне намерение иметь вещь для себя, остается доказать лишь материальный элемент, приведя соответст­вующие факты.

-156-

Probatio... possessions non tam in lure, quam in facto consistit, ideoque sufficit ad probationem, si rem corporaliter teneam (Sent. Paul ). 5.11. 2). -Доказательство... владения состоит не столь­ко в праве, сколько в факте, поэтому для доказательства до­ статочно, если я материально держу вещь.

Эти факты, из которых возникло и на которых обосновано вла­дение лица, назывались юристами causa possessionis, т. е. основа­нием владения. Они служили вместе с тем и для определения и во­левого элемента владения (например, организация охраны и т. п.).

171. Неизменяемость основания владения. В случаях первона­
чального приобретения владения вещью, не состоявшей ни в чьем
владении, факт завладения связан, естественно, с волей владеть на
себя, т. е. основание владения (causa possessionis) заменяет другое
проявление воли. Гораздо сложнее вопрос, когда владение уста­
навливается на основании каких-либо соглашений с предшеству­
ющим владельцем. Характер этих соглашений определяет, порвал
ли последний окончательно свое владение вещью, чтобы всецело
уступить место новому владению (например, при продаже) или на­
оборот (сдача в наем, в ссуду или на хранение). В приведенных от­
ношениях causa possessionis создает для нового владельца разное
положение: или цивильного владельца или простого держателя
(п. 166). Определившееся из основании causa possessionis положе­
ние владельца или держателя не может быть изменено самим об­
ладателем вещи: nemo sibi causam possessionis mutare potest — ни­
кто но может изменять себе основания владения. Перемена
намерения держателя не может превратить его во владельца.

Таким образом только фактическими действиями против вла­дельца держатель может изменить основание своего отношения к вещи (первоначальным способом) или установить иное путем соглашения с владельцем (производным способом).

172, Передача владения ( traditio ). Приобретение владения счи­
тается всегда первоначальным (см. п. 169), даже если владение пе­
редается одним лицом другому. Для приобретения владения в лю­
бом случае требуются наличие у приобретающего владение обоих
его элементов — animus possessionis и corpus possessionis:

...et apiscimur possessionem corpora et animo, neque per se animo aut per se corpora (D. 41. 2. 3. 1). - ...и приобретаем мы владение посредством материального и волевого элементов, а не одним материальным или одним волевым элементом. Si venditorem quod emerem deponere In mea domo iusserim , possi - dere me certum est , quam quam id nemo dum attigerit ( D . 41.2.18.2).-Если я прикажу продавцу сложить купленный у него товар в мо-

-157-

ем доме, несомненно, я уже владею, хотя впрочем до тех пор, пока никто не захватит его.

Однако если владение переходит от одного лица к другому по их обоюдному согласию (посредством передачи), тем самым облег­чаются требования в отношении corpus possessionis и animus pos-sessionis нового владельца.

(1) При приобретении движимых вещей от прежнего владельца с его согласия достаточно было, чтобы вещи были перемещены от-чуждателем в дом приобретателя и находились там под охраной.

По аналогии способом передачи товаров считалась передача ключей от помещений, где находились проданные товары. Она рассматривалась как установление власти над всем, что находится в запертом помещении.

Clavibus traditis ita mercium in horreis conditarum possessio tradita vldetur, si claves apud horrea traditae sunt: quo facto confestim emp-tor dominium et possessionem adipiscitur, et si non aperuerit horrea: quod si venditoris merces non fuerunt, usucapio confestim inchoabitur (Pap. D. 18. 1. 74). - Владение товарами, сложенными в складах, представляется переданным с передачею ключей, ес­ ли последняя была совершена при складах. Этим путем покупа­тель немедленно приобретает и собственность и владение, если даже и не откроет складов. Поэтому если товары окажут­ся не принадлежавшими продавцу, давность немедленно нач­нется в пользу покупателя.

Требовалось, чтобы передача ключей происходила перед скла­дами, чем подчеркивается наличие товара — praesentia — и момент свободного доступа к передаваемому объекту.

Благодаря постоянному фактическому содействию подвластных и рабов римские владельцы могли вдали от своего домицилия че­рез них осуществить передачу.

Possessionem... adquiri per eos [servos], quos in provlncia habemus (D. 41. 2.1.14). - Приобретать... владение через тех [рабов], ко­ торых имеем в провинции.

(2) Точно также при приобретении владения недвижимостями от предшествующих владельцев требование полного материально­го овладения ослаблялось допущением частичного овладения, при полноте знания плана и границ имения.

[Non accipiendum est] ut qui fundum possidere velit omnes glebas cir- cumambulet: sed sufficit quamiibet partem eius fund) introire, dum mente et cogitatione hac sit, uti totum fundum usque ad termlnum velit possidere (D. 41. 2. 3.1). - [ He следует полагать], что желающий владеть имением, должен обойти каждый участок поверхнос-

-158-

ти: но достаточно войти на какую-либо часть этого имения, только бы он оставался мысленно в намерении, что хочет ов­ладеть им всем до самых границ.

Продавцу при отчуждении недвижимости достаточно было по­казать покупателю передаваемый участок с соседней башни, что­бы совершить акт передачи участка.

Aut si vicinum mini fundum mercatum venditor in mea turre demon-stret vacuamque se possessionem tradere dicat, non minus possidere coepi, quam si pedem finibus intullissem (D. 41. 2.18. 2). - Если при покупке продавец покажет мне соседний участок с моей башни и скажет, что передает свободно владение, то я начинаю вла­деть точно так, как если бы и обошел границы.

Те случаи, когда прежний владелец, не передавая предмета, лишь указывает на него приобретателю, получили название «пере­дачи длинной рукой» (traditio longa manu).

В приведенных случаях обмен волеизъявлений между владель­цами сопутствует акту упрощенной передачи. Но иногда выраже­ние и изменение воли могло также предшествовать или следовать за установлением фактического господства над вещью.

(3) Право Юстиниана пошло дальше по пути облегчения пере­дачи владения и стало пользоваться наличным материальным отно­шением к вещи, чтобы изменять его значение путем выражения со­ответствующих намерений сторон. Оно ввело traditio brevi manu — передачу короткой рукой (сокращенно). Прежний держатель с со­гласия прежнего владельца становился сам владельцем, что быва­ло, например, когда наниматель покупал вещь у наймодателя.

Interdum etiam sine traditione nuda voluntas domini sufficit ad rem transferendam, veluti si rem, quam commodavi aut locavi tibi aut apud te deposui vendidero tibi: licet enim ex ea causa tibi earn non tra-diderim, eo tamen, quod patior earn ex causa emptionis apud te esse, tuam efficio (D. 41.1.9. 5). - Иногда достаточно даже одной голой воли собственника, без передачи владения, чтобы перенести владение вещью например, если я продам тебе вещь, которую ссудил, или сдал тебе в наем, или положил у тебя на сохранение. Ведь хотя бы я и не передал ев тебе на новом основании [прода­жи], однако тем самым что я допускаю нахождение ее у тебя на основании покупки, я делаю ее твоею.

Наряду с этим некоторые классики сформулировали еще один способ приобретения владения, при сохранении материального момента, но путем изменения волевого элемента. Это бывало в тех случаях, когда собственник продавал кому-нибудь вещь и одно­временно брад ее у покупателя в наем, не выпуская вещи из рук.

-159-

6-463

В средневековом праве этот способ получил название constitutum possessorium (от constituere — устанавливать).

Quod meo nomine possideo possum alieno nomine possidere: nee enim muto mihi causam possessionis, sed desino possidere et alium possessorem ministerio meo facio (D. 41. 2.18 pr .). - Тем, чем я вла­дею от своего имени, я могу владеть и на чужое имя; ведь я не меняю основания своего владения, но перестаю владеть и де­лаю при моем содействии владельцем другого.

Эта мысль Цельза не встречала сначала поддержки у современ­ников, и Гай, Марцелл и Павел прямо отрицали возможность при­обретения владения одним актом воли. Позднее отношение изме­нилось; в праве Юстиниана были устранены все сомнения, и этот способ дополнил виды передачи.

173. Самовольный захват владения.  Более сложным вопрос
представлялся в тех случаях, когда выступало постороннее лицо
и завладевало участком в отсутствие и без ведома владельца. Са­
мовольный захватчик, по воззрению Ульпиана, насильственно (vi)
нарушивший существовавшее до тех пор владение, окончательно
приобретал владение только в том случае, если прежний владелец,
узнав об этом, не оспаривал захвата, или если и оспаривал, то без
успеха. С более древней точки зрения Лабеона признавалось за та­
ким захватчиком только тайное владение — possessio clandestine,
которое становилось сразу недействительным, если прежний вла­
делец оспаривал его.

Насильственное вытеснение владельца из земельного участка не прекращало его владения, если его подвластным удавалось удержаться на нем.

Si quis me vi deiecerit, meos non deiecerit... per eos retineo posses-sionem, qui deiecti non sunt (D. 43.16.1. 45). - Если кто-нибудь на­ сильственно изгнал меня, но не изгнал моих [подвластных]... я удерживаю владение через тех, которые не были изгнаны.

174. Приобретение владения через других лиц. Приобретение
владения домовладыкой через подвластных ему лиц вытекало из
строения римской familia. Приобретение владения через третьих
свободных лиц получило признание лишь в эпоху классической
юриспруденции. Одной из причин этого является то обстоятельст­
во, что в этот период крупную роль в ведении хозяйства богачей
играли вольноотпущенники. Per quemlibet volentibus nobis possidere
adquirimus — мы приобретаем через любое лицо, раз мы желаем
владеть.

Значение воли хозяина при приобретении подчеркивал Павел:

-160-

 

Possessionem adquirimus animo utique nostro, corpore vel nostro vel alieno (Paul. S. R. 5. 2. 1). - Мы приобретаем владение толь­ ко, если имеем сами волю владеть, фактическая же сторона владения может осушествляться или нами самими, или посто­ронними.

Посторонний мог или непосредственно приобрести владение для другого, или сделаться сам владельцем с тем, чтобы позже пе­редать вещь другому. Приобретение владения через постороннего предполагало, что: а) последний подчинил вещь своему господст­ву, б) имел намерение приобрести владение для другого лица, и в) этим другим лицом была изъявлена воля приобрести владение через постороннее лицо. Это выражение воли могло предшество­вать владению, в виде поручения приобрести владение, или следо­вать за ним, в виде одобрения. Юристы-классики признавали на­личие всех этих условий за управляющим, прокуратором в назначенном ему кругу дел, а также за опекуном при опеке.

Per procuratorem adquiri nobis possessionem posse utilitatis causa receptum est (Paul. S. 5. 2. 2). - По соображениям полезности бы­ло установлено, что мы можем приобрести владение через про­куратора.

В таком же смысле высказывался Нераций (D. 41. 1. 13; D. 41. 3. 41). За возможность приобретения владения через любое сво­бодное лицо per liberam personam категорически высказывались Ульпиан (D. 41. 1. 20. 2) и Модестин (D. 41. 1. 53). Такое широкое обобщение объяснялось фактическим характером самого владе­ния. Привлечение третьих (посторонних) лиц к приобретению владения было допущено раньше, чем в сложных процессуальных отношениях. Императорские конституции и право Юстиниана лишь завершили укрепившуюся практику.

Прекращение владения

175. Общие положения. О потере владения имеется текст, при­писываемый Павлу:

...[quemadmodum] nulla possessio adquiri nisi animo et corpore potest, ita nulla amittitur, nisi in qua utrumque in contrarium actum est (D. 41. 2. 8). - Как никакое владение не может быть приобретено иначе, как намерением и материально, так никакое владение не теряется иначе, как с утратой намерения и прекращением ма­териальной связи с вещью.

Мысль Павла слишком категорически требует для потери вла­дения отпадения каждого из элементов владения (волевого и ма-

-161-

териального), другими словами, отказа от намерения владеть и од­новременного прекращения фактического осуществления. В такой формулировке мысль Павла сужает понятие потери владения, так как предполагает активность только самого владельца. Между тем для потери владения характерно влияние ряда внешних обстоя­тельств и намерений третьих лиц, действующих без ведома и даже против воли владельца.

Если переводить в тексте Павла слово utrumque как «одно из двух», то это привело бы к признанию отказа от одного из элемен­тов достаточным для потери владения, что оправдывается только в приведенном выше исключительном случае, установления nudo animo, так называемого constitutum possessorium.

Правильное учение о потере владения можно вывести, разли­чая случаи недобровольной потери владения, когда достаточно ут­раты фактического господства — solo corpore, и обратные случаи добровольной утраты, когда требуется утрата владения согроге et animo, т.е. обоих элементов. Рабовладельческая организация хо­зяйства давала владельцам все средства, чтобы задержать недобро­вольную потерю владения. Считалось, что все держатели, находив­шиеся под властью римского домовладыки, всегда оставались орудиями его власти и исполнителями воли.

Пока они оставались во владении вещью, оно сохранялось за их хозяевами. Только собственная нераспорядительность хозяев пола­гала конец их владению.

176. Недобровольная утрата владения. Недобровольная утрата владения в пользу другого лица могла происходить путем длитель­ной потери материального господства над вещью. Случайная по­теря вещи в определенном месте или помещении, блуждание ско­та по окрестности не влекли потери владения, так как эти временные перерывы легко устранялись при тщательном розыске. Похищение движимых вещей путем кражи, побега и укрыватель­ства беглых рабов прекращали материальное господство владель­ца, но тайным для него образом. Прочное завладение земельным участком прекращало владение при применении захватчиком на­силия. Оставление имения владельцем без обработки и в прене­брежении также влекло прекращение владениия.

Fund! quoque alienl potest aliquis sine vi possessionem nanciscl, quae vel ex neglegentia domini vacet, vel quia dominus sine succes­sors decesserit vel longo tempore affuerit ( Гай . 2. 51). - Каждый мо­жет без насилия приобрести владение также чужим имением, которое пустует, или вследствие небрежности собственника, или потому, что собственник умрет, или будет долгое время отсутствовать.

-162-

Делались попытки дать и положительные признаки осуществ­ляемого и потому не теряемого владения в отношении движи-мостей и недвижимостей. Их искали в огораживании участков, ус­тановлении охраны — custodia, другими словами, во всяком действии, подтверждающем господство над вещами.

Nerva filius res mobiles, excepto homine quatenus sub custodia nos- tra sint, hactenus possideri, id est quatenus, si velimus naturalem pos­ sessionem nancisci possimus (D. 41. 2. 3.13). - Нерва-сын [считал], что движимые вещи, за исключением раба, пока они находятся под нашей охраной, до тех пор находятся во владении, т.е. по­ка мы можем, если пожелаем, осуществить естественное вла­дение.

Таким образом, главным средством сохранения владения от по­тери считалась хозяйственная организация его охраны и огражде­ния. Отсюда вывод, что всякое вообще упущение хозяина с этой стороны приравнивалось к его отказу, к прекращению владения, и владение лишалось защиты. Относительно рабов и колонов юри­сты соблюдали презумпцию, что они всегда являлись выразителя­ми воли хозяина.

177. Смерть владельца. Прекращение владения всегда наступало
в случае смерти владельца, и его наследники должны были вновь
осуществить и обосновать весь состав владения в своем лице.

Cum heredes instituti sumus, adita hereditate omnia quidem iura ad nos transeunt, possessio tamen nisi naturaliter comprehensa ad nos non pertinet (D. 41. 2. 23. pr .). - Когда мы назначены наследниками, к нам, после принятия наследства, переходят все права. Владе­ ние однако не касается нас, если не будет захвачено естествен­ным путем.

178. Прекращение владения, осуществляемого через постороннее
лицо. Из общих правил приобретения владения через посторонних
лиц право Юстиниана вывело правила и о его потере в этих слу­
чаях. Владение прекращалось при нахождении вещи у посторонне­
го лица: а) по воле владельца, б) вследствие его смерти и в) при
гибели вещи.

Если владелец был только вытеснен из владения, то последнее сохранялось, пока посторонние лица продолжали владеть для и за него. Потеря ими владения влекла за собой утрату владения хозя­ина в том случае, если для последнего была исключена возмож­ность воздействия на вещь. Когда захватчик овладевал земельным Участком в отсутствие лица, через которого владелец осуществлял свое владение, то захватчик становился владельцем только в том

-163-

случае, если это лицо, узнав о завладении, терпело его или не мог­ло восстановить потерянного владения. Если же это обусловлива­лось обманом или небрежностью самого лица, через которое осу­ществлялось владение, то владение сохранялось за прежним владельцем.

Защита владения

179. Общий характер владельческой защиты. Владение защища­
лось, в интересах господствующих групп населения, путем реши­
тельных административных актов претора. Общей чертой
средств этой защиты — интердиктов (см. п. 87) было нормирова­
ние владения, как общественно признанного факта пользовании
вещами, и недопущение вопросов права при разбирательстве дел
о владении — controversia de possessione. Ни тот, кто желал охра­
нить свое владение, ни тот, кто оспаривал его, не могли приводить
правовых обоснований своих претензий. Природа владельческой
защиты и интердиктов определялась тем, что они были продуктом
административной деятельности претора. В данном случае эта де­
ятельность не ставила себе задачи разрешения вопросов о право­
вом основании владения, а ограничивалась сохранением существу­
ющего фактического состояния, которое оказалось, таким
образом, юридически защищенным. В этом отличие посессорной
защиты от петиторной, при которой, наоборот, выяснялся вопрос
о праве.

180. Виды владельческих интердиктов. Владельческие интердик­
ты известны трех категорий:

 

(1) Интердикты, направленные на удержание существующего
владения — interdicta retinendae possessionis, в которых за лицом ут­
верждалось осуществление владения и воспрещались какие-либо
посягательства на его нарушения другой стороной.

(2) Интердикты о возвращении насильственно или тайно утра­
ченного владения — interdicta recuperandae possessionis, с помощью
которых вытребовалось и возвращалось назад утраченное таким
образом владение.

(3) Интердикты об установлении владения впервые — interdicta
"adipiscendae possessionis (например, в области наследования см. п.
268). Интердикты этой категории носят особый квази-владельчес-
кий характер.

181. Interdicta retinendae possessionis. В число интердиктов, на­
правленных на сохранение и удержание существующего владения,
входили два: для недвижимостей — interdictum uti possidetis и для
движимостей — interdictum utrabi.

-164-

Формула первого интердикта гласила:

Ait praetor: «Uti eas aedes, quibus de agitur, nee vi nee clam nee pre- cario alter ab altero possidetis, quomlnus ita possideatis, vim fieri veto». ( D . 43.17.1. pr .; Гай. 4.110). - Претор говорит: «Запрещаю применять насилие, — и впредь вы да владеете, как владеете [теперь] теми строениями, о которых идет спор, если это вла­ дение не является насильственным, тайным или прекарно по­ лученным друг от друга».

Строение формулы этого интердикта ясно определяет его ха­рактер. Претор исходит из существующего положения («как владе­ете теперь»), запрещает насильственно изменять его в будущем, но ставит условием защиты, чтобы наличное владение не было по­рочным с точки зрения отношений сторон.

Гай утверждал (4.148), что целью интердикта об утверждении владения — uti possidetis — было определить заранее роли сторон в будущем процессе о собственности, установить, кто из спорящих являлся невладеющей стороной и потому должен был взять на се­бя роль истца, и кто, как владелец, роль ответчика. Но Гай смеши­вал следствие с причиной. Последней было применение издревле этого интердикта для облегченной охраны владения патрициев и плебеев на общественных землях (ager publicus). Владельцы этих земель до конца республики не имели исков о праве собственнос­ти, а когда, после 111 г. до н. э., получили его, продолжали поль­зоваться интердиктом ввиду его быстроты и удобства.

Исторически интердикт по uti possidetis возник раньше интер­дикта utrubi об охране движимых вещей. Плавт упоминает послед­ний в комедии, относящейся к 200 г. до н.э. По-видимому, споря­щие приносили спорные вещи (приводили рабов) к претору, который и объявлял сторонам своей интердикт, в котором обычно обещал признать владение за тем из них, кто провладел вещью большую часть последнего года. Формула этого второго интердик­та гласила:

Praetor ait: «Utribi hlc homo, quo de agitur, maiore parte huiusce anni (nee vi nee clam nee precario ab altero) fuit, quo minus is eum ducat, vim fieri veto» (D. 43. 31.1. pr .; Гай. 4.160). - Претор говорит: «За­ прещаю применять насилие: против того, у кого из двух этот раб, о котором идет спор, пробыл большую часть этого года, не будучи сам насильственно, тайно или прекарно отнят дру­гим, чтобы тот отвел его к себе».

Первое слово этого интердикта — utrubi (где из двух, у кого из двух) показывает, что он охранял не наличное владение во время издания интердикта, а то владение из двух претендующих на него

-165-

сторон, которое продолжалось большую часть последнего года, считая от издания интердикта. Побеждает владелец, в доме кото­рого типичный предмет спора (раб) пробыл во владении больше времени, чем у другой стороны. В силе остается условие, чтобы более продолжительное владение не было порочным по отноше­нию к более короткому. Если же имела место такая порочность и владение рабом находилось в руках виновной стороны, то пре­тор разрешал первому владельцу «отвести его к себе в дом». Interdictum utrubi осуществлял таким образом функцию возвраще­ния утраченного владении, т.е. рекуператорную. В праве Юстини­ана это действие interdictum utrubi было отменено, и он отличался от interdictum uti possidetis только объектом.

Оба интердикта об удержании владения Гай называет еще за­претительными — prohibitoria, так как в формулах этих интердик­тов содержалось преторское запрещение применять насилие — vim fieri veto, направленное против существующего фактического по­ложения и лица, осуществляющего его (Гай. 4. 142). Он характе­ризует их также как двусторонние — duplicia, так как в них претор обращался к обеим сторонам и оговоркой о незащите порочного владения, угрожал виновной стороне, вместо защиты, потерей вла­дения (Гай. 4. 156). Это двустороннее действие интердиктов соот­ветствовало характеру власти претора (империй).

182. Interdicta recuperandae possessions. Вторую группу владель­ческих средств защиты составляли рекуператорные интердикты. Они содержали условный приказ, обращенный только к одной стороне, как ответчику, почему Гай в противоположность двусто­ронним интердиктам первой группы называет их простыми, sim-plicia (Гай. 4. 156). Приказ содержал предписание правонарушите­лю, активному насильнику возвратить (restituere) потерпевшему неправомерно отнятые объекты. В эту группу входили два интер­дикта: de vi и de precario.

Насильственное вытеснение из владения земельным участком давало изгнанному (vi deiectus) в течение года право требовать interdictum di vi о восстановлении владения, кроме случаев, когда последнее было опорочено обыкновенным насилием — vis cottidi-апа самого просящего защиты. Этому обыкновенному насилию во II-I вв. до н.э. стали противополагать вооруженное vis armata и с помощью приведенных рабов, hominibus coactis, — частое яв­ление в эпоху рабских восстаний, революций и разгара борьбы групп внутри господствующей рабовладельческой верхушки. Пре­торы предоставляли защиту менее опасному для общественного спокойствия владельцу и, не обращая внимания на его обыкно­венное насилие, давали интердикт против квалифицированного

-166-

насильника. Ко времени Гая память об этой обстановке утрати­лась, и он мотивирует такой характер интердикта (Гай, 4. 155) ре­акцией против дикости и крайности вооруженного насилия — propter atrocitatem delicti.

Текст интердикта передан Гаем:

Reciperandae possessions causa solet interdictum dari , si quis ex possessione vi deiectus sit nam el proponitur interdictum cuius prin - clpium est « unde tu Ilium vi deiecisti » per quod is , qui deiecit , cogitur ei restituere rei possessionem , si mode is , qui deiectus est , nee vl nee clam nee precario ab eo possideret namque eum , qui a me vi aut clam aut precario possidet , impune deicio (Гай. 4.154). -Интердикт о воз­вращении владения обычно дается, если кто-нибудь будет на­ сильственно выгнан из владения; ведь ему предлагается интер­ дикт, начало которого гласит: «откуда ты насильственно выгнал его», с помощью которого тот, кто выгнал, вынужда­ется восстановить ему владение вещью, если только тот, кто был выгнан, [сам] не владел от него вещью ни насильственно, ни тайно, ни прекарно. Ведь я безнаказанно изгоняю того, кто владеет от меня насильственно, или тайно, или прекарно.

Истцом, являлся всякий, кто утрачивал, вследствие насилия, юридическое владение земельным участком, а ответчиком, кто вы­теснил истца, независимо от того, сохранялось ли владение за ним или он переставал уже владеть. Третьи лица, получавшие насильст­венно отнятое имение, не подлежали действию интердикта. Ответ­чику предписывалось возвратить владение и возместить убытки. На­сильственное отнятие третьим лицом в интересах другого, без его поручения или согласия, влекло ответственность инициатора вытес­нения за все, что ему досталось. В случае подобного поручения или согласия, давший его считался сам совершившим насилие.

В праве Юстиниана возражение о порочности владения вообще не допускалось, и interdictum de vi действовал неограниченно в те­чение года. Рядом появился interdictum momentariae possessionis, действовавший в течение 30 лет в пользу отсутствовавшего вла­дельца в лице всех его заместителей и даже всякого гражданина (interdictum populare) против того, кто в данный момент владел, хотя бы и не насильственно, имуществом. Оно подлежит немед­ленному возвращению.

Для возврата движимых и недвижимых вещей, предоставлен­ных во временное пользование до востребования, служил интер­дикт de precario — о прекарном владении. Давший в прекарий ве­щи истец имел то преимущество, что приказ о возврате не содержал оговорки о порочном владении, а потому был действи­тельным и при недостатках владения самого просящего защиты.

-167-

Ait praetor: «Quod precario ab illo habes aut dolo malo fecisti, ut desineres habere, qua de re agitur id ill! restituas» (D. 43. 26. 2. pr .). -Претор говорит: «Что ты имеешь от него, в качестве прека-рия, или чем по злому умыслу перестал владеть и о чем идет спор, то ты ему возвратишь».

Ответчик по этому интердикту отвечал и в этом случае, если он умышленно перестал владеть объектом прекария, т.е. был не дей­ствительным, а фиктивным владельцем — fictus possessor.

Владение правами

183. Кроме непосредственного владения вещью, возможны бы­ли случаи материального осуществления прав на чужие вещи — iura in re aliena (п. 216), например, проход по чужому участку, пользование плодами чужой вещи, и притом постоянное длитель­ное осуществление владения, но в ограниченном объеме. Рим­ские юристы допускали владельческую защиту этих отноше­ний, называя их «как бы владением правом» — iuris quasi possessio (D. 8. 1. 20). Конечно, это было отступление от первоначального учения о материальности владения, но оно оправдывало примене­ние владельческой защиты в области прав на чужие вещи и затем было использовано при рецепции римского права новыми законо­дательствами.

Глава 16 ПРАВО СОБСТВЕННОСТИ

Понятие собственности

184. Происхождение собственности. Право собственности во всякой системе права является центральным правовым институ­том, предопределяющим характер всех других институтов частно­го права (договоров, семьи, наследования). Классическая римская собственность была высшим проявлением господства лица над землей и рабами. Однако выработка понятия права собственности происходила весьма медленно.

В доклассическое время не существовало общего определения собственности, а давалось перечисление отдельных полномочий собственника, которые выражались словами uti frai, habere, а так­же possidere; при обобщении всех этих отдельных определений ча­стная собственность не обособлялась еще юристами от владения

(п. 161 и ел.).

С образованием римского государства, вокруг земли, принадле­жавшей государству, вращалась вся внутренняя история республи­ки. Государство наделяло всех граждан в наследственное пользова­ние двумя югерами земли (heredium). Благодаря непрерывным завоеваниям и расширению римской территории, земельный госу­дарственный фонд (ager publicus) стал давать государству возмож­ность предоставлять своим гражданам обширные пространства. Верхушка рабовладельческого класса широко пользовалась этим для захвата огромных пространств земли. Возникшее таким образом землевладение имело юридический характер публичного предоставления земли в пользование отдельным членам римской общины. В аграрном законе 111 г. до н. э. они постоянно называ­ются старыми владельцами — vetus possessor. Из этого владения развилось право частной собственности на землю, предоставлен­ную государством первоначально лишь в пользование.

185. В древнейшем праве не было специального термина для обозначения собственности. Весьма древний термин dominium (от глагола domare — укрощать) означал «господство» и применял­ся ко всем случаям, когда какая-нибудь вещь находилась в чьей-либо власти, применялся ко всему тому, что находится в хозяйст-

-169-

-168-

ве, в доме (domus). Подчеркивая древность соответствующих отно­шений, римляне прибавляли к этому термину ссылку на право од- | ного из древнейших римских племен, квиритов, и говорили «dominium ex hire Quiritium». Отношения собственности обнима­лись этим термином наряду с другими отношениями господства над вещами. Лишь с I в. н.э. юристы начали постепенно ограни­чивать значение термина dominium, но и тогда он все еще обозна­чал более широкий круг явлений, чем собственность. Юлиан (II в. | н.э.) употребляет термин dominium для наименования вообще прав на вещь — in rem; вещь, на которую существовало право, называ­лась proprietas, а сам частный собственник — dominus proprietatis. В конце классического периода (III в. н.э.) разработка частнопра­вового понятия собственности была завершена, и обычным обо­значением для собственности является с этого времени термин proprietas. Этот термин обозначал собственность, как особо харак­терное отношение господства над вещами, высшее среди других. Как таковое, оно могло продолжаться без фактического осуществ­ления как голое право — nudum ius.

Собственность открывала носителю этого права всестороннюю возможность пользования и распоряжении вещью (отчуждение, обременение) и исключала вмешательство всех посторонних лиц в сферу господства частного собственника. По установленному еще в квиритском праве правилу, она обладала способностью вос­станавливаться во всей полноте по отпадении установленных соб­ственником ограничений своего права (ius recadentiae) и распрост­ранялась и на все материальные приращения вещи (omnis causa), кем бы они ни были сделаны. По тому же квиритскому праву, все участки и поместья на италийской земле (in solo Italico) были изъ­яты от земельного обложения (ему они подвергались только с III в. н.э.). Поэтому классическая юриспруденция понимала собст­венность как неограниченное и исключительное правовое господ­ство лица над вещью, как право, свободное от ограничений по са­мому своему существу и абсолютное по своей защите. В праве Юстиниана оно обозначалось уже как полная власть над вещью — plena in re potestas.

Cum autem finitus fuerit ususfructus, revertitur scilicet ad propri- etatem et ex eo tempore nudae proprietatis dominus incipit plenam habere in re potestatem (D. 1. 2. 4. 4). - Когда же узуфрукт прекра­ тится, он, разумеется, возвращается к собственности, и с этого времени собственник голой собственности начинает пользоваться полной властью над вещью.

Признанный классиками и закрепленный законом признак полноты господства собственника вызывал, однако, еще у класси­ков попытки разложить содержание собственности на его состав­ные части. Так, Павел считал, что право пользования и извлече­ния плодов (ususfructus) составляет существенную часть собственности, pars dominii (D. 7. 1. 4). Его современник и анта­гонист Ульпиан отбрасывал всякие попытки частных перечисле­ний состава собственности и настаивал на единстве господства собственника и всеобщности содержания его права.

---

Дата добавления: 2018-09-22; просмотров: 402; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!