ГРАБЕЖ ВО ВРЕМЯ ПАНИХИДЫ АРХИЕРЕЯ 5 страница
– Вы говорите, что сапог с другой ноги? – полюбопыт-ствовал Холмс.
– Да. С правой. А на подоконнике и на земле под окном виден отпечаток левой ноги.
– Куда же девался у кучера левый сапог?
– Он говорит, что оба его сапога все время находились у него под кроватью.
– А левый?
– В этом его показания путаются. Он говорит, что не знает, куда и когда пропал сапог. Вообще он, видимо, пу-тает...
– Но ведь действительно возможно, что кто-то украл его сапог.
– Один? – улыбаясь, спросил Пинкертон.
– Да, хотя бы и один. Для положительного обвинения нужны более веские доказательства.
– И они есть. – А именно?
– В кармане его кучерского армяка найден маленький рубин, вероятно, вывалившиеся из какой-нибудь вещи и,
53
вследствие своей маленькой величины, оставшийся неза-меченным в глубине кармана.
– Да... эти данные говорят ясно за его виновность, – задумчиво проговорил Холмс. – Где он находится?
– Пока – в сыскном.
– Его можно будет видеть?
– Без сомнения. Через час его приведут сюда.
– Но что он говорит относительно других вещей?
– Он запирается во всем. И надо заметить, что запирает-ся очень естественно. Он уверяет, что в момент кражи – спал, будучи усталым после езды господ. Некоторые из дворни утверждают это, хотя и показывают, что все были в хлопотах и в комнату, где спал кучер, заглядывали редко.
– Подойдите-ка, Ватсон, сюда, – попросил Холмс, отры-ваясь от вопросов и снова подходя к тому месту, где на земле виднелся след. – Держите-ка лестницу!
|
|
|
Он приставил лестницу к окну и взобрался наверх.
– Нет сомнения, что лестницу приставляли и по ней подымались, – донесся до нас его голос. – След виден яс-но.
Он спустился вниз и задумчиво произнес: – Странно... очень странно...
– Что именно? – спросил Нат Пинкертон.
– Именно то, что всюду виден след лишь одной левой ноги.
Нат Пинкертон саркастически улыбнулся.
– Можно подумать, что вы, несмотря на неопровержи-мые доказательства, не верите в виновность кучера Ники-ты Панкратова.
В его голосе звучала насмешка. Холмс пожал плечами.
– У каждого могут быть свои взгляды! – произнес он.
– В особенности, когда люди иногда сознательно ищут чудес и фокусов там, где дело ясно и просто.
– Вы говорите обо мне?
– В данном случае – да! – сказал Пинкертон, не стараясь даже скрыть презрительной улыбки.
54
– Будущее покажет, кто из нас прав, – произнес Шерлок Холмс.
III.
Никита Панкратов был рослый, сильный мужик, с со-лидной, окладистой бородой и добродушным, чисто русским лицом.
Когда его ввели в дом, в сопровождении двух часовых, он выглядел совершенно растерянным и убитым.
В эту минуту в комнате, кроме мистера Пинкертона, Шерлока Холмса и меня, находился сам хозяин Николай Александрович Мюрев.
|
|
|
Лишь только Никита увидел хозяина, как вдруг грузно повалился на колени.
– Батюшка! Хозяин, отец родной! Смилуйся ты надо мною! – завопил он как исступленный. – Пять лет я тебе верой и правдой служил!.. Да неужели я бы решился!..
Рыдания прервали его слова.
Горе этого человека было настолько натурально, настоль-ко сильно, что лицо хозяина даже передернулось...
– Я, брат, что ж... Я ничего... Это точно, что я тобой доволен был... – забормотал он растерянно,
Но на Ната Пинкертона это излияние не произвело, по-видимому, никакого действия.
Его сухое лицо оставалось по-прежнему совершенно бес-страстным, а глаза смотрели строго и холодно, как бы ста-раясь проникнуть в самую глубь души жертвы.
– Ваше присутствие я считаю совершенно излишним, – произнес он наконец, обращаясь к хозяину.
– Я ничего... Я могу – уйти... – пробормотал последний сконфуженно.
С этими словами он встал с кресла и медленно удалился в другую комнату.
55
– Встаньте! – проговорил Нат Пинкертон, обращаясь к кучеру. – Ваши просьбы и мольбы на нас не подействуют – вы это прекрасно знаете. Все улики – против вас...
|
|
|
– Батюшка, отец родной! Да нешто я мог... – простонал кучер.
Но Пинкертон строго перебил его.
– Вы должны помнить, что сознание облегчает вину. Ваше наказание, в случае сознания, будет гораздо легче...
Кучер раскрыл было рот, хотел что-то сказать, но вместо слов как-то безнадежно махнул рукой.
Между тем, Пинкертон продолжал:
– Если бы вором были и не вы, то во всяком случае у вас должно было бы быть подозрение на другого. Кто же мог украсть, например, ваш сапог? И почему бы ему не украсть пару, раз оба сапога лежали вместе?
– Не знаю, батюшка, ей Богу не знаю! – бултыхнулся снова на колени Никита.
– Да ведь накануне вы видели свои сапоги?
– Не то что накануне, а даже вчера ранним утром!
– А камень, который был найден у вас в кармане? – продолжал пытать сыщик.
– И про камень, батюшка, ничего не знаю! Отродясь у меня таких камешков не было, а коли бы и был, так я бы его за простое стеклышко почел.
На лице Ната Пинкертона скользнула презрительная улыбка.
– А знаете ли вы, что тех улик, которые есть против вас, вполне достаточно для суда, чтобы осудить вас? – спросил он холодно.
– Знаю, батюшка, знаю, отец родной! – с тоской вос-кликнул кучер. – Неспроста тут все делается! Видно, лука-вый замешался в это дело, потому что человеку не сделать так!
|
|
|
– А кто был вашим помощником?
– Каким помощником? – удивленно спросил Никита.
– Не притворяйтесь! Мне известно, что у вас был по-мощник, и даже известно, где он сидел. Этот помощник уже арестован и сознался во всем. Вас же я спрашиваю о
56
нем специально для того, чтобы проверить, насколько вы умеете запираться. Ну?
Физиономия Никиты, при этих словах, сделалась совер-шенно растерянной.
– Сознался?.. мой помощник?.. – забормотал он. – Гос-поди! Да кто же это?
– Не знаешь? – спросил строго Пинкертон, переходя на «ты».
– Не знаю, барин!
– Ну, так ладно! Ты это узнаешь на суде! Значит, ты ре-шительно отказываешься от всего?
– Да в чем же сознаваться? – воскликнул с тоской Ники-та.
– Это дело твое! – ответил холодно Пинкертон. – Моя обязанность заключается в том, чтобы предупредить тебя в том, что все улики против тебя. Тебе никто не поверит, что ты не виноват, а следовательно, от тебя самого зависит чистосердечным признанием уменьшить наказание.
Видя, что кучер не отвечает, Пинкертон добавил:
– Поверь, что тебе не удастся воспользоваться ни одной краденой вещью. Даже тогда, когда ты отбудешь наказа-ние. За тобой будут следить самым тщательным образом...
Но тут речь его вдруг оборвалась.
Лицо кучера вдруг побагровело, глаза налились кровью и он, выпрямившись во весь свой рост, крикнул громко:
– Не был я вором да и только! Судите меня, хоть вешай-те, а я знать не знаю вас! Убирайтесь к черту, я и отвечать-то вам не буду! Хоть жилы из меня вытягивайте, ироды, так и по мне все равно!
– В таком случае мне не о чем с тобой и разговаривать! – произнес холодно Нат Пинкертон.
И, обернувшись к конвойным, он приказал: – Можете вести его назад.
Ни слова не произнеся, Никита вышел из комнаты в соп-ровождении полицейских.
– Вы видите, этот тип умеет хорошо запираться! –про-изнес с насмешкой Пинкертон. – Но... я еще не спросил вашего мнения, коллега, относительно кучера.
57
Шерлок Холмс не ответил ни слова.
Он несколько минут молча шагал по комнате, низко опустив голову.
Но вот он, наконец, выпрямился и, задумчиво взглянув на Пинкертона, произнес:
– Никита Панкратов ни в чем не виноват.
– Что-о?! – воскликнул удивленно Пинкертон. – Вы го-ворите, что он не виноват?
– Да, – твердо повторил Холмс. – Несмотря на прямые улики? – Да.
– Но кто же, по-вашему, вор?
– Этого я не знаю, но будущее покажет это. Могу одно сказать, что я знаю более чем хорошо душу человеческую, и голос, исходящий из глубины и дышащий такой правдой, как у этого кучера, не может лгать!
Пинкертон улыбнулся.
– Вы думаете? – спросил он пренебрежительно, задетый слегка за самолю6иe словами Холмса.
– Повторяю, я в этом уверен, – серьезно ответил Холмс. – В таком случае, позвольте пожелать вам успеха в отыс-
кании виновного, – насмешливо сказал Пинкертон. — Что же касается меня, то я его уже нашел и единственное, что остается мне, это отыскать его помощника и краденые ве-щи.
Он слегка поклонился нам и добавил:
– А пока, позвольте пожелать вам всего хорошего!
С этими словами он повернулся и вышел из комнаты.
IV.
Мы остались с Холмсом одни.
Несколько минут мой друг упорно молчал, глядя задум-чиво куда-то в пространство. Потом он подошел ко мне, положил руку на мое плечо и произнес:
58
– Нет, нет, дорогой Ватсон, предчувствие не обманывает меня! Этот человек не может быть виновен! Обстоятель-ства сложились для него очень плохо... Все говорит против него, но я постараюсь распутать это чрезвычайно запутан-ное преступление и удержать этим судей от ложного шага.
– Мне тоже не верится, чтобы кучер был виноват, – ответил я. – Уж чересчур искренен его голос!
– В том-то и дело! Нат Пинкертон попал на ложный след, на который его навел другой ловкий вор, а самолюбие не позволяет ему сознаться в этом.
И вдруг, весело улыбнувшись, он добавил:
– Если смотреть на это дело с спортивной точки зрения, то я должен радоваться, что мой соперник находится на ложном следу. Пойдемте сию же минуту к хозяину дома. Мне нужно его расспросить кое о чем.
Хозяина мы застали в гостиной. Услыхав, что Шерлок Холмс желает задать ему и его жене несколько вопросов, он изъявил свое полное coгласие.
На его зов в комнату вошла Анна Егоровна, и Холмс пря-мо приступил к делу.
– Кто присутствовал в то время, как вы одевали на себя драгоценности? –спросил он Анну Егоровну.
– Горничная.
– А когда снимали? – Никого.
– Не видали ли вы кого-нибудь входящим в дверь, после того как вы вышли переодевшись?
– Решительно нет.
– Были ли окна в вашей спальне занавешены во время переодевания?
– Нет. Это я помню хорошо. Я так спешила, что не успела спустить портьеры.
– Не выглядывали ли вы во время переодевания во двор? Может быть, вы заметили кого-нибудь из своих или посторонних, кто слишком пристально глядел на ваши окна?
– Н-нет... – ответила Мюрева. – Во дворе, кажется, совсем никого не было... Вернее сказать, я не заметила...
59
– Жаль. Но… не видали ли вы кого-нибудь на одной из крыш?
Анна Егоровна задумалась.
– Нет, – произнесла она наконец задумчиво. – На наших дворовых крышах я не видела никого.
– А на соседних?
– Погодите... Да, да, теперь я припоминаю! На соседней крыше я видела рабочего. Он, кажется, что-то чинил...
– Ага! Имеет ли та крыша сообщение или соприкосно-вение с одной из крыш вашего двора? – с живостью спро-сил Холмс.
– Нет! – ответила Мюрева. – Совсем?
– Совсем. Та крыша отделяется от нас большим двором. – Не заметили ли вы вообще чего-нибудь подозритель-
ного в чьем-либо поведении? – Нет, решительно нет!
– Благодарю вас, – поклонился Шерлок Холмс. – Теперь ваша очередь, Николай Александрович! Как служил у вас Никита?
Мюрев только руками развел.
– Пожаловаться на него никогда не мог! – ответил он. – Мужик был честный, добродетельный, трезвый...
– Часто ли он отлучался?
– Почти никогда. За пять лет службы раза два уезжал на побывку в деревню, жил скромно и деньгу копил, стари-кам своим один раз тридцать рублей дал, да другой раз – тридцать четыре.
– Верите ли вы в его виновность?
– Я бы и не поверил, если бы не такие доказательства. – Кто у вас еще служит?
– Кухарка есть, горничная, да дворник.
– Не подозреваете ли вы кого-нибудь из них? Не отли-чается ли кто из них дурным поведением?
– Н-нет... кухарке уже шестой десяток пошел, она и сос-тарилась в нашем доме... В горничных – ее внучка служит и все ее знают за серьезную, честную девушку; дворник тоже
60
уже восемь лет как у нас, да он никогда и в дом-то не входит! Где уж ему знать: что, где и как...
– Не замечали ли вы кого-нибудь подозрительного среди гостей?
– A кто их разберет! Были певчие...
– Где они помещались и раздевались?
– Раздевались в передней, а стояли в зале.
– Не замечали ли вы, чтобы кто-нибудь из них куда-ни-будь выходил во время службы или до нее?
– Гм... один певчий точно что часто выходил... должно быть, расстройство желудка было.
– А какой он из себя? – быстро спросил Холмс. – Черный такой, худощавый...
– Опишите мне подробнее его лицо.
– Вот он стоял с самого краю хора, так я его потому и заметил. С вас будет ростом, одет прилично в черную сюр-тучную пару, глаза черные, волосы черные, довольно длин-ные, усы густые, распушенные.
– Больше вы ни на кого не обратили внимания?
– Нет. Вот только диакoн, у того голос богатейший!
– Ну, это-то меня мало интересует!— улыбнулся Шерлок Холмс.
– А больше я, признаться, никого не приметил! – прого-ворил Мюрев.
Поблагодарив его за сведения, Холмс простился и мы вышли.
V.
– Ну-с, дорогой Ватсон, а теперь скорее вперед! Если мы не опоздали, то добьемся своего! – сказал мнe Холмс, ког-да мы вышли на улицу. – Мне кажется, что я напал на но-вый след, которого не заметил Нат Пинкертон.
С этими словами он подозвал извозчика, мы сели в про-летку и Холмс приказал ехать к преосвященному Макapию на дом, сказав извозчику его адрес.
61
Не прошло и получаса, как мы были уже на месте.
– Скажите, пожалуйста, где живет регент хора? – спро-сил Холмс у привратника.
– А вот тут! – указал он на один из флигелей.
Следуя указанию, мы вошли во второй этаж и позвонили. На наше счастье, регент оказался дома. Узнав наши име-на, он просиял от радости, что видит пред собою Шepлока
Холмса, и суетливо пригласил нас войти в гостиную.
– Чем могу служить? – заговорил он, усаживая нас.
Но, не дождавшись ответа, вдруг обернулся к двери и крикнул:
– Маша! Поди-ка сюда! Посмотри, каких знаменитых гос-тей привел к нам Бог!
Из соседней комнаты появилась жена регента, пухлая, довольно красивая женщина лет двадцати пяти.
– Подумай только! Сам Шерлок Холмс!
– Ах, батюшки! – воскликнула хозяйка. – Сейчас вот за-кусочку, да самоварчик приготовлю...
И она снова исчезла из комнаты. Это было нам на руку.
С утра мы ничего не ели и были голодны, как волки. Однако Холмс приступил к расспросам, не дожидаясь зав-
трака.
Сделав несколько вступительных вопросов, Холмс стал его расспрашивать о певчих.
– Скажите, пожалуйста, как фамилия высокого певче-го, брюнета, с довольно длинными волосами и черными пушистыми усами? – спросил он.
Регент сделал удивленное лицо.
– Брюнета, с черными пушистыми усами? Это какого же?
– Такой худощавый, – пояснил Холмс. – Во время па-нихиды у Мюревых он был одет в черную сюртучную пару и стоял с краю хора.
– Гм... в черной, вы говорите, сюртучной пape? – Да. И притом в очень хорошей.
– Ничего не понимаю... –- произнес с недоумением ре-гент.—Есть у меня бас – брюнет, только усы у него не пу-
62
шистые, да и пьет он шибко, так что хорошей сюртучной тройки у него и в заводе не было.
– Так, значит, у вас нет такого певчего, который под-ходил бы ко всем сказанным приметам?
– Решительно нет.
– Но может быть, вы заметили...
– Постойте, постойте! – перебил регент. – Ведь действи-тельно на панихиде у Мюревых был такой! Да, да, я при-поминаю... Точь-в-точь такой господин, как вы описы-ваете! Только он вовсе не певчий. Он, должно быть, так себе присоединился к хору! Это многие любят. Он стоял рядом с басами и подпевал.
– Вот-вот! – воскликнул Шерлок Холмс. – Про него-то и идет речь! Так вы не знаете, кто этот господин?
– Нет, не знаю! – ответил регент – А почему вы им так интересуетесь?
– Потому что вижу связь между ним и кражей драго-ценностей у госпожи Мюревой, – серьезно ответил Холмс.
– Вот как! – воскликнул заинтересованный регент.
В это время в комнату вошла хозяйка и пригласила нас закусить.
За завтраком разговор вертелся преимущественно вокруг преступления.
– Не заметили ли вы: с вами выходил, или нет, тот гос-подин, которого я описываю? – спросил между прочим Холмс.
Регент задумался.
– Кажется, с нами! – сказал он наконец. – Но куда он дел-ся потом: я не знаю.
– А кто вышел раньше: преосвященный или вы?
– Мы вышли следом за ним, так что при нас его сажали в карету.
– Это верно? – О, да!
– А кто подсаживал его в карету?
– Диакон и священник Благовещенский. – А где живет этот диакон?
– В этом же дворе, только в другом флигеле.
63
– Как его зовут? – Отец Петр.
Холмс выпил рюмку водки, закусил сардинкой и снова стал расспрашивать:
– Переполох в доме Мюревых поднялся при вас? – Как же!
– Не заметили ли вы, сколько времени прошло с того момента, когда госпожа Мюрева вышла, чтобы пригласить всех к столу, и тем моментом, когда поднялась тревога?
– Как вам сказать? Минут шесть-семь!
– А не меньше? Госпожа Мюрева говорит, что прошло не более двух минут.
Регент улыбнулся.
– Ну уж нет! – произнес он. – Я по своему желудку это помню! Помню, кончили мы панихиду, хозяйка ушла пе-реодеваться, а мы и ждем: когда же нас закусить попросят! На часы посмотрел – вижу, хозяйки уже пять минут как нет, а потом через минутку-две она появилась бледная, да встревоженная! Ну, и пошло смятение. Нас, певчих, конеч-но, не обыскивали, потому что весь хор все время в зале стоял...
– Так, так, – задумчиво произнес Холмс. – Значит, не две минуты?
– Конечно не две! Это хозяйке впопыхах так показалось! – Это очень важно для меня! И, значит, из-за этого
завтрак расстроился?
– Да. Поняли все, что хозяевам не до нас. Сначала преосвященный собрался ехать, а за ним потянулись и все остальные.
– Очень, очень вам благодарен за ваши сведения! – ска-зал Шерлок Холмс, вставая из-за стола. – Вы, конечно, понимаете, что моя работа требует поспешности и поэтому я не могу оставаться у вас лишней минуты! Еще раз бла-годарю вас и хозяюшку!
Мы пожали руки хозяйке и хозяину и направились к диакону.
Он жил в том же дворе, но через дом.
Когда мы вошли в его квартиру, его не было дома.
64
Однако жена диакона сию же минуту послала за ним к священнику, и через несколько минут он был уже перед нами.
VI.
Подобно регенту, он страшно обрадовался, узнав, что перед ним стоит знаменитый Шерлок Холмс.
Так же, как и регенту, Шерлок Холмс точно описал ему приметы незнакомого брюнета.
Дата добавления: 2018-06-01; просмотров: 214; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!