Западная Римская империя Восточная Римская империя 36 страница
В Риме оказался человек, который был на высоте положения. То был Аэций, поддерживавший дотоле с Аттилой самые дружественные сношения. Ему удалось собрать воедино силы вестготов, бургундов, франков и других племен, считавшихся федератами империи, и направить их в сторону движения Аттилы. В городе Аврелиане (Орлеан) на среднем течении реки Лигера сидели тогда аланы с царем Сангибаном, и Аттила желал сделать этот город своим опорным пунктом. Аэций и Теодорих вестготский поспели вовремя, чтобы выручить город (июнь 451 г.). Аттила подался к северу, и здесь, на Каталаунских полях, произошла страшная битва народов, в которой, по свидетельству близких к тому времени людей, легло 300 тысяч человек. Реки, протекавшие по этой равнине, превратились в кровь. Самым крупным эпизодом битвы было сражение вестготов с остготами; царь первых, Теодорих, пал от руки амала Андага и был оплакан своими на поле битвы. Победа оказалась на стороне Аэция, но сила Аттилы оставалась грозной по-прежнему.[972]
Аттила отвел свои полчища из Галлии. На следующую весну он собрался в поход на Италию. Проходы через Юлийские Альпы не были защищены; Аттила спустился на юг и осадил Аквилею. Осада длилась долго, и он хотел уже отступить, но его остановил аист, гнездившийся на одной башне. Все время осады аист оставался на месте, а тут он снялся и, положив себе на спину одного птенца и поддерживая других, улетел из города. Аттила увидел в этом указание на то, что город обречен на гибель, и на следующий день взял его и предал разрушению. Тицин (Павия) и Медиолан разделили судьбу Аквилеи.[973] Из Рима было снаряжено посольство к Аттиле. Его исправлял папа Лев с двумя сенаторами, Авиеном и Тригецием. Аттила принял послов и после переговоров с ними двинулся назад в свои придунайские степи. Еще в те времена спасение Италии многие современники приписали папе Льву, а Рафаэль увековечил эту версию сказания о событии своей знаменитой картиной в Ватиканском дворце. Но сохранились и другие свидетельства. Рассказывали, что Аттила боялся судьбы Алариха, который умер вскоре после того, как взял Рим. В Италии предшествующий год был неурожайный, и это должно было вызвать затруднение в прокормлении полчищ Аттилы; начались повальные болезни и мор. В то же время войска Маркиана под начальством Аэция усиленно действовали против гуннов с тыла.[974] Италия была спасена от нашествия. Великий воитель собирался на следующий год в поход против Маркиана, который не платил ему дани и грозил войной.[975] Но он скоропостижно умер на новой свадьбе, которую праздновал с красавицей Ильдиконой (453 год).[976]
|
|
Смерть Аттилы послужила сигналом к распаду его державы. Поднялись все народы, которые были под его могучей рукой; инициатива принадлежала гепидам.[977] Гуннские орды в главной массе отхлынули на Восток. Любимый сын Аттилы Ирнах занял «крайние пределы Малой Скифии»[978], т. е. местности поблизости от низовьев Дуная. Гепидам досталась область, где жил Аттила, остготы заняли Паннонию, эрулы поселились на левом берегу среднего Дуная. Часть алан перешла в пределы империи за Дунай. То была орда царя Кандака, поселившегося в Скифии (Добрудже). От этих алан вел свой род историк Иордан, написавший при Юстиниане (в 551 г.) историю готов, Тогда же перешло в пределы империи много гуннов, разбившихся на отдельные улусы. Так, вожди Ульциндур и Эмнецур перешли со своими людьми в Прибрежную Дакию и поселились на реках, впадающих в Дунай с юга, — Ут, Эск и Альм (Вид, Искер и Лом). Отдельно упомянуто у Иордана поселение гуннов, смешавшихся с другими племенами, в местности старой крепости Лагерь Марса (Castramartena urbs). Иордан прибавляет общее замечание, что в эту пору «прорвалось» в пределы империи еще много гуннов в разных местах, и возводит к ним происхождение отрядов в византийской армии при Юстиниане, носивших имена: сакромонтизии и фоссатизии.[979] Это последнее имя указывает и на то правовое положение, в которое они попали в империи. То были давно уже выработавшиеся отношения федератов взамен исчезавших пограничных солдат, milites limitanei.
|
|
|
|
Теперь на северной границе империи настали новые отношения, менее тяжкие, чем прежде, так как варварские народы не были объединены сильной единой властью, а преемники и наследники Аттилы разбились на свои улусы. Грозный образ Аттилы был запечатлен в записях современников и остался жить в предании германских народов, которые сделали его центральным лицом своего народного эпоса. У Аттилы пируют, с Аттилой сражаются и гибнут их герои, добывая золото, которое так жадно собирал исторический Аттила.
На следующий год по смерти Аттилы не стало и его победителя, Аэция. Его убил собственной рукой император Валентиниан по проискам евнуха Ираклия, не без участия сенатора Максима, который имел свои основания желать зла Валентиниану. И когда император спросил потом Максима, хорошо ли он сделал, что убил Аэция, тот ему ответил, что это все равно, как если бы он правой рукой отрубил себе левую. В феврале следующего года за Аэция отомстили два бывших его оруженосца, готы Оптила и Фравстила; будучи взяты на службу к императору, они убили его (16 марта 455 г.). Запутанный во всей этой интриге Максим был провозглашен императором в Риме и насильно заставил выйти за себя замуж вдову Валентиниана, Евдоксию. Когда он открыл ей сам свою виновность в убийстве Валентиниана, объясняя это страстной любовью к ней, гордая дочь Феодосия обратилась к помощи варвара Гензериха.[980] Он отозвался немедленно на призыв. Весть о его приближении вызвала страшную тревогу и бунт, во время которого был убит Максим. Гензерих вступил в город и предал его грабежу. Через две недели он отплыл в Карфаген, увозя вместе с награбленными несметными сокровищами царицу Евдоксию и обеих ее дочерей, Евдокию и Плацидию, а также и Гауденция, сына Аэция. Скорбные вести о судьбе дочери и ее потомства дошли в Иерусалим к одинокой Евдокии, счастье которой, по гаданиям ее отца, должно было превзойти счастье всех женщин.
|
|
Удерживая царственных пленниц, Гензерих хотел добиться брака между своим сыном Гунерихом и внучкой Феодосия, чтобы породниться с императорским домом. Он рассчитывал тем самым усилить свое положение в нарождавшихся международных отношениях, как возлагал на то надежды некогда Атаульф и как хотел того же великий воитель Аттила.
В Риме была анархия. 9 июля того же 455 года в Толозе, по соглашению с вестготами, был провозглашен императором знатный и богатый сенатор, галл по крови, Марк Марцилий Авит. Из Толозы он отправился в Арелат, где был принят как император; римский сенат прислал ему свое признание. Осенью того же года Авит был в Риме, но императорский венец оказался ему не по силам. После ограбления Рима Гензерихом не было золота в казне, не было и хлеба в городе. Расплаты приходилось делать медью, кормить солдат было нечем. Авит вышел с войском на север, но в Плаценции был застигнут и низложен магистром армии, свевом Рехимером, который имел от него поручение отправиться с войсками в Сицилию, чтобы действовать против Гензериха (456 г.).[981] Маркиан, к которому Авит обратился с просьбой о помощи против Гензериха, ограничился тем, что отправил в Африку посла с требованием выдать царственных пленниц. Гензерих оставил это требование без внимания. Маркиан вторично предъявил свое требование, отправив послом арианского епископа Бледу. Когда Гензерих пренебрежительно отнесся к речам Бледы, тот переменил тон и стал резко требовать возвращения пленниц. Но это не помогло, и Гензерих отпустил царского посла ни с чем.[982] Так и остались царственные пленницы в Карфагене до самой смерти Маркиана. Бездействие Маркиана современники объясняли той клятвой, которую он некогда дал Гензериху, когда был у него в плену.
В отношении к другим внешним врагам политика Маркиана отличалась твердостью и уверенностью в силах империи. Когда на восточной границе мир был нарушен вторжением арабов в Сирию, Маркиан назначил магистром армии Востока Ардабурия, сына Аспара, стяжавшего себе военное имя в борьбе с варварами во Фракии. Ардабурий разбил арабов близ Дамаска. Максимин и прикомандированный к нему Приск прибыли в качестве делегатов императора, когда Ардабурий вел уже переговоры с послами арабов об условиях мира, который вскоре и был заключен Максимином.[983]
В том же 453 году Максимин заключил договор с другими южными соседями империи, племенами блеммиев и нубадов, которые жили на южной границе Египта. Эти варвары нередко совершали нашествия, грабили и разоряли страну, уводили пленных. Максимин добился того, что они выдали заложников из своей знати, возвратили награбленное и без выкупа отпустили пленных. Он заключил с ними письменный договор, который был выставлен в храме города Филы в южном Египте. В этом договоре было обеспечено за блеммиями и нубадами право участвовать в культе Изиды во время ежегодно совершаемого священного плавания ее статуи по водам Нила, после чего она вновь водворялась в храме на острове близ города Элефантины. Максимин вскоре захворал и умер. Тогда варвары отбили своих заложников и опять стали производить набеги.[984]
Этот эпизод внешней политики Маркиана интересен в том отношении, что в нем дано свидетельство о невозбранном существовании культа Изиды в это время на юге Египта в пределах христианской империи. Представители императорской власти признавали этот факт и мирились с ним. Так было до времени Юстиниана, который положил конец остаткам язычества в пределах римской державы.
Чтобы исчерпать материал, сохраненный Приском о внешних отношениях империи при Маркиане, остается отметить его вмешательство в дела царства иверов. Иверия вошла в кругозор Римской империи при Диоклетиане. По договору 297 года она была признана зависимой от империи страной и цари ее стали получать от императора знаки своего достоинства.[985] Принятие христианства иверами в начале IV века сблизило их с империей, но воздействие со стороны Персии не прекратилось, и все войны империи с персами не обходились без участия Иверии. В правление императора Валента было допущено как результат соглашения с царем Сапором разделение Иверии на два царства.[986] Позднее Иверия опять соединилась, и местная династия находилась в постоянных сношениях с византийским двором. Современные византийские источники не сохранили свидетельств об этом, но в агиографической литературе есть несомненные данные по этому вопросу.[987] В правление Маркиана царем Иверии был Гобаз. Он объявил царем своего сына, и это послужило поводом к открытию военных действий со стороны империи. Римские войска выступили в поход на Колхиду. Царь Гобаз просил помощи у персов, но те были заняты в ту пору войной с гуннами-кидаритами и не оказали ему поддержки. Он отправил посольство к Маркиану, чтобы уладить дело на переговорах. Внешнюю политику империи направлял тогда магистр оффиций Евфимий, пользовавшийся доверием Маркиана. По его настоянию Гобазу было предложено или самому сложить власть, или отнять ее у сына.
Гобаз соглашался сложить власть и просил императора прекратить военные действия. Со своей стороны Маркиан потребовал, чтобы Гобаз явился в Константинополь. Царь ставил условием, чтобы в Иверию был послан к нему заложником сановник Дионисий. Переговоры затянулись, по-видимому, на, долгое время, так как Гобаз прибыл в Константинополь вместе с Дионисием уже в правление императора Льва в 465 году.[988]
Маркиан скончался в конце января 457 года после тяжкой болезни, которая приковывала его к постели в течение пяти месяцев и кончилась гангреной ноги. Болезнь эту современники приписывали тому огорчению, которое причинили императору большие уличные беспорядки, происшедшие в 456 году в Константинополе на обычной почве борьбы партий ипподрома. Византийский император не мог оставаться в стороне от жизни димов, и каждый из них был связан с одной из двух главных партий, прасинами или венетами. Феодосий считал своей партией прасинов, Маркиан, напротив, поддерживал венетов и свое покровительство этой партии простер на всю империю. Так как Хрисафий был патроном прасинов, то, вероятно, выдача его на казнь Иордану и была причиной того, что Маркиан сделал своей партией венетов. Что произошло в Константинополе в этот раз, в точности неизвестно; но в хрониках сохранилось свидетельство, что император был чрезвычайно разгневан на прасинов за их дерзость и, чтобы их наказать, издал указ, по которому все, принадлежащие к партии прасинов, теряли на три года право занимать какие бы то ни было посты на службе как гражданской, так и военной.[989]
ЛЕВ
ВЕНЧАНИЕ НА ЦАРСТВО. ДЕЛО ТИМОФЕЯ ЭЛУРА. ИСАВРЫ
Со смертью Маркиана, супруга Пульхерии, окончилась династия Феодосия. Принцип единоличной верховной власти стоял нерушимо в сознании тогдашних людей, и конец династии не ознаменовался никакими тревогами и замешательствами. Преемником Маркиана оказался Лев. В ту пору он имел звание комита и состоял командиром (трибуном) старого полка маттиариев, имевшего свою стоянку в Силимврии.[990] По происхождению он не принадлежал к столичной знати и, подобно Маркиану, начал службу простым солдатом. Малала сохранил известие, что по племени он был бессом, как называлось одно из племен, населявших Фракию в местности между Балканами и Родопой.[991] Лев был женат на Верине и имел от этого брака одну дочь — Ариадну. Ни о каких заслугах Льва, которые бы могли объяснить его восшествие на престол, наше предание не знает. Позднее возникли сказания о предречении ему императорского венца свыше задолго до этого события. Они были связаны с историей сооружения Львом церкви Живоносного Источника в окрестностях Константинополя.[992] Избрание его на царство предание единогласно приписывает властному влиянию Аспара, который занимал пост первого члена сената.[993] Знатность его была очень недавней даты, шла от отца его, Ардабурия. Алан по крови, Ардабурий был женат на дочери гота Плинты, достигшего консульства в 419 году. Сам Ардабурий был удостоен консульства в 427 году. Еще в молодые годы Аспар играл видную роль в военных предприятиях империи и в 434 году был консулом.[994] У Аспара было три сына; старший из них, Ардабурий, выдвинулся как военный человек в конце правления Феодосия и был удостоен консульства к 447 году. Как все военные люди того времени, Аспар имел свою дружину, οἰκία, как называли это учреждение в Византии, и командира этой дружины, доместика, как ближайшего к себе человека. Около 430 году эту должность занимал при Аспаре Маркиан. Вероятно, ту же должность занимал позднее Лев, чем и объясняется близость его к Аспару, отмеченная во всех наших источниках.
О церемониале, какой был осуществлен при возведении на престол Льва, сохранилась современная запись, которая, к сожалению, подверглась общей обработке сто лет спустя и во второй своей части потеряла характер точного отчета о событии. Вместе с другим подобным ей материалом дворцового архива она попала в сочинение магистра Петра, современника Юстиниана, и оттуда вошла в компилятивный труд Константина Багрянородного О придворных обрядах.[995]
Венчание Льва на царство произошло 7 февраля 457 года[996] на Военном поле, и сама церемония описана так. — Когда сенат принял решение предоставить верховную власть Льву, на Военное поле собрались все высшие чины, патриарх Анатолий, придворные схолы и солдаты гарнизона. Войска опустили знамена и пригнули их к земле. Из толпы начались возгласы: «Услыши Господи, Тебя молим! Услыши, о Боже! Жизнь Льва, услыши, о Боже! Лев будет царствовать! О Боже милостивый, государство[997] требует Льва царем. Войска требуют Льва царем! Льва ждут законы! Льва ожидает дворец! Те самые мольбы двора! Те самые желания войска! Те самые мольбы синклита! Те самые мольбы народа! Льва ожидает мир! Льва принимает войско! Пусть придет Лев, общая краса! Пусть царствует Лев, общее благо! Услыши, Боже, Тебя молим!» Под эти крики был выведен Лев и взошел на трибунал. Кампидуктор[998] Бусальг положил на его голову свою золотую шейную цепь, а другой кампидуктор, Олимпий, дал такую же цепь ему в руку.[999] Тогда поднялись с земли все знамена и раздались крики: «Лев август, ты побеждаешь, ты благочестивый, ты севаст! Бог тебя дал, Бог тебя сохранит! Почитая Христа, ты всегда побеждаешь! Да царствует Лев много лет! Христианскую державу да хранит Бог!» — Тотчас кандидаты окружили Льва на трибунале, построившись черепахой.[1000] Лев облачился в императорскую одежду[1001], надел диадему и показался всему собранию. Ему подали копье и щит. Все сановники по очереди и по рангу приветствовали его земным поклоном. Из толпы неслись крики: «Могущественный, победитель, август! В добрый час! Царствуй много лет! Да хранит Бог это царство! Христианское царство да сохранит Господь» и т. п. Затем Лев обратился к собранию через глашатая с таким словом: «Император кесарь Лев, победитель, всегда август. Всемогущий Бог и ваше суждение, храбрые боевые товарищи, избрали меня в добрый час императором римского государства».[1002] В ответ раздались крики: «Лев август, да будет твоя победа! Избравший тебя сохранит тебя! Своего избранника Бог охраняет! Благочестивое царство Бог сохранит. Благочестивый и могущественный!» Император продолжал свою речь так: «Вы будете иметь во мне владыку-начальника (ἐξουσιαστὴν ᾄρχοντα), сослуживца-воина в ваших трудах, которые я научился выносить, отправляя службу вместе с вами». Раздались крики: «В добрый час! Войско хочет тебя царем, победитель! Войско хочет тебя царем, счастливый! Тебя мы все желаем!» Император продолжал: «Я знаю, какие дары я должен дать войскам». Все кричали: «Благочестивый, мощный, мудрейший!» Император сказал: «За достижение моего святого и благополучного царства я вам дам по пяти номизм и по фунту серебра на человека».[1003] Толпа кричала: «Благочестивый и щедрый! От тебя исходят почести, от тебя имущества! Да пребудет твое счастливое царство золотые века!» Император положил конец этим крикам словами: «Да будет с вами Бог».
После этого присутствовавший на церемонии патриарх покинул Евдом и отправился в город, чтобы встретить императора в храме св. Софии. Лев, сойдя с трибунала, в сопровождении патрициев, обоих префектов и магистра оффиций вошел в мутаторий,[1004] стоявший подле палатки, где была устроена походная церковь. Туда вошли по три человека от каждой схолы и получили от него подарки (λιγατούρας).[1005] Оставив свою корону в мутатории, император прошел затем в походную церковь, где его встретили священники. Помолившись в церкви и выйдя из нее, Лев возложил на себя корону, сел на белого коня, дал разрешение сопровождающим его сановникам также сесть на коней, и шествие направилось в церковь св. Иоанна Крестителя, находившуюся поблизости в Евдоме.[1006] Войдя в приготовленный для этого случая мутаторий, император снял корону и передал ее препозиту. Вместе с ним он вошел в церковь и, подойдя к престолу, возложил на него корону; взяв ее затем оттуда, вновь передал препозиту и через комита уделов (τὣν πριβάτων) сделал пожертвование на храм. Выйдя из церкви, Лев надел корону, сел на белого коня и направился во дворец Елены, τἀ 'Eλενιανἀ.[1007]
Дата добавления: 2018-05-12; просмотров: 268; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!