Западная Римская империя Восточная Римская империя 39 страница
Получив известие о том, что произошло в Риме, Лев не признал Глицерия и предоставил западный трон другому кандидату. То был Юлий Непот, племянник Марцеллина, имевший большие владения в Далмации. Он был женат на родственнице царицы Верины и сблизился с византийским двором, по-видимому, во время сношений Льва с Марцеллином с целью удержать его от враждебных действий против Италии. Верина поддержала его кандидатуру, и он, снарядив войско, вступил в Италию. Глицерий не располагал средствами для борьбы с Непотом, бежал из Рима, был захвачен в Порте, объявлен низложенным и отослан в Далмацию. Там он принял духовный сан и сделался епископом города Салоны. 24 июня 474 года Юлий Непот принял в Порте императорский сан и был признан сенатом. Из Рима он направился в Равенну.
Так император Лев два раза по своему усмотрению замещал римский престол.
ВНЕШНИЕ ОТНОШЕНИЯ ИМПЕРИИ НА ВОСТОКЕ И СЕВЕРЕ
В правление Льва между империей и персидским царством не нарушались мирные отношения, основанные на договоре, заключенном Феодосием Младшим в 422 году и подтвержденном в 442. После смерти Йездигерда II персидский престол оспаривали два его сына: Пероз и Ормузд III, царь Сагастана. Помощь ефталитов и военные таланты Бахрама, происходившего из знатного персидского рода Михранов, обеспечили царство за Перозом. Ефталиты были недавними соседями персидской державы. То было тюркское племя, вторгшееся ок. 420-430 гг. в области верхнего течения реки Окса (Сырдарья). Китайская летопись знает их под именем Yue-tschi.[1068] Добрые отношения, завязавшиеся между царем Перозом и ефталитами, сменились на враждебные, и царствование Пероза протекло в непрерывных войнах. Северные области персидской державы были в постоянной опасности со стороны гуннских племен, занимавших степные пространства к северу от Кавказских гор. С давних пор персы охраняли проходы от их нашествий. В половине V века совершился большой переворот в отношениях между кочевыми племенами азиатских степей на пограничье Китая. Дипломатическое ведомство в Византии было осведомлено о появлении нового народа, аваров, переселившегося с берегов далекого океана. Появление этих новых кочевников вызвало передвижение в среде других племен, занимавших прикаспийские степи, авары потеснили сабиров, а те в свою очередь обрушились на сарагуров, урогов (угуров) и оногуров. Сарагуры, будучи принуждены уступить свои земли сабирам, вторглись в пределы акатиров, которых покорял в начале своего владычества Аттила.[1069] В результате этих передвижений сарагуры с акатирами сделали попытку проникнуть в Персию через прикаспийский проход. Встретив отпор на этом пути, они пробились через Иверию, разорили эту страну и проникли в Армению. Пероз отправил посольство к имп. Льву и просил помочь ему деньгами в охране крепости Вирипарах, которая являлась ключом позиции в тех местах.[1070] Он указывал на опасность, какую представляют эти вторжения и для империи. Но Лев не внял этой просьбе и отпустил ни с чем персидских послов, а затем отправил в Перозу послом Констанция в 466 году. Пероз был занят войной с ефталитами, и Констанций долго жил в Эдессе, раньше чем царь принял его в городе Горго.[1071]
|
|
|
|
Сарагуры, покорив акатиров, отправили посольство в Константинополь и просили императора принять их в союз. Посольство было любезно принято в столице и отпущено с щедрыми дарами.[1072] Так в кругозор византийской политики входили новые народы, не представлявшие еще в ту пору прямой опасности для империи по своей отдаленности, и прошло столетие, раньше чем грозные авары появились в Приазовье и начали свою историю в Европе.
На крайнем юго-востоке империи времени имп. Льва принадлежит одно событие, память о котором сохранил Малх. В 473 году в столицу империи явился священник, араб-скенит по племени, или сарацин, как их тогда называли.[1073] Племена этого имени кочевали в пустынях на юго-восточной границе империи и признавали над собою власть — одни — персидского царя, другие — императора. По договору империи с Персией 442 года, обе стороны обязались не дозволять арабам менять наладившиеся в прежнее время отношения зависимости. Один из филархов, живший под властью персов, по имени Аморкес, перешел со своим племенем на Запад, подчинил себе другие арабские племена, избегая нападать на римлян, и, постепенно усилившись, захватил остров Иотабу у входа в Эланитский залив. Этот остров считался состоящим под римской властью.[1074] Изгнав оттуда таможенных сборщиков, взимавших десятину от имени императора, Аморкес отправил послом в Константинополь местного епископа с просьбой предоставить ему верховную власть над всеми арабами, кочевавшими в провинции Аравия, составлявшей юго-восточную окраину империи. Лев милостиво отнесся к послу и пригласил Аморкеса в столицу.
|
|
Когда тот поспешил на зов, император принял его с большим почетом, угощал за своим столом, ввел в сенат и посадил на кресле перед протопатрициями. Он дал свое согласие на просьбу Аморкеса и, отпуская его назад, подарил ему свой портрет, усыпанный драгоценными камнями, и предложил также членам синклита сделать ему подарки. Этот необычайный почет, оказанный варвару из далекой окраины, был в свое время предметом живого обсуждения, и Малх в своем рассказе сохранил отголоски осуждений императора за его отношение к варвару: в недоступном отдалении, в переговорах с варварами, император и его столица остаются в ореоле недосягаемой силы и мощи; а этот варвар видел по пути города без охраны, пользовался гостеприимством государя и не будет уже с таким страхом смотреть на представителей власти невысокого ранга, с какими ему придется иметь дело на месте. Император оправдывал свою любезность тем, что Аморкес намерен принять христианство.[1075] Быть может, в этих толках следует видеть отголосок того, что Аморкес не сохранил верности империи.
|
|
Иначе отнесся император к другим варварам, на северной границе, к сыновьям Аттилы, кочевавшим на левом берегу нижнего Дуная. В 468 году прибыло от них посольство в столицу с просьбой открыть для них рынки на Дунае. Император отказал удовлетворить эту просьбу, памятуя прежние обиды во время недавнего могущества гуннов. Когда этот ответ был получен в орде, братья, Денгизих и любимый сын Аттилы Ирнах, рассорились между собою. Денгизих стоял за то, чтобы немедленно начать войну, Ирнах был против. Начальник охраны Дуная, Онигискл, узнав о приготовлениях Денгизиха к войне, отправил к нему запрос по этому поводу; но Денгизих не дал ответа и отправил от себя посольство к имп. Льву. Он требовал земли и де- нег для себя и своей орды и в случае отказа грозил войной.[1076] Очевидно, внутренние раздоры привели Денгизиха к мысли перейти на правый берег Дуная, как сделали то некоторые орды гуннов после распада державы Аттилы.[1077] Переговоры не привели, однако, к мирному соглашению, и Денгизих начал войну (469 г.).
Он был разбит Анагастом и пал в бою.[1078] Его голова была прислана в столицу во время ристаний, ее носили по улицам и водрузили затем на шесте в «Деревянном цирке» (ξιλόκιρκος)[1079]. Война с ордой Денгизиха под главным командованием Аспара имела ожесточенный характер и окончилась почти полным ее истреблением. Гунны дорого продавали свою жизнь, и война стоила много жертв римской армии. Остатки орды Денгизиха успели переправиться через Дунай и спастись в становища своих соплеменников. Ирнах остался за Дунаем со своей ордой, которая позднее выступила на свет истории под именем болгар.
ОСТГОТЫ В ПРАВЛЕНИЕ ЛЬВА
Правление Льва было временем, когда начал свою историческую судьбу Теодорих, будущий основатель остготского царства в Италии. Остготское племя, подчинившееся в главной своей массе гуннам, вместе с ними покинуло черноморские степи и подвинулось к Западу. Состоя под властью гуннов, остготы имели своих царей из рода Амалов.[1080] Около 440 г. умер их царь, и преемство досталось трем братьям: Валамиру, Теодемиру и Видимиру. Все три царя ходили с Аттилой в его поход в Галлию и храбро сражались со своими соплеменниками. Амал Андаг нанес смертельную рану царю вестготов Теодориху. После смерти Аттилы и крушения его державы готы подались еще далее на Запад и с соизволения императора заняли Паннонию. Эта область входила в пределы Западной империи, но в Риме после убийства Аэция была анархия, и разрешение было получено готами от Маркиана, который признал их федератами и определил размер ежегодных даров. Старший брат, Валамир, который, по свидетельству Иордана, пользовался большим расположением Аттилы, сохранял власть над всем племенем, но самостоятельность всех трех царей выразилась в том, что братья поделили землю. От реки Скарниунга (Лейта) и до реки Аква Нигра (вероятно, Рааб) сидел Валамир, близ Платенского озера — Теодемир, а третий брат, Видимир, занимал среднее между ними пространство. К северу от готов за Дунаем жили германские племена: руги, эрулы, скиры и свевы, к востоку — сарматы между Дунаем и Тисой и гепиды, занявшие долину Тисы.
В Паннонии водворилась главная масса остготов; но значительная часть племени со своими вождями перешла в эту пору за Дунай и встала там в давно уже сложившиеся и всем понятные отношения федератов. С ними были и представители рода Амалов. Таков был Триарий. Местом обитания этой части остготского племени была область между Балканским хребтом и горами Родопы. После смерти Триария его сменил в начальстве над готами сын его, Теодорих, по прозванию Косой. Магистр армии Аспар находился в близких отношениях с этими готами и породнился с Теодорихом.
Едва успели остготы распределиться на занятой ими территории в Паннонии, как на них сделали набег сыновья Аттилы, желая отомстить им за измену.[1081] Гунны вторглись в земли Валамира и были отражены им с большим уроном. В тот день, когда Теодомир получил от Валамира известие о победе, у него родился сын от конкубины Ерельевы, будущий Теодорих Великий. Готы держались сначала мирно в отношении империи; но когда Лев прекратил выдачу дани, они сделали вторжение в Иллирик, взяли и разграбили много городов, и в их числе Диррахий. В военных действиях против них участвовал, между прочим, будущий император Рима Анфимий. Война окончилась договором, по которому готы очистили Иллирик и стали получать 300 фунтов золота ежегодных поминок.[1082] В обеспечение верности условиям договора, был выдан заложником Теодорих, сын Теодемира, которому исполнилось тогда семь лет. Десять лет провел Теодорих в столице. Хотя он жил при дворе, как обыкновенно соблюдалось это относительно царских детей еще со времен Августа, но, вероятно, был окружен сверстниками и людьми своего племени, так как не получил образования и не выучился даже писать. Впоследствии, когда ему приходилось подписывать под текстами латинских указов слово legi (читал), он делал это при помощи золотой дощечки с прорезными буквами, по которой водил пером, получая таким образом нужную подпись.[1083]
В то время, когда Теодорих жил в Константинополе, остготы вели войну с соседями и отражали нападения других народов на занятые ими земли. Так, они отразили нашествие Денгизиха, сына Аттилы, когда тот напал на город Бассиану (между Сингидоном и Сирмием),[1084] и пропустили через Паннонию свевов, предпринявших грабительский поход в Далмацию. Готы враждовали со скирами и, подвергшись нападению от них в своей земле, жестоко им отомстили. В этой войне пал старший из трех братьев-царей, Валамир, и его царство перешло к Теодемиру.[1085] Император Лев, вопреки настоянию Аспара, оказал скирам поддержку, но это их не спасло от поражения (466 г.). После войны со скирами готам пришлось отбиваться от целой коалиции соседних германских племен. По словам Иордана, они остались победителями и произвели страшное избиение своих врагов, а затем Теодемир предпринял зимою поход за Дунай в землю свевов, одержал над ними победу и опустошил страну.[1086] Свои обязательства в отношении империи готы держали плохо и, по-видимому, приняли участие в том вторжении, вождем которого был Денгизих. Римские войска, действовавшие против них, состояли под начальством вождей Анагаста, сына Анагискла, павшего в битве с Аттилой в 447 году, Василиска, брата царицы, и Остриса, под общим руководством Аспара.[1087] Римлянам удалось посеять раздор между готами и гуннами и истребить тех и других.[1088]
Когда Теодориху исполнилось 18 лет, император отпустил его к отцу с щедрыми дарами и удостоил его титула своего друга и сына. Из своего десятилетнего пребывания в столице Теодорих вынес честолюбивые замыслы, которые ему удалось осуществить впоследствии. По возвращении к отцу он начал немедленно воинские подвиги. Собрав дружину в 6 тысяч человек, он напал на царя соседних сарматов Бабая, который захватил Сингидон (Белград), принадлежавший дотоле империи. Но отвоевав город, Теодорих оставил его за собой и не возвратил империи.[1089] Вскоре готы, не довольствуясь ресурсами, которые предоставляла им Паннония, решили покинуть эту страну. Жребий указал Видимиру идти в Италию, а Теодемиру — на Византию. Видимир провел свою часть народа через Норик в Италию; там он умер, и царство перешло к его сыну, носившему то же самое имя. На римском престоле сидел тогда Глицерий (473-474). Щедрыми дарами Глицерию удалось убедить готов перейти в Галлию, где они соединились и слились с вестготами.[1090] Теодемир со своею частью народа перешел реку Саву и двинулся на юг.
Около того времени, когда Теодорих начал свою боевую жизнь войной с Бабаем, имп. Лев завершил борьбу с Аспаром, отделавшись от него предательским убийством. Острис и Теодорих, сын Триария, начали войну, о которой была речь выше. Среди тех осложнений, которые вызвало убийство Аспара, император Лев не принял никаких мер против самовольного передвижения остготов в задунайские области из Паннонии, которую они, по договору с Маркианом, должны были защищать от других варваров. В начале правления Зенона готы сидели по Дунаю, и главным их пунктом была крепость Новы. Если у остготов, когда они выходили в двух направлениях из Паннонии, была гордая надежда овладеть обеими столицами империи, как сообщает об этом Иордан, очевидно, на основании изложения Кассиодора, то цель эта оказалась недостигнутой. Готы, вышедшие с Видимиром, были удалены за Альпы, а готы Теодемира остановились в придунайских местностях. Во время этого перехода умер царь Теодемир, и его преемником стал Теодорих. Самая дата этого события не поддается точному выяснению. В 500 году Теодорих, уже как царь Италии, праздновал 30-летие своей царской власти. Если этот счет был верен, то отец его умер в 470 году. Но так как Теодорих, по свидетельству Иордана, вернулся к отцу в возрасте 18 лет, и это случилось около времени убийства Аспара, то 470 год не подходит к этой дате.[1091] Рассказ Иордана о том, как совершилось передвижение готов, не может быть признан надежным свидетельством, так как в нем, очевидно, смешаны события разного времени. [1092] Переселение готов сопровождалось взятием и разрушением городов, как засвидетельствовал о том Теодорих, сын Триария, когда хотел оправдаться в глазах императора в своих проступках, ссылаясь на безнаказанность злодейств своего одноименника.[1093] По всей вероятности, переселение готов совершилось помимо видов императора, и никаких сведений о том, чтобы этот захват новых территорий готами был узаконен, нет в наших источниках.
СОБЫТИЯ ВНУТРЕННЕЙ ЖИЗНИ. СМЕРТЬ ЛЬВА
Император Лев остался жить в памяти истории как столп православия и благочестия. Получив в наследие от Маркиана заботу об утверждении Халкидонского вероопределения, он оказывал твердую поддержку православию в борьбе с монофизитством в Египте и Сирии. Преемником сосланного Тимофея Элура был также Тимофей, по прозванию Салофакиол. Мягкий и кроткий по характеру, он справлялся на своем трудном посту. Но население Александрии выказывало ему враждебное настроение, и, опасаясь участия Протерия, он держал при себе военную охрану. Желая примирить с собой свою паству, он хотел занести в диптихи имя Диоскора, но император запретил ему сделать это.[1094] В Антиохии монофизитство постепенно получило преобладание. Во главе агитации против Халкидонского собора стоял Петр, по прозвищу κναωεύς, т. е. сукновал. Это прозвище он получил от послушания, которое нес, состоя в юные годы монахом в монастыре акимитов в Константинополе. Покинув монастырь, он был священником в Халкидоне. Оттуда вернулся в столицу и нашел доступ к Зенону, с которым и прибыл в Антиохию, когда тот был назначен магистром армии Востока (468 г.). Пользуясь покровительством и поддержкой Зенона, Петр начал горячую борьбу против Халкидонского вероопределения и увековечил свое имя тем, что к песне «Трисвятое», распространившейся по всему христианскому миру при Феодосии, сделал прибавку «распныйся за ны» (ὀ σταυρωϑείς δἰ ἡμἃς), в которой выражалась сущность монофизитства. Возбужденное настроение в Антиохии поддерживали монахи, стекавшиеся из соседних монастырей, и патриарх отправился в столицу искать поддержки. Благодаря участию патриарха Геннадия, Мартирий был принят с большим почетом, и на имя Зенона, в звании магистра армии Востока, был издан указ, сохранившийся в Юстиниановом Кодексе. Император воспрещал на будущее время монахам покидать свои монастыри и проживать в Антиохии и других городах, кроме случаев вызова по делу, а приезжающим воспрещалось устраивать публичные обсуждения вопросов догмы и культа.[1095] Этот указ не возымел действия, и патриарх Мартирий по возвращении нашел свою паству в таком возбуждении, что, опасаясь участи Протерия, сложил омофор и оставил кафедру (471 г.). Феодор Чтец приводит его заявление в такой форме: «От клира бунтующего, от церкви оскверненной я отрекаюсь, сохраняя за собою достоинство священства».[1096] Освободившуюся кафедру занял Петр при величайшем сочувствии антиохийцев.[1097] Но император и патриарх Геннадий твердо стояли за Халкидонский собор, и Петр был низложен и приговорен к ссылке на оазис в Египет, где некогда проживал Несторий. Ему удалось избегнуть ссылки; он вернулся в столицу и был отдан под охрану монахов-акимитов, где и оставался до освобождения при Василиске. Антиохийскую кафедру по избранию местного Собора занял Юлиан. Монофизитское движение на востоке вызывало поместные Соборы, и епископы вели широкие письменные сношения и пропаганду, в которой принимал участие и Тимофей Элур из своего далекого изгнания.
Важным по духу времени событием была смерть знаменитого отшельника Симеона (2 сент. 459 г.).[1098] Он был инициатором особого вида подвижничества, стояния на столпе, который облюбовал неподалеку от Антиохии. Из-за места упокоения его останков вышли крупные беспорядки. Антиохийцы добивались чести обладать ими, и магистр армии Востока Ардабурий, сын Аспара, удовлетворил их желание. На место смерти святого был отправлен готский отряд, который доставил его останки в Антиохию. Там был сооружен «мартирий», большое здание в честь святого, где и был водворен, его гроб, как новая святыня города.[1099] Один сирийский монах, по имени Даниил, возревновал о славе Симеона и перенес этот новый вид подвижничества в столицу. Он прибыл на Босфор в патриаршество Анатолия (449— 458) и поселился в окрестностях города на Анаплусе.[1100] Необычайная форма подвига создавала ему сначала много затруднений, но вскоре ему удалось заручиться покровительством патриарха, и он приобрел большую известность. Благочестивый император посещал его и оказывал ему всякое почтение. По его настоянию, Даниил, не сходя со своего столпа, был посвящен в сан пресвитера. Ходили слухи, что император получал от него предсказания. Свой подвиг Даниил продолжал долгие годы и скончался при патриархе Евфимии (490-496).[1101]
Дата добавления: 2018-05-12; просмотров: 211; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!