А что же Церковь, духовенство?
ГОСУДАРЬ
Въ представленной брошюрё глубоко анализируется трагед\я 1917 года, показывается вина русскаго народа въ цареуб\йствё и богословски доказывается, что мученическ\й подвигъ Царя Николая II носитъ искупительный характеръ
КОГДА РОССIЯ ВО ХРИСТЁ И КОГДА
ХРИСТОСЪ ВЪ РОССIИ
Борьба за сегодняшнюю Россию - это борьба за Христа, за вёрность Ему до крови. Отъ Росс\и Христосъ неотдёлимъ. Большевики прямо говорили: «Сбросили Царя, теперь сбросимъ и Бога»[1]. Связь Царя съ Богомъ они прекрасно понимали. Христосъ - Помазанникъ и Царь - Помазанникъ, онъ образъ Христа, убивъ которого, заново распинался Христосъ. Поэтому борьба за возвращен\е Богомъ даннаго политическаго строя правлен\я является служен\емъ Христу. «Все тайное, коварное, Богъ въ свое время откроетъ и жестоко накажетъ предателей Росс\и и Церкви», - говорила св. мученица Императрица Александра[2]. Въ письмахъ изъ заточен\я она писала: «Какъ я счастлива, что мы не за границей, а съ ней (Родиной - прим. авторовъ) все переживаемъ. Какъ хочется съ любимымъ человёкомъ все раздёлить, вмёстё пережить и съ любов\ю и волнен\емъ за нимъ слёдить, такъ и съ Родиной»[3].
Если мы будемъ безучастно смотрёть на то, какъ вслёдъ за безбожной эпохой на нашей святой землё водворяются глобальные антихристовы нравы и порядки, не будетъ ли это богоотступничествомъ? Если революц\я 1917-го привела насъ къ долгимъ десятилёт\ямъ гонен\й, репресс\й и Мировой войнё, то къ чему насъ приведетъ новая глобальная революц\я «перестройки»?
|
|
|
Въ русскомъ народё всегда было сознан\е того, что предать Родину - значитъ измёнить Богу, потому что «Росс\ю, - поучаетъ св. прав. Iоанн Кронштадтск\й, - можно назвать Царствомъ Господним»[4]. Росс\я - Домъ Пресвятой Богородицы, Росс\я всегда была предметомъ вёры. Поэтому и измёна Родинё и ее богодарованному самодержавному строю есть измёна Богу.
«Пусть не говорятъ намъ, - пишетъ И.А. Ильинъ, - что Росс\я не есть предметъ для вёры, что вёрить подобаетъ въ Бога, а не въ земные обстоян\я. Росс\я передъ лицомъ Бож\имъ, въ Бож\ихъ дарахъ утвержденная и въ Бож\емъ лучё узренная, - есть именно предметъ вёры, но не вёры слёпой и противоразумной, а вёры любящей, видящей и разумомъ обоснованной»[5].
Самобытная духовность русскаго народа заключена въ его многовёковой святости, опредёлившей и его культуру, и особый строй государственности. Сущность человёка всегда выражается во внёшнемъ его обликё и его дёйств\яхъ. Аналогично выражаетъ себя и сущность народнаго христ\анскаго духа. Поэтому, какъ у человёка тёло является физическимъ носителемъ души, такъ и физическимъ носителемъ души русскаго народа является его Родина; и какъ благочест\е христ\анина выражается во внёшнемъ образё жизни, такъ и внёшне благочест\е народа должно выражаться въ его христ\анской культурё, въ опредёленной формё государственнаго устроен\я, черезъ которое въ полнотё осуществляется служен\е народа Христу.
|
|
|
Благочест\е народа непремённо должно быть \ерархично. Въ человёкё тёло подчинено душё, душа - духу, а духъ - Богу, т.е. Его заповёдямъ. То же самое и въ православномъ народё: благочест\е его государственнаго строя должно выражаться въ подчинен\и Помазаннику, а Помазанника - Христу.
Богоугожден\е должно быть смысломъ и Церкви, и государства. «Феодул\я (отъ слова феодулъ, т.е. рабъ Бож\й - прим. авторовъ) есть путь и цёль и Церкви, и государства въ равной мёрё», - пишетъ свт. Николай Сербск\й[6].
Если мы хотимъ имёть духовно правильный государственный строй жизни, то наравнё съ личнымъ благочест\емъ гражданъ должна быть и благочестивая форма правлен\я, благословленная Богомъ и Церковью. Т.е. должно быть \ерархическое, а недемократическое правлен\е, должно быть Царство, управляемое по Бож\ей волё, а не думск\е дебаты, доходящ\е до взаимныхъ оскорблен\й. Существующая же форма правлен\я въ странё не просто нежелательная или не оправдавшая себя, а по существу своему антагонистичная Самодержав\ю. Недаромъ более ста лётъ шла охота на русскихъ царей именно потому, чтобы лишить православное государство не только его главы, но и смысла нац\ональнаго существован\я. Государя Александра II Освободителя убили при восьмомъ покушен\и, а при Николаё II былъ развязанъ самый настоящ\й терроръ противъ министровъ, губернаторовъ, чиновниковъ, преданныхъ волё Государя. Всёми мёрами революц\онеры пытались доказать устарелость Самодержав\я, его якобы прогнивш\е и изживш\е формы и структуры правлен\я. Однако за этимъ на самомъ дёлё стоитъ древняя, какъ м\ръ, борьба д\авола съ Богомъ: бунтъ революц\онизма, анарх\и, вседозволенности противъ богоустановленнаго въ м\рё порядка, отображающего \ерархичность небеснаго. «Царь самодержавно правитъ народомъ, какъ образъ единоначальной власти Бож\ей, какъ образъ Царя царей, какъ глава государства, этого великаго политическаго тёла, стройно организованнаго и объединяемаго единою главою», - поучаетъ св. прав. Iоаннъ Кронштадтск\й[7]. д\аволъ воюетъ не только на людей, соблазняя ихъ души, но и на все то, что отображаетъ печать Божественнаго. Православное Самодержав\е и демократ\я - два взаимоисключающ\е порядка, къ которымъ примёнимы слова Апостола: «Какое соглас\е между Христомъ и вел\аромъ? Или какое соучаст\е вёрнаго съ невёрнымъ?» (2 Кор. 6, 15).
|
|
|
|
|
|
Поэтому, пока въ нашей странё будетъ существовать демократ\я либо секулярный тоталитаризмъ, до тёхъ поръ ни о какомъ возрожден\и Росс\и не можетъ быть и рёчи. Система антихрист\анскаго правлен\я, навязанная Росс\и съ 1917 года, независимо отъ смёны власти до сихъ поръ царствуетъ, подвергая народъ уничтожен\ю и духовной смерти. И это будетъ продолжаться до тёхъ поръ, пока русск\й народъ не покается.
Предёльно ясно о причинахъ русской катастрофы сказалъ св. прав. Iоаннъ Кронштадтск\й: «Если бы Господь ходилъ теперь по землё, училъ, чудодёйствовалъ, принималъ желающихъ поучаться у Него путямъ Царств\я Бож\я, Онъ сказалъ бы на нашъ вопросъ: какой путь насъ можетъ привести къ Царств\ю Бож\ю? - тоже, что Никодиму: «истинно, истинно говорю» вамъ: «если кто не родится свыше, не можетъ увидёть Царств\я Бож\я», - потому что вы изолгались, излукавились, изгордились, извёрились, избогохульничались, изозлились («вы зли суще» - Мф. 12, 34), изблудились, изпьянствовались, излёнились, изласкательствовались, излицемёрились, изтщеславились, иззавидовались, осуетились, - и до того осуетились и оматериализовались (овеществились), окорыстолюбились и стали чужды любви къ Богу и духовныхъ благъ Царств\я Бож\я, - что вы негодны, неспособны для Царств\я Моего: ибо Царство Мое - Царство правды, царство духа, царство любви и истины и мира во Святомъ Духё (Рим. 14, 17), Царство единства: да будете вси едино, якоже Азъ и Отецъ едино есма (Ин. 10, 30)»[8].
А въ другомъ мёстё о. Iоаннъ Кронштадтск\й говоритъ еще яснёе: «Да знаете ли вы всё, кому знать надлежитъ, что вся нынёшняя наша революц\я есть прежде всего слёдств\е отступлен\я отъ вёры, отъ нашего боголюбезнаго, святаго, жизненнаго Православ\я, имёющего въ себё всю силу для вёрующихъ въ него все упорядочить, - и внутренн\й нашъ и внёшн\й м\ръ, и всякую семейную, гражданскую и экономическую жизнь? ...О Господи! Спаси народъ русск\й, Церковь Православную въ Росс\и - погибаютъ! Всюду развратъ, всюду невёр\е, богохульство, безначал\е! Господи, все въ Твоихъ рукахъ, Ты - Всёдержитель»[9].
Но это нравственное паден\е привело не только къ тому, что мы отошли отъ вёры и отъ Церкви, но въ итогё нарушили преданность Царю и Самодержав\ю. Потому революц\я и свершилась, и Богъ отнялъ отъ насъ Самодержца, что мы сами отступили отъ него, отступили и открылась «тайна беззакон\я» (2 Фес. 2, 7). «Если мы будемъ преданы, брат\я мои, - поучаетъ насъ св. Iоаннъ Кронштадтск\й, - своей святой вёрё и Церкви, и с тёмъ вмёстё престолу и Отечеству, повёрьте, намъ не страшны будутъ никак\е враги, и горсть неблагонамёренныхъ дерзкихъ людей не поколеблетъ вёкового устройства царства русскёго»[10]. Революц\я 1917 г. внёшне отымала отъ русскаго народа Самодержав\е, а внутренне отлучала его отъ Христа.
2. ПОДВИГЪ САМОДЕРЖЦА НИКОЛАЯ II
Когда 13 \юля 1826 г. на кронверкё Петропавловской крёпости были казнены декабристы, народу собралось нёмного. Въ этотъ же день былъ обнародованъ Высочайш\й Манифестъ Государя Николая I, въ которомъ, въ частности, говорилось: «Не въ свойствахъ, не въ нравахъ росс\йскихъ былъ сей умыселъ. Составленный горст\ю изверговъ, онъ заразилъ ближайшее ихъ сообщество, сердца развратные и мечтательность дерзновенную; но въ дёсять лётъ злонамёренныхъ усил\й не проникъ, не могъ проникнуть далёе. Сердце Росс\и для него было и будетъ неприступно. Не посрамится имя русское измёною престолу и Отечеству».
Черезъ сто лётъ Росс\я стала совершенно другая. Престолъ низвергнутъ, Самодержецъ убитъ, Отечество поругано, срамъ, стыдъ и слезы покрыли вёрныхъ ея сыновъ. Однако была ли Росс\я убита въ сердцё? Нётъ, потому что Государь пострадалъ за насъ.
«Судьба Царя - судьба Росс\и» - сказалъ въ 1917 г. преп. Анатол\й Оптинск\й. И этотъ страдальческ\й подвигъ на фонё почти всеобщего равнодуш\я и предательства до сихъ поръ церковной \ерарх\ей въ должной мёрё не признается и искажается, несмотря на канонизац\ю Царя. Мы не воздаемъ положенной чести Государю и канонизировали его не какъ искупителя грёховъ русскаго народа, не какъ перваго въ государствё, не какъ предстоятеля въ сонмё русскихъ святыхъ, а затерявшемся въ общемъ спискё всёхъ новомучениковъ.
Для осмыслен\я произшедшихъ событ\й необходимо окунуться въ то время, почувствовать духъ, какимъ жила Росс\я. А въ крупныхъ росс\йскихъ городахъ тогда царила не просто анарх\я, а беснован\е. Многочисленные демонстрац\и, митинги съ лозунгами «Долой старую власть!» Массы привётствовали другъ друга съ паден\емъ «тиран\и» и «гнилого режима». Приведемъ нёсколько краткихъ свидётельствъ очевидцевъ изъ многотомной литературы по этому вопросу.
Писатель Иванъ Солоневичъ, бывший въ ту пору репортеромъ одной изъ газетъ, вспоминалъ: «...Я помню февральск\е дни: рожден\е нашей великой и безкровной, - какая великая безмозглость спустилась на страну. Стотысячные стада совершенно свободныхъ гражданъ толклись по проспектамъ петровской столицы. Они были въ полномъ восторгё, - эти стада: проклятое кровавое самодержав\е - кончилось! Надъ м\ромъ возстаетъ заря, лишенная «аннекс\й и контрибуц\й», капитализма, импер\ализма, самодержав\я и даже православ\я: вотъ тутъ-то заживемъ! По професс\ональному долгу журналиста, преодолевая всякое отвращен\е, толкался и я среди этихъ стадъ, то циркулировавшихъ по Нёвскому проспекту, то засёдавшихъ въ Таврическомъ дворцё, то ходившихъ на водопой въ разбитые винные погреба. Они были счастливы - эти стада. Если бы имъ кто-нибудь тогда сталъ говорить, что въ ближайшую треть вёка за пьяные дни 1917 года они заплатятъ дёсятками милл\оновъ жизней, дёсятками лётъ голода и террора, новыми войнами - и гражданскими и м\ровыми, полнымъ опустошен\емъ половины Росс\и, - пьяные люди приняли бы голосъ трезваго за форменное безум\е»[11].
Питиримъ Сорокинъ, соц\ологъ съ м\ровымъ именемъ, также былъ очевидцемъ тёхъ петроградскихъ дней, онъ вспоминаетъ: «Старый режимъ рухнулъ по всей Росс\и и мало кто сожалёетъ о немъ. Вся страна рада этому... Большинство народа надёется и ожидаетъ, что войну теперь будутъ вести болёе успёшно. Солдаты, госчиновники, студенты, горожане и крестьяне - всё проявляютъ огромную энерг\ю. Крестьяне везутъ зерно въ города и въ дёйствующую арм\ю, иногда безплатно. Армейск\е полки и группы рабочихъ выступаютъ подъ знаменами, на которыхъ начертано: «Да здравствуетъ революц\я!», «Крестьяне - къ плугу, рабоч\е - къ станкам и прессамъ, солдаты - въ окопы!», «Мы, свободный народъ Росс\и, защитимъ страну и революц\ю».
...Однако, пытаясь убёдить себя, что все дёйствительно прекрасно, я не могъ закрыть глаза на опредёленные реальности. Рабоч\е несли так\е лозунги, какъ «Къ станкамъ и прессамъ!», а сами бросили работу и проводили почти все свое время на политическихъ митингахъ. Они начали требовать восьмичасовой рабоч\й день. Солдаты, точно такъ же, готовы сражаться, но вчера, когда одинъ изъ полковъ долженъ былъ отправляться на фронтъ, люди отказались, мотивируя тёмъ, что они необходимы въ Петроградё для защиты революц\и. Въ эти дни мы также получили информац\ю, что крестьяне захватываютъ частные помёстья, грабя и сжигая ихъ. На улицё я видёлъ много пьяныхъ, матерившихся и кричавшихъ: «Да здравствуетъ свобода! Нынче все позволено!».
Проходя мимо Бесстужевскихъ курсовъ, я видёлъ толпу, хохочущую и непристойно жестикулирующую. Въ подворотне, на глазахъ у зевакъ совокуплялись мужчина и женщина. «Ха, ха, - смёялись въ толпё, - поскольку свобода, все позволено!»[12].
Извёстный русск\й либералъ лидеръ кадетской парт\и В.А.Маклаковъ въ 1921 году въ частномъ письмё русскому послу въ Вашингтонё Б.А. Бахметеву писалъ: «До революц\и мы имёли правительство, которое очевидно было не на высотё положен\я; въ противовёсъ этому мы вообразили, что мы лучше правительства, и не въ потенц\альномъ смыслё, а въ томъ, что мы сейчасъ управляли бы лучше, если бы не насил\е власти. Когда защитники правительства говорили намъ знаменитую фразу, что «всяк\й народъ заслуживаетъ своего правительства», мы утверждали, что примёръ Росс\и доказываетъ лживость этой теор\и; сколько на эту тему было сказано хорошихъ рёчей въ Думё и пожато аплодисментовъ». Однако революц\я превзошла всё ожидан\я. Въ письмё Маклаковъ заключилъ: «Я наблюдалъ революц\ю больше, чёмъ Вы, и скажу Вамъ: общественность и народъ оказались хуже своего стараго правительства»[13].
Извёстный философъ С.Л. Франкъ, въ молодости увлекавш\йся атеизмомъ и соц\ализмомъ, словно подытоживаетъ увидённое: «Всё мы выросли и жили въ атмосферё равнодуш\я къ проблемё нац\ональнаго быт\я: идеи нац\онализма и патр\отизма, лозунги о защитё государства отъ внёшнихъ и внутреннихъ врагов казались только лицемёрнымъ прикрыт\емъ реакц\онныхъ мёропр\ят\й и вожделен\й власти, и надъ ними было принято только смёяться. Славянофильство, культивировавшее нац\ональное сознан\е, скоро сошло со сцены или начало вырождаться; все оппозиц\онное общественное мнён\е стало «западническимъ», а западничество - если не принцип\ально, то фактически - постепенно сливалось съ индифферентизмомъ къ проблемё государственно-нац\ональнаго быт\я Росс\и»[14].
Подобныхъ свидётельствъ очень много. Всё они говорятъ о томъ, что среди массы русскаго народа царило помрачен\е ума. Само отношен\е къ государству какъ православной Импер\и вырождалось, начинали преобладать мелкособственническ\е интересы, развит\ю и укоренен\ю которыхъ мешала монарх\я. Народъ жаждалъ свободы, подразумевая служен\е себё, а не Царю, той свободы, которую либеральная, а затёмъ и большевистская пропаганда буквально вдалбливала въ сознан\е массъ. И это возымело свое дёйств\е. Народъ охладёлъ въ любви: если ужъ Государя никто не сталъ защищать, то тёмъ болёе никто не хотёлъ защищать и его царство. Если бы оно было мое!... а то жъ Николая Романова, такого же гражданина, какъ и я... А вотъ революц\я - это мое! Потому что она гарантируетъ мнё свободу.
Такое общество было обречено. Господь ясно въ Евангел\и говоритъ объ этомъ: «всякое царство, раздёлившееся само въ себё, опустёетъ» (Мф. 12, 25).
Раздёлен\е царства назревало вёками. Въ секретной докладной запискё Слёдственной комисс\и Государю Николаю I по дёлу декабристовъ сообщалось: «Злоумышленники думали также, что найдутъ себё пособ\е и въ общемъ разположен\и умовъ. Слыша ропотъ, жалобы на злоупотреблен\я, безпорядки во многихъ частяхъ управлен\я, на лихоимство, почти всегда ненаказанное и даже незамёчаемое начальствомъ, на медленность и неправильность въ течен\и дёлъ, на несправедливости и въ приговорахъ судебныхъ, и въ награжден\яхъ по службё, и въ назначен\и къ должностямъ, на изнеможен\е главныхъ отраслей народной промышленности, на чувствительное обёднен\е и самыхъ богатёйшихъ классовъ, которые въ досадё каждый приписываетъ болёе или менёе мёрамъ правительства, они воображали, что всё, быть можетъ, съ излишнею нескромною живост\ю изъявлявш\е неудовольств\е, пристанутъ къ нимъ и уже въ душё ихъ сообщники»[15].
Спустя сто лётъ всё эти изъяны народной и государственной жизни стали катастрофически глубоки, а общество неуправляемымъ. Шелъ явный процессъ дехрист\анизац\и, при которомъ Самодержав\е теряло свой смыслъ. А въ самый критическ\й моментъ своего существован\я, какъ пишетъ большевикъ М. Кольцовъ: «Спасалъ, отстаивалъ царя одинъ Царь. Не онъ погубилъ, его погубили»[16].
Арх\епископъ Iоаннъ (Шаховской) въ своихъ возпоминан\яхъ приводитъ свидётельство о. Александра Шафрановскаго, бывшего въ годы первой М\ровой войны настоятелемъ русскаго прихода въ Данцигё. Онъ тогда окормлялъ русскихъ военноплённыхъ: «Съ 1914 по 1916 годы не было ни одного случая отказа военноплённаго солдата или офицера отъ исповёди и причаст\я. Но когда до военноплённыхъ дошли свёден\я, что въ Росс\и произошла революц\я и, такъ сказать, обязательное православ\е упразднено, то 90% военноплённыхъ вообще отказались отъ исповёди, отъ причаст\я, отъ церковныхъ Таинствъ. ...Осталось только 10%, но изъ нихъ только 1/10, то есть 1% отъ общего числа военноплённыхъ, были преданными, настоящими, горячими сынами Церкви»[17].
И несмотря на это Государь правилъ. Въ возпоминан\яхъ о немъ приводится слёдующ\й случай, произшедш\й въ 1917 году. Одинъ старый солдатъ сказалъ, «что онъ желалъ бы Императору Николаю II отлить золотой памятникъ. Когда его спросили красные товарищи: «За что же?» - онъ смёло отвётилъ: «За то, что умёлъ 22 года управлять такими ослами, какъ вы»[18].
А что же Церковь, духовенство?
Духовенство и епископатъ массово привётствовали новую власть. Буквально спустя нёсколько дней послё отречен\я Государя въ Синодъ стали приходить телеграммы отъ епарх\альныхъ Владыкъ съ вопросомъ: какъ на богослужен\яхъ поминать новую власть?
6 марта Синодъ издалъ Указъ о прекращен\и поминан\я Царствующего дома Романовыхъ. Реакц\я на это была роковая. Во всёхъ епарх\яхъ проводились собран\я, принимались «Обращен\я», посылались въ Синодъ телеграммы, въ которыхъ выражалась радость по поводу произшедшего. Отъ Владивостока до Бреста духовенство и народъ привётствовали наступившую «свободу» и выражали увёренность въ счастливомъ будущемъ «въ новой свётлой жизни», въ «наступившей новой эрё».
Протопресвитеръ русской Арм\и и Флота Георг\й Шавельск\й заявилъ, что «начинается время разцвёта Росс\и»[19], онъ, не скрывая, привётствовалъ революц\ю. Московское духовенство и особенно духовенство Кремлевскихъ соборовъ вскорё послё такъ называемаго отречен\я Государя провело на Красной площади крестный ходъ съ молебномъ о здрав\и и благоденств\и Временнаго правительства. Так\е крестные хода и молебств\я уже «страха ради \удейскаго» вскорё стали совершаться по всей Росс\и, причемъ, что болёе всего гнусно, участники крестныхъ ходовъ не только сами шли съ красными бантами на груди въ знакъ соглас\я съ революц\ей, но и красные ленты - символъ крови - навязывали на углы несомыхъ иконъ, какъ это было въ Ярославлё съ благословен\я митр. Агафангела[20].
Эта «красная» эйфор\я вскорё проявила себя въ томъ, что въ началё 1920-хъ годовъ до 1/3 изъ всего духовенства РПЦ сняло съ себя сан. Возникло мощное движен\е обновленчества, а «красные попы» просуществовали до развала СССР. Это были «первые» плоды вёроотступничества и предательства. Въ этомъ даже и различ\я мало: кто отступилъ отъ Помазанника, тотъ отступилъ отъ Христа.
Епископатъ и духовенство ни словомъ офиц\ально не высказались въ поддержку Государя и въ защиту самодержавной власти. Спустя нёсколько дней послё отречен\я 10 марта 1917 г. Св. Синодъ обратился съ Послан\емъ къ Всеросс\йской паствё, въ которомъ говорилось:
«... Свершилась воля Бож\я. Росс\я вступила на путь новой государственной жизни. Да благословитъ Господь нашу великую Родину счастьемъ и славой на ее новомъ пути...
Возлюбленные чада Святой Православной Церкви!
Временное Правительство вступило въ управлен\е страной въ тяжкую историческую минуту. Врагъ еще стоитъ на нашей землё и славной нашей арм\и предстоятъ въ ближайшемъ будущемъ велик\е усил\я. Въ такое время всё вёрные сыны Родины должны проникнуться общимъ воодушевлен\емъ.
Ради милл\оновъ лучшихъ жизней, сложенныхъ на полё брани, ради безчисленныхъ денежныхъ средствъ, затраченныхъ Росс\ею на защиту отъ врага, ради многихъ жертвъ, принесенныхъ для завоеван\я гражданской свободы, ради спасен\я вашихъ собственныхъ семействъ, ради счастья Родины оставьте въ это великое историческое время всяк\е распри и несоглас\я, объединитесь въ братской любви на благо Родины, довёрьтесь Временному Правительству; всё вмёстё и каждый въ отдёльности приложите всё усил\я, чтобы трудами и подвигами, молитвою и повиновен\емъ облегчить ему великое дёло водворен\я новыхъ началъ государственной жизни и общимъ разумомъ вывести Росс\ю на путь истинной свободы, счастья и славы.
Святёйш\й Синодъ усердно молитъ Всемилостиваго Господа, да благословитъ Онъ труды и начинан\я Временнаго Правительства, да дастъ ему силу, крёпость и мудрость, а подчиненныхъ ему сыновъ Великой Росс\йской державы да управитъ на путь братской любви, славной защиты Родины отъ врага и безмятежнаго мирнаго устроен\я...».
Это Обращен\е ни много, ни мало отражаетъ духъ того времени: оно такое же революц\онное, патетическое, взрывное, съ полнымъ пренебрежен\емъ ко всему старому, т.е. къ монарх\и и Монарху. И слова Послан\я «свершилась воля Бож\я» свидётельствуютъ о томъ, что народъ хотёлъ этого. И что болёе всего поражаетъ - не только признается, но и призывается Божье благословен\е на власть, которая обманомъ, насил\емъ и кровью взошла на престолъ. Власть террористовъ, бунтовщиковъ, предателей и масоновъ. Налицо прямая аналог\я съ евангельскими событ\ями, когда народъ избралъ Варавву. «Вы отъ Святаго и Праведнаго отреклись и просили даровать вамъ человёкоуб\йцу» (Деян. 3, 14). За этими событ\ями по сути стоитъ отречен\е отъ Христа, и вмёсто того, чтобы анафематствовать власть самозванцевъ согласно чину Торжества Православ\я, какъ «дерзнувшей противу Помазанника на бунтъ и крамолу», она не только благословляется Священноначал\емъ нашей Церкви, но и разрёшается безъ всякой на то власти со стороны Церкви отъ клятвы вёрности Государю, отъ клятвы 1613 года вёрности Дому Романовыхъ во вёки вёковъ. Поэтому признан\е Св. Синодомъ Временнаго правительства въ качествё законной государственной власти не имёетъ церковно-юридической силы.
Народъ дёйствительно не былъ достоинъ такого Государя. Только за молитвы святыхъ онъ намъ былъ посланъ отъ Бога, посланъ, чтобы примёромъ своимъ призвать къ святости жизни. Конечно, жизнь и дёла любого человёка не могутъ быть идеальными. Но въ какихъ услов\яхъ несъ свой крестъ Императоръ? Въ услов\яхъ, когда въ большинствё своемъ высшее общество, интеллигенц\я, дворянство, фабриканты, банкиры, предприниматели, а за ними рабоч\е, мелк\е торговцы и часть крестьянства стали относиться къ Царю не какъ къ сакральной фигурё, несущей на себё харизму Помазанника, а, въ лучшемъ случаё, какъ къ главному чиновнику. Какъ мы сейчас смотримъ на президентовъ, которые якобы обязаны изполнять волю народа, - такимъ же по ихъ пониман\ю долженъ былъ быть и Государь. Министръ двора графъ Фредериксъ вспоминалъ: «Государю глубоко грустно, что его считаютъ помёхой счастья Росс\и»[21].
Для многихъ изъ интеллигенц\и Государь былъ бюрократомъ; для дворянства и высшего общества - предметомъ этикета; для либераловъ - тормозомъ развит\я демократическихъ свободъ, плохимъ правителемъ; для фабрикантовъ, банкировъ, промышленниковъ - препятств\емъ въ развит\и финансовъ и превращен\я экономики въ «дик\й рынокъ»; для массы рабочихъ это была просто политическая власть, отъ которой можно было требовать соц\альные льготы, выдвигать петиц\и и свое недовольство выражать забастовками; даже среди крестьянъ еще въ середине XIX вёка появились ходаки, «книгоноши», какъ говорится въ жизнеописан\и преп. Силуана Афонскаго, которые ходили и проповедовали, что Бога нётъ[22], а если «Бога нётъ», то зачёмъ и Царь нуженъ? Къ 1917 году пониман\е того, кто такой «Царь-батюшка», оставалось лишь въ сердцахъ самого простого народа и въ духовенствё за рёдкимъ исключен\емъ.
Если епископатъ и священство съ радостью возприняли новую власть Временнаго правительства, то это говоритъ о томъ, что къ Государю мало кто относился какъ къ мистической личности, связывающей народъ съ Богомъ. Свидётельство св. прав. Iоанна Кронштадтскаго о живой связи Самодержца съ Богомъ оказалось забвеннымъ или возпринятымъ нёмногими, да и у самого о. Iоанна было немало завистниковъ и недоброжелателей среди духовенства. Воистину нётъ пророка въ своемъ Отечествё (Мк. 6, 4).
Чему такое духовенство могло учить свою паству? Iерарх\я, пастыри за рёдкимъ изключен\емъ уже тогда, вопреки святоотеческому вёроучен\ю, относились къ самодержавной власти какъ къ соц\альному институту, который можно видоизмёнять по мёрё развит\я общества. И уже въ услов\яхъ Гражданской войны, когда большевики обвиняли Церковь въ лояльности контрреволюц\и, Патр\архъ Тихонъ обратился съ Послан\емъ, въ которомъ говорилъ, что «установлен\е той или иной формы правлен\я - не дёло Церкви, а самого народа. Церковь не связываетъ себя ни съ какимъ опредёленнымъ образомъ правлен\я, ибо таковое имёетъ лишь относительное историческое значен\е»[23].
Это Обращен\е вынужденное, единственно вёрное въ тёхъ жестокихъ услов\яхъ, но въ его словахъ кроется отречен\е отъ богоданной формы правлен\я въ лицё самодержавныхъ Помазанниковъ. Фактически оно вновь повторилось.
Народъ, Церковь отступили отъ своего историческаго призван\я быть опорой самодержавныхъ царей. Отступили, за что и поплатились, повторивъ судьбу евреевъ. «Единственная основная причина страшнаго бёдств\я, постигшего русск\й народъ, - въ томъ, что онъ не устоялъ на высотё своего призван\я и отступилъ отъ Бога, подобно ветхозавётному Израилю», - пишетъ арх\еп. Аверк\й (Таушевъ)[24].
Немало пошатнулъ устои русскаго самосознан\я и Л.Толстой. Вредъ разпространялся не только отъ его «евангел\я», но и отъ его взглядовъ на власть и государство. Толстой по сути былъ анархистъ, отрицавший и власть какъ принципъ, и государство какъ органъ политическаго устройства. Для Толстого государство было аппаратомъ насил\я. О его отношен\и къ монарх\и и говорить излишне. Неслучайно о. Iоаннъ Кронштадтск\й чуть ли не въ каждой проповеди обличалъ Толстого и написалъ даже отдёльную книжку противъ него. Но духъ толстовства все равно прижился въ русскихъ умахъ и въ интеллигенц\и, потому что для этого уже была подготовлена почва либеральной прессой, западниками, народниками, декабристами, а за ними масонами и д\аволомъ. Все это не могло не сказаться на общемъ духовномъ состоян\и людей.
Потому и такъ легко Синодъ въ своемъ Послан\и отъ 6 марта упразднилъ поминан\е Царствующего дома Романовыхъ за богослужен\емъ, и правящ\е арх\ереи, духовенство, м\ряне согласно возприняли новый порядокъ, потому что отношен\е къ власти было уже не иное, какъ толстовское. Какая разница, что за власть? - лишь бы были «миръ и безопасность» (1 Фес. 5, 3).
И только за рёдчайшимъ изключен\емъ арх\ереи и духовенство не признали отречен\е и сохранили вёрность Самодержцу. Это митр. Петроградск\й Питиримъ, арх\еп. Харьковск\й и Ахтырск\й Антон\й, еп. Тобольск\й и Сибирск\й Гермогенъ, еп. Камчатск\й Несторъ. Они мужественно поминали Царскую Семью, понимая, что этимъ приготовляли себё мученическую кончину.
На запросъ большевиковъ, почему сщмч. Гермогенъ (Долгановъ), еп. Тобольск\й, и нёкоторые изъ его духовенства поминаютъ Самодержца, Владыка письменно отвётилъ: «Росс\я юридически не есть республика, никто Ее таковой не объявлялъ и объявить не правомоченъ, кроме предполагаемаго Учредительнаго Собран\я. Во-вторыхъ, по даннымъ Священнаго Писан\я, государственнаго права, церковныхъ каноновъ, а также по даннымъ истор\и, находящ\еся внё управлен\я своей страной бывш\е короли, цари и императоры, не лишаются своего сана какъ таковаго и соотвётствующихъ имъ титуловъ, а потому въ дёйств\яхъ причта Покровскаго храма ничего предосудительнаго не усмотрёлъ...»[25].
Дата добавления: 2018-04-15; просмотров: 274; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!