Новосибирский апокриф 6 страница
И наконец, в-четвертых, та же Академия наук СССР по постановлению советского правительства вынуждена была организовать комиссию по опубликованию трудов К. Э. Циолковского, ему были воздвигнуты монументы и его именем назван кратер на той стороне Луны! Появились золотые медали имени К. Э. Циолковского. Чудеса да и только... Таким образом, слава Циолковского может быть разложена в степенный ряд и точно проанализирована...
Свой анализ эти люди считают «точным». К счастью, это далеко не так. Такого рода точка зрения о славе К. Э. Циолковского является результатом интерференции колебаний, присущих русским интеллигентам, все еще видящим «свет с Запада». Славой своей К. Э. Циолковский обязан не стихийной случайности и не «приказу» И. В. Сталина, а своим неустанным, непрерывным размышлениям и трудам. Слава пришла к нему не потому, что время ее подтолкнуло, а потому, что труды его опередили свою эпоху, сузили время и вынудили других ученых и инженеров заняться теорией ракет, т. е. продолжить, углубить и развить идеи Константина Эдуардовича.
Как ни странно, но, повторяю, ложная точка зрения об истинном значении трудов К. Э. Циолковского бытует и в наше время, чем легко объясняется тот факт, что некоторые ученые соответствующего профиля либо совсем не упоминают в своих работах К. Э. Циолковского, либо упоминают вскользь, поневоле, со значительной долей самопринуждения. Такова, по-видимому, судьба крупнейших научных открытий, которые иногда требуют для всеобщего признания нескольких десятилетий после смерти автора, когда стираются «местные» мнения и входит в силу мнение мировое, всеобщее. К настоящему времени мнение «калуцкое» не имеет в этом отношении ровно никакой силы... О К. Э. Циолковском уже мало-помалу складывается мнение всемирное, о нем ходят легенды, и хотя среди русских, именно среди русских и имеются противники такого мнения, но это уже не звучит... Не созвучно эпохе и потому значения не имеет. Константин Эдуардович вышел победителем из борьбы и за ракету, и за первородство в ней! Как ни старались сами же русские и некоторые советские ученые убить это мнение и заменить другим, из этой попытки ничего не вышло и истина о К. Э. Циолковском восторжествовала во всемирном масштабе — теперь уже навсегда. Споры и распри в этом деле закончены. Мы, поборники истины и рачители русской славы, можем быть спокойны.
|
|
|
Книжка Ю. В. Кондратюка сыграла крайне отрицательную роль в деле материальной помощи престарелому ученому, о котором я хлопотал без устали.
— При чем тут Циолковский? — говорили мне. — Ведь профессор Ветчинкин открыл истинного творца учения о ракете и межпланетных полетах — Кондратюка. Прочтите, каким восторженным предисловием он снабдил его книгу. А о Циолковском в книге ничего не пишут: ни автор, ни редактор — никто. Впрочем, о Циолковском есть упоминание в связи с наглым плагиатом, совершенным им у инженера Цандера. Мало того что сам Циолковский ничего путного не сделал, он оказался еще вором!
|
|
|
Вот каково было молниеносно распространившееся мнение о К. Э. Циолковском после выхода в свет книжки Ю. В. Кондратюка. Моему негодованию не было конца. Но печатное слово, как топор, снимало голову Константина Эдуардовича с плеч. Вот что может сделать по воле злого пера нечестный человек, карьерист с подлинным гением. Полная безответственность в отзывах должна быть приравнена к уголовному преступлению. В таком случае В. П. Ветчинкину пришлось бы отвечать перед законом, как бы знаменит он ни был,— закон равен для всех. И дать отчет в своих поступках, в клевете и травле.
Действительно, вскоре после появления новосибирского апокрифа, смерти моего отца Леонида Васильевича и окончательного моего переезда в Москву материальное положение К. Э. Циолковского и его семьи изменилось к худшему. Ветчинкину удалось отгородить К. Э. Циолковского от мира путем щедрой и бесплатной раздачи большого количества книжек Кондратюка деятелям авиации и редакторам различных научных и научно-популярных журналов, рассылкой их за границу соответствующим специалистам. Имя К. Э. Циолковского в глазах многих людей сразу как-то поблекло вследствие буйной агитации Ветчинкина за «гениального» техника Ю. В. Кондратюка.
|
|
|
А жить становилось все труднее и труднее. Неумолимая поступь старости лишала Константина Эдуардовича последних физических сил. Он уже неоднократно жаловался в своих письмах ко мне на упадок сил и ухудшение здоровья. Его обременяла большая семья — родственники, внуки, на прокормление которых требовались деньги, а денег-то как раз и не было у него.
Еще никогда он не торговал своими маленькими книжками. А тут пришлось. Он делал объявления о продаже своих книжек, чтобы пополнить свой «издательский фонд» и материальные ресурсы. Свои книжки он продавал по 25, 50, 75 копеек. Об этом красноречиво говорит объявление на обложке его книжки «Современное состояние Земли» (1929 г.), где дан и адрес автора: Калуга, ул. Брута, 3. «Деньги, — писал он, — прошу высылать вперед, так как возиться с наложенным платежом нет времени. Если не получите через ю дней, то пришлите открытку: вышлю вторично и бесплатно. Других книг или нет, или так мало, что я высылаю их только в исключительных случаях. Замечу, что от продажи моих брошюр я не возвращаю и одной сотой затраченных денег. Но возможно, что продажа усилится, и тогда я буду иметь возможность издать свои большие труды».
|
|
|
И в то же тяжкое время...
В книге «Давление на плотность при ее нормальном движении в воздухе» (Калуга, 1930) на стр.30 он сообщает:
«Окт. 1929. В английских газетах напечатано сообщение московского корреспондента о его беседе с проф. В. П. Ветчинкиным. Корреспондент делает такое заключение: мечты о межпланетных сообщениях давно тревожат воображение русских ученых. Еще в 1913 г. (?) появился первый в этой области научно разработанный труд Циолковского. Он жив в настоящее время и продолжает работать над осуществлением своей мечты. За последнее время более дюжины серьезных умов работает в СССР над этим вопросом. Несколько лет назад группа молодых студентов образовала даже особое Общество межпланетных сообщений в Москве. Ими основана также специальная библиотека с литературой и различными проектами по этому увлекательному вопросу».
Однажды до меня, в то время уже постоянно жившего в Москве, дошли слухи о плохом состоянии здоровья Константина Эдуардовича и его тяжелом материальном положении. Я немедленно написал ему письмо и сообщил, что хочу приехать, чтобы повидаться с ним. Но он не так понял мое намерение. Он подумал, что я хочу остановиться у него, в его домике, сплошь набитом людьми. Вот что писал мне К. Э. Циолковский в своем письме от 5 сентября 1930 года:
«Дорогой Александр Леонидович, благодарю Вас за весть о себе. Конечно, повидать меня можно. У нас очень тесно (11 человек) и порядком голодно. Здоровье мое падает. Последнее время настолько плохо, что говорю только через трубу. Работаю много. Печатаются еще две мои работы. Конечно, вышлю. Посылал Вам «Новую этику», но, видно, Вы ее не получили. Посылаю вторично. Ваш Циолковский».
Это письмо Константина Эдуардовича лучше всего характеризует его материальное положение. Да, потрясающи и страшны эти слова великого ученого! В них нет ни капли рисовки, а только тяжелая правда жизни. Это было поистине неизмеримо большое и печальное бедствие, и никому в целом мире не было дела до Константина Эдуардовича и его семьи с чадами в одиннадцать человек. Ни одна душа не подумала о нем и не встревожилась. А я ходил большими шагами по своей комнате и хватался за голову, желая найти выход из этого безвыходного и бедственного положения Константина Эдуардовича. Я хватал телефонную трубку и звонил специалистам и в разные учреждения, я писал письма и взывал о помощи К. Э. Циолковскому, но никакого ответа не было: все замирало, обращалось в официальные безжизненные фигуры, которые либо просили их не беспокоить по вопросам, к ним не относящимся, и говорили о собесе, либо просто отвечали: «Вы ошиблись телефоном». Некоторые молча клали телефонную трубку. Вскоре стало совершенно ясно, что ждать материальной помощи неоткуда...
А жили Циолковские скромно-прескромно: каждая копейка была на учете — каждая копейка! Это была даже не экономия — это не то слово. Чтобы охарактеризовать их прожиточные средства, надо сказать: вынужденно и сверхэкономно! Но в долги Константин Эдуардович никогда не залезал. По прошествии тридцати двух лет со дня получения цитированного выше письма дочь Константина Эдуардовича Мария Константиновна мне пишет: «Отец никогда никому не был должен, за квартиру платил вперед и на улице, конечно, никогда не ночевал. Была всегда и во всем величайшая экономия вплоть до копеек, но долгов родители никогда не делали» (письмо от 1 мая 1962 года).
В следующем письме К. Э. Циолковского появляются жалобы на старость, слабость, недомогания. Возникает конфликт между большим жизненным опытом старого человека, большими знаниями и необходимостью признать окончание жизненного пути, признать себя побежденным в то время, когда мозг еще способен решать труднейшие задачи, двигать вперед науку родной страны, служению которой отданы многие десятилетия, с юношеских лет. Старого человека трогает знак самого малого внимания.
«16 февраля 1931 года. Глубокоуважаемый Александр Леонидович, очень Вам благодарен за весточку о себе и за газетную вырезку. Я за последнее время ослабел, никуда не выезжаю, а в холода даже не выхожу из комнаты. Послал Вам проект дирижабля на 40 человек.
Работаю много, но часто путаю и переделываю. Ваш Циолковский».
10 апреля 1931 года было принято постановление Совета Народных Комиссаров СССР о моих работах и организована Центральная научно-исследовательская лаборатория ионификации (ЦНИЛИ), и с этих пор я вообще был лишен свободного времени. Но эти же обстоятельства дали мне возможность оказывать некоторую материальную помощь Константину Эдуардовичу.
Только в 1932 году я смог приехать в Калугу и побывать у Константина Эдуардовича. Материальные дела его тогда еще не улучшились, и во всем была видна нужда. Я отвез его семье денег и две большие корзины с концентратами и другими продуктами питания, так как имел точные сведения, что он и его семья недоедают. Перед этим был послан в Калугу один из сотрудников ЦНИЛИ, именно Сергей Аркадьевич Колеров, которому я поручил отвезти К. Э. Циолковскому подарки и точно разузнать о его житье. От него-то я и имел весьма неутешительные сведения о состоянии здоровья Константина Эдуардовича и о трудном положении его семьи. Тотчас же принятые меры несколько смягчили это положение.
Мой окончательный переезд в Москву коренным образом нарушил наше постоянное общение. Наши встречи стали несравненно реже. Тем не менее он поручал некоторым москвичам, которые бывали у него, навестить меня и сообщить ему о моем житье-бытье. Ко мне заходили незнакомые люди с приветом от Константина Эдуардовича. Это было в высшей степени трогательно со стороны моего старого друга. После резкого падения в 1929—1930 годах к концу 1932 года материальные дела К. Э. Циолковского стали мало-помалу улучшаться.
Мы договорились встретиться с ним осенью 1932 года в Москве, где он предполагал выступить на торжественном собрании в честь его 72-летия. И я подумал, как трудно в таком возрасте заранее обещать что-либо — болезнь и смерть уже караулят человека, пытаясь напасть на него.
Дата добавления: 2015-12-20; просмотров: 24; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!