На пути к Возрождению 6 страница
Позднее творчество Эль Греко охватывает приблизительно первые годы начала XVII века до его смерти в 1614 году; датировка созданных в это время произведений не точна и изменчива. Художник подводит в них итог своим творческим исканиям; лейтмотивом его восприятия мира становится чувство обреченности и гибели. Реальные представления смещены. Деформированные фигуры напоминают языки пламени, отражения в воде, уподобляются расплывчатым теням. Ослепительный свет разрушает материальность форм, плотность красочного слоя, кажется, что картины написаны окрашенным светом. Краски то звеняще ярки, пронзительны, то подчинены серебристо-перламутровой тональности, то словно посыпаны пеплом.
Одна из линий позднего творчества художника связана с темой религиозного экстаза, как, например, картина Пир у Симона-фарисея (Институт искусств, Чикаго) с ее фантастическим архитектурным фоном и вспышками света, подобно электрическим зарядам, пробегающим по искаженным фигурам. Стихия небесного полета, растворенного в вихре цвета и света предстает в картине Вознесение Марии (1013), предельная спиритуализация бестелесных, безликих фигур в картине Встреча Марии и Елизаветы (ок. 1609). Трагическое восприятие мира, чувство обреченности звучит то более сдержанно и затаенно, как, например, в прекрасном, эмоционально-многозвучном полотне Моление о чаше (1605―1010, Музей изобразительных искусств, Будапешт), то создает зыбкий, словно возникающий в тяжелом сновидении образ, как в единственной картине мастера, написанной на мифологический сюжет, Лаокоон (1610―1614), где античные герои-атлеты превращены в христианских мучеников, с покорным смирением принимающих Божественную кару а гибнущая Троя ― в изображение раскинувшегося на холме Толедо.
|
|
Проходящий через все творчество мастера образ потустороннего мира даже в его поздних работах сохраняет приметы реальности, сюжетную драматургию, условное ощущение среды. В итоге долгих исканий Эль Греко в огромном полотне Снятие пятой печати (1610―1611, Музей Метрополитен, Нью-Йорк), может быть, впервые и в отличие от других великих мастеров сознает, что решение темы Апокалипсиса с ее глубочайшим мистицизмом общепринятыми изобразительными приемами невозможно, что оно исключает какую-либо конкретную иллюстративность.
Еще издали сквозь анфиладу нью-йоркского музея картина действует буквально гипнотически. Зритель, даже не зная ни ее названия, ни ее автора, не улавливая до конца смысла изображенного, сразу же захвачен ее необычайной силой. Главное здесь ― свет и цвет. Звучность и красота красок превосходит возможности масляной живописи. На огромном полотне в бездонном пустом пространстве в вихре светлых облаков изображены мечущиеся бестелесные обнаженные существа, оконтуренные волнистой линией, чьи фигуры словно колеблет движение ветра. До грандиозных размеров вырастает на переднем плане фигура коленопреклоненного Иоанна Евангелиста, воздевающего к небу руки в страстном пророческом экстазе. Его изображение, одновременно вдохновенное и нелепое, поразительно даже для Эль Греко. Похожая на ствол обрубленного дерева с тянущимися вверх ветвями рук (ведь пророк стоит на коленях), окутанная громоздящимися складками одежды, фигура казалась бы даже пугающей, если бы не ее цветовое звучание. Пронзительный, светлый голубовато-серо-стальной тон одежды пророка ― воплощение почти астрального холода, чистоты, необычайной одухотворенности. Цвет выделяет образ Иоанна как существа высшего, неподвластного земным реалиям, оттеняет его экстатический порыв, духовную силу. Фигуры встающих из могил мучеников ― мужчин и женщин ― в цвете более телесны, они словно вырастают из кораллово-розовой почвы. Четверо из них изображены на фоне развеваемой ветром ярко-желтой ткани, сияющей ярче золота. Скользящий свет то загорается вспышками, то обесцвечивает краски добела, то сгущает их в тени до сумрачной темноты.
|
|
В мире мистических видений позднего Эль Греко связь с реальностью всего ощутимее сохраняет образ любимого им Толедо. На склоне лет он написал два его знаменитых пейзажа.
|
|
Заказанный госпиталем Сан Хуан де Афуэра Вид и план Толедо (1610―1614) ― панорама города, широко и плавно раскинувшегося на холме, с его домами и тщательно переданными памятниками архитектуры. Написанный в светлой тональности, он напоминает спаянное воедино хрупкое драгоценное изделие. Мазки положены так легко, что видны нити холста. Такого Толедо, умиротворенного, окутанного серебряным ясным светом, еще не было в творчестве мастера. Картина воспринимается как признательная дань художника красоте и величию удивительного города, слитого с окружающей природой под грандиозным перламутровым небом.
Произведением глубокого философского смысла предстает знаменитый Вид Толедо (1610―1614). Его решение многопланово, и все построено на контрастном сопоставлении движения и застылости, оцепенения и одухотворенности, беспредельности и замкнутости. Как всегда в творчестве Эль Греко, в нерасторжимом единстве звучат тема земли и тема неба. Но земля более пассивна, скована; силуэт словно отлитого из серебра, встающего на холмах Толедо безжизнен, река Тахо, изливающая свои воды голубовато-серым потоком, принимает вид неподвижного омута, линии почвы замыкаются в форме овалов и полуовалов. Напротив, небо ― само воплощение бурного движения; темно-синее, почти черное на горизонте, оно наполняется светом, и выше, охваченное вихрем подсвеченных изнутри гигантских облаков, горит серебристо-белыми вспышками. Оцепенелая земля получает этот динамический заряд и ловит отсвет жизни неба. Город зубцами своих крепостных башен бежит по тянущимся вдаль холмам, туда, где горят фосфоресцирующие зеленоватые отблески зарниц, дороги вьются в гору, контраст яркой зелени лугов и более темных деревьев отражает тень и свет от несущихся облаков, растительность напоминает разметанный ветром веерообразный ковыль. Созданный Эль Греко пейзаж обладает величием почти космического характера. Глубоким трагизмом веет от этого фантастически прекрасного города ― мира с его призрачной жизнью, возникающего в виде тревожного и далекого миража.
|
|
Изображая Толедо, город, который стал его родиной, жизнью, домом, Эль Греко вложил в его образ свой сокровенный мир переживаний. Это произведение ― своего рода автопортрет художника, рассказывающий о нем больше, чем все его предполагаемые изображения. По времени оно не было его последним созданием. И все же именно в Виде Толедо ощущается финал творчества Эль Греко.
Седьмого апреля І6І4 года художник скончался, оплакиваемый друзьями и почитателями его таланта. Он был погребен в толедской церкви Сан Доминго эль Антигуо, украшенной его первыми созданными на испанской земле живописными произведениями. Тело Эль Греко покоилось в саркофаге из порфира. Поэты Луис де Гонгора и фра Ортенсио Парависино посвятили его памяти проникновенные сонеты.
Хотя склеп в церкви Сан Доминго эль Антигуо был собственностью семьи Эль Греко, и в нем была похоронена его невестка, по неизвестным обстоятельствам тела усопших в 1618 году перезахоронили в церкви Сан Торквато. Через некоторое время церковь была разрушена, погребение исчезло.
Такова судьба многих великих деятелей испанской культуры. В Мадриде затеряны погребения Сервантеса, Лопе де Беги, Кеведо, Веласкеса. То, что отчасти объяснимо для такого большого, непрестанно перестраиваемого и хаотичного города, как Мадрид, кажется странным, необъяснимым для небольшого, замкнутого Толедо.
Пышные похороны, фамильный склеп, саркофаг из порфира, поэтические восхваления ― все это постепенно забылось, исчезло, ушло в прошлое. В городе сохранилось только одно свидетельство, пронзительное по своей житейской прозе. Обнаруженная исследователями в приходской церкви Сан Томе запись умерших в апреле 1614 года включает восьмимесячную толедскую девочку и через несколько дней, 7 апреля, Доменико Греко, получившего последнее соборование в церкви Сан Доминго эль Антигуо. Ниже следует скупая строка: «Оплачена свеча». Художник утерял свое настоящее имя и записан так, как его знали прихожане и жители города.
Искусство Эль Греко все больше и больше забывалось его соотечественниками. Представление о «великом философе» уступило место представлению о человеке, обуреваемом гордыней, «человеке со странностями». Художники-романтики XIX века искали в его произведениях созвучные их живописным устремлениям черты. С легкой руки писателя и художника Теофиля Готье, посетившего в 1840 году Испанию, сложилось мнение об Эль Греко как о «гениальном безумце». Подлинное открытие Эль Греко в начале XX века превратилось в своеобразную сенсацию. Он стал одним из известнейших мастеров прошлого, объектом жадного интереса художников, коллекционеров, любителей искусства; его творчество породило обширную научную литературу. Живописцы левых течений превозносили Эль Греко за то, что он помог им освободиться от академической рутины, объявили своим предтечей. В повышенном внимании к толедскому мастеру отражались идеи, вызванные к жизни кризисом современной европейской действительности; его мироощущение, человека позднеренессансного времени, без всяких на то оснований стало средоточием понятий, представлений, претензий эпохи XX столетия с ее широким кругом исканий от религиозно-философских концепций до формотворчества модернизма.
Дата добавления: 2015-12-16; просмотров: 10; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!