Рассуждение о старом и новом слоге российского языка
Прав – не прав отмечала по ходу дела, исходя, восновном, из прочитанных комментов к статье.
Повод написания.
Статья написана как ответ Карамзину на «Отчего в России мало авторских талантов?» "О любви к отечеству и народной гордости" и другие статьи. Шишков вытягивает оттуда возмутившие его цитаты и весьма воинственно комментирует. Следовательно, единственный вопрос, который он ставит, - это опровергнуть западника Карамзина и праведно пропиарить русский язык. Потому что по ходу статьи никакой самостоятельной речи не было, бли только ответы на карамзинские цитаты.
Суть.
Карамзин хотел, чтобы русский человек свободно выражал сложные чувства и философские понятия на русском языке. Но он предложил обработать русский язык по образцу французского, создать общенациональную речевую форму общения, которая отличалась бы как от "книжного" языка, так и от бытового просторечия и была бы равно употребительна в разговорном и литературном языках. Это очень не понравилось Шишкову, который не понял, что Карамзин не предлагает заниматься механической переработкой коренных основ русского языка. Тем более, Карамзин говорит о том, что природный талант нужно упражнять, и если француз прочитает Вольтера, Руссо, Мармонтеля и т.д., то он в совершенстве познает французский язык, чего не скажешь про русский язык. Мол, можно прочитать светские и церковные книги, но будет только материал, а красоты не будет. Шишков с этим не согласен, ибо в церковных книгах тоже есть дух и красота. Но если много читать, но не иметь дарования к письму, то получится такой поэт, как Тредиаковский, то есть плохой. Французы же не могут почерпнуть из своих духовных книг столько духа, сколько мы. Карамзин говорит, что тонких писателей с дельными идеями у нас мало. Шишков соглашается, что светская литра у нас представлена плохонькими образцами, но это оттого, что светская литра не взрощена на духовной. Славянский язык Шишков считает языком книг духовных, а русский — находит в книгах светских; в этом и состоит вся разница двух языков, а поэтому нельзя их так разделять, как это делают новые писатели. При этом Шишков замечает, что Руссо и рядом не стоял с нашим великим Ломоносовым, а Сумароков, имей он познания в языке, затмил бы Буало и Расина. Нечего на западных плохих смотреть, надо своих хороших оценивать. Женщины в салонах могут говорить, как хотят, а писатели должны давать образцы классной русской речи. Спорит с Карамзиным в агрессивном тоне по поводу давания старым словам нового смысла (в общем, Карамзин нормальные вещи говорил, а Шишков типа Соломоновой зануда, поэтому упёрся рогом и ругался, а, по сути, Крылов и Пушкин сделали потом то, что и предлагал Карамзин – дали словам «новые окружения», связи, «обманывая читателей» (с) Карамзин) и представляя всем известные слова в новом свете. Но Шишков сути не понял и решил, что Карамзин предлагает говорить «русским языком по-французски писать»). Затем они оба говорят об отсутствии в России литературной критики, внешне вроде бы спорят, но фактически говорят об одном и том же: западные писатели читали друг друга, указывали на ошибки, смотрели на мнение света и исправляли свои и чужие сочинения, а «русские говорят только о «Томсонах», а друг друга не судят» (с) Шишков. При этом отчасти соглашаются в том, что побольше времени нужно уделять кабинету и самообразованию, нежели обществу и пустословию в салонах, в некот роде убивающему дарование.
|
|
|
|
|
|
Дальше – продолжение статьи, дописанное после реакции на 1ю часть. Не знаю, надо ли оно, вообще печатают вместе, так что… На всякий случай. Называется "Прибавление к сочинению, называемому "Рассуждение о старом и новом слоге российского языка", или Собрание критик, изданных на сию книгу, с примечаниями на оные"
Затем Шишков упоминает Журнал "Московский Меркурий" (1803. No 12. С. 155--198), где была помещена статья П. И. Макарова "Критика на книгу под названием: Рассуждение о старом и новом слоге российского языка".
|
|
|
Всего неприятнее видеть фразы господина K... 28, перемешанные в сей книге с фразами ученическими, и писателя, которому наша словесность так много обязана, поставленного наравне с другими. По счастию, всеобщее и отличное к нему уважение, которого он ежедневно получает новые доказательства, не зависят от мнения одного человека. Г. К... сделал эпоху в истории русского языка…. (с)Меркурий, в общем, говорит и далее, что Карамзин – гений и Человек, а «этот» - никто и звать никак.
Шишков на это неумело отбрехивается, мол, не обязан знать какого-то К…и вообще, его право - судить или не судить, а какой-то Макаров ему не указ, тем паче, что он не тысячи читателей, к тому же вздорен и бессмысленен. А вот у него, у шишкова, пускай попробуют найти безграмотность русской речи и т.д. и тогда уже предъявляют конкретные претензии. «И в солнце, и в луне есть темные места.», - говорит Ш., ссылаясь на Ломоносова, то бишь он, Ш, имеет право указать и на то, и на другое, впрочем «не указывая ни на кого лично» (на этом месте я почувствовала, что что-то с логикой моею стало, но там так написано). Под конец он снова заявляет, что, «наполняя слог свой чужеязычием, не токмо от истинного красноречия удаляемся, то и совсем невразумительны становимся».
|
|
|
Значение.
Учёные в комментариях отмечают, что Шишков был много где неразумен, полностью отрицая неплохой опыт западных писателей и подтягивание русского языка до того уровня, на котором находится французский язык, путём подсматривания некоторых стилистических закономерностей и особенностей. В научном отношении сочинение Шишкова было весьма слабо, и для многих современников была ясна несостоятельность нападок Шишкова, тем более что в подкрепление этих нападок Шишков выставлял сомнительную мысль о тождестве русского и церковно-славянского языков(выше я писала о постоянной апелляции к духовным книгам). В то же время ни "карамзинисты", ни "шишковисты" не обратились к богатству общенародной речи, лишив жизнеспособности свои языковые идеи. Будущее в этом смысле принадлежало И. А. Крылову и А. С. Пушкину. Однако полемика о "новом слоге" принесла большую пользу самому Карамзину: трудясь над своей "Историей", он стал глубже всматриваться в язык летописей, достигая выразительности, точности и краткости - первых достоинств прозы.
П. Макаров
Критика на книгу под названием "Рассуждение о старом и новом..."
Язык следует всегда за науками, за художествами, за просвещением, за нравами, за обычаями. Настанет время, когда нынешний язык станет стар. Но писатель может утешиться, что мысли и чувства не теряют своих плюсов и достигают до самого отдаленного потомства. Девушки двадцать третьего века не станут, может быть, искать могилы бедной Лизы; но и в двадцать третьем веке друг словесности, который захочет знать того, кто за 400 лет прежде очистил, украсил наш язык, читая сочинения Карамзина, всегда скажет: "...он имел душу, он имел сердце!"
Г. Карамзин сделал эпоху в истории русского языка. Так мы думаем, и, сколько нам известно, так думает публика. Шишков думает иначе: но, противореча мнению всеобщему, нужно по идее говорить не так уверенно; нужно вспомнить, что один человек может ошибиться; а тысячи, когда судят по вещам очевидным, редко ошибаются. Карамзин стал известным всем грамотным людям; его сочинения переведены на разные языки и приняты везде с величайшею похвалою: как патриоты мы должны бы радоваться славе, которую соотечественник наш приобретает у народов чужестранных, а не стараться затмить ее!
Также добавлю из комментария: В рецензии на книгу А. С. Шишкова "Рассуждение о старом и новом слоге российского языка" Макаров говорит об эволюции языка, о том, что язык изменяется вместе с появлением новых понятий, о стирании граней между книжным и разговорным языком. Полемизируя с Шишковым, Макаров упрекает его в неспособности оценить смысл и значение литературной деятельности Карамзина, в использовании примеров из Карамзина для критики нового слога. Статья Макарова характеризовала его как горячего защитника карамзинской реформы.
В. Кюхельбекер
Дата добавления: 2016-01-04; просмотров: 42; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!