О басне и баснях Крылова
Что в наше время называется баснею? Стихотворный рассказ происшествия, в котором действующими лицами обыкновенно бывают или животные, или твари неодушевленные. Цель сего рассказа - впечатление в уме какой-нибудь нравственной истины. Таков главный предмет баснописца.
Действующими лицами в басне бывают обыкновенно или животные, лишенные рассудка, или творения неодушевленные. четыре главные причины. 1) особенность характера. Тот мир, который находим в басне, есть некоторым образом чистое зеркало, в котором отражается мир человеческий (волк – свирепый и пр.) 2) сравнение вымышленного с существующим (которому первое служит подобием), удовольствие сравнения делает и самую мораль привлекательною.
3) басня есть нравственный урок, представляя человеку в пример существа, отличные от него натурою и совершенно для него чуждые, вы щадите его самолюбие, вы заставляете его судить беспристрастно, и он нечувствительно произносит строгий приговор над самим собою. 4) прелесть чудесного (природа, животные)
Что же касается до изобретения, то басня принадлежит не одному народу в особенности, а всем вообще, равно как и все другие роды поэзии. Вероятно, что прежде она была собственностию не стихотворца, а оратора и философа. Басни в духе тех, что приписываются Эзопу и которые более древни, чем он, были изобретены в Азии первыми порабощенными народами; свободные людине имели надобности маскировать правду, с тираном же можно говорить только притчами, да и эта уловка является опаcной. Вольтер. Вопросы по Энциклопедии. Ст. Басня (франц.)
|
|
|
В истории басни можно заметить три главные эпохи: 1) когда она была не иное что, как простой риторический способ, пример, сравнение; 2) когда получила бытие отдельное и сделалась одним из действительнейших способов предложения моральной истины для оратора - басни, известные нам под именем Эзоповых, Федровы и в наше время Лессинговы; 3) когда из области красноречия перешла она в область поэзии, то есть получила ту форму, которой обязана в наше время Лафонтену и его подражателям, а в древности Горацию. Древние не сочиняли басен; они рассказывали их при случае, применяя их к обстоятельствам или к той истине, которую доказать были намерены; они хотели не нравиться своим рассказом, а просто наставлять - отличительный характер басен должна быть краткость, всякое украшение почитать излишностию. Язык его должен быть самый простой и краткий. Лучшим образцом таких басен могут быть, по мнению моему, Лессинговы. Поэзию называют подражанием природе; цель ее: нравиться воображению, образуя рассудок и сердце. Баснописец-поэт составляет один фантастический мир из двух существенных: в одном из сих последних заимствует он характеры, свойства моральные и самое действие, в другом одни только лица.
|
|
|
Басня может быть, естественно: или прозаическая, или стихотворная, в которой вымысел украшен всеми богатствами поэзии.
Что же, спрашиваем, составляет совершенство басни? В прозаической -краткость, ясный слог, соответственность вымышленного происшествия той морали, которая должна быть из него извлекаема. Но стихотворная? Она требует гораздо более, и мы, чтоб получить некоторое понятие о совершенстве ее, взглянем на того стихотворца, который, первый показав образец стихотворной басни, остался навсегда образцом неподражаемым, - я говорю о Лафонтене. Определив характер сего единственного стихотворца, мы в то же время определим и истинный характер совершенной басни.
Пространные рассуждения о Лафонтене и его прекрасном слоге (множество хороших слов)
Из всего, что сказано выше, легко можно вывести общие правила для баснописца. Оставляя этот труд нашим читателям, мы обратим глаза на Басни Крылова, которые подали нам повод к сим рассуждениям. Чтобы определить характер нашего стихотворца, надлежит рассматривать басни его не с той точки зрения, с какой обыкновенно смотрим на басен Лафонтена. Лафонтен, который не выдумал ни одной собственной басни, почитается, невзирая на то, поэтом оригинальным. Причина ясна: Лафонтен, заимствуя у других вымыслы, ни у кого не заимствовал ни той прелести слога, ни тех чувств, ни тех мыслей, ни тех истинно стихотворных картин, ни того характера простоты, которыми украсил и, так сказать, обратил в свою собственность заимствованное.
|
|
|
Мы позволяем себе утверждать, что Крылов может быть причислен к переводчикам искусным и потому точно заслуживает имя стихотворца оригинального. Слог басен его вообще легок, чист и всегда приятен.
Лучшими баснями из XXIII, имеющих каждая свое достоинство, почитаем следующие: "Два Голубя", "Невеста", "Стрекоза и Муравей", "Пустынник и Медведь", "Лягушки, просящие царя".
Крылов занял у Лафонтена искусство смешивать с простым и легким рассказом картины истинно стихотворные:
Смерть рыщет по полям, по рвам, по высям гор;
Везде разметаны ее свирепства жертвы.
(+куча сравнений переводов Крылова, Дмитриева Лафонтена, бла-бла-бла)
Но довольно; читатели могут сами развернуть Басни Крылова и заметить в них те красоты, о которых мы не сказали ни слова за неимением времени и места. Сделаем общее замечание о недостатках. Слог Крылова кажется нам в иных местах растянутым и слабым (зато мы нигде не заметили ни малейшей принужденности в рассказе); попадаются погрешности против языка, выражения, противные вкусу, грубые и тем более заметные, что слог вообще везде и легок и приятен.
|
|
|
Басня и квалифицировалась Жуковским как "мораль в действии", а искусство сатирика рассматривалось им как редко встречающийся дар "представлять в смешном все то, что не согласно с правилами и понятиями чистой морали"; своеобразие же сатиры как отдельной жанровой разновидности в группе жанров сатирической литературы Жуковский относил к тому, что она "отлична от всех других сатирических произведений и в прозе и в стихах своею дидактическою формою".
О критике
Статья В. А. Жуковского "О критике" впервые опубликована: Вестник Европы. 1809. Ч. 48. N 21.
(Письмо к издателям "Вестника Европы")
Типа Жуковский обедал у одного знакомого, представителя старого времени, и у него он нашёл ещё одного знакомого – образованного, владеющего вкусом и т.п. И начинают спорить о критике «Стародум» и «Новый».
Рассуждая о литературе, коснулись и вашего "Вестника". Тут начинается полемика!! "Вот новость, - сказал мой Стародум Издатели располагаются угощать нас критикою; весьма любопытствую знать, что из этого выйдет; но, признаюсь вам, ничего доброго не обещаю себе от критики: что пользы нападать на писателей, которых и без того у нас очень немного? И нужно ли заводить междуусобия в спокойной республике литературы, превращать ее в поле сражения. Я твердо уверен, что такие забавные ссоры много вредят литературе и необходимо унижают почтенный характер писателя".
"Позвольте с вами не согласиться, - отвечал наш общий приятель. - Уверяю вас, что вы испугали себя привидением: или я ошибаюсь, или понятие, составленное вами о критике, весьма несправедливо. Ссора, сражение, междуусобия - все эти ужасные слова, которыми вы окружили миролюбивое слово критика, совсем не принадлежат к ее свите. Критика есть суждение, основанное на правилах образованного вкуса, беспристрастное и свободное. Вы читаете поэму, смотрите на картину, слушаете сонату - чувствуете удовольствие или неудовольствие - вот вкус; разбираете причину того или другого - вот критика. И почему ж унизительно говорить свое мнение вслух о таком предмете.
"Но прошу покорно заметить, не сами ли вы уничтожили пользу критики, сказав, что каждый читатель есть сам по себе уже критик? Позволено ли одному представлять целое общество? И не безумное ли высокомерие почитать себя голосом публики или присвоивать себе способность давать законы ее суждениям?"
"Ну неет, напрасно приписываете вы критику неприличное намерение быть законодателем мнений. Одно необходимое условие - учтивость. Предлагайте мысли свои, не думая, чтобы они были неопровержимы. Правда, что каждый читатель есть сам по себе критик, ибо он думает и судит о том, что читает; но следует ли из того, чтобы критика была бесполезна? Я сомневаюсь. Два рода читателей: одни ничего не понимают, судят криво и косо о произведении, им критика нужна для привития вкуса.Что такое вкус? Чувство и знание красоты в произведениях искусства, имеющего целию подражание природе нравственной и физической. Критик должен быть и сам морально
- Да ведь господа издатели "Вестника"не близки к вашему идеалу, из всех ваших рассуждений не имею ли я права заключить, что критиком (таким, какого вы описали) может быть один только художник? Кому лучше живописца судить о живописи и лучше поэта о стихотворстве?
- Замечание ваше и справедливо и нет: способность рассматривать произведения искусства не всегда соединена была с способностию производить изящное.
Мы еще не богаты произведениями превосходными; наша словесность едва начинает выходить из младенчества; оригинальных русских книг весьма немного, зато какое множество переводов, и каких переводов! Их смело можно назвать оригиналами, ибо они совершенно никакого не имеют сходства с подлинниками. Что же делать критику посреди сего наводнения, в котором утопает наша несчастная словесность? Говорить об искусстве и слоге, рассматривая такие книги, в которых нет и следов искусства и слога, значило бы сражаться с ветряными мельницами. В сочинениях Ломоносова, Державина, Дмитриева, Карамзина и еще некоторых новейших найдутся образцы, довольно близкие к тому идеалу изящного, который должен существовать в голове каждого критика. Причины же небогатства нашей словесности..." А на этом моменте приехали гости, и разговор умолк, Жуковский уехал домой, и хорошо
К. Батюшков
Дата добавления: 2016-01-04; просмотров: 31; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!