И начался самый напряженный период работы над будущей «Войной и миром». 3 страница
Толстой называет писателей самых прославленных: Пушкина, Гоголя, Тургенева, Державина, присоединяя к ним еще знаменитого церковного проповедника митрополита Филарета (это упоминание о Филарете было исключено цензурой),
- 536 -
и делает общее заключение относительно всех перечисленных им журналов и авторов: «И все эти журналы и сочинения, несмотря на давность существования, неизвестны, ненужны для народа и не приносят ему никакой пользы»69.
На основании своих опытов с яснополянскими школьниками Толстой утверждает, что «для того, чтобы русскому человеку полюбить чтение «Бориса Годунова» Пушкина или «Историю» Соловьева, надобно этому человеку перестать быть тем, чем он есть, т. е. человеком независимым, удовлетворяющим всем своим человеческим потребностям».
«Выгоды от книгопечатания — вот уже сколько времени прошло — мы не видим ни малейшей для народа», утверждает Толстой. «Ни пахать, ни делать квас, ни плесть лапти, ни рубить срубы, ни петь песни, ни даже молиться, — не учится и не научился народ из книг».
Толстой предвидит возражение против его мнений, состоящее в том, что, признавая то, что прогресс книгопечатания не приносит «прямой выгоды народу», нельзя вместе с тем не признать, что он «смягчает нравы общества» и тем способствует благосостоянию народа. Толстой отводит это возражение доводом, что «смягчение нравов общества еще нужно доказать», забывая о том, какое благотворное действие на него самого оказали в его юности «Записки охотника» и «Антон Горемыка».
|
|
|
Далее Толстой вспоминает факт недавнего прошлого — отношение периодической печати к отмене крепостного права. Делая на этот раз некоторое различие в направлении органов печати, Толстой утверждает, что «ежели бы правительство в этом деле не сказало своего решительного слова», то «большая часть органов требовала бы освобождения без земли».
И Толстой заканчивает эту часть своей статьи словами:
«Прогресс книгопечатания... есть монополия известного класса общества, выгодная только для людей этого класса, которые под словом «прогресс» разумеют свою личную выгоду, вследствие того всегда противоречащую выгоде народа»70.
Последний пример технического прогресса, приводимый Толстым, это — применение пара в транспорте и в промышленности. Толстой хочет рассмотреть вопрос о «тех выгодах, которые принес и приносит пар массе народа». Он оговаривается, что под словом «народ» он разумеет «настоящий народ, т. е. народ, прямо, непосредственно работающий и живущий плодотворно,
- 537 -
народ, преимущественно земледелец, 9/10 всего народа, без которых бы немыслим был никакой прогресс».
|
|
|
Толстой не может побороть своего негодования против либералов за их высокомерное, презрительное отношение к народу. По словам Толстого, либералы (он называет их «прогрессистами») хотя и не показывают этого открыто, придерживаются мнения, что трудовой народ «это не люди, а животные; и потому мы считаем себя вправе не обращать внимания на их мнение и делать для них то самое, что мы нашли хорошим для себя». «Но я полагаю, — возражает Толстой «прогрессистам», — что эти люди, называемые дикими, и целые поколения этих диких, суть точно такие же люди и точно такое же человечество, как Пальмерстоны, Оттоны, Бонапарты». Толстой протестует против взгляда «прогрессистов» не только потому, что народ составляет большинство, но, главное, потому, что «народ без общества прогрессистов мог бы жить и удовлетворять всем своим человеческим потребностям, как то: трудиться, веселиться, любить» мыслить и творить художественные произведения (Илиада, русские песни). Прогрессисты же не могли бы существовать без народа»71.
Для Толстого представителем народа являлся «близко и хорошо известный» ему тульский мужик.
Этот тульский мужик «не нуждается в быстрых переездах из Тулы в Москву, на Рейн, в Париж и обратно». Не нужны ему и продукты промышленности, перевозимые по железным дорогам: «ему не нужны ни трико, ни атласы, ни часы, ни французское вино, ни сардинки». Все, что ему нужно, начиная с пищи и кончая одеждой, он производит своим собственным, трудом на земле.
|
|
|
Для народа железные дороги невыгодны тем, что «они увеличивают [городские] соблазны, они уничтожают леса, они отнимают работников, они поднимают цены хлеба, они уничтожают коннозаводство». Поэтому народ «всегда недоброжелательно относится к нововведениям железных дорог».
В рукописи и в корректурах статьи «Прогресс и определение образования» рассуждение о влиянии роста железных дорог на народную жизнь гораздо пространнее. Была ли эта часть статьи сокращена самим автором, или пропуски были сделаны по требованию цензуры — неизвестно. Во всяком случае нет никаких оснований полагать, что страницы эти не попали в печать потому, что Толстой отказался от изложенных на этих страницах взглядов.
Здесь Толстой в следующих выражениях формулирует невыгодные для народа последствия развития сети железных
- 538 -
дорог: железные дороги «1) стягивают народонаселение в городах, 2) уничтожают леса, 3) возвышают цену на хлеб, 4) поощряют праздность».
|
|
|
Рост городов Толстой не считает выгодным для народа. Он утверждает, что «увеличение городов» «выгодно только для людей общества, в смысле так называемого образованного общества». «Оно выгодно для домовладельцев, для трактирщиков, откупщиков, лавочников и т. д.». Чтобы убедиться в том, что рост городов невыгоден для народа, т. е. крестьян, «стоит только подумать о необработанных, невозделанных по недостатку рук полях России, о разваливающихся и бедных по недостатку рук жилищах народа, о сверхъестественном труде, который несут по деревням женщины, потому что мужья уходят в города».
А «что делает сельское население, стянутое в городах»? Нетрудно дать ответ на этот вопрос. «Извозчики, лавочники, половые, банщики, разносчики, нищие, писцы, делатели игрушек, кринолин и т. п., — все эти, очевидно, пропавшие для народа руки трудятся только для того, чтобы дать выгоды поклонникам прогресса, эксплуатирующим народ и этих людей».
С чувством презрения к праздной жизни господ в городах и обиды за изнуренную трудом крестьянскую женщину Толстой говорит о том, что «в Ярославле, Владимире и других губерниях беременные бабы косят и пашут, потому что мужья их праздно стоят на углах извозчиками, или банщиками мочалками растирают спины прогрессистов».
С большим воодушевлением отстаивает Толстой преимущества деревенского быта перед городским. Он утверждает, что «посконная рубаха, тканная дома, прочнее, теплее, прохладнее, приятнее на теле и даже красивее ситца и холстинки... Чай, сахар, табак... не прибавят здоровья и благосостояния, как и вообще все привычки и потребности, вынесенные из города».
Толстой отказывается говорить «о сравнительном физиологическом и нравственном здоровье городского и сельского населения», как о «слишком избитой и всем известной истине»72.
Условия жизни русского крестьянина, живущего на земле, по мнению Толстого, несравненно более нормальны, чем условия жизни «мнимо свободного» английского пролетария, «уже окончательно оторванного от прямых отношений с природой».
Все свои рассуждения о прогрессе и цивилизации Толстой заканчивает заявлением, что он не признает того, что «мы, русские, должны необходимо подлежать тому же закону движения цивилизации, которому подлежат и европейские народы». Не
- 539 -
считая «движение вперед цивилизации» неизбежным для русского народа, Толстой вместе с тем не только не признает этого движения благом для народа, но напротив, считает «движение вперед цивилизации одним из величайших насильственных зол, которому подлежит известная часть человечества».
Для Толстого «весь интерес истории» «заключается в прогрессе общего благосостояния». Прогресс же общего благосостояния, по мнению Толстого, «не только не вытекает из прогресса цивилизации, но большей частью противуположен ей»73.
В статье «Прогресс и определение образования» от критики современной ему цивилизации Толстой переходит к отрицанию закона прогресса вообще, так как считает, что закон этот выведен из наблюдения над «одной малой частью человечества — Европой». «Весь так называемый Восток не подтверждает закона прогресса, а напротив, опровергает его». Опровергает его Китай, «имеющий 200 миллионов жителей»; опровергают все «неподвижные восточные народы».
По поводу этого упоминания Толстого о «неподвижных восточных народах» В. И. Ленин в 1911 г. в статье «Л. Н. Толстой и его эпоха» писал:
«Взгляд «историков», будто прогресс есть «общий закон для человечества», Толстой побивает ссылкой на «весь так называемый Восток» (IV, 162). «Общего закона движения вперед человечества нет, — заявляет Толстой, — как то нам доказывают неподвижные восточные народы».
Между тем, именно 1862 год, к которому относится статья Толстого «Прогресс и определение образования», был, как это указано В. И. Лениным, началом того периода, когда в России старый строй «переворотился», кончилась эпоха «восточной неподвижности» и началась эпоха ломки старого и укладывания нового строя. В России этот период завершился революцией 1905 года. «А за событиями 1905-го года в России последовали аналогичные события в целом ряде государств того самого «Востока», на «неподвижность» которого ссылался Толстой
- 540 -
в 1862 году. 1905-й г. был началом конца «восточной» неподвижности»74.
В этот период (после 1905 года) Толстой и сам убедился в том, что в жизни восточных народов происходят большие изменения. В 1908 году он внимательно следил за началом революционного движения в Турции и Персии и говорил: «Чувствуется, что это кризис всемирный»75.
XIII
Социально-политические воззрения Толстого в период его педагогических занятий могут быть сведены к следующим основным положениям:
1. Настоящей, нормальной жизнью живет только народ, то-есть крестьяне земледельцы, составляющие 9/10 всего населения России. Только трудящиеся земледельцы живут в условиях, способствующих здоровой и нравственной жизни. «В поколениях работников лежит и больше силы и больше сознания правды и добра, чем в поколениях баронов, банкиров и профессоров».
2. Интересы народа и интересы господствующих классов противоположны. То, что выгодно господствующим классам, невыгодно народу, и наоборот, то, что выгодно народу, невыгодно господствующим классам.
3. Все условия общественной жизни, развитие науки, искусства, прогресс техники и промышленности должны рассматриваться только с точки зрения выгодности или невыгодности их для народа.
4. Науки и искусства, сложившиеся в среде господствующих классов, чужды и не понятны народу. Литература образованных классов не считается с потребностями народа и не служит ни просвещению народа, ни увеличению его благосостояния.
5. Технический прогресс не приносит народу никакой пользы. Развитие промышленности бесполезно для народа, так как народ все свои потребности, начиная от пищи и кончая одеждой, удовлетворяет своим собственным трудом на земле.
6. Процесс увеличения народного благосостояния не может остановиться на отмене крепостного права. То, что может действительно увеличить благосостояние народа, это — «равномерное распределение земли». О равномерном распределении земли прежде всего другого должна бы говорить как русская, так и европейская печать, но вопрос этот в печати не поднимается, за
- 541 -
исключением немногих писателей, не пользующихся большим влиянием и третируемых представителями господствующих классов.
7. Существование правительств необходимо, но правительственная опека над народом не нужна и оскорбительна для народа. Народ может сам устраивать свою жизнь. Некоторые установления современного государственного строя не могут быть оправданы разумом, как например, наказание по суду, являющееся проявлением чувства мести.
8. Война не является неизбежным условием жизни человечества. Особенно возмутительна колониальная грабительская политика европейских правительств, служащая проявлением варварства, жестокости, отличающих эти правительства.
9. Цивилизация, технический прогресс, рост больших городов не являются непреложным законом для всего человечества, что доказывается существованием огромных по своей численности «неподвижных» восточных народов. Закону движения вперед по пути цивилизации подлежат только европейские народы. Для русского народа следование по пути цивилизации и технического прогресса также не является неизбежным.
Таковы общественно-политические взгляды Толстого в период его педагогической деятельности76.
Никогда во все предыдущие годы своей жизни Толстой не подходил так близко к крестьянской идеологии, никогда не был ему так дорог и мил крестьянский уклад жизни.
Всё с точки зрения крестьянина («яснополянского мужика») и всё для крестьянина, для его интересов сегодняшнего дня.
Всего за пять-шесть лет до этого Толстой готов был советовать правительству, во избежание народного возмущения, как можно скорее произвести отмену крепостного права, хотя бы и без наделения крестьян землею. Теперь уже наделение крестьян землею по Положению 19 февраля представляется ему недостаточным; он признает необходимым «равномерное разделение земель», т. е. фактически лишение помещиков права иметь земельную собственность в размере большем, чем имели крестьяне.
Такое существенное изменение за сравнительно короткий срок претерпели общественно-политические взгляды Толстого.
- 542 -
XIV
В числе неоконченных педагогических статей Толстого есть статья, посвященная вопросу о языке и содержании книг для детей и для народа77.
Толстой считает, что язык в книжках для детей и для народа «должен быть не только понятный или простонародный, но язык должен быть хороший... Я советую не то что употреблять простонародные, мужицкие и понятные слова, а советую употреблять хорошие сильные слова и не советую употреблять неточные, неясные, необразные слова». «Нужно просто хороший, мастерской язык, которым отпечатывает простолюдин (простонародье) все, что ему нужно сказать, то, чему мы учимся у него и не можем научиться».
Перейдя к содержанию книжек для народа, Толстой отзывается неодобрительно о научно-популярной литературе по географии, истории, естественным наукам, агрономии и технике. По мнению Толстого, все известные ему написанные для народа «теоретические» книги «никуда не годятся, кроме обертки». Толстой в то время считал научно-популярную литературу делом невозможным (мнение, от которого он впоследствии отказался). Этим объясняется, что в «Книжках», составлявших приложение к «Ясной Поляне», не было помещено ни одной научно-популярной статьи.
В других педагогических статьях Толстой не один раз высказывал свои мнения о том, какова должна быть литература для детей. Он с презрением говорил о тех фальшиво-сентиментальных книжках для детей и народа, которые в то время усиленно распространялись либералами. «Уже давно, — говорит Толстой, — в Европе и у нас пишутся книги для поучения народа труду и смирению (которого терпеть не могут поучающие)»78.
Не такие книжки нужны народу и детям.
По мнению Толстого, «требование истинного содержания, художественного или поучительного, у детей гораздо сильнее, чем у нас»79. «Занимательность есть единственный признак как полезности, так и доступности» рассказов для детей. «Природа ребенка» требует от рассказа «личности и движения»80.
Такими требованиями руководствовался Толстой, помещая в «Книжках», служивших приложением к журналу «Ясная Поляна», рассказы и статьи для детского и народного чтения. «По
- 543 -
|
Обложка 5-й «книжки» журнала «Ясная Поляна».
- 544 -
форме, — писал Толстой, — задача наших книжек состоит в том, чтобы предлагать это содержание постоянно на таком языке, который бы весь без исключения был понятен чтецу из народа»81.
Содержание «Книжек» «Ясной Поляны» составляли следующие материалы: народные исторические песни и загадки, сочинения и переложения яснополянских школьников, рассказы писателей, популярные исторические очерки, написанные разными авторами.
«Сочинения крестьянских детей» впервые появились в мартовской книжке «Ясной Поляны» с следующим примечанием от редакции: «С настоящей книжки мы начинаем новый отдел: сочинений учеников. По нашим опытам такого рода сочинения читаются весьма охотно. Сочинения эти иногда вовсе не выправлены, иногда с небольшими исправлениями орфографических ошибок».
Из сочинений яснополянских школьников выделяются рассказы: «Ложкой кормит, а стеблем глаз колет» и «Солдаткино житье», о которых с таким восхищением говорит Толстой в своей статье «Кому у кого учиться писать». В обоих этих рассказах вполне отразилась вся живость и непосредственность восприятия окружающей действительности умными и наблюдательными крестьянскими мальчиками. Оба рассказа написаны прекрасным народным языком, всегда приводившим Толстого в восхищение. Толстой, ранее учившийся народному языку у яснополянских крестьян, теперь учился ему у своих школьников. Некоторые выражения, употребленные в этих сочинениях, перешли впоследствии в произведения Толстого82. Легенда «Чем люди живы», написанная Толстым в 1881 году, по языку очень напоминает «Солдаткино житье».
Кроме этих двух сочинений, яснополянскими школьниками было написано еще несколько небольших бытовых очерков из крестьянской жизни: «Кто празднику рад, тот до свету пьян», «Как мой батинька был в солдатах», «Свадьба», «Крестины», «Похороны», «Как мужики лес воруют», «Как меня не взяли в Тулу». Все эти очерки так же, как и два упомянутых выше рассказа, очень точно и подробно рисуют тогдашний быт русского крестьянина центральной полосы России и в этом отношении могут служить самым достоверным материалом для историка.
В «Книжках» «Ясной Поляны» печатались также записанные учителями со слов учеников пересказы различных произведений,
- 545 -
в том числе народных сказок, сказок из «Тысячи и одной ночи», «Робинзона Крузо», «Хижины дяди Тома» Бичер Стоу, путешествий Кена и Головина, древнего поучительного сказания о Федоре и Василии, осуждающего жадность к деньгам, и повести «Maurice» не установленного французского писателя, в пересказе озаглавленной «Матвей». Основная мысль повести — важное значение труда в жизни человека. Только благодаря труду жизнь человека становится честной. Труд есть лучшее лекарство против всякого горя. «Когда много работаешь, так об горе не думаешь, а думаешь о работе». Упорным трудом преодолеваются все препятствия. «Что вздумаешь, до всего дойдешь, только работай». Труд дает глубокое нравственное удовлетворение. «Когда сам работаешь, всегда хлеб сладок бывает».
В «Книжках» находим также несколько очерков на исторические темы, в том числе «Ермак» и «Петр I» (учителей толстовских школ), «Никон» (А. С. Суворина), «Магомет» и «Лютер» (свояченицы Толстого Е. А. Берс). На основании собственного опыта Толстой считал, что исторический интерес пробуждается благодаря чтению газет и «сочувствию политической жизни своего отечества», чего еще не могло быть у крестьянских детей того времени. Поэтому от популярных очерков на исторические темы Толстой требовал только одного — занимательности, причем, по его мнению, следовало приурочивать рассказ к определенным историческим лицам, которые могут «привязать» к себе детей. Вследствие этого все очерки на исторические темы, помещенные в «Книжках» «Ясной Поляны», особенно очерки, составленные Е. А. Берс, при известной степени занимательности, лишены всякого научно-исторического значения.
Произведений писателей в «Книжках» «Ясной Поляны» появилось только три: незначительный очерк Глеба Успенского (под псевдонимом Г. Брызгин) «Михалыч», рассказ Николая Успенского «Хорошее житье» (перепечатан из «Современника» 1858 г.) и очерк, вероятно, его же (под псевдонимом Печкин) «Акимка».
Дата добавления: 2022-12-03; просмотров: 29; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!