И начался самый напряженный период работы над будущей «Войной и миром». 9 страница
- 591 -
Софья Андреевна не была аристократического происхождения; тем сильнее она тяготела к аристократии, и с этой стороны была вполне довольна своим замужеством. Через месяц после выхода замуж, 19 октября 1862 года, Софья Андреевна писала своему любимому брату Саше: «Пришла мне глупость в голову. Помнишь, мы говорили: «nous autres aristocrates» [«наш брат аристократ»]. Вот оно к чему клонилось. Так-то, Саша»35. К сближению Толстого с народом Софья Андреевна относилась враждебно. В то время Толстой не мог не считаться с этим настроением своей жены.
Была и еще одна, очень важная причина охлаждения Толстого к школьным занятиям — художественная деятельность все больше и больше привлекала его и занимала его внимание.
Прекращение деятельности яснополянской школы вызвало сожаление некоторых органов печати. Так, петербургская либеральная газета «Голос» одну из корреспонденции из Москвы заканчивала таким сообщением:
«В заключение позвольте сообщить вам еще новость, хотя и не совсем утешительную. Мы слышали недавно за самое достоверное, что знаменитая яснополянская школа графа Толстого пришла в упадок. Говорят, что с тех пор, как граф Л. Н. Толстой перестал в ней постоянно заниматься лично, большая часть учеников перестала посещать школу и в последнее время число их уже ограничивалось только несколькими единицами. Излишне говорить, насколько неприятна такая новость. Л. Н. Толстой, как известно, основатель новой педагогической системы и проповедник новых педагогических начал, имеющих на своей стороне многое. Они немало могли внести в науку и жизнь при своем развитии, а развивать их некому, кроме Л. Н. Толстого. Известно, как мало существенной поддержки нашли не только в публике, но и в передовых людях новые мысли журнала «Ясная Поляна», который должен был зачахнуть. Прозелитов эти мысли почти не нашли, хотя все признавали за ними достоинства; граф Толстой оставался одиночным их поборником, так как они не вызрели еще до ясности, и, должно признаться, что отстаивал он их стойко»36.
|
|
|
Официальный «Журнал Министерства народного просвещения» в статье В. Золотова, посвященной описанию осмотренных им народных школ, также выразил сожаление о прекращении яснополянской и других окрестных школ. «Я предполагал, —
- 592 -
писал Золотов, — съездить в Ясную Поляну, но к крайнему моему сожалению узнал, что школа графа Толстого уже не существует; говорю «к крайнему сожалению» потому, что, несмотря на некоторые увлечения графа Толстого, все-таки школа его имела большое значение по своей практичности и особенно по своей резкой противоположности с педантичною педагогичностью... По свидетельству коротко знакомых с яснополянской школой, успехи учеников во многом действительно были поразительны»37.
|
|
|
VII
23 декабря Толстой с женой приехал в Москву.
Толстой ехал для того, чтобы передать в редакцию «Русского вестника» законченную им повесть «Поликушка», но главной целью поездки было желание Софьи Андреевны повидаться с родными.
В Москве Толстые прожили около семи недель.
Толстой, как писал он в дневнике 27 декабря, «как всегда», отдал городской жизни «дань нездоровьем и дурным расположением». Кроме того, встреча с знакомыми вызвала в нем чувство недовольства своей женой. «Я очень был недоволен ей, — откровенно записал Толстой в дневнике, хотя и знал, что жена будет читать его, — сравнивал ее с другими, чуть не раскаивался». Но потом это недовольство «прошло».
Судя по дневнику, отношения Толстого с женой во все время их пребывания в Москве были очень неровные. То он записывает (5 января): «Счастье семейное поглощает меня всего...»; то через три дня в дневнике отмечается крупная ссора из-за какого-то платья, причем жена давала, по его словам, «пошлые объяснения», а за обедом с нею началась истерика. Ему было «тяжело, ужасно тяжело и грустно». Чтобы «забыть и развлечься», он пошел к И. С. Аксакову, в котором увидел, как и раньше, «самодовольного героя честности и красноречивого ума». Вернувшись, Толстой записывает в дневнике: «Дома мне с ней тяжело. Верно, незаметно много накипело на душе; я чувствую, что ей тяжело, но мне еще тяжелее, и я ничего не могу сказать ей — да и нечего. Я просто холоден и с жаром хватаюсь за всякое дело». Будущее представляется ему в мрачном свете. «Она меня разлюбит, — пишет он, подчеркивая эти слова. — Я почти уверен в этом... Она говорит: я добр. Я не люблю этого слышать, она за это-то и разлюбит меня».
|
|
|
- 593 -
23 января в дневнике записано: «С женою самые лучшие отношения. Приливы и отливы не удивляют и не пугают меня». Далее, однако, опять очень тревожная запись: «Изредка и нынче всё страх, что она молода и многого не понимает и не любит во мне, и что много в себе она задушает для меня и все эти жертвы инстинктивно заносит мне на счет».
Живя в Москве, Толстой прочел корректуру «Казаков» и «Поликушки» и больше ни над чем не работал. В то же время он чувствовал вызревание какого-то большого художественного произведения. 30 декабря он записывает в дневнике: «Пропасть мыслей, так и хочется писать. Я вырос ужасно большой».
|
|
|
3 января 1863 г. Толстой записывает: «Эпический род мне становится один естественен». После «Казаков» и «Поликушки» запись эта понятна.
23 января в дневнике появляется запись: «Правду сказал мне кто-то, что я дурно делаю, пропуская время писать38. Давно я не помню в себе такого сильного желания и спокойно-самоуверенного желания писать. Сюжетов нет, т. е. никакой не просится особо, но — заблужденье или нет — кажется, что всякий сумел бы сделать».
И далее Толстой записывает два напрашивающиеся ему сюжета. Во-первых, «тип профессора западника, взявшего себе усидчивой работой в молодости диплом на умственную праздность и глупость», и как противоположность этому типу, тип человека, «до зрелости удержавшего в себе смелость мысли и нераздельность мысли, чувства и дела». Толстой вывел эти типы впоследствии в «Анне Карениной» в лице Кознышева, с одной стороны, и Левина, с другой. Второй сюжет: столкновение «любви мужа, строгой к себе, все поглощающей, сделавшейся делом всей жизни», «с увлечением вальса, блеска, тщеславия и поэзии минуты», которому поддалась его жена. К такому сюжету, по мнению Толстого, подходит давно им прочитанная повесть Дружинина «Полинька Сакс» «и пожалуй, нынешняя драма» «Грех да беда на кого не живет». Здесь Толстой называет драму Островского «нынешней драмой» потому, что видел первую постановку ее в Малом театре 21 января. Пьеса очень понравилась Толстому. «Я никогда не испытывал более сильного и ни одной фальшивой нотой не нарушенного впечатления», — записал он в дневнике 23 января.
Из писателей, кроме И. С. Аксакова, Толстой виделся с Фетом. 1 января он ужинал у Погодина, где был также П. И. Бартенев
- 594 -
и В. А. Черкасский39. У Аксакова Толстой вечером 25 января излагал свои педагогические взгляды, вызвавшие возражения со стороны всех присутствующих. Краткое описание этого спора было дано в корреспонденции из Москвы в газете «Одесский вестник», напечатанной за подписью Ф. В. Здесь читаем: «Граф Толстой отличается большой оригинальностью мнений. Должен, впрочем, сказать, что в основателе новой системы педагогии такая оригинальность — дело естественное. У него она только доходит до крайностей, и он в обществе совершенно одинок. Вчера я встретился с ним у Аксакова. Не было, кажется, человека, который бы с ним не спорил. Отойдет один — подойдет другой, и спор идет с удивительным спокойствием и логичностью. Сошлись такие два диалектика, как граф Толстой и Юркевич40; кругом составился тесный кружок»41.
Увлекшись спором, Толстой засиделся у Аксакова до утра и вернулся только в четыре часа, причинив тем большое беспокойство взволновавшейся его продолжительным отсутствием жене.
VIII
17 января 1863 года в «Московских ведомостях» появилось объявление Толстого о прекращении журнала «Ясная Поляна».
Толстой начинает это объявление с заявления о том, что его педагогические убеждения, высказанные в «Ясной Поляне», «не только не изменились, но подтвердились и постоянно подтверждаются» его, «хотя и ограниченными, опытами и наблюдениями». Прекращение журнала вызвано тем, что «несмотря на лестные отзывы о «Ясной Поляне», напечатанные почти во всех журналах», цифра подписчиков не превышала 400. Толстой оговаривается, что он не перестанет делать «те педагогические опыты, которые составляли все содержание журнала, и выводить из них» свои «посильные наблюдения». Он заявляет о своем намерении выпускать с 1863 года, по мере накопления материала, не журнал, а отдельные сборники статей по педагогическим вопросам42.
Это объявление вызвало многочисленные отклики в печати.
Близкий к славянофильству журнал «Очерки» прекращению
- 595 -
«Ясной Поляны» посвятил заметку, озаглавленную «Чувстви-тельная потеря для нашей педагогической литературы»43.
Либеральная газета «Голос» сначала сообщила своим читателям «печальное известие» о прекращении журнала Толстого44, а позднее поместила заметку, в которой прямо обвиняла Толстого за прекращение «Ясной Поляны». «Общество, — писала газета, — имеет полное право строго осуждать графа Толстого за такой плачевный конец такого шумного начала!.. Странно бросить начатое дело, когда известная деятельность, встреченная недоброжелательно одними, встретила самое теплое сочувствие в других, и именно в тех, кому эта деятельность посвящалась... Он открыл народную школу на новых педагогических началах, он предпринял издание народного педагогического журнала, в котором развивал эти начала, и надо сказать правду, развивал мастерски; школа его процветала. Были, конечно, староверы, которые глядели на школу неприязненно, видя в ней что-то зловещее, но что именно — сказать не могли, не умели или совестились... Общество имеет полное право обвинять его»45.
Орган Киевской духовной академии «Воскресное чтение» поместил большую статью Е. Крыжановского, озаглавленную «Новые начала для народной педагогии», в заключении которой писал: «Несмотря на то, что мы во многом и многом не согласны с нею [«Ясной Поляной»], мы все-таки считаем ее замечательным явлением в нашей народной педагогии и жалеем, что она прекратилась, особенно если вспомним, какими узкими теориями и затеями руководствовалась до сих пор эта педагогия»46.
По особым соображениям не был огорчен прекращением «Ясной Поляны» журнал Писемского «Библиотека для чтения», который сообщение о прекращении «Ясной Поляны» снабдил следующим кратким замечанием: «Может быть, все к лучшему. Может быть, досуг, остающийся за прекращением журнала, граф Толстой употребит на возобновление своей поэтической деятельности, и тогда бог знает, останется ли общество в проигрыше»47.
Германофильский журнал «Учитель» в год прекращения «Ясной Поляны» никак не откликнулся на этот факт, но в следующем 1864 году «Учитель» откровенно высказал свое удовлетворение прекращением «Ясной Поляны». «Все учения «Ясной Поляны» были построены на абсурде, — писал видный сотрудник журнала Е. Кемниц. — То, что у графа Толстого высказывается
- 596 -
в несколько резком, экстравагантном, парадоксальном виде, так что для полного опровержения графа Толстого достаточно сделать из него ряд выписок, у других педагогических нигилистов принимает вид более основательный»48.
Добрым словом в том же 1864 году помянул «Ясную Поляну» «Журнал для родителей и наставников».
«У нас нет ни одного журнала, который строго посвятил бы себя изучению народного быта. Народные журналы — «Народная беседа», «Чтение для солдат», «Грамотей», «Мирской вестник» — ограничиваются сценами из современной народной жизни, далеко не уясняющими ее внутреннего смысла, иногда историческими рассказцами и пр. «Ясная Поляна» большую услугу сделала в этом отношении»49.
Газета «Голос» в том же году напечатала письмо народного учителя, выразившего сожаление о прекращении выхода «Книжек», служивших приложением к «Ясной Поляне». Народный учитель, скрывший свою фамилию под буквой К., писал:
«Вообще я должен сказать, что книг, пригодных для наших народных училищ, чрезвычайно мало. Большая их часть написана далеко не простым языком. Сборники статей для народа составлены большей частью неудачно и решительно неинтересны крестьянским ребятам. В отношении языка удивительно хороши «Книжки» «Ясной Поляны». Нельзя не пожалеть о прекращении этого издания»50.
Намерение Толстого выпускать сборники статей по педагогическим вопросам не было осуществлено. Остался не выполненным целый ряд замыслов статей по педагогическим вопросам, о которых Толстой уведомлял читателей своего журнала. Так, он высказывал намерение написать о детских садах, об образовательном значении детских народных игр, о книгах, которые читает народ, «о значении популярной музыки, особенно пения, для возбуждения падающего искусства», о недостатках литературного языка, о вредном влиянии плохих школ, об учебниках по арифметике и о своих опытах преподавания арифметики, о книгах научного содержания и книгах для чтения, издаваемых Комитетом грамотности, и т. д. Все эти статьи остались не написанными.
- 597 -
IX
Около 8 февраля Толстые вернулись в Ясную Поляну.
Уже шел второй месяц 1863 года, а Толстой еще не выпустил декабрьскую книжку «Ясной Поляны» за 1862 год. В эту книжку Толстой предполагал поместить статью «Прогресс и определение образования», начатую им еще в октябре минувшего года. По возвращении из Москвы он окончательно проредактировал эту статью и отослал ее в Москву. Толстой доволен статьей: «Хороша, хотя и небрежна», — записывает он в дневнике от 23 февраля.
Это — последняя статья, написанная Толстым для «Ясной Поляны». В этой статье Толстой, как сказано было выше, с особенной силой провозгласил свое убеждение в моральном, умственном и физическом превосходстве людей из народа над людьми привилегированных классов. Несмотря на то, что он «распростился» с народом, он и теперь так же твердо был убежден в этой истине, как и прежде.
Статья «Прогресс и определение образования» прошла при своем появлении совершенно незамеченной. Ни в одной журнальной или газетной статье не было о ней ни одного упоминания.
Одновременно с окончательной отделкой для печати статьи «Прогресс и определение образования» Толстой занят и художественной работой. 23 февраля, после перерыва в 15 дней, он записывает в дневнике: «Начал писать. Не то».
25 февраля Софья Андреевна пишет своей сестре Татьяне Андреевне: «Лева начал новый роман»51.
8 марта Толстой пишет сестре: «Пишу роман и повести».
Повидимому, в этих записях и письмах речь идет о каком-то начале или конспекте будущей «Войны и мира». Других данных о работе Толстого над романом вплоть до июля 1863 года мы не имеем.
Далее в той же записи дневника от 23 февраля сказано: «Перебирал бумаги — рой мыслей и возвращение или попытка возвращения к лиризму. Он хорош».
«Перебирая бумаги», то есть начала не оконченных и не отделанных произведений, Толстой нашел написанное им в 1857 году стихотворение в прозе «Сон». Он проредактировал это небольшое произведение (быть может, в этом и состояло его «возвращение к лиризму») и отправил его Аксакову, издававшему тогда газету «День». Почему-то Толстой не захотел раскрыть Аксакову свое авторство и послал ему «Сон» от имени жившей у них компаньонки Т. А. Ергольской Н. П. Охотницкой. В письме к Аксакову, написанном Толстым, мнимый автор «Сна» писал, что
- 598 -
это его «первый литературный опыт», и просил ответа. Аксаков ответил 28 марта. Он писал, что «статейка «Сон» не может быть напечатана, потому что «этот «Сон» слишком загадочен для публики, его содержание слишком неопределенно, и может быть вполне понятен только самому автору. Для первого литературного опыта слог, по моему мнению, недурен но сила вся не в слоге, а в содержании»52.
Запись Толстого в дневнике 23 февраля 1863 года заканчивается словами: «Не могу писать — кажется — без заданной мысли и увлеченья».
Вероятно, в конце февраля была начата Толстым новая повесть, получившая впоследствии название «Холстомер».
Работа над повестью о Холстомере отмечена в дневнике Толстого 3 марта 1863 года в следующих выражениях: «Мерин не пишется, — фальшиво, а изменить не умею... В мерине всё нейдет, кроме сцены с кучером сеченым и бега».
Происхождение этой повести таково.
Замысел «истории лошади» появился у Толстого, как было сказано выше, еще в 1856 году. Затем в 1859 году Толстому пришлось ехать из Москвы в Ясную Поляну вместе со своим знакомым А. А. Стаховичем, владельцем конного завода в сельце Пальна Елецкого уезда Орловской губернии. Дорогой Стахович рассказал Толстому сюжет повести «Похождения пегого мерина», которую хотел, но не успел написать умерший в минувшем году его брат Михаил Александрович, автор сцен из народного быта и стихотворений оригинальных и переводных. «Пегий мерин», историю которого хотел написать М. А. Стахович, принадлежал к числу рысаков конного завода графа А. Г. Орлова в селе Хреновом. Он родился в 1803 году, звали его «Мужик первый», но владелец за его «длинный и просторный ход» прозвал его «Холстомером» («словно холсты мерит»). В Шаболовской бегу, принадлежавшем графу Орлову, Холстомер выказал необычайную резвость: он пробежал 200 сажен в 30 секунд. Но у этой необыкновенно резвой лошади был недопустимый для рысака недостаток: она была пегая и потому не могла участвовать в состязаниях.
По словам А. А. Стаховича, брат его так рисовал себе развитие сюжета этой повести. Удаленный из графских конюшен, Холстомер попадает на аукцион, где его покупает богатый московский купец. Предполагалось дать описание быта таких купцов, любителей разных орловских рысаков, за которых они платили «большие тысячи». От купца Холстомер переходит к лихому гвардейцу времен Александра I, который дарит его дирижеру
- 599 -
|
Т. А. Берс (Кузминская) в 1862 г.
С фотографии.
- 600 -
цыганского хора. Тут Холстомеру приходится возить цыганку Танюшу, восхищавшую своим пением Пушкина. Потом Холстомер попадает к «удалому молодцу разбойничку», а под старость — к сельскому попу и от него к мужику, у которого и умирает53.
Рассказанный Стаховичем сюжет заинтересовал Толстого; быть может, он тогда же написал какое-то начало повести на этот сюжет. Так можно думать на основании того, что в феврале 1863 года Толстой приступил к писанию «Холстомера» после просмотра своих «старых бумаг». В пользу такого предположения говорит также и то, что первый лист черновой редакции «Холстомера», относящийся к 1863 году, начинается зачеркнутым текстом, являвшимся продолжением какого-то утраченного текста, — быть может, того самого наброска, который был написан Толстым вскоре после того, как он прослушал рассказ Стаховича.
Теперь Толстой пишет план повести, в котором, как и следовало ожидать, не нашли места ни романтические («удалой молодой разбойничек»), ни эффектные (цыганка Танюша) моменты сюжета Стаховича. Владельцы Хлыстомера (так называлась лошадь в первой редакции) — простые, заурядные люди. Повесть была написана в основном по намеченному плану, за исключением одной важной подробности: после смерти старушки, жившей спокойной, тихой жизнью, которую Хлыстомер возил только в церковь, его покупает офицер, и он попадает на венгерскую войну 1849 года. Здесь Толстой имел в виду описать «трусости и храбрости» участников войны и различные военные картины в восприятии Хлыстомера.
Надо думать, что эпизод отправки Хлыстомера на войну не был использован Толстым при работе над повестью вследствие того, что эпизод этот уводил бы читателя слишком далеко в сторону от основной темы повести.
Упоминание о работе над «Мерином» находим в письме Толстого к Фету в начале мая 1863 года. «Теперь я пишу историю пегого мерина, — писал Толстой, — к осени, я думаю, напечатаю».
Дата добавления: 2022-12-03; просмотров: 34; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!