ПРИВЕДЕМ ПРОДОЛЖЕНИЕ РАБОТЫ С ЧАКОМ ОПИСАНИЕ «ТУПИКА»

Ф.: Ты чувствуешь, что ты застрял?

Ч.: Я сейчас немного>застрял.

Ф.: Теперь опиши, как ты воспринимаешь то, что ты застрял.

Ч.: Ты не можешь идти — это довольно просто, не можешь идти ни вперед, ни назад. Ты здесь. Ты застрял. Ты не двигаешься. Ты — ох! — я чувствую, что в ситуации, в которой застрял, что бы ты ни делал, все будет неправильно. Что бы вы ни делали, это... это... если это двигает вас, это двигает вас вглубь, не... не наружу. Поэтому лучше оставаться застрявшим и стоять очень-очень неподвижно... И поэтому Вы до сих пор оставляете меня застрявшим. Застрявшим. Вы застряли, я застрял. Поэтому Вы не собираетесь вытаскивать меня, не так ли?

Ф.: Конечно, нет (смех). Я — фрустратор. Я уж точно не альпинистский спасатель.

4. Уровень сжатия (внутреннего взрыва). Здесь может быть решение «я не собираюсь так больше жить», но оно может быть и решением о смерти. На этом уровне индивидуум сдерживается, напрягается, чтобы потом взорваться. Это не ретрофлексия действия, а напряжение между многими возможными действиями. «Когда мы действительно входим в контакт с этой омертвелостью уровня внутреннего взрыва, тогда происходит нечто очень интересное» (Перлз, 1998). Терапевт не должен делать клиенту «лучше» и «легче». Терапевт призывает клиента к выбору пути, а именно того, что тот избегает делать. Клиент должен встретиться со свободой возможностей.

ПРОДОЛЖЕНИЕ РАБОТЫ С ЧАКОМ , КОТОРЫЙ ПЫТАЕТСЯ ПРОЙТИ ЧЕРЕЗ ТУПИК

Ч.: Теперь снова я... Я знаю, что я собираюсь делать. Но... если я... если я с этим что-нибудь сделаю, это так или иначе кому-то причинит боль.

Ф.: Ага. Итак, ты уже получил первое сообщение. Кому-то будет больно.

Ч.: Потому что это вот так (пропуск текста)... Что бы я ни делал, это неправильно. Чтобы я ни делал, кто-то пострадает — либо я, либо он, и иногда я просто беру эту боль на себя, а иногда я причиняю боль ему, но никогда ни один из нас... но никакое решение не является полностью удовлетворительным. Итак, что происходит дальше? Так что же мне делать — выбросить все за борт? Что мне делать — выбросить все, что так важно для меня, чтобы вам всем больше никогда не было больно? Я больше не могу снова стать Фрицем.

Ф.: У меня такое ощущение, что ты плачешься мне в жилетку.

Ч.: Э? О'кей. Я согласен на это. Я все еще ищу поддержки у окружающих — ищу, как сумасшедший.

Ф.:Да.

Ч.: Почему все это не снаружи? Почему я должен делать все это сам? Почему нельзя мне немножечко помочь?

Ф.; Мямямя. Скажи это невнятно.

Ч.: (делает это) Да, это то, что я делаю. Я согласен с этим.

Ф.: Продолжай. Продолжай.

Ч.: О'кей. (Издает звуки, похожие на плач, затем некоторые звуки превращаются в слова.) Никто меня не любит. Никто мне не помогает. Мямямямя...

Далее Перлз выясняет, сколько Чаку лет в этой роли (три), и тот вспоминает случай, когда он нечаянно сбил ребенка красной тележкой. Он предлагает поговорить с этим ребенком. Происходит переход на следующий уровень — уровень взрыва вовне.

5. Уровень внешнего взрыва. «Это проявление подлинного человека, способного переживать и выражать свои эмоции» (Ф. Перлз, 1998). Человек открыт для аутентичного эмоционального функционирования, для исследования своих потребностей и интересов в окружении. Выражение подлинных чувств, кроме вербальной экспрессии, включает телесные проявления, движения и звучание голоса. Этими пиками экспрессии может проявляться завершенный и полный финальный контакт, после которого возможно достижение иного понимания ситуации и поведенческие изменения. Задача терапевта быть мудрым и признавать выбор клиента. Существует четыре основных типа взрыва:

а) взрыв подлинного горя;

б) взрыв оргазма у сексуально заблокированных людей;

в) гнев — часто связан с обозначением собственной значи
мости клиента;

г) освобождающий смех.

Впоследствии Филиппсон (1999) добавляет еще два вида внешнего взрыва:

д) любовь — сердце, открытое другим людям и миру;

е) зависимость — открытость к получению любви и иных
чувств от других людей.

Кларксон (2000) добавляет к этому взрыв радости.

ПРОДОЛЖЕНИЕ РАБОТЫ ПЕРЛЗА С ЧАКОМ

Ф.: Теперь поговори с этим ребенком, с трехлетним ребенком. С мямямя-ребенком.

Ч.: Мя, иди, отвяжись от меня, я занят. Тащи свою собственную красную тележку (метафорически — не проси помощи)... красную тележку... иди и играй со своими друзьями, мне есть чем заняться. И если тебе будет больно, я сожалею. Я сожалею. Но я тоже кое-что значу.

Ф.: Скажи это снова.

Ч.: Я сожалею... но я тоже кое-что значу, и ты об этом не забывай.

Ф.: Скажи это: «Я тоже кое-что значу».

Ч.: Я тоже кое-что значу, черт побери, и я... помните об этом, каждый из вас, с этой минуты. Все вы!

Ф.: Скажи это кому-нибудь — своей жене, своему отцу и так далее. Скажи это всем своим близким.

Ч.: Запомните это хорошенько, и зарубите на носу, и не забывайте, потому что так оно и будет. Я тоже кое-что значу] Так же, как и вы, ни больше, ни меньше, а просто столько же, и помните это! Вот так-то! Вбейте это в свою башку и посмотрите, как вам это понравится. Я тоже кое-что значу, черт побери, и помните это!

Ф.: Скажи это и мне тоже.

Ч.: Я тоже кое-что значу! Я так же важен, как и любой в этой комнате, и ты не забывай об этом... (Словно спрашивая разрешения) О'кей? (Смех.) И я могу закончить свои сцены. Могу я сказать это снова? (Смех.) Потому что я хочу помнить это. Я могу закончить свои сцены.

Ф.: Да. До сих пор я следовал за тобой, только вот я не верю в твои правила, не верю, что ты должен либо закончить нужную бумагу, либо гулять с мальчиком.

Ч.: О'кей. Конечно, это ложь. Потому что, кстати говоря, в том случае все произошло именно так. Я сходил с ним на пляж (с сыном) и нужная бумага была написана — давайте посмотрим правде в лицо — в четыре часа утра, хоть это и было тяжело. Ее надо было написать. И поэтому это... это не было либо-либо, это было как-так, и нет никаких причин, почему так должно быть все время.

Ф.: Точно... Для меня экзистенциальное послание этого сна выглядит следующим образом: «Ты не должен ждать, пока собьешь своего мальчика, чтобы войти с ним в контакт». Ты не должен копировать своего отца.

Базируясь на этой модели, Пол Гудмен описал динамику геш-тальт-процесса следующим образом (приведено по Philipsson, 2002):

1. Клиент концентрируется на актуальной ситуации — что он чувствует, думает, делает и говорит, что привлекает его внимание.

2. Терапевт распознает сопротивление — те области, куда клиент избегает идти, — и поощряет клиента замечать и исследовать их.

3. Фокусируясь на этом, клиент становится более осознанным в тех ограничениях, которые он сам на себя накладывает.

4. Терапевт и клиент используют в своей работе (а) воображение и преувеличение, (б) позицию, обратную клиентской, и в отношениях с терапевтом, и в отношении обычного поведения клиента в его жизни.

5. Когда клиент в терапии фокусируется на ситуации и сопротивлении, он и испытывает тревогу, и понимает, что в настоящем контексте нет опасности.

6. В этом случае репрессированные намерения, действия, позиции, воспоминания станут доминантными и переформируют «фигуру».

7. Появляется новая «фигура».

Из гештальт-перспективы каждая психологическая проблема может быть также исследована и решена как поляризованный конфликт между двумя аспектами личности.

Дата добавления: 2019-07-17; просмотров: 414; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 29 30 31 32 333435 36 37 38 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!