Правда, не было. Но запах новой для меня ягоды мне неприятен.
Мы поселились вместе с Юлинькой в «хозяйской» половине, окнами на Молитовскую улицу. У нас три комнаты: кухня, проходная «светёлка» и горница. Добрую половину кухни занимает русская печь. Помимо печи, здесь посудный шкаф, два сундука, обеденный стол, широкие лавки, табуретки – все, как утверждает Юлинька, сделано руками моего деда. В «светёлке» Юлинькина спальня. В горнице с единственным незаколоченным окном, выходящим в проулок, горка с красивой посудой, из которой не едят, поскольку берегут. А также кожаный диван, два кресла, тоже кожаных, высокие стулья с кожаными спинками, трюмо, большие напольные часы с музыкальным боем, письменный стол с толстыми фигурными ножками, два круглых столика, а на них китайские вазы. На письменном столе ещё одни часы, с золотистыми ангелами по обе стороны от циферблата, и латунный письменный прибор. Передний угол горницы в иконах, под ними латунная лампада на латунной цепи. На стенах бронзовые подсвечники без свечей. Справа от двери изразцовая печь в синих узорах. И вся эта доселе не виданная мною роскошь покоится на настолько покатом полу, что кажется: стоит посильнее топнуть – и стена рухнет, а вся обстановка горницы окажется в луже, даже летом не просыхавшей в проулке под стеной.
Освободив нам «хозяйские апартаменты», тётя Шура с дочерьми переселилась во вторую половину второго этажа, с окнами во двор. При этом она продолжала властвовать над первым, по окна ушедшим в землю, этажом, который на зиму она сдавала квартирантам – волжским речникам. А также над лестницей, ведшей во двор и называвшейся «чёрным ходом», над чуланом над этой лестницей, над просторным сараем во дворе, наполовину заполненном дровами, над курятником и свинарником, над огородом с кустами черной смородины. И над всем двором.
|
|
|
Управляться с хозяйством тёте Шуре приходилось одной. Нина была лишь на год старше меня. А старшенькая Ида, красивая и строгая сероглазая девушка с толстой косой, работала на Мызе, на высоком берегу Оки, дорога туда дальняя, с тремя пересадками – присутствие Иды в доме почти не ощущалось, дома она отсыпалась. Тётя Шура поднималась в доме первой, а ложилась последней. И скрипучие ступеньки «чёрного хода» целыми днями не знали покоя, распевая «пихрь-пихрь-пихрь-пихрь» под ее жилистыми быстрыми ногами. Время от времени она брала в руки металлическую табакерку, и тогда дом моего деда от дна приокского болота, на котором он был построен, до пыльного чердака сотрясался от её могучих чиханий. Я боялся её шумной энергии, её неожиданных «а-а-пчхи», её певуче-резкого голоса, взрывавшего дом не терпящим возражений криком. Казалось, не было в доме угла, что выпадал бы из тёти Шуриного поля зрения. Не было предмета или клочка земли, которому тётя Шура не старалась бы найти и не находила применения. И зелёные помидоры, красневшие в старых валенках за печкой, были не единственной наградой за её старания.
|
|
|
Самой большой своей наградой тётя Шура считала сына Шурика, окончившего победной весной военно-морское училище в Ленинграде и служившего теперь на Северном флоте. О воспитанности Шурика, его сообразительности, физической силе и разнообразных талантах тётя Шура за стенкой, а Юлинька на нашей половине говорили только в восторженных тонах. Не забывал и Шурик взрастившего его гнезда. В почтовом ящике на «парадной» двери я регулярно находил письма от него и извещения о его почтовых переводах. Но доставал я из ящика лишь ответы на материны запросы в сталинградские и московские инстанции, из которых следовало, что сколь-либо полные списки сталинградского ополчения отсутствуют. А потому установить участие в нём нашего с Володей отца не представляется возможным.
С носовым платком у мокрых глаз мать читает очередной ответ.
-- Тык-тык-тык... тук-тук-тук-тук... тэк-тэк-тэк-тэк-тэк... А-а-а... и-и-и... пчхи-пчхи-пчхи!.. Хо-одют и хо-одют... всё парадное исто-оптали!.. Я вам не прислуга!.. Убирать надо за собой!.. Чай не баре и не гости у-уже!
-- Во-от оглашенная, -- ворчит Юлинька, – всю жизнь дома просидела. Она бы на заводе по-оработала!
-- Александра, да уймись ты! -- не выдерживает мать. – Уберу я.
-- Нехороший это дом, -- говорю я матери. – Давай вернемся... в Сталинград.
Глава вторая
Новые друзья
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 223; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!