Философия и методология науки 21 страница

Задачу науки Декарт видит в том, чтобы из полученных очевидных начал, в которых больше невозможно усомниться, вывести объяснение всех явлений при­роды. При этом наука должна устанавливать не просто закон, описывающий поведение объекта, а находить причины всех явлений в природе.

Прежняя наука выглядела, по мнению мыслителя, как древний город с его внепла­новыми постройками, среди которых, впрочем, встречаются и здания удивитель­ной красоты, но в котором неизменно кривые и узкие улочки. Новая наука должна создаваться по единому плану и с помощью единого метода.

В качестве инструмента познания Декарт разрабатывает свой метод, ко­торый должен превратить познание в организованную деятельность, освободив его от случайностей, от таких субъективных факторов, как наблюдательность или острый ум, с одной стороны, удача и счастливое стечение обстоятельств, с другой. Образно говоря, метод превращает научное познание из кустарного про­мысла в промышленность, из спорадического и случайного обнаружения истин - в систематическое и планомерное их производство.

Основные правила метода, разработанного Декартом таковы:

• начинать с простого и очевидного, т.е. делить сложный вопрос на наи­простейшие элементы, которые можно воспринимать ясно и неопровержимо;

• из него путем дедукции получать более сложные высказывания, действо­вать при этом так, чтобы не было упущено ни одного звена, т.е. сохранена не­прерывность цепи умозаключений.

Для выполнения этих действий необходимо две способности ума - интуи­ция и дедукция. Образцом подобного метода, образцом строго и точного знания для Декарта была математика, которой должна подражать и философия, чтобы быть самой достоверной из наук¹⁶⁹.

Декарт считал, что всеобщий и необходимый характер математического знания вытекает из природы самого ума. Следовательно, главную роль в позна­нии принадлежит дедукции, которая опирается на вполне достоверные интуи­тивно постигаемые аксиомы. Согласно картезианскому рационализму (рацио­нальность понимается как всеобщее, абстрактное, внеисторическое свойство че­ловека, универсальный показатель его разумности), логическими признаками достоверного знания являются всеобщность и необходимость. Они не могут быть выведены из опыта и его обобщений, а могут быть почерпнуты только из само­го ума либо из понятий, присущих уму от рождения (теория врожденных идей -идея Бога, духовной и телесной субстанции), либо из понятий существующих в виде задатков, предрасположений ума.

¹⁶⁹ Характерно, что в качестве всеобщей математики Декарт рассматривает алгебру и геомет­рию. Геометрия Декарта знаменует собой начало новой эпохи в истории математики. Это не просто введение новой более удобной символики, а создание аналитической (алгебраической) геометрии, нового мощного аппарата для решения всевозможных задач.

Декарт стремился к глобальному объяснению мироздания, раскрытию фун­даментальных оснований науки. При этом он исходил из следующих основных постулатов: представления об отсутствии в мире пустоты и о наполнении Все­ленной материей (духовное начало полностью выносится за пределы природы); отождествления материи и пространства; неизменности Бога, что обуславлива­ет закон сохранения количества движения. Отождествляя материю и протяже­ние и изгоняя из нее все, что связано с традиционными представлениями о фор­ме и душе, Декарт формирует механистическое понимание природы, механисти­ческую картину мира. Основным признаком материальной субстанции, главным отличием ее от духовной, является делимость до бесконечности. Понимание мира как гигантской системы тонко сконструированных машин снимает у Декарта какое-либо различие между естественным и искусственным (созданным челове­ком), характерное для античной и средневековой науки. Растение - такой же механизм как и часы, действия природных процессов подобно действиям ме­ханизма, с той лишь разницей, что тонкость и искусность этих процессов настолько же превосходит созданное человеком, насколько искусство бесконечного творца совершеннее искусства творца конечного. В природе нет ничего неделимого - этот тезис является одним из основных в научной программе Декарта. Таким обра­зом, отвергая атомизм как философское учение, он принимает его как физичес­кую гипотезу в виде теории корпускул, которая получила всеобщее распростра­нение в науке XVII - XVIII вв.

9.5.2. Атомистическая научная программа

Привлекательность идеи атомизма для ученых XVII в. объясняется, преж­де всего, стремлением механически объяснить природные явления. Само пони­мание мира как машины побуждает обращаться к атомистической гипотезе: ведь машина построена из определенных элементов - деталей (атомов).

Однако популярность атомизма, по-видимому, обусловлена и культурно-историческими факторами, в частности тенденцией к «атомизации» самого общества в XVII - XVIII вв. Разрушается феодальная общественная структура, индивид ос­вобождается от ранее определявших его образ жизни связей и ограничений. На первое место выступает частный капитал, т. е. индивид ведет себя как отдельный атом, и из хаотического движения атомов складывается равнодействующая - тен­денция развития общества. Эта ситуация нашла свое отражение и в социальной философии, и в литературе¹⁷⁰.

Атомисты XVII в., так же как и картезианцы, стремились к очищению ме­ханики от всех понятий, которые они считали недостаточно механистическими. При этом картезианцы пытались строить механику на основе континуализма, а атомисты мыслили материю дискретной.

С философским обоснованием атомизма в XVII в. выступил Пьер Гассенди (1592-1655). Он противопоставил Аристотелю и Декарту атомистическое уче­ние Эпикура. Атом у Гассенди - физическое неделимое тело. Вселенная, кото-

¹⁷⁰ Гассенди высоко ценил книгу Гоббса «О гражданине». В природе каждый атом равен друго­му, поэтому считает Т. Гоббс: «Равными являются те, кто в состоянии нанести друг другу одина­ковый ущерб во взаимной борьбе... Итак, все люди от природы равны друг перед другом»... (Гоббс Т. Соч в 2х т. - Т.1. - С. 303). Гоббс считает естественным для индивида руководство­ваться эгоистическими побуждениями - стремлением к самосовершенствованию и самоутверж­дению за счет других. Это состояние индивидов-атомов, преследующих лишь свой собственный интерес, Гоббс называет «войной всех против всех». Конечно, не следует проводить слишком прямого, непосредственного сопоставления атомизма как научной программы с «атомизацией» как социальным явлением, но и не видеть определенной связи между ними нельзя.

рую Гассенди, как и Эпикур, считает вечной и бесконечной, состоит из атомов и пустоты. Пустота является необходимым условием возможности движения тел. Всякое движение Гассенди сводит к перемещению атомов, всякое целое есть только результат механического соединения частей. Все процессы во Вселенной подчинены необходимости.

В отличие от Декарта, который считал материю саму по себе лишенную всякой активности (Бог при сотворении мира внес в него определенное количе­ство силы), Гассенди подчеркивает изначальную активность самой материи: атомы постоянно стремятся к движению. Атомистическое объяснение было взя­то за основу при создании кинетической теории материи и разработке статисти­ческой физики.

Отличие атомизма как научной программы Нового времени от античного атомизма отчетливо видно в работах одного из крупных представителей этой программы в XVII в. - Х. Гюйгенса. Гюйгенс пытался исследовать движение, не прибегая к натурфилософскому объяснению, но при рассмотрении проблемы падения тел все-таки вернулся к картезианской идее вихрей. Он поддержал кар­тезианскую идею эфира, берущую свое начало в античной натурфилософии.

Эвристичность атомистической научной программы заключатся в том, что на ее основании ученый может «как бы видеть» те процессы, которые в действи­тельности не даны чувственному восприятию, но которые в то же время мыс­лятся как причины чувственно воспринимаемых явлений. Иными словами, ато­мизм дает удобную и ясную модель тех умственных конструкций, которые со­здает естествоиспытатель.

9.5.3. Научная программа Ньютона

В конце XVII в., а именно в 1687 г., вышло в свет произведение, которому суждено было определять развитие естественнонаучной мысли более двухсот лет - «Математические начала натуральной философии» Исаака Ньютона (1642­1727). В этом фундаментальном труде Ньютон предложил ученому миру новую научную программу¹⁷¹ / ^[2] которая спустя несколько десятилетий оттеснила на зад­ний план остальные программы XVII в. и примерно с 50-х гг. XVIII в. стала ведущей не только на Британских островах, но и на континенте, где картезиан­ская программа довольно долго удерживала свои позиции.

Свою научную программу Ньютон называет «экспериментальной филосо­фией», подчеркивая при этом, что в исследованиях природы он опирается на опыт, который затем обобщает при помощи метода индукции. Напротив, карте­зианцы предпочитают идти обратным путем - от общих самоочевидных поло­жений («гипотез») к менее общим через дедукцию - метод, который и Гюйгенс критиковал за «априорность». Главный упрек в адрес Декарта сводится к тому, что он, не обращаясь в должной мере к опыту, конструирует «гипотезы», «об­манчивые предположения» для объяснения природных явлений.

И хотя все математическое естествознание Нового времени, начиная с Галилея, опирается на эксперимент и последовательно стремится изгнать из науки отвле­ченную спекуляцию, тем не менее, именно в ньютоновской программе эксперимент,

опыт действительно играют решающую роль. В этом отношении с Ньютоном можно сравнить только его соотечественника Р. Бойля, который тоже был ве­ликим экспериментатором, доказывавшим свои убеждения с помощью экспери­мента. Опыты Ньютона отличались поразительной точностью и стремлением количественно фиксировать характер наблюдаемых процессов. В своем стремлении доверять эксперименту, вообще опыту больше, чем умозре­нию, Ньютон - истинный наследник традиции английского эмпиризма. Великий физик настоятельно рекомендует естествоиспытателям опираться на этот метод, требующий исходить не из общих положений разума, а из опытов и на­блюдений. Даже математика, по Ньютону, должна пользоваться методом ана­лиза, основанном на индукции, а тем более - физика. Только те заключения, кото­рые получены на базе экспериментов, имеют право претендовать на научность и достоверность,- и это несмотря на то, что, как признает Ньютон, к общим положениям можно прийти только путем полной индукции, что, строго говоря, бывает очень редко. Гипотезам, т.е. утверждениям, полученным рационально, а не эмпирическим путем, не должно быть места в науке.

Содержание научного метода Ньютона (метода принципов) сводится к сле­дующему:

• провести опыты, наблюдения, эксперименты;

• посредством индукции вычленить в чистом виде отдельные стороны есте­ственного процесса и сделать их объективно наблюдаемыми;

• понять управляющие этими процессами фундаментальные закономерно­сти, принципы, основные понятия;

• осуществить математическое выражение этих принципов, т.е. математи­чески сформулировать взаимосвязи естественных процессов;

• построить целостную теоретическую систему путем дедуктивного развер­тывания фундаментальных принципов^{172 / [3]}.

Сам Ньютон с помощью своего метода разработал классическую механи­ку как целостную систему знаний о механическом движении тел. Его механика стала классическим образцом научной теории индуктивного типа и эталоном научной теории вообще, сохранив свое значение до настоящего времени. Таким образом, Ньютон завершил построение новой для того времени картины приро­ды, сформулировав основные идеи, понятия, принципы, составившие механичес­кую картину мира. При этом Ньютон считал, что «было бы желательно вывести из начал механики и остальные явления природы».

Основное содержание механической картины мира, созданной Ньютоном, сводится к следующим моментам. Весь мир, вся Вселенная (от атомов до чело­века) понимался как совокупность огромного числа неделимых и неизменных частиц, перемещающихся в абсолютном пространстве и времени, взаимосвязан­ных силами тяготения, мгновенно передающимися от тела к телу через пустоту (ньютоновский принцип дальнодействия). Согласно этому принципу любые события жестко предопределены законами классической механики, так что если бы существовал, по выражению Лапласса, «всеобъемлющий ум», то он мог бы их однозначно предсказывать и предвычислять.

Основными в механике Ньютона являются понятия силы, массы, простран­ства и времени, которые органически связаны между собой, и вне их связи не­возможно осмыслить содержание каждого из них. В этом отношении научная программа Ньютона не отличается принципиально от декартовской: она пред­ставляет собой строго продуманную систему принципов. Само же содержание этих принципов радикально отличается как от картезианских, так и от атомис­тических. Если у Декарта свойства тела сводятся к протяжению, фигуре и дви­жению, причем источником движения Декарт считает Бога, если атомисты для определения природы телесного начала вводят ещё и непроницаемость (твер­дость), считая его главным свойством материи, то Ньютон присоединяет к пе­речисленным свойствам ещё одно - силу, и это последнее становится у него ре­шающим. Сила, которой наделены все тела без исключения, как на Земле, так и в космосе, есть, по Ньютону, тяготение.

Именно сила тяготения тел есть та причина, с помощью которой, по убеждению Ньютона, можно объяснить, - а не только математически описать - явления природы. Это та последняя причина, к которой восходит всякое физическое, или механическое познание природы; сама же она, как подчеркивают Ньютон и его последователи, в рамках механики объяснена быть не может. Поскольку всё, что невозможно было объяснить с помощью механических причин, в XVII-XVIII вв. ква­лифицировалось как «скрытое свойство» и изгонялось из науки, то оппоненты Нью­тона настойчиво требовали либо исключить «гипотезу тяготения», либо найти ей объяснение, выводя ее если не из явлений, то из более простой и понятной причины. В течение нескольких лет Ньютон пытался найти способ объединения силы тяго­тения как космической силы, определяющей движения планет, с силой тяжести земных тел. В 1685 г. он открыл закон, согласно которому земной шар притяги­вает находящееся вне его тело так, как если бы вся масса Земли была сконцентри­рована в одной точке - центре. Это открытие позволило Ньютону подойти к точному математическому сравнению двух сил - земного тяготения и космичес­кого притяжения. В «Началах» эти две силы отождествлены.

Важное значение в разработке механистической картины мира имеет за­кон инерции.

Его пытались сформулировать и Кеплер, и Декарт. Кеплер, так же как и Арис­тотель, считал, что для приведение тела в движение и для сохранения этого дви­жения всякое тело - как земное, так и небесное - нуждается в двигателе. Движущая причина, или сила, необходима, согласно Кеплеру, чтобы тело могло двигать­ся. Иначе трактует закон инерции Декарт, а за ним и Ньютон. Сформулированный Декартом закон инерции гласит: каждая вещь пребывает в том состоянии, в ка­ком она находится, пока ничто ее не изменит; в этом отношении состояния дви­жения и покоя равноправны; и при этом каждая частица материи в отдельности стремится продолжать свое движение не по кривой, а исключительно по прямой.

У Ньютона закон инерции звучит так: врожденная сила материи есть при­сущая ей способность сопротивления, согласно которой всякое отдельно взятое тело, поскольку оно предоставлено самому себе, удерживает свое состояние по­коя или равномерного прямолинейного движения. Закон инерции необходимо предполагает бесконечное изотропное пространство и однородную материю, составляющую вещество как земных, так и космических тел. Эти обе предпо­сылки являются общими у Декарта и Ньютона, как, впрочем, и у двух других научных программ классической науки - атомистической и лейбницевской.

Однако если бесконечное изотропное пространство мыслится в картезиан­ской программе как относительное, то у Ньютона оно получает совсем иную интерпретацию. Вводя понятия абсолютного пространства и времени, Ньютон вступает в полемику не только с картезианцами, но и с атомистами, и с Лейбни­цем. Вместе с понятиями абсолютного пространства и времени Ньютон вводит также понятие абсолютного движения. Эта концепция пространства и времени как арены для движущихся тел, свойства которых неизменны и независимы от самих тел, составляла основу механической картины мира.

В учении об абсолютном пространстве нашли свое выражение философско-теоло-гические взгляды Ньютона, игравшие в его мышлении важную роль^{173/ [4]} . В качестве одной из философских предпосылок ньютоновской динамики следует указать на его убеждение в том, что материя по природе есть начало пассивное, а поэтому долж­но существовать некоторое активное начало, которое служило бы, образно гово­ря, источником «питания» вселенной. Такое представление о материи у Ньютона совпадает с картезианским: у Декарта, как мы знаем, источником движения в мире является Бог. Далеко не случайно принцип тяготения имеет в качестве своего кор­релята в ньютонианской физике понятие абсолютного пространства. Ведь после­днее Ньютон наделяет особым свойством активности, называя его «чувствилищем бога» (Sensorium Dei). Ньютоново абсолютное пространство есть, в сущности, нечто вроде мировой души неоплатоников, которая как бы осуществляет связь всех вещей во вселенной, подобно тому, как душа животного - связь всех его органов. В пользу такого понимания абсолютного пространства говорит и тот факт, что оно, согласно Ньютону, не является делимым. Однако Ньютон не согласен считать пространство мировой душой: понятие мировой души несовместимо с христиан­ством, он заявлял, что пространство - это атрибут Бога, а не его субстанция.

У ньютонианцев в XVIII в. закрепилось и абсолютизировалось представ­ление о ньютоновской научной программе как программе прежде всего эмпи­рической. И хотя в работах Ньютона было немало оснований для такого толко­вания его метода, однако распространившееся в XVIII в. представление о прин­ципах ньютонианской физики было все-таки односторонним: из научной программы Ньютона, в сущности, полностью элиминировалось ее философс­кое ядро. В результате и возник тот облик ньютоновской физики, который впос­ледствии оказался одним из аргументов в пользу позитивистского толкования науки и ее истории.

А. Эйнштейн писал: «значение трудов Ньютона заключается не только в том, что им была создана практически применимая и логически удовлетвори­тельная основа механики, а и в том, что до конца XIX в. эти труды служили программой всех теоретических исследований в физике»^{174/ [5]}, - и не только в ней, но и в других науках.

В числе ученых XVIII в., работавших в рамках научной программы Нью­тона - Пьер Симон Лаплас (1749-1827), выдающий французский математик и астроном. Его пятитомное произведение «Трактат о небесной механике» как бы подытожило развитие классической механики. Именно в небесной механике Лаплас, как и другие ученые XVIII в., видит вершину механики как науки, в которой находит свое полное подтверждение принцип механического понима-

ния природы. Лаплас полностью убежден в том, что физика должна быть сведе­на к механике, а последняя решает все задачи путем дифференциального исчис­ления. Достаточно проинтегрировать систему дифференциальных уравнений, описывающих движение всех без исключения тел и частиц, составляющих все­ленную, чтобы получить исчерпывающее знание о том, что есть, что было и что будет. Всякая случайность, согласно этой программе, будет результатом наше­го незнания. Здесь он близок к французским материалистам, о чем достаточно убедительно свидетельствует его ответ на реплику Наполеона, получившего в подарок экземпляр «Изложения системы мира» Лапласа: «Ньютон в своей кни­ге говорил о Боге, в Вашей же книге я ни разу не встретил имени Бога».- «Граж­данин Консул, в этой гипотезе я не нуждался».

Важная особенность функционирования механической картины мира в качестве фундаментальной исследовательской программы - синтез естествен­нонаучного знания на основе редукции (сведения) разного рода процессов и яв­лений к механическим. Несмотря на ограниченность уровнем естествознания XVII в., механическая картина мира сыграла в целом положительную роль в развитии науки и философии. Она давала естественнонаучное понимание мно­гих явлений природы, освободив их от мифологических и религиозных схолас­тических толкований. Она ориентировала на понимание природы из неё самой, на познание естественных причин и законов природных явлений.

9.5.4. Лейбницева научная программа

С критикой ньютоновской научной программы выступили очень многие ученые и философы. Одни из них уделяли больше внимания принципам механи­ки Ньютона, другие - философским предпосылкам последней.

Одним из критиков ньютоновской научной программы был Готфрид Виль­гельм Лейбниц (1646-1716). Он квалифицирует Ньютонов принцип тяготения (дей­ствия тел на расстоянии) как чудо или нелепость вроде оккультных качеств схо­ластов. Все в мире природы, как убежден Лейбниц, должно быть объяснено ис­ключительно с помощью механических начал. Природа - это механизм, только механизм в высшей степени совершенный. Не только неорганическая природа, но и живые организмы представляют собой машины, созданные гениальным механиком - Богом.

Оппозиция Лейбница по отношению к Ньютону в вопросе о тяготении - это оппозиция христианского теолога, жестко отделяющего творение от творца и на­стаивающего на трансцедентности Бога по отношению ко всему сотворенному.

Все сотворенное, таким образом, является машиной, но, разумеется, машиной особой, у которой все детали, как бы глубоко мы в них не проникли, окажутся в свою очередь опять-таки машинами, а не простым «мертвым» веществом, как в машинах человеческих. Лейбниц писал: «Всякое органическое тело живого суще­ства есть своего рода божественная машина, или естественный автомат, кото­рый бесконечно превосходит все аппараты искусственные. Ибо машина, соору­женная искусством человека не есть машина в каждой своей части; например, зубец латунного колеса состоит из частей или кусков, которые уже не представ­ляют для нас ничего искусственного... Но машины естественные, т. е. живые тела, и в своих наименьших частях, до бесконечности продолжают быть машинами. В том и заключается различие между природой и искусством, т.е. между искусст­вом божественным и нашим»^{175/ [6]} .

¹⁷⁵ Цит. по Гайденко П.П. Эволюция понятия наука (XVII-XVIII века). - М., 1987. - С. 14.

Ни картезианцы, ни Лейбниц не могли принять ньютонову физику, пото­му что ее предпосылка требует снять жесткое разделение мира божественного -трансцедентного и мира природного - сотворенного: ведь пространство есть как бы присутствие Бога в сотворенном мире. Бог при этом становится как бы «частью природы», превращаясь в мировую душу языческой философии.

Лейбниц отрицал абсолютность пространства и времени и считал, что тела суть проявления нематериальных монад, составляющих субстанциональное бы­тие. Философским ядром научной программы Лейбница стала его - монадология («Монадология», 1714). По мнению Лейбница, монада - это единое, или едини­ца. Она не состоит из частей, неделима. Поскольку все материальное состоит из частей, то монада не может быть материальной. Не протяжение, а деятельность составляют ее сущность. Монады образуют умопостигаемый мир, производным от которого выступает мир феноменальный (физический космос). Монады фи­зически не взаимодействуют друг с другом, но вместе с тем образуют единый развивающийся и движущийся мир, который регулируется предустановленной гармонией, зависящей от высшей монады (абсолюта, Бога)^{176/ [7]}.

Лейбниц обосновывает с помощью понятия актуальной бесконечности принцип непрерывности. В природе нет и не может быть скачков, утверждал он. На ос­нове принципа непрерывности он разрабатывал идею развития. Но если Декарт пытался вывести живое из неживого, то Лейбниц объясняет даже неживое из живого и видит в механизме внешнюю форму проявления организма. Лейбниц не­сколько изменил декартово учение о врожденных идеях, которые, по Лейбницу, заключаются в разуме, подобно прожилкам камня в глыбе мрамора.

В методологии Лейбница происходит возрастание аналитической компонен­ты по сравнению с Декартом. Идеальным Лейбниц считал создание универсаль­ного языка (исчисления), который позволил бы формализовать все мышление. Критерием истинности он считал ясность, отчетливость и непротиворечивость знания. В соответствие с этим для проверки истин разума достаточны законы аристотелевой логики (тождества, противоречия, исчисления третьего), для про­верки «истин факта» необходим закон достаточного основания.

Полемика между Ньютоном и Лейбницем не закончилась со смертью этих выдающихся ученых: борьба между двумя направлениями в науке продолжа­лась на протяжении всего XVIII столетия. Принципы Лейбница защищал Хри­стиан Вольф и его сторонники, научную программу Ньютона - Дж. Кейл и С. Ф-рейнд, а затем также известные ученые и философы на континенте: П. Мопер-тюи, Л. Эйлер, Вольтер, д'Аламбер, Кондильяк и другие.

Итак, в науке Нового времени сосуществовали несколько научно-иследова-тельских программ - картезианская, атомистическая, ньютоновская, лейбнице-ва. Несмотря на все различия, у них всех был некий общий идеал естествозна­ния, отход от которого они оценивали как возвращение к средневековой физике с ее принципом «скрытых качеств».

Общее между научными программами Нового времени:

• понимание науки как особого рационального способа познания мира, ос­нованного на эмпирической проверке или математическом доказательстве;

• убеждение, что все природные процессы полностью подчинены ме­ханическим законам;

• естествознание изучает только количественно измеримые парамет­ры явлений природы и устанавливает функциональные зависимос­ти между ними; строгая научность связывалась с математикой;

• опора на эксперимент, поставляющий и проверяющий результаты;

• господство аналитического подхода, направляющего мышление на поиск простейших, далее неразложимых первоэлементов реаль­ности (редукционизм);

• понимание предмета и объекта познание как объективных, суще­ствующих реально и независимо от сознания познающего субъекта, поведение которых подчиняется строгим законам однозначно детер-минационного характера и описывается определенным математичес­ким формализмом, допускающим и геометрическое представление;

• существует потенциальная возможность достижения абсолютного знания о мире (в лапласовском смысле). Направленность научного познания на достижение, на реализацию этой возможности - методо­логическое требование, определяющее направления развития науки.

Таким образом, возникновение классической науки было неразрывно свя­зано с формированием особой системы идеалов и норм исследования, в кото­рых, с одной стороны, выражались общие установки классической науки, а с другой - осуществлялась их конкретизация с учетом доминанты механики в си­стеме научного знания данной эпохи

В целом же методологическая система классического периода развития на­уки характеризуется как метафизическая (не диалектическая). Она не предписы­вает рассматривать мир как систему взаимосвязанных и взаимодействующих эле­ментов, во всей совокупности его составляющих. Предполагается, что матери­альные объекты этого мира не меняются, меняются только с течением времени их количественные характеристики. Естественным следствием такого представления является убежденность в неизменности и понятийного аппарата теории, если эта теория получила эмпирическое подтверждение, а тем самым и в ее абсолютности.

Познание рассматривалось как наблюдение и экспериментирование с объектами природы, которые раскрывают тайны своего бытия познаю­щему разуму. Причем сам разум наделяется статусом суверенности. В идеале разум (субъект) трактовался как дистанцированный от вещей, как бы со стороны наблюдающий и исследующий их, не детерминиро­ванный никакими предпосылками, кроме свойств и характеристик изучаемых объектов. Условием объективности знания считалась элиминация из теоретического объяснения и описания всего, что относится к субъекту, средствам и операциям его познавательной деятельности. Классический тип рациональности центрирует внимание только на объекте и выносит за скобки все, что относится к субъекту и средствам деятельности.

Идеалом было построение абсолютно истинной картины природы. Главное внимание уделялось поиску очевидных, наглядных, «вытекающих из опыта» онтологических принципов, на базе которых можно строить теории, объясняющие и предсказывающие опытные факты.

В XVII - XVIII вв. наука рассматривалась в качестве одной из важнейших ценностей человеческой жизнедеятельности. Это гарантирует опережающее раз­витие научных знаний, открывает возможности для превращение науки в про­изводительную силу, а затем и социальную силу, регулирующую управление раз­личными социальными процессами.

 

9.6. Предпосылки кризиса классической науки и революция в естествознании на рубеже XIX - XX вв.

В конце XVIII - начале XIX в. происходят радикальные перемены в естествоз нании. Начинает развиваться биология, химия и др. области знаний, что приводит к выделению науки из натурфилософии, формированию дисципли­нарно организованной науки. Натурфилософские системы природы, созданные до XIX в. И. Кантом, Ф. Шеллингом, Г.В.Ф. Гегелем, в XIX в. не могли уже вы­полнять функции теоретического анализа и обобщения новых научных данных Это было обусловлено, с одной стороны, тем, что натурфилософия давала умоз­рительную картину мироздания, в формировании которой участвовали этичес­кие, эстетические и религиозные взгляды, она часто опиралась на антропомор­фные аналогии, эмоциональные аргументы и фантазии. И, с другой стороны, -тем, что натурфилософия XVII - XIX вв. опиралась на механистическую карти­ну мира. При этом механика прямо отождествлялась с точным естествознанием и ее задачи, сфера её применяемости казались безграничными^{177/ [8]}.

---

Дата добавления: 2016-01-05; просмотров: 145; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!