XXXIV . Гипотеза № 4: ловкость рук и никакого мошенничества
Впрочем, может статься, что все намного проще. А именно, что в ситуации дикого хаоса лета-осени 1991 года реально найденные мощи неизвестных жертв неведомой трагедии непонятного отрезка исторического времен были элементарно заменены «нашими друзьями» на подлинные останки почивших ранее родственников Романовых по указанной ранее схеме. Это можно было легко сделать уже после раскопок (или прямо в момент их): велась киносъемка, запечатлевшая, как в жидкой грязи работники лопатами сгребали кости и кидали их в ящик. Потом экспертизе были дополнительно «довезены» еще 250 костей, обретенных примерно тем же методом.
Единственный профессионал, принимавший участие в эксгумации, профессор археологии Людмила Николаевна Корякова вспоминает, что во время работ постоянно "приходили и уходили" более десятка каких-то загадочных людей. "Все было организовано в спешке, без тщательной подготовки". "Разные люди, расхаживавшие по могиле, отделяя кости от скелетов и нарушая их целостность". Подобные действия вынуждали Корякову решительно протестовать (http://www.pravoslavie.ru/90165.html). Возможно ли было в такой ситуации заменить найденные останки на любые другие – вопрос риторический. Собственно, то же самое относится и к дальнейшим временам эпохи правления Ельцина, Чубайса, Березовского, Татьяны и прочих интересных персонажей.
Более того, вплоть до 1998 года к найденным под Екатеринбургом останкам сохранялся свободный доступ для американцев и британцев. Следовательно, сохранялась не только возможность подмены, но и обработки химикатами, содержащими чужую «правильную» и более свежую ДНК. Образцы которой, в силу их меньшей разрушенности, при любых дальнейших экспертизах будут в первую очередь приниматься во внимание. Тем самым позволяя делать выводы, отвечающие официальной версии событий. При необходимости в тех условиях можно было без труда опрыскать раствором клеток с данной ДНК как японский платок с подлинной кровью Николая Романова, так и используемые в ходе следствия элементы одежды (из хранилищ Эрмитажа) с потом бывшего российского императора. Поэтому высказанное выше утверждение о «чуде» с российской экспертизой от 2015 года не является выражением претензий к ее профессиональной состоятельности. Просто велика вероятность, что уважаемых экспертов, как и всех нас, тривиально водят за нос.
|
|
|
XXXV . Сухой остаток
И так далее, и тому подобное. Подчеркнем еще раз, что все без исключения изложенные рассуждения – сугубая конспирология. И приведены скорее с целью пояснить, что в принципе любой того желающий, а таковых имелось более чем достаточно по обе стороны границы СССР, без особых проблем мог организовать создание такого рода артефакта. Причем с выполнением главного условия – почти полного совпадения ДНК и других свойств останков с аналогичными параметрами останков Романовых. (Совпадения столь существенного, что какие-либо различия заведомо укладывались бы в пределах погрешности, объяснимой давностью событий.) И вероятность каждой подобной гипотезы, как было показано ранее, несоизмеримо выше, чем возможность реализации официальной версии произошедшего.
|
|
|
Другими словами, то главное доказательство, на котором, собственно, и основан вердикт Прокуратуры РФ, оказывается, подбирая слова вежливо и выражаясь до предела осторожно, юридически крайне сомнительным. Другими словами, имеет место полная аналогия с ситуацией из «Места встречи»: исключительно высокая вероятность «подбрасывания пистолета», то есть создания искусственной улики, на которой должно быть основано ложное обвинение.
XXXVI . Основное доказательство
На самом деле все рассмотренное выше не является ведущим аргументом официальной версии событий. Ибо к таковым относятся сами воспоминания и мемуары главных действующих лиц: Юровского, Никулина, Ермакова, Войкова, Быкова и Михаила Кудрина. Которые безо всякого давления излагают в них совершенно чудовищную картину бессудного избиения, в том числе детей и женщин. Эти фразы почти невозможно читать:
|
|
|
«Затем началась стрельба, продолжавшаяся две-три минуты. Николай был убит самим комендантом наповал. Затем сразу же умерли Александра Федоровна и люди Романовых (всего было расстреляно 12 человек: Николай, Александра Федоровна, четыре дочери - Татьяна, Ольга, Мария и Анастасия, доктор Боткин, лакей Трупп, повар Тихомиров, еще повар и фрейлина, фамилию которой комендант забыл).
Алексей, три из его сестер, фрейлина и Боткин были еще живы. Их пришлось пристреливать. Это удивило коменданта, т. к. целили прямо в сердце, удивительно было и то, что пули от наганов отскакивали от чего-то рикошетом и как град прыгали по комнате. Когда одну из девиц пытались доколоть штыком, то штык не мог пробить корсаж. Благодаря всему этому вся процедура, считая "проверку" (щупанье пульса и т.д.), взяла минут.»
Очевидно вроде бы, что такое не придумаешь и что нормальный человек подобным образом оговорить себя не может. Значит, это правда и вице-премьер Немцов тогда, в девяностые, был абсолютно прав, говоря, что все вот так и было.
|
|
|
Проблема в том, что этот вывод («не придумаешь») полностью неверен. Наиболее понятно это излагается в воспоминаниях Никулина. 12 мая 1964 года, рассказывая о тех событиях в Радиокомитете, он говорит: «Я, например, считаю, что с нашей стороны была проявлена гуманность. Я потом, когда, понимаете, воевал, вот в составе третьей армии, 29-й стрелковой дивизии, я считал, что если я попаду в плен к белым и со мной поступят таким образом, то я буду только счастлив. Потому, что вообще с нашим братом там поступали зверски.»
В советское время указанная Никулиным тема не очень педалировалась. Например, в «Чапаеве» (все такие киноленты предварительно просматривались Политбюро и лично Сталиным) – в этом фильме белые способны на следующее: (а) идти в психическую атаку на пулемет, (б) устроить ночной налет на штаб зазевавшихся красных, (в) – о ужас, шомполами запороть солдата за попытку перейти к большевикам. И все, нет, точнее, «и всо». (Красные при этом, к слову, тоже оказываются способны максимум «поросеночка украсть».) Это была осознанная и умная политика, направленная на соединение расколотой страны в один народ. Нечто подобное сегодня активно (и при общем согласии) реализуется по отношению к Чечне, а года через полтора будет производиться по отношению к бывшей Украине. При этом многие сегодняшние свидомые, вполне возможно, внезапно станут ярыми борцами за великую Россию «от Вильнюса до Анкориджа».
Но реальности времен Гражданской, разумеется, это не соответствовало абсолютно. О чем идет речь? Вот небольшой отрывок из письма Жанена его коллеге по оккупационной админитрации союзному комитету Антанты, отвечавшему за координацию политики в Сибири: «Мои офицеры признавались мне, что они против воли поддерживают такой режим, и один из них в моем присутствии сказал в посольстве С[оединенных] Штатов, что принадлежал к семье, в которой приверженность к законной власти является наследственной, но, будь он сибиряк, то предпочел бы Колчаку большевиков. [В сегодняшние много более мягкие времена больших американских генералов, как известно, выгоняют со службы за куда более невинные вещи, прим. авт.] Я сам, ничем не способствовавший возвышению последнего [Колчака], спрашивал себя не раз, не ложится ли на меня ответственность за преступления, совершаемые ежедневно, в связи с той косвенной поддержкой, которая дала омскому правительству возможность существовать.»
В переводе на русский язык, большой начальник из Франции пишет, что «это делали не мы». Ну да, «мы» были где-то рядом, но не более. То есть речь идет о чем-то «этом», что является страшным и выходящим за пределы нормы даже для продвинутого европейца.
Это крайне серьезная мысль, для иллюстрации которой приведем пример нормальности по-европейски. Вот есть такая вполне приличная страна, как Бельгия. Применительно к прошлому веку при ее именовании сразу вспоминаются символы Брюсселя, Писающий мальчик (это такой символ непокорности бельгийского духа), Эркюль Пуаро, благовоспитанность и просвещенность, не соблаговолите ли, месье… В общем, вековые вежливость, покой и благолепие. На фоне которых – фотографии начала XX века из Бельгийского Конго. Предупреждаем сразу: категория 72+.
Это дети. Им от шести до восьми лет. И у них у каждого отрублена кисть руки. Атака людоедов? Визит «хищника», по образцу прибитого потом в одноименном фильме Шварценеггером? Да нет же, все гораздо проще. В 1884 году Конго становится колонией Бельгии. Каковая всего лишь в 76 раз меньше и король которой, Леопольд II, всемилостивейше превращает свое новое владение в гигантскую и хорошо организованную каторгу, называемую Свободное государство Конго. Все его население было обязано работать на горячо любимого монарха – в основном на каучуковых плантациях. Слово «все» включает даже маленьких детей. Если конголезец недовыполнял норму, каковая требовала всего-то от 14 до 16 часов труда в день, в каждый день, без выходных и праздников, то надсмотрщик должен был отрезать ему кисть руки. Ну а если таким работником был маленький ребенок – то это роли не играло. Само собой, во имя продвижения цивилизации постоянно имели место карательные походы на деревни и публичные казни непокорных: людей вешали, распинали на крестах, связывали и оставляли умирать на солнцепеке, и т.д.
Казнь раба в Свободном государстве Конго.
В общем, в регионе воцарилась европейская нормальность, по итогам 25 лет которой население Конго заботами Его Бельгийского Величества сократилось на 10 000 000 (с числом нулей все верно). То есть в лучший мир был переправлен почти каждый второй. С некими послаблениями, но это цивилизованное счастье дотянулось до 1960 года.
И что? А ничего. Вот благороднейший король (фигура слева) в те годы идет по наиверноподданнейшему Брюсселю, по сути без охраны.
Судя по всему, никто дурного слова не промолвит. Вот ныне конный памятник ему же. Все величественно и благопристойно.
На другом монументе сему персонажу, в бельгийском Арлеме, на постаменте обозначено: «Да, это людоед, но это наш людоед» «Я начал работу в Конго в интересах
цивилизации и ради блага Бельгии». Так и начертано, резцом по мрамору. Имеет место быть обычная европейская норма в обращении с более слабыми в данный момент народами.
Жанен, конечно, был француз (язык валлонской половины Бельгии есть диалект французского). Но Европа едина, и, положа руку на сердце, бельгийские фокусы в Конго тогда не сильно отличались от галльских «подвигов» в Алжире или Дагомее. (В прошлом веке некто А.А. Шикльгрубер пытался было применить тот же подход ко всем без исключения, и в том числе к самой Европе; говорят, там на него обиделись.) И посему все вышесказанное о Конго для Жанена, как генерала армии времен Третьей Республики, есть, в сущности, банальность, издержки «бремени белого человека». Поэтому даже самые невинные попытки оправдаться о сибирской эпопее, а ими пронизан весь текст его мемуаров о 1918-19 годах (в стиле «это не мы, и я не знал, и был принципиально против, и даже заявлял протест, два раза») – в общем, на данном фоне они звучат отчасти жутковато. Ну это как если бы какой-нибудь там Оскар Дирлевангер, командир СС-спецзондергруппы в Белоруссии в 1942-44 годах, стал бы произносить речи, что, дескать, «да, Хатынь – мы, это – тоже мы, работа такая, а вот это, о Мейн Готт, нет-нет-нет, мы же не команда вурдалаков, это не к нам». Собственно, нечто подобное и излагалось тогда по отношению к бандеровцам, жестокость которых вполне себе пугала (и пугает ныне) даже видавших виды айнтзацфюреров. (Напомним, например, про недавний спич Пашинского в отношении детей Захара Прилепина.)
Теперь вернемся собственно к России. Сегодня «по ту сторону экрана» считается общепринятой версия белой эмиграции о «большевистских зверствах», которые-де единственно и позволили красным победить. Недавно вышла книга И.С. Ратьковского «Хроника белого террора в России. Репрессии и самосуды (1917–1920 гг.)». Ниже приведены рандомно взятые цитаты из ее первой части.
28 октября 1917 г. юнкера, освобождавшие от красноармейцев Московский Кремль, взяли в плен сдавшихся им в ходе переговоров солдат 56-го запасного пехотного полка, а также охрану кремлевского арсенала. Им было приказано выстроиться, якобы для проверки, у памятника Александру II, а затем по безоружным людям (спустя час после построения, согласно воспоминаниям слесаря Арсенала Карзыкина) внезапно был открыт пулеметный и ружейный огонь. Солдат 56-го полка расстреливали у памятника Александру II, солдат арсенала – во дворе арсенала.
Согласно ряду советских данных (скорее всего завышенных) в результате было убито около 300 человек. Данная цифра характеризует, на наш взгляд, общее количество пострадавших, включая и раненых. Встречающаяся же цифра в 500 жертв (В. Б. Жиромская) имеет скорее отношение к общей численности лиц, подвергнувшихся обстрелу со стороны юнкеров. Критически настроенный к советской власти известный историк С. П. Мельгунов приводил два свидетельства о кремлевских расстрелах. О минимальных солдатских потерях в 15 человек говорил Филатьев, при этом указывая, что и юнкеров погибло также 15 человек. Большие приведенные потери характерны для прокурора московской судебной управы Стааля, который писал, что юнкера потеряли одного человека, а расстреляли 101.
В ночь на 15 декабря 1917 г. в Самаре при взрыве в подвале здания Совета рабочих и солдатских депутатов, организованном контрреволюционерами, были убиты 8 красногвардейцев и 30 ранены. 7 жертв взрыва были торжественно похоронены в садике у городского театра 26 декабря.
В середине декабря 1917 г., не позднее 17 декабря, на станции Даурия в Маньчжурии, по приговору военно-полевого суда, назначенного есаулом Г. М. Семеновым, был казнен комиссар Совета по охране города Харбина Аркус. Неделей ранее, 8 декабря 1917 г., он был арестован и избит. Он будет расстрелян, затем у трупа будет вспорот живот, а само тело, облитое керосином, сожжено.
17 декабря 1917 г. был арестован и вскоре убит один из первых революционеров-марксистов Семиречья, казак Большеалматинской станицы, редактор семиречинской «Крестьянской газеты» А. П. Березовский. Вместе с ним был убит его соратник К. В. Овчаров. После ареста они были вывезены контрреволюционерами на 12-й километр Верхнекульджинского (сейчас Талгарский) тракта и убиты. Согласно одной из версий, они были зарублены шашками. Более обоснованным представляется их расстрел. Согласно произведенному позднее заключению специальной комиссии Семиреченского ВРК: «Раны по одной – каждому, нанесли из огнестрельного оружия – винтовки, причем выстрелы произведены сзади, в спину». Впоследствии они были перезахоронены в Алма-Ате.
27 января 1918 г. полковник А. П. Кутепов попытался окопаться между станциями Морская и Синявская у Казачьей деревни, но натолкнулся на сопротивление казачества. Деревня в наказание была сожжена отрядом Кутепова.
16 (3) февраля 1918 г. офицерский отряд хорунжего Ф. Д. Назарова напал на село Султан-Салы Малые (Дон), где, по имевшимся сведениям, стояло только два красных эскадрона. Действия отряда Назарова поддержал сводный добровольческий отряд во главе с войсковым старшиной 1-го Кубанского полка Мадгавариани. В ходе боя было захвачено 18 пленных, однако само нападение было отбито, так как в селе находились не два эскадрона, а два полка. При отходе все пленные были уничтожены. Были добровольцами также застрелены несколько своих же тяжелораненых участников набега, в т. ч. Мадгавариани. Это объяснялось участниками похода возможностью пленения всех добровольцев красными. «Выхода нет, до своих не дойдешь, но живыми тоже не возьмут: глухой выстрел – и Войск. Старшина Мадгавариани уже не рискует быть взятым живым… Еще ряд выстрелов – и пленных у нас нет…»
29–30 (16–17) марта 1918 г. Полтава. Из дневника В. Г. Короленко: «…Немцы и гайдамаки вступили в город… хватают подозреваемых в большевизме по указанию каких-то мерзавцев-доносчиков, заводят во дворы и расстреливают. По другим рассказам, – приводят в юнкерское училище, страшно избивают нагайками и потом убивают… Избивать перед казнью могут только истые звери. … Вчера в вечернем заседании думы Ляхович сделал разоблачения об истязаниях, произведенных над совершенно невинными и не причастными даже к большевизму жителями. Тут были евреи и русские. Их арестовали, свели в Виленское училище (Виленское юнкерское училище, эвакуированное в Полтаву), положили на стол, били шомполами (в несколько приемов дали по 200–250 ударов), грозили расстрелять, для чего даже завязывали глаза, потом опять били и заставляли избитых проделывать «немецкую гимнастику» с приседаниями и кричать ура «вiльной Украине и козацьтву» и проклятия «жидам и кацапам». Потом всех отпустили».
4 апреля (22 марта) 1918 г. казаки станицы Нежинской во главе с войсковым старшиной Н. В. Лукиным и полковником Корчаковым совершили ночной набег на оренбургский горсовет, находившийся в бывшем юнкерском училище, где предприняли попытку полностью вырезать весь горсовет. Рубили спящих, не успевших подняться с постели людей, не оказывавших сопротивления. Рубили всех подряд, вместе с женщинами и детьми (семьи работников горсовета) – всего погибло 129 человек. Среди погибших было 6 детей и несколько женщин. Детские трупы были изрублены пополам, убитые женщины лежали с вырезанными грудями и вспоротыми животами. Характерно, что за день до набега, 3 апреля 1918 г., в селе Сакмарском ими же будут расстреляны казаки Правдин и Свинцов, отказавшиеся участвовать в нападении на красный Оренбург.
18 (5) февраля 1918 г. началось наступление германских войск после срыва Брестских мирных переговоров с Советской Россией. Начало водворения немецких порядков на занимаемых территориях. Советской прессой фиксировались акты массового террора со стороны германских войск. По сообщениям газет, в Рыльске было расстреляно 60 советских деятелей, в Обояни и Путивле – до 130 человек, после взятия Николаева в течение 3 дней – более 5 тыс. человек, Севастополя – 530 матросов и солдат, Юрьева – 119 солдат, Ревеля – 50 солдат и т. д. Расстрелы производились и союзными германскому командованию украинскими частями. По данным В. Владимировой, на наш взгляд, возможно, преувеличенным, только по Полтавской губернии гайдамаками было расстреляно до 8 тысяч военнопленных-интернационалистов. Массовые казни имели место и в других городах. Но существенно другое обстоятельство этого наступления: германская оккупация (интервенция) стала фактором, который ужесточил формы ведения Гражданской войны, отчасти развязав ее.
4 марта (19 февраля) 1918 г. в Балакове погиб военный комиссар города Г. И. Чапаев, родной брат Василия Ивановича Чапаева, и вместе с ним еще четверо красноармейцев. Григорий Чапаев был ранен, а затем поднят на штыки, и в таком виде его носили умирающего по городу.
28 (15) марта 1918 г. Домашевка. Запись в дневнике [белогвардейского] полковника М. Г. Дроздовского: «Мы живем в страшные времена озверения, обесценивания жизни. Сердце, молчи, и закаляйся, воля, ибо этими дикими, разнузданными хулиганами признается и уважается только один закон – «око за око», а я скажу: «два ока за око, все зубы за зуб», «поднявший меч…». В этой беспощадной борьбе за жизнь я стану вровень с этим страшным звериным законом – с волками жить… И пусть культурное сердце сжимается иногда непроизвольно – жребий брошен, и в этом пути пойдем бесстрастно и упорно к заветной цели через потоки чужой и своей крови. Такова жизнь… Сегодня ты, а завтра я. Кругом враги… Мы, как водою остров, окружены большевиками, австро-германцами и украинцами. Огрызаясь на одних, ведя политику налево и направо, идешь по пути крови и коварства к одному светлому лучу, к одной правой вере, но путь так далек, так тернист…».
Теперь слова Никулина, при всей их очевидной мрачной жути, становятся гораздо представимее. В данном контексте совершенно неважно, кто является виновником такого кошмара в пределах всей России (авторская группа, разумеется, полагает, что это не большевики, но верно это или нет, сейчас значения не имеет). Просто возникла ситуация, когда миллионы людей беспощадно сражаются за жизнь и за идею. А пленных часто не берут просто оттого, что их некуда девать, поскольку тыл как военный фактор вообще не существует. И в этой обстановке, к сожалению, оказывается в порядке вещей заявить, что ты однажды совершил нечто неописуемо ужасное, просто невероятно страшное. Ибо тогда эти слова, при всей мистической кошмарности с наших сегодняшних позиций, не сильно выделялись на общем фоне возникшей катастрофы. Начало которой положили две даты: август 1914 и февраль 1917 года.
Подчеркнем еще раз: сказанное только что ни в коем случае не является моральным оправдание стрельбы в людей, заведомо невинных, не говоря уже о женщинах и детях, равно как и вообще репрессий без суда, и так далее, и тому подобное. Может быть, мы в советское время и выросли, сидя на мягком диване в розовых очках, но воспитали нас именно так. Речь совершенно об ином.
В любое другое время воспоминания Никулина, Юровского и остальных представлялись бы как абсолютное доказательство того, что именно так оно и было – ибо не способны люди так себя оклеветать. Но в условиях борьбы за жизнь не только свою, но также и всех друзей, родных и близких, это не так. Так как на фоне оренбургских «пополам разрубленных детей» и женщин с отсеченными молочными железами – а с апреля по июль 1918 года таких «Оренбургов» счет пошел уже на сотни – здесь вообще любые фразы произносятся легко и просто. И если для того, чтобы, скажем, избежать германского вторжения, которое ты отразить пока не можешь и которое приведет твою страну, тебя и твоих близких к смерти, скорее всего жуткой, надо сказать про себя нечто совсем ужасное – то это говорится. И произносится с той же непринужденностью, с которой М.М. Исаев в кино легко и весело артикулирует «Зиг Хайль» или бросает Мюллеру в лицо, что «время пока терпит».
Поэтому с точки зрения логики – разумеется, это логика тогдашней катастрофы, которую мы все ныне хотим избежать – так вот, с данных позиций все «записки Юровского» и «мемуары Медведева», безусловно, могут быть правдой. Равно как могут оказаться элементами оперативного мероприятия по выводу бывшего императора и его семьи из-под суда или непосредственной опасности уничтожения. (Так как мертвых – или ими объявленных – не ищут.) В обоих случаях вероятность составляет ровно 50%. Ибо вся логика говорит о том, что большевикам, даже вне соображений нравственности, было крайне невыгодно расстреливать уже и самого Николая, не говоря о его семье. И та же логика подсказывает, что в условиях обоюдной дикой ненависти в любой Гражданской войне, вообще говоря, возможно все.
Таким образом, именно слова, то есть воспоминания прямых участников, являются наиболее весомым доказательством официальной версии событий. Эти слова были произнесены чекистами и бывшими подпольщиками, то есть людьми, способными профессионально заниматься дезинформацией. Во всяком случае, у их руководителя, Я.М. Юровского, на тот момент имелось 13 лет стажа конспиративной работы. С учетом всей совокупности обстоятельств, представляется, что рассказы всех без исключения авторов с одинаковой вероятностью могут быть как повествованием о реально случившейся трагедии, так и элементом оперативной игры, связанной с прикрытием перемещения семьи бывшего царя в безопасное место. Очевидно, что в условиях сильнейшей ненависти к свергнутому монарху (здесь не принципиально, справедливой или нет), это было бы крайне сложно сделать без подобного «информационного мероприятия».
Слово всегда было веским аргументом, поверим в этом Гумилеву:
В оный день, когда над миром новым
Бог склонял лицо свое, тогда
Солнце останавливали словом,
Словом разрушали города.
Именно тексты всех тех людей, кто участвовал в событиях и оставил описание событий жаркой ночи с 16 на 17 июля 1918 года, определяют уровень достоверности гипотезы обвинения. Степень истинности остальных рассмотренных доказательств, как показано выше, фантастически мала. Поэтому с высокой точностью вероятность справедливости официальной версии событий определяется правдоподобностью этих текстов. То есть составляет 50% и равна возможности реализации противоположного по смыслу варианта. Для подтверждения этого факта рассмотрим воспоминания непосредственного участника событий, М.А. Медведева (Кудрина) от декабря 1963 года (они наиболее подробно характеризуют ситуацию в Екатеринбурге) и сопоставим их с другими источниками информации.
Дата добавления: 2018-10-27; просмотров: 185; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!