Глава 35 КОНСЕНСУАЛЬНЫЕ КОНТРАКТЫ

§ 137. Купля-продажа (emptio-venditio)

485. Происхождение купли-продажи. Еще в древнейшие време­на, с появлением частной собственности, возникает и получает большое распространение договор, направленный на обращение ве­щей, на переход их из одного хозяйства в другое. Такой договор во­шел в употребление еще до того, как появились деньги, и пред­ставлял собой непосредственный обмен вещи на вещь, т.е. мену (permutatio) . Это соответствовало общим экономическим услови­ям общества, только что переходившего от натурального хозяйст­ва к меновому.

Origo emendi vendendique a permutationibus coepit. Olim enim non ita erat nummus neque aliud merx, aliud pretiurn vocabatur, sed unusquisque secundum necessitatem temporum ac rerum utilibus in utilia permutabat, quando plerumque evenit, ut quod alter! superest, alter! deslt. Sed quia non semper nee facile concurrebat, ut, cum tu haberes quod ego deslderarem, invicem haberem quod tu accipere velles, electa materia est, cuius publica ac perpetua aestimatio diffi- cultatibus permutationum aequalltate quantitatis subvenlret. Eaque materia forma publica percussa usum dominiumque non tarn ex sub- stantia praebet quam ex quantitate, nee ultra merx utrumque, sed alterum pretium vocatur (D. 18. 1. 1. pr . Paulus ). - Происхождение купли-продажи коренится в мене. Было такое время, когда не было денег, когда не называли одно — товаром, другое — ценой, а каждый, в зависимости от надобностей момента и от харак­тера вещей, обменивал ненужное на то, что требуется: ведь нередко бывает так, что предмета, который для одного явля­ ется лишним, другому нахватает. Но так как не всегда и не лег­ ко совпадало так, чтобы у тебя было то, что нужно мне, а я в свою очередь имел то, что хочешь получить ты, то был вы­ бран предмет, получивший публичную постоянную оценку; по­ средством передачи его в равном количестве устраняли труд­ ности непосредственного обмена. Этому предмету [мерилу ценностей] была придана публичная форма, и он приобрел рас­ пространение и значение не столько по своей сущности, сколь­ ко по количеству, причем перестали называть товаром [ merx ] то, что дает и та и другая сторона, а один из предметов ста­ ли называть ценой [ pretium ].

-396-

В этих словах Павла рисуется историческая преемственность непосредственного обмена товара на товар, как первичной формы меновых сделок, и пришедшего ей на смену обмена товара на деньги, но опять-таки немедленного (купля-продажа на налич­ные). Дальнейшее развитие привело к такому договору, когда не­медленной передачи товара, с одной стороны, цены — с другой, могло и не быть, т.е. пришли к договору, по которому стороны принимают на себя взаимные обязательства: одна — передать то­вар, другая — уплатить за него цену.

В Институциях Гая (4. 28) упоминается, что еще законы XII таблиц предусматривали legis actio per pignoris capionem, в случае, когда кто-либо, купив жертвенное животное, не платил за него по­купную цену. Из этих слов Гая можно заключить, что уже в эпоху XII таблиц была известна купля-продажа в кредит. Но в то время она не была консенсуальным контрактом. Купля-продажа в те да­лекие времена скорее напоминала реальные контракты (хотя она не принадлежала к их числу): в отношении res mancipi совершалась mancipatio, т.е. торжественная форма передачи права собственнос­ти за кусок металла (меди), который тут же взвешивали на весах; в отношении res пес mancipi совершалась неформальная передача (traditio) вещи. Только в классическом римском праве складывает­ся emptio-venditio в качестве консенсуального контракта.

Однако отголоски того периода в развитии римского права, когда денег еще не было и оборот довольствовался непосредствен­ной меной товара на товар, слышны очень долго. Мы находим эти отголоски в спорах юристов, принадлежавших к школам сабинь-янцев и прокульянцев. Даже юрист III в. н.э. Павел (D. 18.1. 1.1), приводя споры сабиньянцев и прокульянцев по вопросу о том, «an sine nummis venditio dici hodieque possit... veluti si ego togam dedi, ut tunicam acciperem» (т. е. можно ли в настоящее время назвать про­дажей договор, в котором одна сторона обязуется отдать другой стороне какую-нибудь вещь не за деньги, а за другую вещь, напри­мер, если я даю тебе верхнее платье, тогу, а взамен получаю ис­поднюю одежду, тунику), не говорит категорически и безусловно, что подобного рода договор не может быть признан куплей-прода­жей, а называет вопрос спорным, dubitatur (представляет извест­ные сомнения).

Поставив этот вопрос, Павел дает нам историческую справку, что юристы сабиньянской школы (сам Сабин, Кассий) считали та­кую сделку куплей-продажей. Гай в своих Институциях (3. 41) со­чувственно приводит слова Сабина, что если лицо продает земель­ный участок и получает в качестве покупной цены за него раба, то следует отношение понимать так, что продан участок, за который

-397-

в качестве покупной цены передан раб. Наоборот, юристы проку-льянской школы (Прокул, Нерва) уже выделяли такой договор из купли-продажи в особый договор мены, permutatio. Павел призна­ет более правильным взгляд прокульянцев и подкрепляет эту точ­ку зрения таким соображением: если по договору вещь обменива­ется не на деньги, а на другую вещь, то это не соответствует смыслу купли-продажи: одно дело — продавать, другое — поку­пать; мы различаем продавца и покупателя; должны поэтому раз­личать merx, товар, и pretium, цена.

Эта последняя точка зрения, что купля-продажа предполагает передачу вещи не за хакую-либо другую вещь, а за деньги, востор­жествовала. При этом, с развитием торговли и хозяйственной жиз­ни вообще все большее значение приобретала купля-продажа не на наличные, а в кредит: исполнение договора купли-продажи происходит не одновременно с его заключением; устанавливается обоюдное обязательство: на стороне продавца — предоставить по­купателю вещь, на стороне покупателя — уплатить за нее покуп­ную цену.

486. Определение. Таким образом, контракт emptio - venditio в
окончательном его виде можно определить так: купля — продажа
есть договор, посредством которого одна сторона — продавец ( ven -
ditor ) обязуется предоставить другой стороне — покупателю (етр-
tor ) вещь, товар ( merx ), а другая сторона — покупатель обязуется
уплатить продавцу за проданную вещь определенную денежную цену,
pretium .

Merx, товар, pretium, цена являются существенными элемента­ми договора купли-продажи.

487. Консенсуальный характер договора. Купля-продажа яв­
ляется одним из консенсуальных договоров. Понятие консенсуаль-
ного договора в римском классическом праве и в праве Юстиниа­
на не тождественны. Гай (3. 136) определяет консенсуальный
договор, исходя из противоположности договоров формальных и
неформальных: «Ideo autem istis modis consensu dicimus obligationes
contrahi, quia neque verborum neque scripturae ulla proprietas desider-
atur» — «договор признается заключенным consensu, т.е. простым
соглашением, раз не требуется ни произнесения verba, словесных
формул, ни письменной формы, scriptura».

В этом противопоставлении выпадает категория реальных дого­воров, которые также могут быть противопоставлены формальным договорам и в этом смысле оказываются в одной общей категории с консенсуальными договорами. Но если исходить из causa obligan-di (основания установления обязательства), консенсуальные кон­тракты должны быть противопоставлены как формальным, так и

-398-

реальным договорам. Институции Юстиниана так именно и выде­ляют консенсуальные контракты в особую группу договоров, при которой возникновение обязательств не только не связывается с выполнением каких-либо формальных актов, но не предполагает даже и передачи вещи (как то имеет место при реальных догово­рах), а основано на одном только соглашении (I. 3. 22. 1.).

488. Цель договора. Основная хозяйственная цель договора куп­
ли-продажи заключается в том, чтобы получить в хозяйство поку­
пателя те или иные нужные для него вещи. Наиболее эффектив­
ное правовое средство для достижения этой цели состоит в том,
чтобы сделать покупателя собственником необходимых вещей.
Древнейшее право так и подходило к задаче: mancipatio (п. 196) бы­
ла одновременно и древнейшей формой купли-продажи (на на­
личные) и способом приобретения права собственности. Класси­
ческое римское право не связывает, однако, с договором
купли-продажи непосредственно такого правового результата. Оно
разделяет обязательственный момент (принятие на себя продав­
цом обязательства предоставить покупателю обладание продавае­
мыми вещами) и момент получения покупателем права на вещь.
Этот последний результат (получение покупателем непосредствен­
ного права на вещь) основывается на особом титуле, каким явля­
ется фактическая передача проданной вещи покупателю.

489. Предмет купли-продажи. Предметом купли-продажи может
быть все, что не изъято из оборота, и в первую очередь — телесные
вещи, следовательно, существующие в натуре и по общему прави­
лу принадлежащие продавцу. Однако ни тот, ни другой признак,
т.е. ни существование вещей в натуре в момент заключения дого­
вора, ни принадлежность их в этот момент продавцу — не являют­
ся безусловно необходимыми. Отмеченное разграничение обяза­
тельственно-правовое и вещно-правового моментов расширяло
сферу применения договора купли-продажи.

Так, по римскому праву не было препятствий к заключе­нию договоров купли-продажи чужих вещей, т.е. не принадлежа­щих продавцу. «Rem alienam distrahere quern posse nulla dubitatio est: nam emptio est et venditio: sed res emptori auferri potest» (D. 18. 1. 28. Ulpianus).

Ульпиан в этом отрывке определенно говорит, что не может быть сомнения в возможности продать чужую вещь; заключая та­кой договор, продавец берет на себя обязательство получить вещь от ее собственника и передать покупателю. Как чисто обязательст­венный акт, купля-продажа и в этом случае получает действитель­ную силу. Конечно, может случиться, что продавцу не удастся по­лучить вещь от собственника, и он не сможет передать ее

-399-

покупателю, или хотя фактически и передаст, но не обеспечит об­ладания ею. Ульпиан поэтому сейчас же добавляет: «sed res emp-tori auferri potest», т.е. вещь может быть отобрана от покупателя (предполагается, ее собственником); в этом случае продавцу при­дется отвечать перед покупателем за понесенный последним ущерб; а если продавец заведомо, sciens, продал чужую вещь, при­чем покупателю не было известно, что вещь не принадлежит про­давцу, в этом усматривалась недобросовестность продавца, и поку­патель мог искать с продавца возмещения своего интереса, даже не ожидая отобрания вещи собственником (D. 19. 1. 30. 1).

Не имеет сипы договор купли-продажи вещи, уже принадлежа­щей покупателю, хотя бы он того и не знал (D. 18. 1. 16).

Последовательное проведение обязательственной природы куп­ли-продажи позволяло удовлетворить и другую потребность хозяй­ственной жизни. Именно, с развитием менового хозяйства неред­ко встречалась надобность продать, например, продукты сельского хозяйства раньше, чем они поспели (fructum olivae pendentis vendere — D. 18. 1. 39). Такие договоры о продаже будущего уро­жая были допущены (D. 18. 1. 8); в этом случае говорят о продаже rei futurae sivi speratae, т.е. вещи будущей или ожидаемой. Такого ро­да продажа считается совершенной под отлагательным условием, т.е. ее правовые последствия должны возникнуть не немедленно, по заключении договора, а только по выяснении урожая.

От продажи будущей или ожидаемой вещи отличают продажу одних шансов на получение вещи (emptio spei, покупка надежды, например, улова рыбы). Эта последняя разновидность по сущест­ву как бы выходит за пределы купли-продажи и принадлежит ско­рее к так называемым рисковым или алеаторным договорам (alea emitur — покупается шанс, возможность — D. 18. 4. 7).

В источниках нет достаточно четких указаний относительно практики купли-продажи вещей, определяемых родовыми призна­ками. Быть может, это объясняется упомянутым (п. 485) историче­ским развитием договора купли-продажи. Если первоначально купля-продажа совершалась в форме манципации, т.е. непосредст­венной передачи продаваемой вещи в собственность покупателя, то, конечно, нужно было требовать, чтобы предмет купли-прода­жи был индивидуализирован, представлял собой certa species, оп­ределенную индивидуальную вещь. Если продажа непосредствен­но переносит на покупателя право собственности, то нельзя продать зерно или масло «вообще(, а только выделенное, конкре­тизированное (или с помощью тары или посредством указаний на территориальное нахождение продаваемого товара и т.п.), опреде­ленное количество зерна, масла и т. п.; например, такое-то коли-

-400-

чество масла в двух определенных сосудах, такое-то количество зерна, находящееся на таком-то складе, и т. п. Priusquam enim admetiatur vinum, prope quasi nondum venit (D. 18. 6. 11), т. е. до тех пор, пока не отлили (из общего количества) проданное вино, оно почти как бы не продано. Наоборот, если продается, допустим, все то зерно, какое находится in horreis (в данных амбарах), ключи от которых переданы покупателю, купля-продажа считается вполне завершенной (С. 4. 48. 2).

Обязательство сдать известное количество вещей, определен­ных родовыми признаками, без ближайшей конкретизации пред­мета договора устанавливалось в Риме с помощью стипуляции. Эта договорная форма, видимо, удовлетворяла потребности практиче­ской жизни, вследствие чего можно было обходиться без купли-продажи вещей, определенных родовыми признаками.

Договор купли-продажи мог иметь своим предметом также res incorporalis, бестелесную вещь, т.е. право (например, право требо­вания, право осуществления узуфрукта и т. п.).

490. Цена. Второй существенный элемент купли-продажи — це­на (pretium). «Договор купли-продажи считается заключенным, — говорит Гай, — когда договорились о цене, хотя бы цена и не бы­ла еще уплачена» (3. 139).

Цена должна выражаться в денежной сумме (numerata pecunia); в этом отличие купли-продажи от мены, при которой эквивален­том вещи, передаваемой одной стороной, является также какая-ни­будь вещь, даваемая, в свою очередь, другой стороной (Гай. 3. 141).

Цена должна быть определенной, cerium (Гай. 3. 140). Впрочем, между римскими юристами существовали большие разногласия по вопросу о том, до какой степени должна непременно доходить эта определенность. Общепризнано было, что цена не может быть по­ставлена в зависимость от усмотрения покупателя: quanti velis (сколько пожелаешь), quanti aequum putaveris (сколько признаешь, справедливым) и т.п. (D. 18. 1. 35. 1). Но определить цену путем ссылки на заключение третьего сведущего лица (quanti Titius rem aestimaverit, во сколько оценит вещь Тиций) юристы прокульян-ской школы признавали допустимым (Гай. 3. 140).

Признавалось возможным определить цену и такими ссылками, как например: «покупаю вещь за ту цену, за какую ты сам ее при­обрел», и даже «за ту сумму, какая имеется в кассе (in area)»; Уль­пиан объясняет допустимость такого определения цены тем, что в подобных случаях имеется не неопределенность по существу (in rei veritate incertum), а неизвестность цифры в данный момент (D. 18. 1. 7. 1).

-401-

491. Моменты принудительного регулирования цен. В условиях менового хозяйства рабовладельческого общества цена складыва­лась в зависимости от условий рынка, и в отдельных случаях мог­ла быть то выше, то ниже нормальной стоимости вещи.

В императорский период, однако, была сделана попытка при­нудительного регулирования (при некоторых отношениях) разме­ра покупной цены. Именно, рескриптом Диоклециана 285 г. н.э. было допущено в известных случаях расторжение купли-продажи вследствие так называемой laesio enormis, чрезмерной убыточнос­ти договора для продавца.

Rem maioris pretii si tu vel pater tuus minoris pretii distraxit, bumanum est, ut vel pretium te restituente emptoribus fundum vendi- tum recipias auctorltate intercedente iudicis, vel, si emptor elegerit, quod deest iusto pretio recipies. Minus autem pretium esse videtur, si nee dimidia pars veri pritii soluta sit (C. 4.44. 2). - Если ты или твой отец продали за бесценок вещь, стоящую дороже, то человеч­ но признать, что ты можешь, при содействии судебной влас­ ти, получить обратно имение, преданное тобой, с одновремен­ ным возвращением покупателю уплаченной им цены, или же, если покупатель предпочтет такой выход, ты можешь дополу­ чить недостающее до справедливой цены. Цена считается слишком низкой, если она ниже половины действительной сто­ имости.

Этот рескрипт Диоклециана истолковывается различно. Неко­торые усматривают основание этой нормы в борьбе законодателя с возможным обманом со стороны покупателя, в желании дать средство помощи заблуждавшемуся продавцу и пр. Более вероят­ным следует признать такое понимание рескрипта Диоклециана, что им принимается во внимание стесненное материальное поло­жение продавца во время продажи. В пользу этого объяснения ре­скрипта говорит то, что покупатель, заплативший за вещь вдвое дороже по сравнению с ее действительной стоимостью, не мог ссылаться на laesio enormis. Обмануть может покупатель, но может и продавец; заблуждение также может быть и на стороне продав­ца и на стороне покупателя; таким образом, если бы в этих момен­тах заключалось основание рескрипта, он должен был поставить в одинаковое положение продавца, продавшего вещь дешевле поло­вины ее стоимости, и покупателя, заплатившего за вещь более, чем вдвое, дороже ее стоимости.

Рескрипт предусматривает только средство защиты потерпев­шего продавца — быть может, потому, что стесненное материаль­ное положение может побудить к невыгодной продаже (чтобы по­лучить срочно требующуюся сумму денег), но не вынуждает к

-402-

невыгодной покупке; материальные затруднения чаще заставляют покупку отложить. Вмешательство императорского законодатель­ства в «свободное соглашение» сторон, в самом важном его пунк­те _ _в отношении цены, исходит, по-видимому, из тех же моти­вов, какие привели к институту querela non numeratae pecuniae (п. 465): законодатель заботится о сохранении за плательщиками на­логов их имущественной мощности.

Покупатель, не желавший доводить дело до расторжении куп­ли-продажи, мог доплатить разницу до настоящей цены и таким путем сохранить за собой купленную вещь.

Тому же Диоклециану принадлежит попытка установить общие для всей империи таксы на некоторые товары: edictum de pretiis rerum venalium 301 г.

492. Обязательство продавца. Продавец принимает на себя по договору купли-продажи обязательство предоставить вещь покупа­ телю. Римские юристы не говорят, что продавец обязан перенести на покупателя право собственности на вещь; а Ульпиан даже поло­жительно замечает, что если кто продает земельный участок, несе­ние necesse non habet fundum emptoris facere (т.е. нет необходимос­ти переносить право собственности на покупателя) (D. 18. 1. 25. 1). Классические юристы предпочитают выражаться так, что продавец обязан предоставить habere licere (обеспеченную правом возмож­ность обладания — D. 21. 2. 8; D. 19. 1. 30. 1 и др.); ввести покупа­теля in vacuam possessionem (D. 41. 2. 33) и таким путем предоста­вить беспрепятственное, свободное, прочное обладание проданной вещью. Такой vacua possessio покупатель не получает, если какое-то другое лицо in possessione est проданной вещи (D. 19. 1. 21. 1).

Противопоставляя передачу беспрепятственного и прочного обладания проданной вещью перенесению права собственности, римские юристы не забывают все же, что специфической особен­ностью договора купли-продажи является, как бы то ни было, на­мерение сторон передать вещь окончательно, так, чтобы она стала вещью покупателя. Если стороны не имеют в виду переход вещи в собственность покупателя, то можно говорить о найме вещи, о ка­ком-либо другом договоре, но только не о купле-продаже, говорит Лабеон (D. 18. 1. 80. 3). Еще нагляднее рассуждение Ульпиана. Первая обязанность продавца, говорит этот юрист, rem praestare, id est tradere — предоставить покупателю вещь, т.е. совершить в его пользу traditio. Дальше юрист различает два случая. Если продавец был собственником вещи, то передачей вещи он делает собствен­ником и покупателя; а так как традиция вещи приводит к перене­сению права собственности только в том случае, если передача со­вершена именно с таким намерением, то, следовательно, Ульпиан

-403-

исходит из того положения, что по договору купли-продажи сто­роны конечной целью имеют перенесение на покупателя права собственности. После этого Ульпиан останавливается на другом возможном случае, а именно если продавец сам не был собствен­ником: естественно, что он не сделает тогда собственником и по­купателя, а следовательно, вещь может быть виндицирована ее собственником, продавец будет тогда нести ответственность evic-tionis nomine, за эвикцию вещи (D. 19. 1. 11. 2).

493. Ответственность за эвикцию вещи. Эвикцией вещи (от сло­ва evincere — вытребовать, отсудить) называется лишение покупа­теля владения полученной от продавца вещью, вследствие отсуж-дения ее каким-либо третьим лицом на основании права, возникшего до передачи вещи продавцом покупателю. Все эти признаки: а) утрата покупателем фактического владения куплен­ной вещью, б) по судебному решению, в) состоявшемуся по осно­ванию, возникшему до передачи вещи от продавца покупателю, — являются существенными.

В Дигестах рассказывается такой казус. Некто купил участок земли в провинции; часть покупной цены он уплатил, а остальную часть задержал. Продавец предъявил иск об уплате остальной час­ти; к этому времени покупатель умер: его наследник против иска продавца сослался на то, что по распоряжению принцепса (ех praecepto principali) купленная земля отчасти отчуждена, отчасти предназначена для раздачи в награду ветеранам (veteranis in praemia adsignatas). Возник вопрос: можно ли относить на счет продавца futures (если исходить из момента договора) casus evictio-nis post contractam emptionem (эвикцию в силу основания, возник­шего после заключения договора купли). Юрист дает на этот во­прос отрицательный ответ (D. 21. 2. 11. pr. Paulus).

Если отсуждение состоялось (претендующий на вещь emp-torem in evictione rei vicerit), но практически вещь осталась за по­купателем, последний не получает иска к продавцу из эвикции (D. 21. 2. 57 рг.).

Не дается покупателю иск на основании эвикции, если лише­ние владения купленной вещью следует приписать его собственно-мунерадению и беззаботности; в частности, если покупатель не по­ставил продавца в известность о заявленной третьим лицом претензии и этим лишил его возможности отстоять право покупа­теля на владение вещью (С. 8. 44. (45) 1. 8. 9), либо плохо защи­щался на суде (bonam causam vitio suo... perdidit — D. 21. 2. 63. 2), либо покупатель соглашается на разрешение спорного вопроса тре­тейским судом (D. 21. 2. 56. 1) и т. п.

-404-

Не является также эвикцией тот случай, когда продавец продал и передал покупателю не принадлежащую ему вещь, и покупателю пришлось (чтобы упрочить свое положение) уплатить собственни­ку вещи ее цену, покупатель все же может в этом случае перело­жить на продавца понесенный расход (D. 21. 2. 29 рг.; 19. 1. 13. 15). Для признания эвикции не является существенным, чтобы вещь была отсуждена от покупателя на основании виндикацион-ного иска. Если покупатель лишается владения вещью, вследствие, например, удовлетворения иска залогового кредитора, ответствен­ность продавца имеет место на общих основаниях ответственнос­ти за эвикцию, лишь бы право, на основании которого произош­ло отобрание у покупателя вещи, уже существовало в момент передачи проданной вещи (D. 21. 2. 34. 2). В Дигестах мы находим следующий казус. К покупателю предъявлен иск об узуфрукте (предполагается, установленном до продажи вещи). Гай решает во­прос в том смысле, что покупатель должен привлечь к делу про­давца, как если бы истец истребовал часть купленной вещи, т.е. приравнивает этот случай к частичной эвикции (D. 21. 2. 49). Рав­ным образом, источники признают эвикцию в случае присуждения покупателя по иску о разделе общей собственности (actio commu-ni dividundo), ноксальному иску и пр.

В древнейшую эпоху римского права, когда купля-продажа со­вершалась посредством манципации, в случае предъявления треть­им лицом иска к покупателю, направленного на отобрание от не­го вещи (в особенности, иска виндикационного), на продавца возлагалась обязанность помочь покупателю в отражении этого нападения (auctoritatem defugere). Если продавец не оказывал это­го содействия, или, хотя и оказывал, но безрезультатно, и покупа­тель лишался купленной вещи, он мог взыскать с манципанта двойную сумму указанной в манципационной формуле цены, в ка­честве штрафа; для этой цели служила actio auctoritatis.

Позднее, когда продажа стала совершаться без манципации, во­шло в практику, при заключении договора купли-продажи более или менее ценных вещей, совершать дополнительную стипуляцию и, посредством этой дополнительной сделки, выговаривать от про­давца на случай эвикции двойную покупную цену (duplae stipulatio) (D. 21. 2.16. 1; 21. 1). Подобного рода стипуляции были настолько распространены, что их стали связывать с самим понятием купли-продажи, и если продавец отказывался заключить такую стипуля­цию, признали возможным предъявление иска непосредственно ех empto, из купли. Возможность такого иска объясняется в Дигестах следующим образом: еа enim, quae sunt moris et consuetudinis, in bonae fidei iudiciis debent venire (то, что вошло в нравы и обык-

-405-

новения, должно быть принято к рассмотрению в процессе, пост­роенном на bona fides, добросовестности) (D. 21. 1

Таким образом, развитие права в этой области завершилось признанием за покупателем права на основании самого дог купли-продажи, независимо от совершения стипуляции, в эвикции вещи искать с продавца возмещения убытков в поря регресса (обратного требования). Sive tota res evmcatur, sive habet regressum emptor in venditorem, т.е. эвинцируется ли вся вещь или часть ее, покупатель имеет регресс к продавцу (U. 21. i

Ответственность продавца за эвикцию вещи отпадает, есл купателю при заключении договора купли-продажи было но, что третьему лицу принадлежит на покупаемую вещь право на основании которого оно может ее эвинцировать (< пускались также специальные соглашения между продавце^ купателем о сложении первым с себя ответственности за э (pacta de non praestanda evictione), лишь бы со стороны г не было при этом допущено dolus; другими словами, ^отве^вен-ность с продавца не снимается, если ему было известно, ч не принадлежит права собственности на продаваемую им он это обстоятельство от покупателя скрыл и таким обмани тем добился согласия покупателя на сложение с себя otbctcti ности за эвикцию (D. 21. 2. 69 рг. 5; D. 19. 1. 6. 9).

Если продавец отчуждал вещь, на которую не имел npai эвикция произошла не в то время, когда вещь находилась во вла­дении покупателя, приобревшего от него эту вещь, а и ^е того, как вещь прошла через несколько рук, так что вещь отсуждена с одного из последующих ее приобретателей, то иски на осно эвикции должны предъявляться последовательно каждым i телем к своему продавцу, пока не дойдут до непосредственного ви-новника отчуждения не принадлежащей ему вещи (

Содержание претензии покупателя к продавцу по поводу* шей место эвикции проданной вещи определяется ее ным характером: покупатель перекладывает на продавца i ущерб, какой он потерпел в результате эвикции. Ис W™1 ля не сводится к простому истребованию покупной цены ( оставалась бы у продавца после эвикции вещи без Д°^с™ного основания); при определении содержания требования ля исходят из того имущественного интереса, какой пре, ет для покупателя сохранение вещи: evicta re ex empto act ad pretium dumtaxat recipiendum, sed ad id quod interest camp* (в случае эвикции вещи иск дается покупателю не только вращение покупной цены, но на возмещение всего i (D. 21. 2. 70).

-406-

Если имела место эвикция не полная, а частичная, то и возме­щение интереса покупателя дается в соответствующем размере (D. 21. 2. 1).

---

Дата добавления: 2018-09-22; просмотров: 234; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!