Глава 14. Change, или Обман по лучшему курсу

00.38

Они втроем пошли к ближайшему обменнику.

Улица пестрела холодными огнями. Машины носились взад — вперед, ослепляя их ближним светом. Сначала они зашли в круглосуточный магазин, где Кекс купил пару бутылок «Миллера», Алик — «Орбит», Никита — пару пачек сигарет.

— Ладно, парни, я сваливаю, — сказал Кекс, заталкивая бутылку в карман.

— Сам дойдешь или тебе тачку поймать? — поинтересовался Никита у плохо стоящего на ногах Кекса.

— Сам, — махнул он рукой, — спасибо, все сам. Не маленький.

Никита пожал парню руку, Алик сделал то же самое, сказав:

— Все в твоих руках, Кекс…

— Да, это точно, в моих, — он, хмыкнув, посмотрел на бутылку пива, — на сегодня точно хватит…

— Ладно, бывай, — сказал Никита

Парни посмотрели сквозь витрину магазина, как Кекс ловил тачку. С третьей попытки он уехал на раздолбанной «шестерке», помахав им на прощание.

— Да, проблемы у парня с телками, — сказал Никита Алику

— Да ну, у него никаких проблем, — ответил Алик, — просто, когда всего много, это начинает пугать. Представь, как сложно разобраться с одной телкой, особенно когда что-то к ней испытываешь. А когда их две?

— А если три?

— Тогда можно просто застрелиться.

— А как же гаремы? — Никита не унимался.

— А оно тебе нужно? — спросил Алик, — Тут парня с двух телочек ломает, а представь, у тебя гарем. Там вообще могут быть какие-то чувства?

— Не знаю, я против гарема, — ответил Никита, — не люблю толкотню в постели. Кстати, ты курс смотрел?

— Смотрел. 28,65 продажа.

— Ладно, звони.

Алик нажал на кнопку возле обшарпанной двери обменника, железной, выкрашенной в черную краску, обрамленной какими-то набранными мелким шрифтом бумагами о правилах работы обменного пункта и прочей лабуде, которую никто никогда не читает.

— На, тут семьсот, — Никита протянул Алику семь банкнот по сто долларов.

— Смотри, Никита, это твой любимый президент Франклин, — сказал Алик, протягивая банкноту.

— Точно! Он самый, — хмыкнул Никита.

— Семьсот, — сказал Алик, бросая внутрь железной двери деньги.

Отверстие, куда посетители обменника клали свои заветные, ничем не пахнущие сбережения, напоминало кормушку. С железным противным скрипом кормушка закрылась.

За пуленепробиваемым стеклом виднелась белесая девушка с прыщами по всему лицу и в непонятного цвета застиранной кофточке. Алик смотрел, как она что-то быстро набрала на машинке и сказала вслух:

— Девятнадцатьтыщьтристапсть пять рублей.

И начала отсчитывать рубли.

— Бери деньги, потом дашь мне половину, я за телефон закину, — сказал Никита Алику.

— О’кей, — сказал Алик, наблюдая, как прыщавая обменщица кидает в кормушку деньги.

— Спасибо, — сказал Алик, перекладывая деньги в карман пальто и выходя к Никите, стоявшему у платежного автомата.

— Прикинь, не работает, — сказал Никита. — Поменял?

— Поменял, поменял. Бабло закинуть не можешь?

— Не могу, говорит, сервис временно недоступен, блин!

— Ладно, закинем в другом месте, сейчас этих аппаратов — как собак нерезаных, в каждом магазе. Слушай, что-то мне кажется, она мне недодала, — сказал Алик, вытаскивая мобильный.

— В смысле?

— Давай посчитаем… умножь семьсот бачей на двадцать восемь шестьдесят пять, — Алик начал нажимать на кнопки телефона, найдя калькулятор. — Получится … так… Двадцать тысяч пятьдесят пять рублей. А мне она дала…

Алик полез в карман, достал все деньги, полученные в обменнике, пересчитал:

— А у меня здесь девятнадцать триста пятьдесят пять. Прикинь, что за дела?

— Какой там курс? — спросил Никита, выходя на улицу.

Алик вышел следом, чтобы посмотреть, на табло, где большими цифрами было написано: «Покупка 28.60. Продажа 28.65».

— Все правильно, 28.65, — сказал Никита, давай-ка разберемся, что за хрень?

Прыщавая встретила их враждебно.

— Девушка, — сказал Алик,— вы мне по какому курсу поменяли?

— Что значит, по какому? — запищала прыщавая, одновременно звоня куда-то по телефону, — вот смотрите, у нас курс тут.

Прыщавая показала на невзрачный стенд с надписью «27.65». Алик посмотрел на эти цифры и непонимающе спросил:

— А почему в вас на улице стоит 28.65?

— А это у нас курс от десяти тысяч, — буркнула прыщавая.

— А где это написано, что от десяти тысяч? — Алик уже начал злиться.

— А вы приглядитесь, — прыщавая из-за стекла ткнула пальцем туда, где со стороны посетителя должна находиться надпись.

— Вот этим маркером? — Алик уже рассвирепел, рассматривая едва различимые буквы и цифры, небрежно выведенные неровным почерком. Надпись гласила: «От 10 тыс.»

— Я не понял, от десяти тысяч чего? — Алик был зол и начал слегка заикаться.

— Долларов, чего-чего, вы разве не понимаете? — пищала прыщавая из-за стекла.

— Никит, а ты почем недавно менял баксы? — спросил Алик.

— По 28.50. Ни хрена у них курс! Развод какой-то, — сказал озадаченно Никита.

Алика начало реально колотить. «Сначала Кристина, — ладно, потом бритый, потом итальянец, теперь еще это… Да когда-нибудь кончится этот гребаный день?», — думал Алик и вдруг заорал:

— Я вызываю мусоров, сейчас у вас реально будут проблемы. Меняй быстро свои гребаные рубли обратно на мои семьсот долларов!

Прыщавая стала звонить по сотовому. Из-за стекла ее было еле видно.

— Вот суки, — спокойно сказал Никита, — нам сегодня реально везет, бра, может, пойдем… Да ну их, семьсот рублей, пусть подавятся.

— Ну уж нет, бра, — сказал Алик, и опять закричал на прыщавую, бормотавшую что-то по сотовому за стеклом:

— Я хочу, чтоб ты поменяла мне рубли на доллары, по тому же курсу, который ты мне впарила тут!

Прыщавая прервала разговор и пропищала Алику:

— А я уже провела операцию, и мне все равно.

— Зато мне не все равно, — сказал Алик, успокаиваясь, — я сейчас набираю милицию, они приезжают, составляют акт, в котором я описываю факт мошенничества, ясно?

— А делайте что хотите, — сказала прыщавая, демонстративно отворачиваясь.

— Может, не будем? — сказал Никита, — хватит с нас на сегодня мусоров, бра?

— Нет… пять сек, — сказал Алик, набирая 02. Подождав секунд пять, он сказал:

— Дежурный, примите заявление, пожалуйста…Обменник, факт мошенничества, да… обман, сейчас адрес скажу.

Алик нагнулся, чтобы увидеть за стеклом прыщавую, и спросил:

— Какой тут адрес?

— Не знаю, вам надо, — вы и ищите…— занервничала прыщавая, судорожно набирая какой-то номер по телефону.

Алик нажал на «отбой»:

— Как вы не знаете? Вы скрываете адрес? Я еще раз по-хорошему прошу поменять мне деньги обратно!

Прыщавая будто и не слышала его, говоря с кем-то. До Алика доносились обрывки фраз: «Да… молодой человек… стоит… вдвоем…милиция... уходит, пока не подъедет… ладно».

Прыщавая что-то записала, потом сказала:

— Вот вам номер нашего менеджера, пусть он с вами разговаривает, а я операцию уже сделала, мне уже нельзя обратно ее переделать.

Алик снова начал злиться:

— Что значит нельзя? Давайте номер!

Прыщавая перекинула ему бумажку с номером сотового телефона. Алик спросил:

— Как зовут менеджера?

— Гиви, — буркнула прыщавая.

Никита, до этого смотревший на все происходящее большими глазами, заржал:

— О-о-о! Гиви!

Алик начал набирать номер, указанный на бумаге. Он был занят. За стеклом кто-то звонил на сотовый прыщавой.

— Там занято, — сказал Алик прыщавой, пытаясь расслышать ее разговор по телефону. «Да… семьсот… хорошо», — сказала она. И, уже обращаясь к Алику, сказала:

— Банк разрешил сделать операцию на возврат.

— Какой на хрен возврат? — сказал Никита, — Какой на хрен банк? У вас тут не разведешь — не проживешь, суки!

Алик бросил рубли в кормушку, наблюдая, как прыщавая со злостью пересчитает их и бросает взамен семьсот долларов, бурча что-то себе под нос. Что именно — Алик уже не слушал, забирая доллары из кормушки и пиная со злостью дверь обменника.

— Пипец, я в шоке, — сказал Алик со злостью, выходя из магазина, — Что сегодня с людьми происходит? Или я сегодня не такой как вчера?

— Вчера было не лучше, бра, — сказал Никита, доставая сигарету, — будешь?

— Давай, — Алик прикурил, — бабло все равно нужно менять.

— Поменяем. А я вот снова думаю. Представь, если б ты вышел, я бы взял рубли, заплатил за телефон, и тогда мы бы не вернули баксы…

— Точняк… денег-то у нас не было, потом бы мы хрен что вернули, а так — они испугались с ментами связываться, наверняка у них до хрена всего того, что им надо скрыть. А если б я тебе не отдал деньги тогда, в машине, то у меня их вытащил бы итальянец.

— Хм…— хмыкнул Никита, — а тут недавно только одна девчонка с работы рассказала историю, тоже про обменник, я ржал. Слушай. Пошла она после зарплаты с другой телочкой обменять баксы на рубли. Косарь. Отсчитала, положила в ящик. Про то, как накалывают, выкладывая купюры под определенным углом, я вообще молчу, это ты хорошо знаешь. Но вот что ее просто убило, так это сумма на три тысячи меньше, чем должна быть. Прикинь! А ты из-за семисот тут морочился!

— Ну и что? Что дальше? Пересчитала она бабло, на три меньше, и?

Никита затянулся и бросил бычок на дорогу. Дождавшись, пока тот, описав дугу, упадет на асфальт, продолжил:

— Так вот. Она еще раз пересчитала деньги и спросила, где оставшаяся сумма. На что получила ответ, что она давала не тысячу, а девятьсот долларов!!! Ха-ха…

Никита засмеялся:

— Она как заржет, говорит, что выкладывала купюры по одной, как ты сегодня. Да к тому же еще сказала, сколько хочет поменять. Кассирша же, мало того, что, мягко говоря, не местная, так еще и какая-то убитая, скорее всего, укуренная в муку. Она ей очень долго объясняла, что не надо объяснять весь этот порожняк, а надо додать три тысячи рублей. Длилось это минут десять. Подходит вторая телочка, с которой она была там. Но точно как мы сейчас! Та в ауте, увидев, какие разборки происходят. Та ей объяснила, что сейчас обменник взлетит на воздух, если ей не отдадут ее же штуку баксов. А она взрывная, пипец просто, метр восемьдесят, спортсменка по чему-то там, в общем, я бы с ней не связывался. Та стала настаивать на составлении письменного подтверждения того, сколько денег она получила. Кассирша и ее напарница сели на жопу и отказались даже представиться по имени. Оля — это вторая телочка, которая там была, говорит: «Пойду ментов вызову».

Тут у Светки вообще поехала крыша, говорит, чуть ли не просунув башку на ту сторону кассы: «Ну че те, сука, ментов позвать? Гони деньги, или я тебе писю порву своими же руками!»

— Что прямо так и сказала? — спросил Алик Никиту.

— Наверняка, Светка врать не будет.

— Ну, и что дальше, чем там дело закончилось?

— А говорит, что потом кассирша, матерясь, кинула в ящик баксы. Кричала, что порвет ее на мелкие кусочки и все такое. В общем, развести ее не удалось. Впрочем, как и тебя.

— С меня уже хватило разводов на сегодня, — сказал Алик, — если бы ты мне раньше рассказал эту страшную историю, я б не попал в это дерьмо.

— Ой… Я так не думаю. Бра, пойдем, найдем обменник, обменяем там бабло, закинем денег на телефон и скорей уже доедем до клуба.

— Да, скорей бы…

Глава 15. Подстава, или Run, baby, run!

01.19

Никита и Алик быстро пошли вдоль улицы, кутаясь в пальто от ветра. Неожиданно справа, метрах в десяти перед ними, остановилась милицейская «десятка», из которой вышел милиционер в форме с автоматом и двое в штатском, но, похоже, тоже из милиции, и бодро направились к ним навстречу.

«Это, похоже, никогда не кончится», — подумал Алик и посмотрел на Никиту.

Тот, который с автоматом, сказал:

— Молодые люди, приготовьте ваши документы на проверку, пожалуйста.

— А стрелять не будете? — спросил Никита.

— Если только в голову… — сказал с автоматом спокойно.

— Контрольный? — Алик подхватил тон Никиты.

— Так, парни, руки за голову, к стене, быстро! — заорал один из штатских.

— Куда? — не договорил Никита, и получил от второго ногой в живот.

«Как же он быстро подлетел», — не успел додумать Алик, получив от второго удар в солнечное сплетение.

— Вы не поняли, что ли, или вам повторить? — подошел милиционер с автоматом.

Алик не мог сказать не слова, сломавшись пополам, равно как и Никита.

— Что ты там хотел сказать? — один из штатских подошел к Никите и взял его за подбородок.

Никита молча смотрел на него, говорить было невозможно из-за невосстановившегося дыхания.

— Тащи их к машине, — сказал с автоматом, — терпила, может, на месте опознает.

Штатские завернули руки Никите и Алику и повели их к «десятке», где сидела девушка. За ними шел милиционер с автоматом.

«Сегодня межгалактический день милиции, — думал Алик, сдерживаясь, чтобы не заорать от боли, — и почему большинство милиционеров носят усы?»

Полусогнутых парней притащили к машине.

— Эти? — сказал милиционер с автоматом, открывая пассажирскую дверь напротив девушки.

Она смотрела на них безучастно. Алик понимал, что от слов этой рыжей зависит их с Никитой дальнейшее времяпрепровождение. Парни глядели на нее снизу вверх, а девица снова посмотрела на них безо всякого выражения, не проронив ни слова.

— Эти? — повторил милиционер, смотря на девушку.

— Похоже на этих, — сказала она.

— Вы нам льстите, девушка, — попытался подать голос полусогнутый Никита.

— Так эти, или нет? — казалось, автоматчика теряет терпение.

— Там темно было, — проговорила девушка, смотря в противоположную сторону, — не помню ничего.

— Так, сажайте их рядом с ней, поедем в отделение, там поговорим, — сказал с автоматом.

— А я? — сказал один из штатских, державший Никиту.

— А ты пешком пойдешь, — сказал с автоматом.

— А почему снова я? — пролепетал он.

— А потому что не положено! — рявкнул автоматчик.

— Ну, чуть что, снова я пешком, — бормотал он, выкручивая руки Никите и заталкивая его в машину.

Второй, державший Алика, также, выкручивая руку, толкнул его в машину, но уже без слов. Когда Алик еле разместился рядом с Никитой, он хлопнул дверью и сел за руль. Милиционер с автоматом сел на пассажирское сидение рядом с водителем.

— А в чем дело, мадам? — обратился Никита, потирая вывернутую руку, к рыжей, сидевшей рядом с ним.

— Там поговорите, — сказал с переднего сиденья милиционер с автоматом, — давай заводи, а то до завтра искать будем.

Второй в штатском, также не говоря ни слова, завел машину и дал газу.

— Начальник, покурить можно? — Никита входил в роль грабителя.

Тот повернулся, посмотрел на Никиту, но бросил коротко:

— Курите!

Никита достал сигареты из кармана пальто, кивнул Алику, но тот покачал головой.

— Мадам, а вы курить не будете? — обратился Никита к рыжей.

— Нет, — повернулась рыжая, — я не курю.

— А вы разве не курите на халяву? — спросил Алик.

— Я вообще не курю, — сказала рыжая

— Это вы бросили? Или не курили совсем? — сказал Никита, прикуривая.

— Окно откройте! — бросил милиционер с автоматом.

— Я с детства не курю, а что? — в глазах рыжей уже был интерес.

— А вам не страшно сидеть рядом с грабителями? — спросил ее Алик.

— Нет, мне не страшно, я под защитой закона, — сказала рыжая, кивнув в сторону милиционеров.

— У вас, наверное, было трудное детство, деревянные игрушки и стальная сетка на кровати, без матраса, раз вы занимаетесь этим, — сказал ей Никита.

— Чем? — не поняла рыжая.

— Как чем? Тем, чем сейчас, подставляете невиновных ни в чем молодых людей, обвиняете в том, что они не совершали. Поправьте меня, если это не так, — сказал Никита, выдувая дым в окно.

— О, молодой человек, почему же вы так спокойно об этом говорите? — усмехнулась рыжая.

— Да потому что мы, приехав в отделение, сделаем пару звонков, в компетентные органы, и нас отпустят через минуту, — Никита сделал акцент на слове «компетентные», да так, что водитель посмотрел на автоматчика.

— Стой! — рыкнул автоматчик.

Машина резко затормозила.

— Ты его хорошо смотрел? — он посмотрел на водителя.

— Я его не смотрел, его Серега осматривал, — сказал водитель.

— Плохо осматривал, так выходи! — зарычал автоматчик, выходя из машины.

— Кто? — не понял Алик.

— И ты выходи! Быстро! — автоматчик открыл дверь машины и резко вытащил из нее сначала Алика, потом Никиту.

— Аккуратнее, начальник! — крикнул Никита, но тут же

получил удар в спину.

— Руки на машину, а ты стой тут! — кричал милиционер.

— Да я стою, — шокированный Алик смотрел на все происходящее, словно в индийском кино.

Автоматчик закинул автомат за спину и начал шарить по карманам Никиты.

Никита стоял, держась за машину, молча наблюдая, как руки милиционера шерстят у него в карманах.

«Профессионально, — подумал Алик, вспоминая итальянца, — день карманника, точно!»

Милиционер перестал рыться у Никиты в карманах, и выпрямился, держа желтоватую фитюльку, слегка поблескивавшую желтым при свете уличного фонаря. Спешащие прохожие быстро пробегали мимо, с интересом поглядывая на происходящие, но не задерживались.

— А это что? — сказал милиционер, снова ударив Никиту по почкам.

— Больно! Это не мое! — согнулся от боли Никита.

Зажав между указательным и большим пальцами, автоматчик держал золотую сережку.

«Откуда у него», — подумал Алик, недоумевая, но потом понял, что автоматчик просто подкинул ее, то есть не подкинул, а вытащил.

— А ты говоришь, не грабил. Мы с тобой по-хорошему, курить в машине разрешили, а ты… В компетентные органы звонить собрался. Звони сейчас, — автоматчик смотрел на согнувшегося от боли Никиту сверху вниз и ухмылялся.

— Зачем вы так? — у Алика во рту пересохло так, что вопрос получился хриплым и повис в воздухе.

— Что как? — автоматчик угрожающе посмотрел на Алика.

— Вот так. Вы же раньше так никогда не делали, — сказал Алик, понимая всю абсурдность фразы.

— Как так? — непонимающе спросил милиционер.

Второй, в штатском вышел из машины и подошел с другой стороны к Алику и встал за спиной.

— Ну, вот так, подставляли.

Автоматчик кивнул второму головой и Алик чуть не упал от боли в спине. Удар пришелся как раз в почку.

«Пипец, как больно», — подумал Алик, корчась от боли.

— А как с вами нужно? Вы посмотрите на себя, вы же похожи на подонков! И ты, — автоматчик достал из-за спины автомат и направил на Никиту, который сидел на корточках, потом перевел дуло автомата на Алика, — И ты! С вами нужно поступать, как с подонками!

Алик посмотрел на Никиту, тот сидел с закрытыми глазами.

— А я не буду писать заявление, — подала с заднего сидения голос рыжая.

В штатском хрюкнул. Автоматчик наклонился в сторону рыжей и сказал:

— Я не понял, что ты сказала?

— Я не буду писать заявление на этих мальчиков, — повторила рыжая.

— Ты что, субботника захотела? — угрожающе прошипел в штатском.

— Как это не будешь, я что-то не понимаю? Не будешь писать заявление на этих подонков? — автоматчик сел на заднее сиденье, пнув сидящего на корточках Никиту. Никита чуть не упал, но вовремя оперся рукой об асфальт, запачкавшись в придорожной грязи.

— Не буду на них. Давайте найдем других. Нет заявления, нет дела. Поехали, найдем других!

— Я не хочу других! — заорал на нее автоматчик, — я хочу этих двух подонков. Или тебе они понравились? Садись за руль! Надо поговорить!

Автоматчик с силой захлопнул пассажирскую дверь. Второй милиционер в штатском, перед тем, как уйти и сесть за руль, коленом пнул Алика в спину. Алик с Никитой, упираясь дрожащими от боли руками в асфальт, сидели на корточках и смотрели друг на друга. Алик кивнул Никите, и, пробежав по асфальту пальцами, намекнул на бегущего человечка.

Глаза Никиты стали круглыми. Алик кивнул в сторону арки дома за спиной Никиты в нескольких шагах от них. Алик снова сделал жест пальцами, и показал в сторону арки. Никита повернулся, посмотрел на арку и кивнул. В машине шла какая-то возня и едва различимые разговоры.

— Бежим, — шепнул Никита.

Он резко поднялся с корточек, повернулся в сторону арки и побежал. Алик, как бегун на ближние дистанции с низкого старта, резко выпрямился и побежал за Никитой. Никита словно влетел в темный проход арки, растворяясь в темноте двора. За ним почти летел Алик.

Ветер свистел в ушах, заглушая все вокруг. Алик слышал только сильно бьющееся сердце и сопение бегущего впереди Никиты.

«Не понимаю, — думал Алик, — не успевая за Никитой, — почему говорят «он бежал и пятки сверкали»? Вот бежит впереди Никита, так пятки у него не сверкают ни фига. Как могут пятки вообще сверкать?»

Они забежали за гаражи, перепрыгивая все, что можно, перебежали какую-то улицу, едва не попав под машину, разразившуюся отчаянным сигналом, влетели в какой-то парк, уворачиваясь от гуляющих собак, немедленно кидавшихся за ними, и, наконец, выбежали на широкий проспект, где и остановились.

— Блин, бок заколол, — сказал Никита, смотря на красного от бега Алика.

— Такая же фигня. Отдышаться надо, — сказал Алик, силясь унять дыхание, делая медленные и глубокие вдохи-выдохи.

— Курить нужно бросать, — сказал Никита отдышавшись

— Да, и сиську пойти качать, я уже это слышал, — сказал Алик, — дай закурить!

— Давай с дороги уйдем и хоть на лавку сядем. Я видел парочку.

— Во дворе?

— Аха…

Парни зашли во двор, сели на лавку.

— М-да, день и ночь нескончаемых приключений, кому рассказать — не поверят, — сказал Никита, доставая зажигалку.

— Про такое лучше не рассказывать, — протянул Алик, садясь на лавку рядом с Никитой.

— Угу, кино снимать.

— Не-а, братулец, боюсь, про это никто не снимет ничего, это как во сне. Вот сны, их тоже трудно экранизировать…

— Экра… что сделать? — спросил Никита.

— Фильм снять! Деревня, — улыбнулся Алик, — вот мне один приснился, так до сих пор помню. Недавно, пару дней назад… Сон какой-то дикий, и смысла его я не понял, как бы не вдавался в анализ…Помню некоторые моменты… как я иду и смотрю на небо, голубое-голубое, чуть покрытое дымкой. И вдруг замечаю НЛО в форме коричневой улитки, с маленьким хвостиком. Улитка вращается как волчок вокруг своей оси, заполняя небо гулом. Рядом со мной идешь ты, я тебе показываю на небо и говорю — «Смотри!!!» Ты смотришь на небо и также замечаешь «улитку», и вдруг НЛО переворачивается так, словно его вторая сторона — это луна, которую мы иногда видим днем... Ты видел днем луну?

— Конечно.

— Так представь себе, что ее вторая сторона — это улитка и… я понимаю, что наша луна — это на самом деле просто корабль инопланетян. И вдруг я оказываюсь на пригорке, с которого виден лес, и лес весь ярко-рыжий, даже огненно-рыжий, и листья лежат на земле, желтые, осенние… мертвые. А птицы сбиваются в стаи и сидят на деревьях, не летают, они явно боятся чего-то, им страшно… А вокруг стоит неприятный гул, и мне безумно страшно от него. Я гляжу на птиц — точно помню, что там были воробьи и совы, причем птенцы, покрытые пушком, а не взрослые. И на пригорке я стою уже с девочкой — лица и имени не помню — и говорю ей: «Ты посмотри — они боятся, так не должно быть, сейчас июль — а листья желтые…Посмотри — даже утки не летают, а сидят на деревьях!» Она смотрит в бинокль, и я будто вижу ее глазами, как утки, нахохлившись, сидят на деревьях, внизу огненно-рыже-желтая листва… а гул не прекращается… И я понимаю, что скоро конец всему… всей природе..
Я не проснулся в холодном поту, просто проснулся с четкой картиной, что в принципе, все, что мы имеем, мы можем потерять за один миг..

— Ну ты и ужасов наговорил! Тебе что, кошмары снятся? — спросил Никита.

— Это один, который я четко помню, — сказал Алик

— А я сны не запоминаю, — сказал Никита.

Они посидели минут пять, молча курили и думали о своем. Потом Алик бросил бычок в сторону и поднялся со скамейки:

— Пошли уже, а то никак не доберемся.

— Поехали!

— По дороге нужно найти этот гребаный обменник.

— Я, кстати, видел один, когда пробегал, — сказал Никита, улыбаясь.

— А что ты ржешь, как всегда?

— А че не ржать, ну ты рванул!

— А ты?!!

— А я тоже рванул, гы-ы-ы-ы, — заржал Никита.