Процесс с точки зрения научного анализа
Дополнительное подтверждение тому, что существует определяющая характеристика процесса групп-центрированной терапии, можно обнаружить в различных систематических исследованиях. И хотя это первые количественные исследования процесса групповой психотерапии и их результаты, конечно, можно назвать только черновыми, они выявили много интригующих явлений и открыли много новых проблем.
То, что групп-центрированная терапия радикально отличается от других подходов, становится ясно из простого описания происходящего на ней. При некоторых подходах сильно полагаются на интерпретацию, устанавливают тему для обсуждения, прибегая к краткой вводной лекции; почти во всех подходах, отличных от описываемого здесь, лидер предпринимает активное усилие, чтобы членов группы «вызвать на откровенный разговор». Больше всего похожа на групп-центрированную терапию аналитическая техника, описанная Фоулксом, где участникам предлагают «просто высказывать все, что приходит на ум...». Но даже в отношении подхода Фоулкса при прочтении отчета о деятельности терапевта, задающего вопросы, создается впечатление об управлении обсуждением и попытках интерпретации. В армии чаще всего используют один из подходов, при котором тема для группового обсуждения устанавливается лидером. Анализ протоколов курсов подобных групповых встреч для выздоравливающих в госпитале Военно-воздушных сил показал, что 81 % всех записанных высказываний составляли комментарии лидера. Подобную активность лидера при армейском подходе можно сравнить с менее доминирующей позицией терапевта в подходе, представляемом здесь, при котором участие терапевта составляет около 5 % от общей деятельности группы.
|
|
Хох (85) определил другие характеристики групп-цен-трированной терапии, проливающие дополнительный свет на ее процесс. Частота терапевтически позитивных и терапевтически негативных утверждений соответствует предполагаемому курсу. Позитивные элементы, проявляемые в утверждениях, свидетельствуют о позитивном планировании, понимании, положительном отношении к самому себе и к другим и т. д., их количество заметно возрастает от встречи к встрече и достигает кульминации на заключительных занятиях. Негативные элементы, с другой стороны, не комплементарны позитивным. Они имеют отношение к периоду разогрева, который проходят члены группы при установлении доверительных и безопасных отношений в группе. На среднем этапе негативные чувства достигают своего пика, когда активно проговариваются замечания защитного характера, выражаются замешательство, просьбы о помощи и отрицательное отношение к самому себе и другим. На заключительных занятиях количество подобных негативных выражений заметно сокращается, составляя только небольшой процент от общего количества утверждений.
|
|
В групп-центрированной терапии деятельность, которую можно определить как «утверждение проблемы» и «разработка проблемы», ведется на протяжении всех встреч и к концу терапии ее интенсивность не особенно понижается, как можно было бы ожидать. Эти данные можно было бы связать с тем, что терапия продолжается не достаточно долго для того, чтобы разрешить все проблемы и исчерпать потребности в выражении новых проблем. Но поскольку проблемы у людей никогда не исчерпываются, этому феномену можно найти лучшее объяснение, чем уровень интенсивности деятельности по вынесению проблемы в групповой терапии. Если обратиться собственно к протоколам, можно обнаружить, что они представляют схему развития этого типа деятельности наподобие спирали. Заметна тенденция движения по кругу, когда каждый участник получает возможность проработать свою тему в присутствии человека, который уже воспользовался шансом поговорить о новой теме. А обсуждение последующих тем характеризуется выражением более глубокого интереса. Эта тенденция, хотя и не является четким паттерном, объясняет постоянную занятость участника группы деятельностью по вынесению проблемы. Возможно и такое объяснение, что опыт групповой терапии просто не так резко отличается от повседневной жизни, чем опыт индивидуальной, начало протекает менее драматично, а завершение не представляется таким окончательным. Но все это лишь темы для дальнейшего изучения.
|
|
Наконец, необходимо отметить, что групп-центрированная терапия в своем развитии от встречи к встрече представляет изменяющуюся картину с определенным прогрессом. Сессии — это не без конца повторяющиеся образцы застывшей однообразной картины. Если разделить пополам несколько полных курсов групповой терапии, второй половине будет характерна более высокая концентрация «хороших» категорий, представляющих ощутимые достижения в понимании и позитивных установках. Эта тенденция к более позитивному самовыражению очевидна для групп в целом и особенно для тех членов групп, которые извлекают из опыта наибольшую пользу. Кроме того, обнаружено, что, по сравнению с участниками, извлекающими из группового опыта меньше пользы, те, кто извлекает из него наибольшую пользу, склонны избегать на встречах общих интеллектуальных рассуждений, сосредотачиваться на собственных проблемах и достаточно прогрессировать, чтобы показать большой интерес к проблемам других участников.
|
|
Эти находки с удивительной точностью были подтверждены небольшим исследованием, проведенным Пересом (146) несколькими годами ранее и основанным на анализе одной группы, прошедшей через девять встреч. Перес обнаружил, что, если разделить группу на «удачную» подгруппу (четыре человека, посчитавших, что они получили значительную терапевтическую помощь) и «неудачную» подгруппу (трое человек, посчитавших, что они извлекли из терапии мало пользы), то между ними можно объективно продемонстрировать реальные различия. В «удачной» подгруппе было отмечено возрастание в течение всего курса количества утверждений, свидетельствующих о понимании и принятии, и сообщений о планах и действиях. В отличие от ситуации в индивидуальной терапии, «удачная» подгруппа в конце курса выдала большее количество заявлений о проблемах, чем в начале, и сообщила о более отрицательном отношении к самим себе во второй половине терапии, чем в первой, при этом кульминация была достигнута вскоре после середины курса. «Неудачная» подгруппа во всех этих отношениях проявляла себя совершенно иначе. Одно из наиболее очевидных отличий этой подгруппы было то, что их высказывания больше касались взаимоотношений и имели «подстрекательный» характер. Нелишне отметить, что их внимание в большей степени сосредотачивалось на других людях и в меньшей на себе и собственных чувствах. Они чаще использовали утверждения подобного типа: «И что вы тогда сделали?», или: «Вы не говорили бы так, если бы были женаты», или: «Возможно, вы поступаете так из-за конфликта со своей матерью». Участники «удачной» подгруппы, спустя три месяца после завершения терапии, сообщили, что в результате полученного опыта их поведение изменилось в положительную сторону и что эти изменения коснулись и тех сфер, которые никогда не обсуждались в группе. Участники «неудачной» подгруппы указали на меньшее количество подобных результатов.
Подобные исследования определяют только начальный этап в понимании процесса групповой терапии. Еще много вопросов остается без ответа. Обнаружится ли подобное же единообразие паттерна, выявленного этими двумя исследованиями, в развитии групп, составленных из совершенно разных людей? Каким был бы паттерн, если бы группы продолжали встречаться до тех пор, пока каждый участник не почувствовал, что он больше не может извлечь никакой пользы из группового опыта? Что можно сказать о содержании и сути высказываний? Исследований того, о чем говорят люди во время терапии, пока не проводилось. Анализ содержания протоколов, конечно, представил бы богатейшую информацию о проблемах взрослой жизни. Можно ли отобрать для участия в групповой терапии людей, которые с большой степенью вероятности извлекли бы из нее пользу? Каков вклад терапевта в эффективность группы? Некоторых этих вопросов мы коснемся, но другие необходимо прояснять с помощью дополнительных исследований.
Групповой терапевт
По-видимому, опыт в индивидуальной клиент-центрированной терапии — лучшая подготовка к работе в групп-центрированной терапии. Различия между этими двумя практиками в значительной степени касаются техники. А нам еще раз следует обратиться к пониманию смысла установок терапевта. В обеих ситуациях чувства, которые испытывает терапевт к людям, его вера в их способность отвечать за себя, готовность ограничивать любую свою склонность к вмешательству с точки зрения авторитета, последовательность, с которой он переводит свою философию в действие, — все это основы для эффективной работы с индивидами или с группами. Однако групповая ситуация предъявляет терапевту некоторые особые требования. Ему нужно адекватно реагировать уже на шесть человек, вместо одного; он должен быть способным выявлять и объективно обращаться с взаимными потоками чувств, выражающимися внутри группы; он должен разъяснять собственные чувства к членам группы, иметь возможность отвечать каждому согласно своему пониманию. Самый стимулирующий новый элемент в групповой ситуации — возможность непосредственной реализации терапевтического потенциала группы. Здесь цель — групповая терапия, а не индивидуальная терапия в группе. Если терапевт обладает определенным мастерством, сама группа становится терапевтическим агентом и формирует собственный импульс с гораздо большим терапевтическим эффектом, нежели когда усилия предпринимаются терапевтом в одиночку. В первую очередь сами члены группы берут на себя роль терапевтов — мы рассмотрим развитие этого процесса в последующем разделе данной главы. А сейчас давайте обратимся к некоторым отличительным особенностям работы терапевта в условиях группы, используя результаты исследований и иллюстрации из дословных протоколов.
Терапевт пытается понять, что говорит и чувствует участник группы, сообщить это понимание группе, облегчить и обезопасить групповую деятельность индивида, подтолкнуть его к активному самоисследованию. Телшоу (211) в своем систематическом и обширном анализе протоколов занятий показал, что наиболее продуктивные утверждения терапевта содержат простое принятие сказанного, повторный пересказ содержания и разъяснение чувств. Утверждения подобного рода сопровождаются углублением самоисследования членов группы. Эти утверждения направлены на снижение угрозы в ситуации и на «раскрепощение» члена группы, пытающегося точнее выразить себя. Были получены данные, свидетельствующие о том, что, хотя уровень взаимодействия терапевта с участниками напрямую связан с деятельностью последних, наибольшую пользу от терапии извлекают те члены группы, кому терапевт отвечает в недирективном стиле. Представляется вполне вероятным, хотя в этом направлении конкретного анализа не проводилось, что подобные утверждения также дают гарантии еще ни разу не подключившимся к общему обсуждению членам группы в том, что они могут сделать это, без всякого опасения ущерба для себя. Из записей сессий, представленных выше, можно увидеть, что в этом отношении предпринимает терапевт.
Кроме важности выбора времени и места, следует отметить и оптимальный объем участия терапевта. Телшоу разработал способ измерения разногласия в группах и показал, что количество этих разногласий — это функция объема участия со стороны терапевта. Терапевт — не пассивный член группы; ему приходится активно работать. Если он слишком отстранен, то разногласия крепнут и исследование чувств для членов группы представляется опасным. Ниже приводится короткий отрывок из групповой сессии, который хорошо иллюстрирует, как члены группы могут вызвать у одного выступающего затруднения в доведении темы до ее полного объяснения.
Мисс Белл. Да, здесь у меня нет такой общественной жизни. Я знаю некоторых людей, но не часто выхожу в свет, потому что не особенно интересуюсь танцами и тому подобным...
Мистер Льюис. Ага. А что вы обычно делаете, чтобы отдохнуть и расслабиться?
Мисс Белл. О, я хожу в кино или читаю.
Лидер. Ага.
Мисс Белл (нервно смеется). Иногда я играю в карты, вот и все.
Мистер Льюис. Я надеюсь, вы хоть выпиваете иногда? (Общий смех.)
Мисс Белл. Да, иногда... (Длинная пауза.)
Мистер Льюис. А может быть... Вам вообще интересно встречаться с людьми?
Мисс Белл. Да — я, мм... (Пауза.)
Мистер Хардинг. Вы думаете, вы правильно ведете себя в этом отношении?
Мисс Белл. В чем?
Мистер Хардинг. Выдумаете, вы ведете себя... (Замолкает.)
Мисс Белл. Нет, я знаю, я не... Я понимаю, что не прикладываю никаких усилий к... к тому, чтобы...
Мистер Льюис. Да, конечно, это... мм... странно, не правда ли, что всегда, гкх (прокашливается), вы ведете себя неправильно, но вы не можете вести себя в этой ситуации правильно, потому что что-то сдерживает вас в этой связи у меня был очень интересный случай. Это было в прошлом году. Парень, девятнадцатилетний парень (прокашливается), живущий по соседству, оказался шизофреником, и он очень прекрасно приспособился. А потом он сошел со сцены. И мм... и очень... поучительно видеть, как он пытается что-то
сделать и хочет научиться выходить в свет и что-то там делать и не может. Как я сказал, это не тот случай — что он не хотел. Он просто не мог... (прокашливается). Вот так же и в вашем случае, не так ли, Дороти?
Мисс Белл. Нет. (Группа напряженно смеется.) Мистер Льюис. Да, что-то ее сдерживает.
Хотя терапевт должен активно следовать за выражаемыми в группе чувствами и проявлять свое понимание и принятие сказанного, он не может быть настолько активен, чтобы доминировать над группой. В своей практике мы стремились к тому, чтобы терапевт слегка задерживал свои реакции и давал членам группы возможность примерить на себя его роль. Если, как это часто случается, кто-то из членов группы подхватывал высказанное чувство и отвечал в такой манере, что говорящий мог продолжать свое самоисследование, терапевт сохранял молчание. Но если какое-то важное чувство проходило нераспознанным или если члены группы осложняли говорящему процесс выражения, отвергая его чувства, то требовалось вмешательство терапевта. Исследование показывает, что объем деятельности терапевта изменяется от встречи к встрече, но в целом, пока продолжается терапевтический курс, тенденции уменьшения объема его деятельности нет. Если терапевт не будет забывать о своей цели, то это подскажет ему, когда следует быть активным, а когда позволять членам группы брать на себя его роль: его цель заключается в том, чтобы поддерживать в группе доверительную атмосферу принятия и понимания, где каждый участник ощущает на себе минимальную угрозу и где процесс самоисследования происходит в обстановке максимальной безопасности. Таким образом, следует ожидать, что терапевт будет умело приспосабливать свое поведение для достижение этой цели.
Телшоу выявил много других любопытных данных, касающихся роли группового терапевта. Он связал показатели деятельности терапевта и участников группы, из чего можно вывести индекс «групп-центрированности» терапии. Для групп, которые он вел, между количеством утверждений участника группы и количеством ответов терапевта на эти высказывания была обнаружена корреляция в 0,86. Чем ниже эта корреляция, тем меньше терапевт руководит группой.
Несколько расходятся с ожиданиями следующие выводы его исследования: если терапевт пересказывает высказывание участника группы, это терапевтически несколько более эффективно, чем простое принятие или разъяснение выраженного чувства. То, что это обнаруживает свое преимущество над простым принятием («Ага», «Понятно», «Да» и т. п.), не удивляет, но отражение чувства долго считалось самым полезным видом реакции терапевта. Неадекватность отражения чувства может быть связана с содержащемся в нем объемом интерпретации, который в настоящий момент индивид воспринять не способен. Телшоу исследует эту предполагаемую причину далее и демонстрирует, что участники групповой терапии, не извлекшие пользу из полученного опыта, чаще всего отвечали на разъяснение чувства высказываниями явно защитного характера (амбивалентное восприятие интерпретации, несогласие с разъяснениями, замешательство, защита и смена обсуждаемой темы). Очевидно, они воспринимали отражение чувств как угрозу себе и при ответе защищали существующее у них на тот момент душевное состояние. Этот вопрос требует дальнейшего рассмотрения как в ситуации индивидуальной терапии, так и в ситуации группы.
Чтобы понять роль группового терапевта, мы можем снова обратиться к точке зрения клиента. Вот некоторые выдержки из дневниковых записей, которые вели члены группы в процессе терапии:
«Я помню те высказывания, которые, как мне кажется, помогли мне больше всего. Лидер группы разъяснил мне, что я не считаю свои ценности столь же важными, как ценности других, и похоже, я уже давно об этом думал и почти теми же самыми словами, и даже пытался как-то туманно это выразить. То, что это признал кто-то еще, дало мне огромное чувство облегчения. Теперь я не чувствую необходимости скрывать это.
Я не рассматриваю лидера группы отдельно от группы в целом. Он остается на заднем плане, хотя иногда я осознаю, что он выделяет значимые чувства, которые еще никто не прокомментировал.
То, что делает лидер группы, весьма интересно. Он не вмешивается в разговор, и все же он оказывает на нас стабилизирующее влияние.
Несколько участников группы высказались о том, что они понимают, что делает терапевт, когда отвечает кому-то из группы, но что его действия совершенно незаметны, когда он отвечает им. Очевидно, когда терапевт работает с конкретным участником группы, он гармонично подключается к линии его размышлений, содействуя этому процессу, но не перегружая его собственными новыми дополнениями.
Члены группы как терапевты
В групповой терапии существует весьма интересный и терапевтически очень важный феномен взаимодействия ролей. Участник может представлять тему и развивать ее с помощью не только лидера, но и других членов группы. Когда предлагается новая тема, он может выступать не в роли озадаченного и обеспокоенного клиента, а в роли участника, понимающего лучше всех, что говорит выступающий, и способного помочь тому лучше понять себя и свой мир. А в отношении другой предложенной темы он может обнаружить не слишком большую заинтересованность и самоустраниться. В течение нескольких сессий между различными членами группы наблюдается обмен ролями, когда в разное время они выступают то в качестве клиентов, то в качестве терапевтов. Подобные терапевтические действия участников оказывают такое весомое влияние на развитие группы, что их следует рассмотреть поподробнее.
Ниже приводится пример выполнения терапевтической функции со стороны участника группы, взятый из стенографической записи группового сеанса, который может рассказать гораздо больше, чем какой-то другой материал.
Мистер Рей. Мой брат получил медицинскую степень, когда ему было двадцать четыре года. Прежде чем я пошел служить на флот, я вычислил, что закончу колледж тогда-то и пойду на работу тогда-то, а затем поступлю в докторантуру. Я очень гордился этим. (Пауза.) Но, мм, теперь, это не значит для меня так много.
Мистер Берг. Вы думаете, что отношение ваших родителей спровоцировали это чувство?
Мистер Рей. Мои родители никогда не говорили: «Ты делаешь не так, как В. [его брат]». Они бывали удовлетворены, если даже я выполнял работу так себе. Они никогда не подталкивали меня к тому, чтобы я добивался большего успеха.
Мистер Берг. Когда он выполнял что-то, они бывали очень им довольны.
Мистер Рей. О, конечно.
Мистер Берг. А когда вы выполняли что-то, не думаете ли вы, что вы могли чувствовать себя в некотором роде отвергнутым, потому что от вашего достижения не было той же самой радости? (Пауза.) Я пытаюсь войти в эту ситуацию!
Мистер Рей. Ну, я не чувствовал себя, ну, в общем, мм, принятым настолько, насколько я хотел бы быть принятым. И я думал, что я мог бы добиться чего-нибудь. (Пауза.) Но я просто больше не чувствую того стремления быть лучше...
Мистер Хим. Вы чувствуете, что, мм, ответственность за оценки лежит на вас и что больше никого не интересует то, что вы делаете. Я правильно понял вашу мысль? Ваша мотивация исходит от вас, а не от стремления понравиться кому-то еще.
Мистер Рей. Да, я думаю именно так. Теперь я не слишком беспокоюсь о том, чтобы показать моим родителям, что я могу преуспеть. Я все еще хочу доказать это самому себе и, мм, я удовлетворен, вот и все. Я не слишком-то рвусь вперед. Мистер Хим. Мне кажется, с ваших плеч как гора свалилась.
Мистер Рей. О, да. Не боритесь против того, что вы по своим ощущениям не сможете преодолеть.
Лидер. Это заставляет вас почувствовать себя более независимым — свободным.
Мистер Рей. Определенно, это так. Я могу угодить себе, и я не должен волноваться, чтобы угодить кому-то еще.
Исследование Горлоу (71), посвященное действиям членов группы в качестве терапевта, пролило некоторый свет на этот сложный и загадочный процесс. Среди прочего он продемонстрировал связь между изменениями членов группы и качеством прогресса терапии. Члены группы учатся быть неплохими терапевтами. Если проследить процесс от первого до последнего занятия, заметно развитие таких поведенческих характеристик, как терпимость, принятие, что сопровождается уменьшением таких проявлений, как интерпретация, оценка и критика. Возможно, участник группы, выступая в качестве терапевта, учится у лидера, перенимая его установки и ощущая разумность и полезность того, что он делает. Или, может быть, тип поведения, характеризующийся как терапевтический, может проявляться только после того, как человек начал делать успехи непосредственно в терапии. Терпимость и способность понимать и принимать человека могут стать признаками возросшего чувства личной безопасности. Человек ощущает меньшую потребность в искажении опыта и может отвечать более точно, меньше прибегая к защитам. Подтверждение последней гипотезы можно найти в выводах Горлоу о том, что индивиды, оказавшиеся перед началом терапии в состоянии большей адаптированное™, на первых сессиях лучше способны принять конструктивные установки терапевта. По мере прогресса терапии другие члены группы получают от опыта пользу, и связь между дотерапевтической адаптированностью и качеством деятельности в роли терапевта теряет свое значение. Однако в течение терапевтического курса члены группы, которые изначально проявили наибольшую тревогу и враждебность (что выявлялось при помощи теста Роршаха), чаще использовали критику, оценку и неодобрение, чем изначально менее тревожные и враждебные участники группы, которым была свойственна склонность использовать такие приемы, как простое принятие, разъяснение чувства, переформулировка содержания, одобрение, поддержка и подбадривание. Независимо от объяснения этих фактов, можно быть уверенным, что члены группы научаются отвечать на чувства других, чтобы помочь им их глубже исследовать.
Горлоу также обнаружил важные и интересные связи между пользой терапии и фактором принятием на себя терапевтической роли. Среди людей, которые получили от терапии наибольшую пользу, были также и те, кто чаще всех остальных использовал в своих ответах представляющим проблемы участникам высказывания в терапевтической манере, зарекомендовавшие себя как наиболее эффективные. Эту ситуацию можно рассматривать двояко. Достижение большей личностной интеграции может позволить человеку быть наиболее полезным для других. С другой стороны, само предоставление помощи может быть терапевтически полезным. Или может быть истинным и то и другое — мы уверены только в связи, а не в источнике или направлении причинности.
Отбор членов группы
Можно выдвинуть два подхода к решению вопроса, кто должен проходить групповую терапию. Первый: сам индивид должен извлечь пользу из группового опыта; второй: группа должна извлечь пользу из его присутствия. Оба подхода значимы, но мы не знаем, как свести их в уравнение, которое выразило бы все тонкости их взаимосвязей и при этом учло бы обязательную для этой задачи переменную личности. Все, что мы можем предложить, некоторые основные правила. Мы пришли к ним не исследовательским путем, а путем проб и ошибок, и поэтому границы их действия весьма неопределенны. Но у нас еще все впереди, исследования на эту тему проводятся, и со временем, с накоплением знаний о том, как отобрать участников для групповой терапии и как составлять группы по принципу проявления в дальнейшем их минимальных внутренних разногласий, мы можем ожидать повышения эффективности групповой терапии.
Можно обратиться к тем же самым критериям, которые разрабатывались для практики в индивидуальной клиент-центрированной терапии (см. главу 5). С точки зрения конкретного участника группы единственный твердый критерий, представляющийся пригодным, — действительно ли он без давления со стороны решает присоединиться к группе и работать над своей личной проблемой? Можно перечислить несколько типов людей, которые, вероятно, не извлекут пользы из группового опыта: это слишком застенчивые люди, люди с высоким уровнем тревоги или с чрезмерной враждебностью, люди с серьезными психическими нарушениями. Но негативные ожидания от подобных случаев в нашей практике опровергались так же часто, как и подтверждались. Человек, испытывающий вину за напугавший его сексуальный опыт, может рассеять многие из своих страхов и прийти к целому планированию восстановления своей жизни. Преподавательница, прежде страдающая от своей застенчивости и едва способная говорить в обществе других людей, годом позже пройденного курса писала, что полученный опыт значил для нее гораздо больше, чем она была способна выразить, и что впервые за много лет она действительно наслаждается своей работой. Очень замкнутый человек с диагнозом шизофрении, не способный продолжить курс индивидуальной терапии, регулярно посещал группу и молча присутствовал на ней, возможно, получая от этого небольшую пользу, но при этом нельзя было не отметить некоторый сдвиг в лучшую сторону в его социальных навыках. Парни из гарлемской банды, такие же жестокие, как само общество, которые могли бы стать его изгоями и кому был предсказан негативный исход участия в терапии, регулярно посещали группы и не менее регулярно использовали первые сорок пять минут для насмешек друг над другом и только последние несколько минут — для более глубокого исследования своей всепоглощающей ненависти к собственным родителям и авторитету вообще. Мы просто не в силах предсказать, кто извлечет пользу из групповой терапии, а кто нет, и лучшего способа ответить на этот вопрос, чем оставить его решение за самим человеком, нет.
С другой стороны, у нас есть некоторые рабочие гипотезы о том, какие люди склонны прерывать групповой курс и как в связи с подобными установками этих людей следует формировать группы. В нашей практике несколько групп испытывали на себе разрушительное воздействие психологически искушенных людей, способных безжалостно использовать свои знания психодинамики против других. Члены группы менее способны защищать себя от подобного вида вторжения. Если человек в течение года или двух принимает участие в групповой терапии без особой пользы для себя, мы склонны полагать, что для него более показана индивидуальная терапия. У нас бывали печальные случаи, когда в группе одновременно принимали участие люди с диагнозом «состояние тревоги» и с психотическими склонностями. Неспособные отвечать на чувства других, они иногда говорили такие вещи, которые остальные участники группы были не в состоянии вынести, будучи для этого слишком встревоженными и чувствительными. Вообще, мы считаем, что чрезвычайно враждебных и агрессивных людей — не зависимо от того психотики это или нет — лучше всего в группу не включать, потому что они осложняют, если вообще оставляют такую возможность, достижение атмосферы принятия и свободы от угрозы, что является необходимым условием для прогресса группы. Наконец, что касается общего состава группы, мы считаем желательным не составлять ее из людей, которые имеют возможность для ежедневных близких контактов вне группы. Одни группы, составленные подобным образом, бывали успешными, другие так и не избавлялись от чувства вины, которое переносится с групповой ситуации в ежедневную жизнь. Проявления враждебности и неуверенности в себе, которые могут существовать в контексте группы, в контактах вне группы воспринимаются совсем по-другому и выглядят слишком угрожающе для внутреннего мира индивида, который он пытается обезопасить. Чтобы проиллюстрировать это положение, скажем лишь, что в своей практике при планировании работы с несколькими группами супружеских пар, мы посчитали разумным для подстраховки попросить мужей и жен работать в разных группах, встречающихся в разное время. Мы исходили из предположения, что подобная договоренность будет гарантировать большую свободу индивиду и снизит то смущение, которое могло бы последовать из чувства вины и из возможного искаженного восприятия высказываний партнера в группе.
Иногда возникает вопрос желательности совмещения индивидуальной и групповой терапии. Мы провели подобный эксперимент, исходя из предположения, что такой опыт никому не противопоказан, и имея некоторые доказательства, что подобное сочетание является особенно эффективным. Мы считаем, что решение должно быть предоставлено самому индивиду и его врачу.
Отчасти в качестве процедуры по отбору и отчасти в качестве помощи человеку во вхождении в группу мы обычно проводим вводное индивидуальное собеседование с каждым претендентом на участие в групповой терапии. В этой ситуации как для клиента, так и для его группового терапевта существует возможность познакомиться друг с другом, чтобы на первой встрече группы было некоторое чувство дружеских отношений. У клиента также появляется возможность узнать кое-что относительно характера группового опыта и принять окончательное решение, участвовать ли в групповых занятиях. А терапевт получает возможность защитить интересы группы в целом в тех немногих случаях, когда представляется более оптимальным предложить человеку, до того как он примет решение присоединиться к группе, предварительно пройти индивидуальную терапию. На этих собеседованиях происходит структурирование предстоящего опыта, и терапевт прилагает все усилия, чтобы вызвать у будущего участника уже на этой первой встрече чувство принятия и уважения, которое будет культивироваться в нем до полного его расцвета в группе.
Дата добавления: 2018-05-09; просмотров: 215; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!