Развитие сравнительно-историчес кого языкознания и натуралистическое направление.

⇐ ПредыдущаяСтр 6 из 10Следующая ⇒

Развитие и применение сравнительно-исторического метода при изучении языковых групп. В трудах ссновоположников сравнительно-исторического языкознания новый метод бы намечен в общих чертах применительно к отдельным группам шщ европейских языков. В последующий период произошло уточнение конкретизация сравнительно-исторического метода. Особенно показательным явилось применение сравнительно-исторического подхода к романским и германским языкам. Ф. Соссюр об это пишет следующее: «Романисты находились в условиях гораздо более благоприятных, чем индоевропеисты, поскольку им был известен латинский язык, прототип романских языков, и поскольку обиллие документов позволяло им детально прослеживать эволюцию отдельных романских языков. Оба эти обстоятельства ограничили область гипотетических построений и сообщали всем изыскания романистики в высшей степени конкретный облик. Германисты находились в аналогичном положении: правда, прагерманский язык непосредственно не известен, но зато история происходящих с него языков может быть прослежена на материале многочисленнь документов, сквозь длинный ряд столетий. Поэтому-то германисты как более близкие к реальности, и пришли к воззрениям, отличны от воззрений первых индоевропеистов».

Большие заслуги в деле развития и усовершенствования методики сравнительно-исторического языкознания принадлежат Августу Фридриху Потту (1802—1887), немецкому исследователю, главным трудом которого были «Этимологические исследования в области индогерманских языков, с особым упором на переход звуков в санскрите, греческом, латинском, литовском и готском языках: (2 тома, 1833—1836; второе издание в 6 томах, 1859—1876). Потт заложил научные основы этимологии — науки о происхождеш и первоначальном значении слов. Он отдавал себе отчет в том, что без строгих звуковых соответствий между словами родственных языков этимологии не имеют доказательной силы. Именно Потт проявил интерес к языковому родству и к тем элементам культуры, которые сближали славянские народы между собой.

Такие деятели чешского национально-культурного движения, как Иосиф Юнгманн (1773—1847), словаки Яи Коллар (1793—1852) и Павел Шафарик (1795 — 1861), выступили в защиту родного языка, пропагандировали идею славянской взаимности, приступили к серьезному изучению истории, литературы и этнографии славян. П. Шафарик в 1826 г. издаст «Историю славянского языка и литературы на всех наречиях» — первое обозрение славянских языков и литератур. В 1837 г. он издает «Славянские древности», содержащие анализ всех известий о древних славянах. Много занимался старославянскими памятниками словенец Бартоломей Копитар (1780- -1844).

В Польше выдающимся филологом был Самуил Лиоде (1771— 1847).

В Сербии развернулась деятельность Вука Караджича (1787 — 1864) — создателя сербского литературного языка и борца за народность литературы.

В России проходила деятельность таких известных славистов, как Осип Максимович Бодянский (1808—1877), Измаил Иванович Срезневский (1812—1880) и Виктор Иванович Григорович (1815— 1876). Много сделал для исследования старославянского языка и сравнения его с литовским А. Шлейхер, который издал в 1852 г. работу «Морфология церковнославянского языка», а в 1855—1857 гг. исследование «Руководство по изучению литовского языка».

Однако истинным создателем славянского сравнительно-исторического языкознания явился словенец Франц Миклошич. Он был автором первой «Сравнительной грамматики славянских языков». Первый том «Фонетика» появился в 1852 г., второй «Морфология» — в 1856 г., третий «Синтаксис.» — только в 1874 г.

Эта работа состоит из описания материала отдельных славянских языков, причем первое место отводится старославянскому языку. Анализ фактов старославянского языка проведен на фоне языка прасла-вянского, что сохраняется в учебном процессе и в настоящее время. В 1875 — 1883 гг. Миклошич выпускает второе издание своей сравнительной грамматики, дополнив ее разделом о словообразовании,

Миклошич много занимался изучением лексики славянских языков, Результатом этих занятий явились два ставших этапными в истории лексикографии словаря: «Старославянско-треко-латинский словарь» (1862—1865) и «Этимологический словарь славянских языков» К русскому языку метод сравнительно-исторического исследования применил Федор Иванович Буслаев.

Натуралистическая концепция А. Шлейхера. Работы Ф. Бонна, открывшего родство индоевропейских языков, достойно продолжил его талантливый преемник Август Шлейхер (1821— 1868). Шлейхер, кроме языкознания, изучал также ботанику и философию, что наложило известный отпечаток на его взгляды. Он преподавал сначала в Бонне, затем в Праге, а с 1857 г. в Иенском университете. В 1852 г. он издает «Морфологию церковнославянского языка», затем, после полугодичного изучения литовского языка, «Литовскую грамматику» с хрестоматией и словарем (1856—1857). В 1861—1862 гг. был опубликован главный труд Шлейхера «Компендий сравнительной грамматики индогерманских языков», подводящий итоги сравнительному изучению индоевропейских языков за истекшие полвека. Эта книга за 15 лет выдержала четыре издания. Общелингвистические взгляды Шлейхера отразились прежде всего в его «Сравнительно-лингвистических исследованиях» (две части, 1848—1850), книге «Немецкий язык» (1859) и брошюрах «Теория Дарвина и языкознание» (1863) и «О значении языка для естественно й истории человека» (1865).

Обычно Шлейхера рассматривают как создателя натуралистической концепции языка, ибо он относил язык к категории живых организмов. Об этом можно судить по таким его высказываниям: «Жизнь языка не отличается существенно от жизни всех других живых организмов — растений и животных. Как и эти последние, он имеет период роста от простейших структур к более сложным формам и период старения, в который языки все более и более отдаляются от достигнутой наивысшей степени развития и их формы терпят ущерб». Вместе с тем Шлейхе р понимал и существенные различия между языком и природным организмом, когда писал «Понятно, что только основные черты воззрений Дарвина имеют применение к языкам. Область языков слишком различна от царства растительного и животного, чтобы совокупность рассуждений Дарвина до малейших подробностей могла иметь для нее значение» Сопоставление языка с организмом существовало и до Шлейхер а. В. Гумбольдт, в противоположность метафизическим воззре ниям на язык как на неизменный механизм, подчеркивал этим срав нением, что язык — это целесообразная система, находящаяся I постоянном движении. Шлейхер стал употреблять слово «организм» в связи с языком в его прямом, биологическом смысле. Не следуетдумать, что Шлейхер был наивным человеком. Естественно, чте занятия ботаникой могли оказать определенное влияние на егс взгляды. Однако наиболее важной побудительной причиной егс натурализма было стремление преодолеть господствовавшие в егс время субъективно-идеалистические взгляды на язык и мышление и подчеркнуть материальную сторону языка— что дух есть сам по себе высший продукт материи. Это явствует из его характеристики языка: «Язык — это воспринимаемый ухом симптом деятельности целого комплекса материальных отношений в построении мозга и речевых органов с их нервами, костями, мускулами и др.».

Правда, стремясь показать материальную обусловленность духа, юзнания, Шлейхер недостаточное внимание уделял общественной роли языка, что в итоге и привело его к неосторожным, иногда метафорическим сопоставлениям языка и живого организма. Прав был А. А. Потебня, говоривший: «Организм живет самостоятельно, аслово — только в устах человека».

Язык — общественное явление, а не природный организм. Язык возникает и развивается вместе с тем общественным коллективом, народом, который пользуется этим языком. Язык может погибнуть вместе с народом, может выйти из употребления, если народ перейдет на другой язык, но он бесконечно развивается, если его использует общество. Шлейхер стремился установить объективные аконы развития языков, показать независимость последних от воли говорящих людей. Ср. его тезис: «Языки — это естественные организмы, которые возникли без участия человеческой воли, выросли и развились по определенным законам и в свою очередь стареют и умирают».

Кроме натурализма, в концепции Шлейхера были и другие минусы — неудачные гипотезы о двух периодах жизни и развития языка и о так называемой триаде, заимствованные из системы Гегеля. Последний в «Философии истории» (1840) высказал убеждение, что «памятники свидетельствуют о том факте, что языки, на которых говорили народы в их неразвитом состоянии, достигали весьма высокой степени развития... Далее, является фактом, что с прогрессом выражение ума отшлифовывается, и язык становится при этом более бедным и менее расчлененным». Этот неправильный взгляд на два периода развития языка Шлейхер, переняв у Гегеля, последовательно развивал.

Он писал: «Жизнь языка распадается прежде всего, следовательно, на два совершенно отдельных периода: история развития языка (доисторический период) и история распада языковых форм (исторический период)». Против этого антиисторического взгляда выступил Я. Гримм, позднее — А. А. Потебня, резко критиковал формулу Шлейхера «История и история языка находятся в обратном отношении» Бодуэн де Куртенэ; многие другие лингвисты также не соглашались с тем, что развитие языка является его регрессом.

К философской триаде Гегеля — тезис, антитезис и синтез — Шлейхер априорно подтягивал многие явления языка, стремясь представить их в виде тройного ряда. Так, в типологической классификации языков он различал три типа — изолирующий, агглютинирующий и флективный, игнорируя полисинтетический, или инкорпорирующий, тип, который выделял еще Гумбольдт. Шлейхер и в слове видел три составных элемента — звук, форму и функцию, среди гласных он выделял три основных звука — а, I, и.

Шлейхер был великим языковедом, который во многом определил пути дальнейшего развития языкознания. Его достижения касаются многих сторон и характеристик языка. Прежде всего, сохраняется ценность его рассмотрения языка в тесной связи с мышлением.

«Язык, — писал Шлейхер, — есть звуковое выражение мысли, проявляющийся в звуках процесс мышления. Чувства, восприятия, волеизъявление язык прямо не выражает; язык — не непосредственное выражение чувства и воли, но только мысли... Язык имеет своей задачей создать звуковой образ представлений, понятий и существующих между ними отношений, он воплощает в звуках процесс мышления... язык посредством имеющихся в его распоряжении точных и подвижных звуков может с фотографической точностью отобразить тончайшие нюансы мыслительного процесса».

Далее, Шлейхер первым из языковедов поставил вопрос о законах развития языка. Он полагал, что языкознание должно на основе точного наблюдения над языком и языками устанавливать законы языкового развития. Шлейхер, находясь под сильным влиянием значительных успехов естествознания, рассматривал и фонетические изменения как процессы, происходящие на основе строгих и незыблемых законов, подобных законам природы. Подражая натуралистам, лингвисты постепенно превратили языкознание в историю языка. Особенно отчетливо это сказалось на младограмматиках.

Наряду с прослеживанием действия звуковых законов Шлейхер подчеркивал и роль аналогии, которую он поставил на службу своей общей теории развития языка. Он считал, что уже в древности ощущалось действие силы, которая ликвидирует многообразие форм, выравнивая их по более употребительным моделям. Древнее обилие грамматических форм упрощается в результате аналогии. Шлейхер поставил и частично решил также проблему восстановления индоевропейского праязыка и проследил его развитие в каждом из ответвлений. Отношение индоевропейских языков друг к другу и последовательность их выделения он представил в виде родословного древа развития индоевропейских языков. Подобная реконструкция праязыка стала возможна, во-первых, в результате признания строгих и постоянных языковых законов, во-вторых, на базе признания допустимости перехода от исторически засвидетельствованных фактов и языков к более древним формам. «Шлейхер, — пишет А. Мейе, — реконструировал общий язык, определил его существенные черты и его эволюцию; он был не прав, видя в этой эволюции только упадок, он не сумел всегда быть верным принципу закономерности, который он теоретически признавал, но метод, им примененный, сделался с тех пор методом всех лингвистов и подчинил себе все последующее развитие науки». Наконец, Шлейхер выдвинул множество научных положений, которые были подхвачены позднейшими лингвистическими направлениями. Так, весьма плодотворным было определение языкознания как науки, изучающей строение языков, выявляющей различные типы морфологической структуры, сопоставляющей эти типы в синхронном и историческом планах. Это проблемы языковой типологии, ставшие весьма актуальными в настоящее время. Шлейхер часто указывал на отличия лингвистики от филологии. Лингвистика, по его мнению, изучает язык как таковой и не касается использования языка в определенных исторических условиях. Филология же, изучая литературные памятники, включает в себя все проблемы, относящиеся к функционированию языка и исторической жизни народов, говорящих на этих языках. Здесь Шлейхер намечает позднейшее деление лингвистики на внутреннюю и внешнюю. Шлейхер был первым лингвистом, поставившим вопрос о результатах языковых контактов и отметившим лингвистическую непрерывность фонетико-морфологических признаков, свойственных неродственным языкам, но находящимся на смежных территориях. Он писал, что «эти бросающиеся в глаза соответствия в строении географически соседящих языковых семей мы считаем сохранившимися от времен ранней и самой ранней языковой жизни. Очаги возникновения языков со сходным типом строения, вероятно, должны были находиться неподалеку друг от друга».

Психологизм в языкознании. Наряду с бурным развитием сравнительно-исторического языкознания, накоплением новых фактических данных и установлением частных законов развития языка, продолжались поиски общетеоретических концепций, на основе которых можно было бы объяснить известные данные и методические установки, применяемые языкознанием. Натуралистическая концепция Шлейхера оказывалась слишком односторонней и вызывала протест. Принципы логической грамматики были отброшены после выступления Гумбольдта. Его понимание языка как непрерывного процесса, как творческой деятельности, как постоянного живого воспроизведения речевых фактов больше всего соответствовало господствовавшему историческому подходу к языку. Однако из богатого, диалектически насыщенного творчества Гумбольдта развиваются лишь отдельные положения, В частности, понятие «языковой деятельности» свелось к рассмотрению языка как одной из функций человеческого организма. А это неизбежно вело к отождествлению сущности языка с понятием психофизиологических процессов, осуществляемых в индивидуальном процессе речи. Основой языкознания могла стать или физиология, или психология. Преобладающей во второй половине XIX в. стала психологическая трактовка сущности и процессов развития языка.

Наиболее видным сторонником психологического направления в языкознании был последователь Гумбольдта, немецкий языковед-теоретик Герман Штейнталь (1828-1899). В своей книге «Грамматика, логика и психология, их принципы и взаимоотношения» (1855) Штейнталь строго определил границы языкознания и логики и одновременно обосновал тесные связи между языкознанием и психологией. Более подробно последняя проблема разобрана в его «Введении в психологию и языкознание» (изд. 2-е, 1881). В других своих работах Штейнталь способствовал популяризации типологической классификации языков, разработанной Гумбольдтом. Это— «Происхождение языка» (изд. 4-е, 1888), «Классификация языков как развитие языковой идеи» (1850), «Характеристика важнейших типов языкового строя языка» (1860), «Положения В. Гумбольдта по философии языка» (1848) и др.

Штейиталь считает, что «предметом языкознания является язык или язык вообще, т. е. выражение осознанных внутренних, психических и духовных движений, состояний и отношений посредством артикулированных звуков». Совокупное содержание внутреннего мира, которое мыслится предшествующим языку и должно быть выражено посредством языка, — второй тезис Штейнталя. Таким образом, в концепции Штейиталя основным и определяющим оказывается взаимодействие индивидуальной речи и индивидуального мышления.

языком, сознанием и действительностью подменяется субъективизмом, индивидуализмом. Для объяснения связи между индивидуальными языком и мышлением Штейнталь использовал ассоциативную психологию Иоганна Фридриха Гсрбарта (1776—1841), исходившего из учения субъективного идеалиста Фихте. Гербарт сводил всю деятельность человеческого сознания к самодвижению представлений, управляемому законами ассимиляции (т. е. объединения и закрепления тождественных или близких представлений), апперцепции (определяемости нового восприятия массой уже имеющихся в сознании представлений) и ассоциации (установления связей различного рода между представлениями). Исходя из этих законов движения представлений, Штейнталь пытался объяснить образование и развитие языка и мышления у индивида; те же законы, по его мнению, вызвали происхождение и развитие языка в человеческом обществе. При подобном психологическом и индивидуалистическом подходе к языку оставлялась без внимания его общественная сущность, фактически язык отрывался от мышления и нельзя было объяснить взаимоотношения индивида и общества. Штейнталь с осредоточивает внимание на индивидуальном акте речи.

Штейнталь не мог игнорировать роль языка в обществе. Поэтому он писал: «Мы совсем не можем мыслить себе человека иначе, кроме как говорящим и вследствие этого членом определенного национального коллектива, и, следовательно, не можем мыслить человечество иначе, кроме как разделенным на народы и племена». По его мнению, первоначально мыслили только сообща, каждый связывал свою мысль с мыслью своего соплеменника, и возникшая отсюда новая мысль принадлежала как тому, так и другому, подобно тому как дитя принадлежит отцу и матери. Сходная физическая организация и сходные впечатления, получаемые извне, производят сходные чувства, склонности, желания, а эти в свою очередь — сходные мысли и сходный язык. В индивидууме возникают психические образования, комплексы представлений, которые без влияния других людей или вовсе не возникли бы в нем, или же возникли бы очень поздно (как, например, доказать теорему Пифагора впервые или же выучить ее по учебнику). Подобная «психология народов» (этнопсихология), как видим, далека от общественной деятельности людей.

Штейнталь отрывает движение представлений от мышления, утверждая, что «категории языка и логики несовместимы и так же мало могут соотноситься друг с другом, как понятия круга и красного». Все его внимание сосредоточено на индивидуальном акте речи — акте целиком психическом. Все, что есть психического в развитии представлений, совершается внутри отдельной психики по общим законам индивидуальной психологии. Однако воздействие одного человека на другого, перенос содержания представлений от одного индивидуума к другому не могут быть осуществлены психическим путем. Это может быть совершено только опосредоваииым образом — при помощи языка, звуков.

Таким образом, в борьбе двух основных направлений общего языкознания—сторонников теории, что язык есть физическое, естественное явление, и их противников, утверждавших, что язык есть психическое явление, — на время победило последнее. Младограмматическая школа исходила из тезиса Штейнталя: «Так как дух народа живет только в индивидах и не имеет существования, особенного от индивидуального духа, то и в нем естественно совершаются, как и в последнем, только те же основные процессы, которые ближе разъясняет индивидуальная психология». За Штейнталем следует в своей теоретической книге «Принципы истории языка глава младограмматиков Герман Пауль.

В России видным представителем психологического направления в языкознании, оригинальным языковедом-мыслителем был профессор Александр Афанасьевич Потебня, жизнь и деятельность которого связана с Харьковским университетом.

Большую известность приобрели на рубеже XX в. работы Вильгельма Вундта (1832—1920), который отмечал социальный характер языка, но был ярко выраженным психологистом. Язык как продукт коллективной жизни людей Вундт изучал в одном ряду с мифами к которым примыкают зачатки религии и искусства, и с обычаями включающими в себя зачатки и общие формы развития права и культуры. Это синкретическое духовное творчество Вундт изучал на базе психологии, причем он неоднократно заявлял, что факты языка его интересуют с точки зрения их полезности для психолога. В своих основных работах «Психология народов — язык» (1900), «История языка и психология языка» (1901) (полемически направленной против Б. Дельбрюка), «Элементы психологии народов» (1912) и др. Вундт стремился подвергнуть психологической трактовке все проблемы, которыми занимались младограмматики: фонетические и семантические изменения, формы слов, происхождение языка, дифференциация в языке и т. п. Отвергая ассоциативную психологию Гербарта, Вундт создал систему волюнтаристской психологии, которая основой психической жизни человека считает не интеллект, а волю. Вундт резко выступал против индивидуализма младограмматиков, в частности Г. Пауля: «Пауль совершенно не принимает в расчет того факта, что язык, мифы, обычаи создаются именно обществом и при развитии их во всех существенных отношениях общество определяет индивидуум; индивидуум же не определяет общество даже каким-либо косвенным образом». Однако общая социальная направленность психологической системы Вундта — коллективный психологизм — мало в чем отличается от индивидуальной психологии. И в том, и в другом случаях язык рассматривается не как средство общения людей, а только как орудие выражения мысли. Поэтому характеристика

Дата добавления: 2015-12-17; просмотров: 38; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 10 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!