Метод К. С. Станиславского и физиология эмоций 3 страница
Благодаря кортикальному представительству эмоции включаются в систему сложных условнорефлекторных связей, что обеспечивает наибольшую срочность, гибкость и целесообразность эмоционального реагирования. Регуляторные влияния коры больших полушарий на подкорковые аппараты приобретают особенно большое значение в высшей нервной деятельности человека. Условнорефлекторный индивидуально приобретенный эмоциональный опыт человека формируется под влиянием общественной среды, ее идеологических и морально-этических критериев. Известно, что попытки представить человека как существо асоциальное, слепо повинующееся своим инстинктам, характерны для наиболее реакционных представителей буржуазной психологии.
Будучи верховным регулятором функций подкорковых образований, кора больших полушарий головного мозга сама испытывает на себе мощное влияние импульсации, идущей из подкорки. «Главный импульс для деятельности коры идет из подкорки, - говорил в свое время И.П.Павлов. - Если исключить эти эмоции, то кора лишается главного источника силы». Роль эмоций в деятельности человека нашла отражение в известном замечании В.И.Ленина о том, что без человеческих эмоций не может быть человеческого искания истины.
Субкортикальные влияния в значительной мере определяют тот фон, тот уровень возбудимости коры больших полушарий, на котором замыкаются и реализуются условнорефлекторные связи. Для образования ассоциаций очень важно, чтобы хоть один из ассоциируемых раздражителей был связан с безусловным
|
|
|
\27\
рефлексом (М.М.Кольцова, 1961), а предварительное угашением врожденного ориентировочного рефлекса существенно затрудняет выработку условной реакции (Е.Н.Соколов и Н.П.Парамонова, 1956). Возбуждение подкорки при эмоциях тонизирует кору, создавая условия для быстрого и прочного замыкания условнорефлекторных связей (В.С.Дерябин, 1951).
Мы уже говорили, что обширные влияния на кортикальм структуры характерны для ретикулярной формации ствола головного мозга, тесно связанной с реализацией эмоциональных состояний. Так, чувства настороженности и боязливости отражаются на электроэнцефалограмме в виде картины, типично для ретикулярной активации: подавлением альфа-ритма и усилением десинхронизированной активности (Д.Линдслей, 1960). Ретикулярная формация играет важную роль в регуляции уровня работоспособности коры больших полушарий, в смене сна и бодрствования, в явлениях гипноза и невротических состояний.
И.П.Павлову принадлежат представления об участке коры полушарий, обладающем в каждый данный момент оптимальным уровнем возбудимости. Это «светлое пятно сознания", «творческий отдел мозга» непрерывно перемещается в соответствии с текущей деятельностью организма. «Светлым пятном ее сознания», как лучом прожектора, «высвечиваются» именно те явления в окружающем мире, которые в данный момент представляют наибольшее значение для организма. В «творческом отделе» особенно быстро и совершенно замыкаются новые условные связи. Внешние раздражители и реакции организма, оказавшиеся в сфере «светлого пятна», получают отражение во второй (речевой) сигнальной системе человека, осознаются им. В свет достижений современной физиологии центральной нервной системы становится ясно, что в формировании «светлого пятна сознания», гениально обрисованного Павловым, огромное значение принадлежит ретикулярной формации. Это отнюдь не значит, что ретикулярная формация является «органом сознания», еще недавно думали некоторые зарубежные физиологи. Головной мозг можно сравнить с телевизором, где воспроизведем изображений есть функция коры больших полушарий, а регуляция четкости изображения, освещенности экрана и громкости звука осуществляется ретикулярной формацией. Но головной мозг представляет собой «телевизор» особого рода. В этом телевизоре четкость, яркость, кадрирование «изображений» зависит от содержания самих изображений: все важное для организма животного или человека выделяется, укрупняется фокусируется, а все второстепенное в данный момент - затемняется, глушится, отводится на второй план. Данные современной нейрофизиологии о взаимодействии коры и ретикулярной формации, о «саморегуляции» кортикальных структур при
|
|
|
|
|
|
\28\
помощи ретикулярных механизмов наполняют конкретным физиологическим содержанием замечательную гипотезу И.П.Павлова «светлом пятне сознания» в коре больших полушарий головного мозга. Но «светлое пятно сознания» не единственный субстрат замыкания и осуществления условнорефлекторных связей. Достаточно сложная нервная деятельность может протекать и вне «светлого пятна», не получая отражения в сознании, в речевых реакциях человека. Исключительно интересные примеры в этом отношении нам дает клиника. При опухоли или травме области третьего мозгового желудочка (а также несколько сзади от него) больной теряет сознание, но продолжает ходить и реагировать на зрительные и слуховые раздражения (У.Пенфилд и I Джаспер, 1958). Замыкание «неощущаемых», «несознаваемых условных рефлексов - это обширная и малоизученная область высшей нервной деятельности здорового человека. Здесь могут наблюдаться следующие основные варианты:
|
|
|
1) ни условный раздражитель, ни реакция на этот раздражитель не получают отражения во второй сигнальной системе;
2) отражается только раздражитель без реакции или реакция без раздражителя;
3) испытуемый в своем словесном отчете упоминает и раздражитель и реакцию, однако «не замечает» связи между ними;
4) все три звена рефлекторного акта (раздражитель, реакция, связь между ними) получают отражение во второй сигнальной системе.
Приведем несколько примеров «неощущаемых» реакций, когда раздражитель или реакция на него не отражаются во второй сигнальной системе.
При сочетании очень слабых звуковых раздражителей с более сильным раздражителем образуются условные кожно-гальваничекие рефлексы, зависящие от деятельности потовых желез. Мы можем давать условные звуковые раздражители, получать в ответ на них кожно-гальванический рефлекс, однако испытуемый не сможет нам ответить: был звук или нет, имела место акция или ее не было (Г.В.Гершуни, 1955). Второй пример. Мы выработали условный рефлекс таким образом, что на каждый световой сигнал испытуемый отвечает словесной реакцией (говорит: был свет или нет), двигательной реакцией и кожно-гальванической. Если теперь уменьшать силу света, то сперва исчезает словесный ответ, потом двигательный и последним - кожно-гальванический (В.Г.Самсонова, 1953). Это означает, что в двух последних случаях раздражитель еще не вызывал условные реакции (двигательную и кожногальваническую), хотя уже не отражался во второй сигнальной системе.
Третий пример. Выработаем дифференцировку (различение) двух раздражителей так, чтобы на один из этих раздражителей испытуемый отвечал словесной, двигательной (или сосудистой)
\29\
реакцией, а на другой не отвечал. По мере уменьшения разницы между этими раздражителями можно наблюдать следующей явление. Испытуемый перестанет их различать, начинает утверждать, что они одинаковы, однако его двигательные и сосудистые реакции останутся различными, соответствующими двум разным сигналам (М.А.Алексеев, 1955; А.Т.Пшоник Р.А.Фельбербаум, 1955).
Четвертый пример. При выработке двигательных условны рефлексов сокращение мышц сопровождается изменением электрических потенциалов (токи действия). Человек ощущает только механический компонент реакции, биоэлектрические сдвиг не отражаются во второй сигнальной системе (Н.Ю.Алексеенко 1953, 1955).
К разряду неощущаемых относится большинство условных и безусловных рефлексов в ответ на раздражения внутренних органов. И.С.Беритов (1960) полагает, что это связано с замыканием интероцептивных условных рефлексов на вставочных нейронах коры больших полушарий без участия звездчатых нейронов, которые имеют специальное отношение к ощущению. Как правило, ощущение (отражение во второй сигнальной системе), более тесно связано с двигательными реакциями, чем с вегетативными, например с реакциями желез. Если смазать ротовую полость раствором кокаина и потом раздражать ее пищей, то ощущение вкуса исчезнет почти одновременно с пищевымш движениями, в то время как отделение слюны сохранится (Н.А.Рожанский, 1957).
Во всех приведенных нами примерах отсутствие отражение во второй сигнальной системе было обусловлено малой интенсивностью раздражителя или качественными особенностями ответной реакции. Перейдем к тем случаям, когда не ощущаются раздражители и реакции, которые в других условиях опыта легко квалифицируются испытуемым при словесном отчете.
При выработке условного рефлекса на комплексный раздражитель (т.е. сложный раздражитель, состоящий из нескольких простых, например: звонок плюс свет плюс почесывание кожи основное сигнальное значение приобретает наиболее сильный из компонентов комплекса. Опыты показали, что в основе этого явления лежит индукционное торможение слабых компонентов сильным. Если искусственно ослабить сильный компонент, слабые компоненты комплекса приобретают самостоятельное сигнальное значение (Э.Г.Вацуро и М.Д.Кашкай, 1955). Нередки случаи, когда во второй сигнальной системе отражается только сильный компонент комплексного раздражителя. Л.И.Котляревский и В.К.Фаддеева выработали у детей условный двигательный рефлекс (сжимание резиновой груши) на комплекс, состоящий из яркого зеленого квадрата и усиления общего освещения комнаты. Усиление освещения без демонстрации зеленого \30\ квадрата вызывало двигательную реакцию. Когда ребенка спрашивали, почему он нажал грушу, испытуемый отвечал, что не знает, или утверждал, что видел зеленый квадрат, хотя никакого квадрата не было.
Аналогичное явление имеет место при дифференцировке двух или нескольких предметов. Любой предмет в естественных условиях является комплексным раздражителем, ибо обладает рядом признаков и свойств. Одновременно с дифференцировкой предметов по одному какому-либо признаку осуществляется анализ других свойств, хотя этот анализ не получает отражения во второй сигнальной системе.
При сочетании звукового сигнала со струей воздуха, направленной в глаз, условная мигательная реакция возникает раньше, чем ощущение мигания в ответ на изолированное действие звука (Ф.П.Майоров, 1951). Влияние неощущаемых раздражителей хорошо выражено в состоянии гипноза у испытуемых, которым внушено «отсутствие» реально действующих раздражителей.
При помощи всех этих примеров мы стремились показать, какая сложная деятельность осуществляется корой больших полушарий вне «светлого пятна сознания». В областях с пониженной возбудимостью происходит анализ раздражителей внешней и внутренней среды, замыкаются условнорефлекторные связи (Н.В.Виноградов и Л.А.Рейсер, 1953), регулируется деятельность исполнительных органов. За счет этих областей в значительной мере осуществляются «бессознательные» автоматизированные реакции. Специальные эксперименты показывают, что на фоне неглубокого торможения условные связи образуются медленнее и труднее, но, будучи образованы, обладают повышенной стойкостью и сохраняются длительное время. Важно помнить, что условнорефлекторные связи, замкнувшиеся вне «светлого пятна», могут впоследствии оказаться в пределах «пятна», быть осознаны и вербализированы. Именно в подобных случаях они представляются человеку «взявшимися неизвестно откуда» (Павлов) и дают повод для рассуждений о внезапном «озарении», «наитии свыше» и т.д. \дзен-!!!\
Переход раздражителей и результатов их анализа из разряда неощущаемых в ощущаемые зависит от биологической, а для человека - и социальной значимости сигналов. Слабый звуковой или зрительный раздражитель получает отражение во второй (речевой) системе, как только он приобретает важное сигнальное значение (А.А.Гюрджиан, 1954; Л.А.Чистович, 1955). И опять-таки в этом явлении существенная рель принадлежит ретикуляцирной формации головного мозга, которая вовлекает в реакцию корковые клетки так называемой «подпороговой каймы» (Ф.Бремер, 1958). Если замыкание условнорефлекторных связей вне «светлого пятна сознания» можно положить в основу представлений о
\31\
физиологических механизмах интуиции, то роль эмоций в организации «светлого пятна» вряд ли подлежит сомнению. Тысячелетний опыт человечества убеждает, что в момент эмоционального напряжения человек нередко находит решения, происхождении которых он не всегда способен понять. Эмоции как бы мобилизуют весь жизненный опыт человека, причем не только осознанный, хорошо поддающийся анализу, во и тот опыт, который сложился вне «светлого пятна».
Весьма вероятно, что именно подсознательные условно-безусловнорефлекторные механизмы, составляющие основу интуиции, в определенные моменты нарушают чрезмерно строгую логику поведения, обеспечивая поиск решения в новом и неожиданном направлении (сравни с ролью «овражного шага» в концепции нелокального поиска Гельфанда и Цетлина, 1961).
К.С.Станиславскому были известны представления И.П.Павлова о «светлом пятне сознания», о замыкании временных нервных связей на тормозном фоне. Более того, Станиславский был согласен с павловским объяснением механизма интуитивной деятельности человека. Во второй книге «Работа актера над собой» (1951, стр. 642), пересказав соответствующее место из произведения И.П.Павлова, К.С.Станиславский пишет: «Я готов согласиться, что этот пример удачен, что именно так и происходит в действительности, как о том говорит пример».
Подведем итог нашему краткому описанию физиологических механизмов эмоций, обратив особое внимание на характерны черты эмоциональных реакций, представляющие наибольший интерес для сценического искусства.
Эмоции человека имеют сложную рефлекторную структуру все компоненты ее, двигательные и вегетативные, тесно связаны между собой. При возникновении эмоционального возбуждения двигательные компоненты образуют тот функциональный стержень, вокруг которого формируется целостный рефлекторный акт. Возбуждение центральных аппаратов эмоциональной peaкции обладает определенной инертностью, косностью, продолжительностью и относительно не зависит от вовлечения в реакцию исполнительных органов. Более того, эффекторное осуществление эмоционального акта ведет к торможению центральных образований, а задержка эффекторной деятельности усиливает эмоциональное возбуждение. Деятельное состояние центров эмоциональных реакций оказывает мощное и разностороннее влияние на функции коры больших полушарий, в том числе через ретикулярную формацию головного мозга. Влияния эмоциональнального характера во многом определяют формирование «светлого пятна сознания», а также кортикальную деятельность вне этого «пятна» - основу интуитивного поведения.
После всего сказанного должно быть ясно, сколь обедненное и схематизированной представляется картина внешнего
\32\
выражения наших эмоций при подражательном воспроизведении ее отдельных, бросающихся в глаза признаков. Эта внешняя картина лишается и тех особенностей поведения, которые присущи именно данному, изображаемому актером лицу. Безвозвратно утрачиваются "пенки движений, мимики, интонаций, особенно органично и непосредственно связанные с вегетативными сдвигами в организме. Наконец, и это, возможно, наиболее существенная потеря, подражательное воспроизведение внешней двигательной картины происходит без участия механизмов интуитивного поведения, без использования опыта, формирующегося вне «светлого пятна дознания». Приходится поражаться, с какой проницательностью великий артист уловил эти объективные закономерности работы головного мозга, выдвинув требование подлинных чувств, сходных с переживаниями действующего лица.
Но как вызвать эмоцию у человека-артиста, который не имеет реальных поводов радоваться или огорчаться, любить или ревновать? Какими приемами обеспечить воспроизведение целостного рефлекторного акта с явно непроизвольными вегетативными его компонентами? Как подчинить своей воле и своему сознанию неуловимую сферу «подсознательных» интуитивных реакций?
Прежде чем приступить к анализу метода Станиславского, необходимо дать оценку понятию произвольности в физиологии высшей нервной деятельности человека. Только этим путем мы можем подойти к уяснению физиологических механизмов, на которых базируется метод.
\33\
Глава третья
ПОНЯТИЕ ПРОИЗВОЛЬНОСТИ
В ФИЗИОЛОГИИ ВЫСШЕЙ НЕРВНОЙ
ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЧЕЛОВЕКА
Произвольные реакции человека издавна были объектом острой дискуссионной борьбы между представителями идеализма и материалистически мыслящими учеными. Трудности, испытываемые наукой при изучении физиологических механизмов произвольных актов, обусловили длительное сохранение идеалистических представлений о «свободе воли», о независимости поступков человека от воздействий окружающей среды. Сокрушительный удар этим лженаучным представлениям был нанесен в 1863 г «отцом русской физиологии» Иваном Михайловичем Сеченовым. В своей книге «Рефлексы головного мозга» Сеченов убедительно показал, что любое произвольное движение человека есть в свое основе рефлекторный акт, что причина тех или иных поступков человека всегда лежит вне его.
Принцип детерминизма, т.е. причинной обусловленности каждого рефлекторного акта внешним толчком, - один из основных принципов материалистического учения И.П.Павлова. «Весь механизм волевого движения, - утверждает Павлов, - есть условный ассоциативный процесс».
Связь между клетками двигательного анализатора и моторными (пирамидными) клетками коры впервые возникает при внутриутробных движениях плода и оформляется главным образом после рождения ребенка. Даже такие сравнительно простые двигательные акты, как ходьба и бег, требуют постепенной выработки, ибо формируются по типу условных рефлексов. По мере развития ребенка его реакции все теснее связываются с речью. Озвучивание, вербализация реакций начинается у детей со второй половины первого года жизни. Со временем слово превращается в пусковой раздражитель произвольного двигательного акта (Н.И.Красногорский, 1951). Все отчетливее выступает регулирующее влияние речевых сигналов на произвольные движени Действия ребенка находятся в зависимости от его предшествующего жизненного опыта, закрепленного и систематизированно; в нервных связях второй (речевой) сигнальной системы
\34\
(А.Р.Лурия, 1956). Непроизвольная двигательная реакция превращается в произвольную, как только она становится многообусловленной путем ее включения в сложные системы речевых связей (Н.Н.Трауготт, Л.Я.Балонов и А.Е.Личко, 1957). В произвольной двигательной реакции условный (приобретенный) характер имеет не только рецепторное, но и эффекторное ее звено. Выражение «произвольная реакция человека - это реакция, "связанная с речью», является слишком общим. Попробуем найти наиболее точное определение произвольной реакции. К.М.Дедов (1954) предлагает классифицировать движения человека следующим образом. Непроизвольные движения - это прирожденные, безусловнорефлекторные двигательные реакции. Произвольные движения делятся на осознаваемые и автоматизированные. Осознаваемые двигательные рефлексы образуются и реализуются в пределах «светлого пятна сознания» (см. выше). Реализация двигательного рефлекса вне «светлого пятна» делает это движение автоматизированным. Автоматические реакции могут превращаться в осознаваемые и, наоборот,- осознаваемые движения по мере их тренировки становятся автоматическими, что касается непроизвольных реакций, то они не могут переходить в разряд произвольных, хотя их можно вызывать условно-рефлекторным путем. Полностью соглашаясь с трактовкой К.M.Дедовым вопроса об автоматизации движений, мы никак не можем принять ни его определения произвольных реакций, ни тех критериев, при помощи которых К.М.Дедов предлагает различать произвольное от непроизвольного. Произвольные двигательные акты, ставшие в результате тренировки автоматическими, В.А.Артемов рекомендует называть "послепроизвольными" с целью подчеркнуть их отличие от непроизвольных врожденных реакций.
Можно ли сказать, что произвольная реакция - это такая реакция, которая отражается во второй сигнальной системе? Нет, нельзя. Рвотный акт отражается во второй сигнальной системе, человек подробно расскажет вам о своих ощущениях при этом акте. В то же время рвотный акт непроизволен и независим от воли и желания человека. Другое дело, что произвольная реакция всегда является осознанной реакцией, получившей отражение во второй сигнальной системе. Двигательные реакции произвольны до тех пор, пока они осознаются (И.М.Сеченов). Если двигательный условный рефлекс образовался на тормозном фоне, вне «светлого пятна сознания» и не получил отражения во второй сигнальной системе, он оказывается непроизвольным, соматическим, не зависящим от нашего желания. Всякая произвольная реакция есть осознанная реакция, но не всякая осознанная реакция - произвольна. Можно ли сказать, что произвольная реакция - это реакция на слово, произнесенное как самим человеком
\35\
(вслух или про себя), так и посторонним наблюдателем? Нет, нельзя. Сочетав какое-либо слово с охлаждением руки, можно выработать такой условный рефлекс, когда одно слово способно вызвать сужение кровеносных сосудов. Однако сужение или расширение сосудов являются непроизвольными реакциями, которые не зависят от нашего желания.
Я скажу: «Поднимите руку», и вы ее поднимете. Скажу: «Остановитесь», и вы прекратите ходьбу. Но кто из вас сможет выполнить такие команды, как: «Замедлите ритм своих сердцебиений», «Расширьте кровеносные сосуды», «Выделите в крови адреналин» и т.д.?
Произвольной называется реакция, которая может быть осуществлена или задержана по словесному сигналу (своему или чужому) обозначающему эту реакцию или ее прекращение. Такое определение произвольной реакции кажется нам наиболее точным, ибо дело не в том, что реакцию вызывает словесный сигнал (слово может вызвать и непроизвольную реакцию), а в том, что словесный сигнал обозначает данную реакцию или ее прекращение. Слово - сигнал произвольной реакции - обозначает понятие, являющееся его обобщенным образом.
Какие предпосылки лежат в основе этого особого, специального типа связи речевых сигналов с произвольными двигательными реакциями? Почему влияние речевых сигналов на движение не идет ни в какое сравнение с влиянием на функции внутренних органов?
Здесь прежде всего необходимо вспомнить, что внешняя двигательная активность живого организма служит основной формой взаимодействия с окружающей его средой. Именно при помощи движений животное добывает все необходимое для жизни и оберегает себя от разрушительных воздействий. Нужно ли удивляться, что на каждом этапе эволюционного развития регуляция движений оказывается наиболее совершенной. Не случайно нервная система первично возникает как система связи чувствительных образований с мускулатурой, и только затем происходит иннервация органов вегетативных функций.
У высших млекопитающих животных отчетливо выступает тенденция нарастающей кортиколизации движений. Мышечный аппарат головы, туловища и конечностей имеет четко локализованное представительство в коре больших полушарий. До Павлова двигательная область коры больших полушарий рассматривалась в качестве исполнительного моторного отдела. И.П.Павлов показал, что клетки двигательной области являются воспринимающими клетками, а вся область в целом представляет собой грандиозный двигательный анализатор, наподобие зрительного или слухового. Нервные импульсы, приходящие из чувствительных образований в мышцах, связках, сухожилиях и
\36\
суставах, обусловливают возникновение очагов возбуждения, которые вступают в разнообразные временные связи с очагами в зрительном, слуховом и других анализаторах коры больших полушарий. Из двигательного анализатора импульсы идут к моторным (пирамидным) клеткам коры. Возбуждение последних и приводит к сокращению определенных мышечных групп. Опыты на животных с удаленным двигательным отделом коры свидетельствуют о том, что развитие двигательного анализатора обеспечило дополнительные функциональные возможности, чрезвычайно усложнило, расширило, изощрило мышечную деятельность высших животных (Н.А.Рокотова, 1954, 1956). Удаление двигательного анализатора у этих животных (например, у собак) приводит к серьезным нарушениям координации движений.
Огромное значение для формирования и осуществления двигательных актов имеет импульсация с исполнительных органов движения. Благодаря ей возникают сложные замкнутые системы, организованные по принципу отрицательных, а в определенных случаях - и положительных, обратных связей (Сеченов, Самойлов, Магнус, Шеррингтон, Бернштейн, Анохин, Лурия, Гранит, Ппнер и др.). Воспринимая потоки импульсов, идущих с периферии, двигательный анализатор хранит в себе чувственные запечатления разнообразных комплексов движений. Если человек мысленно представит себе осуществление двигательного акта, то при помощи специального прибора (электромиографа) можно отметить скрытые движения в соответствующих группах мышц. Эти скрытые движения получили название идеомоторных актов. На восприятии незначительных скрытых движений построены опыты «передачи мыслей» Вольфа Мессинга, Михаила Куни и других экспериментаторов, выступающих на эстраде. Аналогичные движения можно обнаружить в речедвигательном аппарате при напряженном словесном мышлении (А.Р.Лурия, 1951).
В связи с возникновением и развитием второй сигнальной системы в коре головного мозга человека, помимо непосредственных чувственных образов движений, формируются их обобщенные словесные образы. Движение получает имя. Причину тесной связи движений человека с его речевой деятельностью следует искать в историческом процессе происхождения человека, ибо сама речь возникла «из процесса труда и вместе с трудом»[1]. Коллективный труд, изготовление и применение орудий производства обусловили чрезвычайное совершенство двигательных актов, а связь этих двигательных актов с членораздельной речью сделала их качественно отличными от двигательных условных рефлексов животных.
Если обезьяны способны только использовать орудия, находимые ими в готовом виде, если изготовление орудий встречается
\37\
у обезьян только в зачаточных элементарных формах, то для человека характерны такие формы деятельности, как изготовление орудий, служащих для производства других орудий, а так изготовления комбинированных орудий, отдельные части которых бесполезны (Б.Ф.Поршнев, 1955). Производство материальных благ, возникновение коллективной собственности приостановило на определенной ступени развития животного мира естественный отбор, действие биологических закономерностей. Для первобытного человеко-обезьяньего стада характерно сложное переплетение биологических и социальных факторов. Постепенно социальные закономерности стали преобладать над биологическими. Первобытное стадо превратилось в трудовой человеческий коллектив, звуковой сигнализм сменился членораздельной речью.
Качественной особенностью словесных сигналов является функция обобщения. Если чувственный условный раздражителя (цвет, звук, запах и т.д.) всегда служит сигналом единичного, конкретного события - пищи, врага, самки, то словесный раздражитель обозначает ряд, группу сходных явлений, обладающих общими признаками. Слово «стол» обозначает все столы существующие в природе. Абстракция, заключающаяся в словесном сигнале, достигает высших степеней, когда мы оперируем такими понятиями, как время, пространство, материя.
Способность к отвлечению, к абстракции чрезвычайно расширяет власть человека над окружающими его явлениями. Именно эта способность дает человеку возможность не только приспосабливаться к среде, подобно всем остальным животным, но и активно изменять среду обитания, ибо изменить природу может только тот, кто способен представить мир иным, чем он дан в непосредственном восприятии. Общественный труд и возникшая в процессе труда способность к отвлечению определяют свойство человеческого сознания не только отражать окружающий мир, но и «творить его» (В.И.Ленин).
Возникновение обобщенных образов движений на базе их словесного обозначения является решающим условием истинной произвольности двигательных актов. Эти обобщенные образы позволяют создать программу действий до момента их осуществления, создать тот план деятельности, который отличает самого плохого архитектора от самой искусной пчелы (К.Маркс). В своих электрофизиологических исследованиях А.Гасто показал, что блокада роландического ритма электро-энцефалограммы возникает до произвольного движения, в момент, когда человек получает приказ его сделать. При помощи словесно-понятийных образов осуществляется регуляция произвольных движений, их анализ, сопоставление плана действий с достигнутыми результатами (А.В.Запорожец, 1956).
\38\
Включение произвольного движения в систему речевых связей отнюдь не лишает его основного качества сложного условно-рефлекторного акта. Все попытки противопоставить движение условному рефлексу, как правило, связаны с чрезмерно узким пониманием термина «условный рефлекс», а потому носят искусственный, надуманный характер.
Если движение представляет собой основную форму воздействия живого организма на объекты окружающего его мира, то вегетативные реакции можно рассматривать, как средство пассивного приспособления к среде, средство перестройки функций им внутренних органов применительно к наличным условиям существования. Мы уже отмечали необходимость динамического соответствия деятельности внутренних органов текущей двигательной активности животного.
Для нормальной жизнедеятельности организма необходимо поддержание определенных внутренних констант, оптимального уровня кровяного давления, температуры тела, содержания сахара, кислорода и углекислоты в крови. Вот почему биологически целесообразна относительная инертность, косность вегетатики, и ее относительная независимость от деятельности коры больших полушарий. Если бы вегетативная сфера так же отзывалась на внешние воздействия, как мысль и моторика, организм не смог бы существовать. Вегетативный компонент ориентировочных реакций, как правило, ничтожен, вегетатика вовлекается в реакцию только тогда, когда раздражение становится непосредственно сложным, например, болевым (Н.А.Рожанский, 1957). Было бы ошибкой говорить, что движения регулируются лучше», а внутренние органы и, следовательно, эмоциональная реакция в целом регулируются «хуже». Гибкость регуляции движений и выраженная инертность эмоции миллионы лет были вполне целесообразны для животных. В громадном большинстве случаев они также целесообразны и для человека. Но бывает, что эмоции человека не поспевают за изменениями окружающей его среды, идут вразрез с теми задачами, которые он должен решать в данный момент, не помогают, а мешают ему. Так на уровне человека инертность эмоции перестала быть вполне целесообразной. Особенно остро мы ощущаем недостаточность высшей нервной регуляции наших чувств, когда эмоции приобретают ненормальную стойкость (неврозы) пли становятся вредны для человека (сильное волнение при болезнях сердца, сосудов, при язве желудка и двенадцатиперстной кишки). По мнению И.С.Беритова (1961), непроизвольность эмоциональных реакций обусловлена тем обстоятельством, что нервным субстратом сознания является новая кора, в то время как механизмы эмоций локализованы в палеокортексе.
Дата добавления: 2016-01-05; просмотров: 18; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!