Ведические традиции Руси 2 страница
Братства, состоявшие из подобных отшельников, дали толчок жреческому перевороту, который сделал из Индии могучее теократическое государство. Победа духовной силы над силой мирской, отшельника над царем, из которой родилась власть браманизма, произошла благодаря великому реформатору. Примирив обоих борющихся гениев, гения белой расы и гения черной расы, солнечного культа и лунного, этот богочеловек был истинным творцом национальной религии Индии. Кроме того, его могучий гений дал миру новую идею необъятного значения, идею божественного Глагола, или Бога, воплощенного и проявленного в человеке. Этим первым Мессией, старшим из сынов Божиих, был Кришна.
На севере Индии, на берегу широкой реки, процветал могучий город. Он имел двенадцать пагод, десять дворцов и сто ворот, окаймленных башнями. Разноцветные знамена развевались на его высоких стенах, напоминая крылатых змей. Это была гордая Мадура, несокрушимая, как крепость Индры.
Там царствовал Канза, отличавшийся коварным сердцем и ненасытной душой. Все цари, признавшие лунный культ, преклонялись перед ним. Но Канза мечтал покорить всю Индию, от Ланки до Гимавата. Чтобы выполнить это намерение, он соединился с Калаиени, властителем гор Виндиа, с могучим приверженцем богини Кали, предававшимся мрачному искусству черной магии. Царь Калаиени обещал Канзе власть над землей с условием, чтобы он взял себе в жены его дочь.
|
|
|
Горда, как антилопа, и гибка, как змея, была дочь царя-мага прекрасная Низумба. Лицо ее напоминало темное облако, на котором играет голубой свет луны. Но Низумба никак не могла родить царю сына, и сердце ее пламенело гневом.
И тогда царь Мадуры приказал совершить перед всем городом великое жертвоприношение. Жены Канзы во всем их великолепии и весь народ присутствовали при этом торжестве. Распростертые перед огнем жрецы призывали своим пением великого Варуна, Индру, асвэнов и марутов. Канза приблизился к огню и спросил жреца: «Скажи мне, от которой из моих жен родится владыка мира?»
В этот миг Деваки, сестра царя, приблизилась к огню. Это была девственница с ясным и чистым сердцем, которая, словно во сне, провела свое детство за прядением и за ткачеством. Ее тело было на земле, душа же ее, казалось, пребывала в небесах. Деваки преклонила смиренно колена, прося дэвов дать сына ее брату и прекрасной Низумбе. Жрец смотрел поочередно то на огонь, то на девственницу. Вдруг, исполненный изумления, он воскликнул: «О царь Мадуры! Ни один из твоих сыновей не будет владыкой мира! Он родится из недр твоей сестры, которая присутствует здесь!»
Ненависть переполнила сердце Низумбы, и она принялась уговаривать царя принести сестру в жертву богине Кали. Не устоял Канза перед красноречием дочери царя змей и согласился на казнь сестры.
|
|
|
В эту же ночь Пурохита, начальник жертвоприношений, увидел в сновидении царя Канзу закалывающим свою сестру Деваки. Тотчас же он отправился к Деваки, объявил ей, что смертельная опасность угрожает ее жизни, и приказал немедленно бежать к отшельникам. Деваки переоделась странницей, вышла из дворца Канзы и покинула город Мадуру, не встреченная никем.
Рано утром слуги царя искали Деваки, чтобы казнить, но нашли ее покои пустыми. Царь допрашивал городскую стражу. Стража отвечала, что ворота были заперты всю ночь, но во сне все видели, как стены крепости распались, словно расколотые павшим с неба лучом света, и женщина вышла из города, следуя за этим лучом. Тогда Канза понял, что непреодолимая сила покровительствует Деваки. С этих пор страх проник в его душу и он возненавидел свою сестру смертельной ненавистью.
Царь отшельников Васишта, более похожий на неземного жителя, чем на человека, увидев Деваки, встал и приветствовал ее словами: «Деваки, сестра знаменитого Канзы, привет тебе от нас! Руководимая Махадевой, ты оставила мир скорби для мира радостей, ибо ты у святых риши, которые владеют своими чувствами, счастливы своей судьбой и ищут путь к небу. Давно мы тебя ожидаем, как ночь ожидает зарю. Люди не видят нас, но мы видим людей и следим за их деяниями. Тебя мы отметили для подвига освобождения, и через нас дэвы избрали тебя. Ибо луч божественной красоты облекается в лоне женщины в человеческий образ».
|
|
|
В эту минуту святые выходили из своей обители для вечерней молитвы. Престарелый Васишта приказал им поклониться до земли перед Деваки. Они преклонились, и Васишта продолжал: «Она будет матерью всем нам, ибо от нее родится дух, который должен преобразить всех». И вслед за тем, обращаясь к ней, сказал: «Пойди, моя дочь, риши отведут тебя к соседнему озеру, где живут сестры-отшельницы. Ты будешь жить среди них, и да сбудется божественная тайна».
Деваки отправилась в монастырь, окруженный лианами, к благочестивым женщинам, которые кормили ручных газелей, предаваясь омовениям и молитвам. Деваки принимала участие в их жертвоприношениях. Престарелая отшельница давала ей тайные наставления. Остальным было приказано одевать ее, как царицу, в прекрасные душистые ткани и предоставлять ей бродить одной по всему лесу. Иногда она встречала старых отшельников, возвращавшихся с реки. Увидев ее, они преклоняли колени, а затем продолжали свой путь.
|
|
|
Однажды Деваки погрузилась в глубокий экстаз. Она услышала небесную музыку, как бы океан арф и божественных голосов. Внезапно небо разверзлось, раскрывая бездны света. Тысячи сияющих существ смотрели на нее, и в сверкании молниеносного луча Солнце солнц, сам Махадева, появился перед нею в человеческом образе. И тогда, чувствуя, что Мировой Дух проник в нее, она потеряла сознание и в забвении всего земного, отдавшись беспредельному восторгу, она зачала божественного младенца.
Когда семь лун описали свои магические круги вокруг священного леса, глава отшельников призвал к себе Деваки. «Воля дэв исполнилась, — сказал он. — Ты зачала в чистоте сердца и в божественной любви. Дева и мать, мы преклоняемся перед тобою. От тебя родится сын, который будет Спасителем Мира. Но твой брат Канза хочет погубить тебя и святой плод, который ты несешь в своих недрах. Нужно спасаться от него.
Братья отведут тебя к пастухам, которые живут у подножия горы Меру под благовонными кедрами в чистом воздухе Гимавата. Там ты родишь твоего божественного сына и назовешь его Кришна, священный. Но да будет для него неведомо твое и его происхождение, не говори о нем никогда. Иди без страха, ибо мы бодрствуем над тобой». И Деваки удалилась к пастухам горы Меру.
Здесь Деваки нашла защиту от преследований тирана Мадуры, и именно здесь, в жилище патриарха Нанда, друга отшельников, появился на свет ее сын Кришна. Кроме Нанды никто не знал, кем была чужеземка и от кого происходил ее сын.
Чудное дитя неизвестной женщины вырастало посреди стад и пастухов под наблюдением своей матери. Пастухи называли его Лучезарным, ибо самое его присутствие, его улыбка и его большие глаза имели дар распространять радость. Животные, дети, женщины, мужчины — все любили его, и он, казалось, любил всех, когда улыбался своей матери, играл с ягнятами и с детьми своего возраста или беседовал со старцами.
Будучи ребенком Кришна не знал страха, был полон смелости и поражал всех необычайными поступками. Иногда его встречали в лесу, лежащим на земле, обнимающим молодых пантер, с рукой в раскрытой пасти одного из животных. Они не причиняли ему никакого вреда.
Время от времени им овладевали внезапная неподвижность, глубокое изумление, странная грусть. Тогда он старался остаться в одиночестве и, задумчивый, поглощенный чем-то, смотрел, не отвечая на вопросы.
Но больше всего на свете Кришна обожал свою молодую мать, такую прекрасную, такую светлую, которая говорила с ним о небе и о дэвах, о героических сражениях и о многих удивительных вещах, о которых она узнала от отшельников. А пастухи, провожавшие свои стада под кедры горы Меру, говорили: «Кто эта мать и кто ее сын? Одежды ее такие же, как у наших женщин, а сама она походит на царицу. Чудное дитя выросло среди наших детей, и между тем оно совсем не похоже на них. Кто это? Может быть, бог? Кто бы это ни был, одно верно — дитя это принесет нам счастье».
Когда Кришне исполнилось пятнадцать лет, его мать была призвана главою отшельников. Она ушла, не попрощавшись со своим сыном. Кришна, не видя ее более, пошел, разыскал патриарха Нанду и спросил его: «Где моя мать?» Нанда отвечал, склонив голову: «Дитя мое, не спрашивай меня. Твоя мать отправилась в долгое странствие. Она возвратилась в страну, откуда пришла, и мне неизвестно, когда она вернется».
После этого Кришна впал в такую глубокую задумчивость, что все товарищи начали сторониться его, охваченные суеверным страхом.
Кришна покинул своих товарищей, их веселые игры и углубленный в свои мысли пошел на гору Меру. Он бродил там несколько недель.
Однажды утром он пришел на покрытую лесом вершину, с нее открывался вид на горную цепь. Внезапно он увидел стоящего под огромными кедрами высокого старца в белой одежде. Отшельник был необычен в лучах утренней зари. На вид ему было не менее ста лет. У него была снежно-белая борода, и на высоком его челе сияла печать величия. Юноша, полный жизни, и столетний старец глядели друг на друга.
— Кого ищешь ты? — спросил после долгого молчания старец.
— Мою мать.
— Ее здесь больше нет.
— Где же я найду ее?
— У Того, Кто не изменяется никогда.
— Но как найти Его?
— Ищи.
— А тебя я увижу?
— Да, когда дочь Змея толкнет сына Тора на преступление, тогда ты увидишь меня снова в огненной заре. И тогда ты задушишь Тора и раздавишь главу Змея. Сын Махадевы, знай, что ты и я — мы составляем единое в Нем! Ищи, ищи, ищи всегда!
Старец простер руки в знак благословения, затем повернулся и пошел по направлению к горному хребту. И тогда Кришне показалось, что величественный образ старца стал прозрачным, задрожал и исчез, обдав искрами покрытые иглами ветви, словно растаял в волнистом сиянии.
Когда Кришна сошел с горы Меру, он казался преображенным. Новая энергия шла от него мощным потоком. Он собрал товарищей своих игр и сказал им: «Будем бороться против Торов и Змеев; будем защищать добрых и одолевать злых». Вооруженные луками и с мечами у пояса Кришна и его товарищи, сыновья пастухов, превратившиеся в воинов, принялись сражаться в лесах с дикими зверями. Кришна побеждал и укрощал львов. Он объявлял войну царям и освобождал угнетенные народы.
Но великая грусть оставалась в глубине его сердца. Это сердце лелеяло одно глубокое желание, таинственное и безмолвное, — разыскать свою мать и явившегося ему светлого старца. Но сколько он ни боролся, ни побеждал и ни убивал, он не видел ни светлого старца, ни свою прекрасную мать.
Однажды, услышав разговор о Калаиени, царе змей, Кришна вызвался побороть самого страшного из его змей в присутствии самого черного мага. Рассказывали, что это животное, воспитанное самим Калаиени, уже уничтожило сотни людей и что взгляд его приводил в ужас самых смелых героев.
В назначенный день Кришна увидел выползающее по зову Калаиени из глубины темного храма богини Кали длинное пресмыкающееся зеленовато-голубого цвета. Змей медленно поднял свое туловище, надул свой красный гребень, и его пронизывающие глаза сверкнули мрачным пламенем из-под блестящей чешуи, прикрывавшей, словно шлем, его чудовищную голову.
Кришна почувствовал, что его энергия, излучающаяся прямо из сердца, стала подобной острию молнии. Он взглянул смело на змея и бросился на него. Человек и змей покатились по ступеням храма. И прежде чем пресмыкающееся успело охватить его своими кольцами, Кришна отрубил ему голову своим мечом.
А между тем голова та была еще жива; она смотрела на Кришну, и он услышал: «Зачем убил ты меня, сын Махадевы? Ты думаешь обрести истину, убивая живых? Безумец, ты найдешь ее лишь в своей собственной предсмертной агонии. Смерть — в жизни, и жизнь — в смерти. Бойся женщину — дочь змеи, бойся пролитой крови. Берегись!» Вслед за тем змей испустил дух.
После четырех недель, проведенных в омовениях и в молитвах на берегу Ганга, очистившись в лучах солнца и в мысли Махадевы, Кришна вернулся в свою родную страну, к пастухам горы Меру.
Сидя под большим кедром, у края лужайки, Кришна, утомленный тщетными земными войнами, устремил свои мысли к небесным битвам и к бесконечности неба. Чем более он думал о своей светлой матери и о явившемся ему мудром старце, тем ничтожнее казались ему его детские подвиги и тем живее становилось в нем влечение к небесному. Успокоительное очарование, воспоминание о чем-то божественном заливало все существо его. И тогда благодарственный гимн Махадеве вырвался из его сердца, приняв форму чудной мелодии, поднявшейся к небесам.
Между тем царь Канза, узнав, что его сестра Деваки нашла убежище у отшельников, которое он, несмотря на все усилия, открыть не мог, разгневался на них и принялся выслеживать их и преследовать, как диких зверей. Они вынуждены были прятаться в самой отдаленной и самой дикой части лесов. И тогда их глава, древний Васишта, несмотря на свой столетний возраст, пустился в путь, чтобы увидеться с царем Мадуры.
Дворцовая стража смотрела с удивлением на слепого старца, ведомого газелью, и, исполненная уважения к святому, пропустила его.
Васишта приблизился к трону, на котором восседал Канза рядом с Низумбой, и сказал ему: «Канза, царь Мадуры, горе тебе, сыну Тора, преследующему отшельников в священных лесах! Горе тебе, дочери Змея, отравляющей царя дыханием ненависти. День возмездия приближается. Знайте, что сын Деваки жив. Он придет, покрытый непроницаемыми доспехами, и прогонит тебя с царского трона в позорное одиночество. Отныне трепещите и живите в страхе, ибо дэвы решили наказать вас».
Воины, стражи и слуги пали ниц перед святым старцем, который удалился, ведомый своей газелью, и никто не осмелился прикоснуться к нему. Но с этого дня Канза и Низумба замыслили погубить главу отшельников.
Деваки умерла, и никто, кроме Васишты, не знал, что Кришна был ее сыном. Но слава о его подвигах разнеслась широко и достигла царя. Канза послал человека к патриарху Нанде с повелением прислать к нему Кришну. Нанда сообщил Кришне приказание царя, и Кришна отвечал: «Я пойду».
Канза, увидев силу, ловкость и разум Кришны, почувствовал к нему благосклонность и поручил ему наблюдение за всем своим царством. Между тем Низумба, увидев героя горы Меру, испытала трепет нечистого желания и решила соблазнить его. Увидев в ее черных глазах искры мрачного пламени, Кришна содрогнулся от ужаса. Перед ним в этом взгляде раскрылись недра самого ада. Он увидел преисподнюю храма богини Кали, богини желания и смерти, и множество змей, которые там извивались как бы в вечной агонии.
И тогда глаза Кришны внезапно загорелись огнем и превратились в два пылающих меча. Они пронзили царицу насквозь, и герой горы Меру воскликнул: «Я останусь верен царю, который отдался под мою защиту, ты же знай, что гибель ожидает тебя!»
Преследуемый днем и ночью словами отшельника царь Мадуры сказал своему возничему: «С тех пор как враг ступил в мой дворец, я не нахожу себе более покоя. Ненавистный маг по имени Васишта, который живет в глубине лесов, явился сюда, чтобы бросить мне в лицо проклятие. С тех нор я не дышу спокойно. Но с тобой, который не боится ничего, я не испытываю более страха. Пойдем со мной в проклятый лес. Вожатый, знающий все тропинки, приведет нас к нему. И в тот миг, как ты его увидишь, бросайся на него и пронзи его, прежде чем он успеет произнести слово или взглянуть на тебя. Когда он будет смертельно ранен, спроси его, где сын моей сестры Деваки и как зовут его. Судьба моего царства зависит от этой тайны».
Царь и Кришна помчались на колеснице, запряженной стремительными конями. Проводник, хорошо знавший лес, стоял позади них. Когда они приблизились к священному лесу, небо потемнело, солнце закрылось тучами, окрестности потонули в темном тумане. С хмуро посиневшего неба на косматые верхушки леса нависли странные облака, некоторые из них напоминали охотничьи трубы.
Столетний Муни Васишта жил в хижине, затерянной в самой глубине священного леса, в ожидании смерти. Но еще до смерти тела он был освобожден из телесной темницы. Его земное зрение уже погасло, но он видел с помощью души, дух его жил в совершенном единстве с Высшим Духом. Он уже не видел явлений этого мира иначе как в свете Брамы, молясь, размышляя и созерцая беспрерывно. Что касается людей, он видел приближение каждого внутренним зрением на расстоянии нескольких миль.
Кришна, пройдя под темным лесным сводом, внезапно очутился лицом к лицу с Васиштой и немедленно узнал в нем святого старца. Он почувствовал радость, восторг и благоговение наполнили его душу, и, забывая царя, его колесницу и его царство, он склонил колени перед святым. По телу отшельника пробежала легкая дрожь, он протянул обе руки, чтобы благословить своего гостя, и уста его прошептали священное слово АУМ.
Между тем царь Канза, не слыша ожидаемого крика и не видя своего возницу, проскользнул под сенью деревьев и остановился как вкопанный, потрясенный видом Кришны, стоявшего на коленях перед святым отшельником. А тот направил взгляд своих слепых глаз на царя и, подняв посох, сказал: «О царь Мадуры, ты пришел убить меня. Приветствую тебя! Ибо ты освободишь меня от бедствий телесного существования. Ты хочешь знать, где находится сын твоей сестры Деваки, тот, который воссядет на твой престол? Вот он, склонившийся предо мною и перед Махадевой. Ты сам привел его ко мне, дабы я мог открыть ему его великое предназначение. Трепещи! Ты погибнешь, и твоя низкая душа станет добычей демонов».
Потрясенный Канза слушал. Он не смел смотреть в лицо старцу. Бледный от ярости, видя Кришну все еще на коленях, он схватил лук и, натянув тетиву изо всех сил, пустил стрелу в сына Деваки. Но его рука дрогнула, и стрела пронзила грудь Васишты, который, скрестив руки на груди, казалось, ожидал удара в молитвенном экстазе.
Раздался крик, страшный крик, но не из груди отшельника, а из груди Кришны. Он слышал, как стрела пронеслась мимо его уха, как она вонзилась в тело святого, а ему казалось, что она впилась в его собственное тело, до такой степени его душа слилась в этот миг с душой Васишты. На острие этой стрелы все страдание Мира проникло в душу Кришны и как бы рассекло ее до самых глубин.
А Васишта, со стрелой в груди, не меняя положения, продолжал еле слышно: «Сын Махадевы, зачем испускать этот крик? Убийство тщетно, так как стрела не достигает души и жертва всегда побеждает убийцу. Торжествуй, Кришна. Судьба совершается, я возвращаюсь к Тому, Который не меняется никогда. Да примет Брама душу мою. Ты же, его избранник, спаситель мира, восстань!»
Кришна встал с мечом в руке. Он повернулся к царю, но Канзы уже не было — он бежал.
И тогда яркий луч прорезал черное небо — и Кришна упал, пораженный ослепительным светом. И в то время как тело его оставалось неподвижным, его душа, соединившаяся с душою старца-отшельника, поднялась в горние пространства. Земля со своими реками, морями и материками исчезла, как темный шар, и оба поднялись до седьмого неба дэв, к Отцу всех сущих, к Солнцу солнц, к Махадеве, Божественному Разуму. Они погрузились в океан света, раскрывшийся перед ними.
В центре этого света Кришна увидел окруженную славой свою светлую мать Деваки, которая с невыразимой любовью протягивала к нему свои руки, привлекая его на свою грудь. Тысячи дев теснились вокруг, упиваясь сиянием Девы-Матери. И Кришна почувствовал себя поглощенным лучами любви Деваки. И тогда из сияющего сердца матери начало излучаться его собственное существо. Он почувствовал, что он — Сын, Божественная Душа всех существ, Слово жизни, творческий Глагол.
Когда Кришна пришел в себя, гром еще гремел в небесах, тьма еще не прояснилась и потоки дождя продолжали обливать хижину. Но Кришна встал с земли внутренне воскресший. Целая пропасть отделяла его от мира и его обманчивых видимостей. Он пережил великую истину, он понял свою миссию.
В глубине священного леса была совершена погребальная церемония над телом святого старца, и сын Деваки получил знак верховной власти — посох о семи узлах, после того как было совершено жертвоприношение огня в присутствии старейших отшельников, тех, которые знали наизусть все три Веды. Затем Кришна удалился на гору Меру для размышления над своим учением и над путем спасения людей.
Его медитация и его аскетические упражнения длились семь лет. По окончании этого времени он почувствовал, что подчинил свою земную природу природе божественной и настолько отождествил себя с солнцем Махадевы, что получил право на имя Сына Божия. И тогда лишь призвал он к себе отшельников, молодых и старых, чтобы открыть им свое учение.
Сидя под кедрами горы Меру, с лицом, обращенным к горным вершинам, Кришна начал проповедовать истины, недоступные для людей, живущих в рабстве у своей чувственной природы. Он рассказывал им о бессмертии души, ее возрождении и ее мистическом соединении с Богом. «Тело, — говорил он, — внешний покров души, есть нечто конечное; но душа, пребывающая в нем, есть нечто невидимое, невесомое, недоступное тлению, вечное. Земной человек троичен подобно Богу, которого он отражает в себе: у него есть разум, душа и тело. Если душа соединяется с разумом, она достигает Саттвы, т. е. мудрости и мира; если она колеблется между разумом и телом, она попадает под господство Раджас, страсти, и вращается от предмета к предмету в роковом круге; если же она подчиняется телу, она отдается во власть Тамас, безрассудства, неведения и временной смерти. Вот что может каждый человек наблюдать внутри себя и в окружающей среде».
Кришна говорил и о том, что Бог находится внутри каждого человека, но мало кто умеет найти его. Когда мы познаем совершенную сущность, которая выше мира и которая заключена в нас самих, следует покинуть врага, принимающего форму желания. «Побеждайте ваши страсти. Наслаждение, доставляемое чувствами, подобно недрам, рождающим страдание. Не только делайте добро, но и сами будьте добры. Достигайте того, чтобы побуждение заключалось в самом действии, а не в плодах его. Отрекитесь от плодов ваших дел, чтобы каждое из ваших действий было как бы даром, приносимым Всевышнему. Человек, приносящий в жертву свои желания и свои дела Тому, от кого произошли начала всех вещей, кто создал Вселенную, достигает посредством этой жертвы совершенства» — так говорил Кришна.
Он говорил о Существе, которое дышит во всякой твари, обладает сотней тысяч форм с бесчисленными очами, с лицами, обращенными во все стороны, и которое в то же время превышает все сотворенное объемом бесконечности, которое содержит в своем неподвижном теле всю движущуюся Вселенную со всеми мирами. Если бы в небесах зажглось одновременно сияние тьмы солнц, сказал Кришна, оно не сравнилось бы с сиянием Единого Всемогущего.
Кришна говорил о том, что каждый раз, когда добродетель падает в мире, а порок и несправедливость преобладают, Единый Всемогущий делается видимым, рождаясь из века в век для спасения справедливого, для сокрушения злого и для восстановления праведного закона.
Закончив обучение своих учеников на горе Меру, Кришна отправился вместе с ними на берега Ямуны и Ганга, чтобы поучать народ. Он посещал хижины и останавливался в городах. По вечерам на краю деревни толпа окружала его. Он проповедовал народу прежде всего милосердие относительно ближних своих. Учение Кришны восхищало и увлекало толпу, в особенности потому, что он говорил о Боге живом, о Вишну. Он учил, что Владыка Вселенной воплощался уже не раз среди людей. Он появлялся последовательно в лице семи Риши, в Виязе и в Васиште. И он появится вновь.
Но Вишну, по словам Кришны, говорит иногда и устами смиренных. Он — вкладывает свою мысль то в нищего, то в кающуюся женщину, то в малое дитя. Вишну являет себя человеку, забывающему свои собственные бедствия ради спасения других и так приносящему счастье сердцу его. Все радовались и дивились, находя Бога столь близким своему сердцу каждый раз, когда с ними говорил сын Деваки.
Кришна обучал поочередно то браманов, то людей из касты воинов, то народ. Браманам он объяснял с сосредоточенным спокойствием зрелого возраста глубокие истины божественной мудрости, перед кшатриями он пояснял воинские и семейные добродетели в речах, исполненных молодого огня, к народу он обращался с простыми речами о самоотречении, милосердии и надежде.
Значение Кришны предстает воистину великим, потому что его учение заключает в себе две основные идеи, два руководящих принципа, лежащих в основе всех последующих религий и их эзотеризма.
Первый из них относится к бессмертию души и дает идею последовательных земных существований воплощающегося человека, а второй указывает на троичность
Бога и человека, на природу Божественного Глагола, раскрывающуюся в человеке. Мысль, что в сознании человека Бог, Истина, Красота и Добро раскрываются путем любви и жертвы с великой силой и она проникает до самых высших сфер духовного мира, — эта великая мысль прослеживается у Кришны. Человечество не забудет ее.
ГЕРМЕС
Слушайте в своей собственной глубине и смотрите в бесконечность Пространства и Времени. Там звучит пение небесных Светил, голос Чисел, гармония Сфер.
Каждое солнце есть мысль Бога и каждая планета — видоизменение этой мысли. Для того чтобы познать божественную мысль, о души, спускаетесь и поднимаетесь вы по тяжкому пути семи планет и окружающих их семи небес.
Что делают небесные Светила? Что говорят Числа? Что вращают в себе Сферы?
О души, погибшие или спасенные, они озаряют, они поют, они вращают — ваши судьбы!
Так учил Гермес. Его учение проявилось в особое время.
В противоположность Вавилону, мрачной родине деспотизма, Египет был для древнего мира истинной крепостью священной науки, школой для его наиболее славных пророков, убежищем и вместе с тем лабораторией наиболее благородных преданий человечества. Благодаря бесчисленным раскопкам и превосходным научным работам египетский народ известен нам так, как ни одна цивилизация, предшествовавшая Греции.
Многие из его памятников восстановлены, многие из его иероглифов расшифрованы и прочитаны. Тем не менее нам все еще остается проникнуть в глубину святилища его мысли.
Это святилище — оккультное учение его жрецов. Научно обработанное в храмах, осторожно скрытое под мистериями, оно показывает нам в одно и то же время и душу Египта, и тайну его политики, и его главную роль в истории мира. Египет сделался той осью, вокруг которой вращалась религиозная идея человечества. Иудея, Греция — все это были различные жизненные центры, из которых произошли последующие цивилизации. Но где черпали они свои основные идеи, как не в богатом запасе Древнего Египта?
Моисей и Орфей создали две противоположные религии, из которых одна поражает своим строгим единобожием, другая — своим сверкающим многобожием. Откуда черпал Моисей ту силу, энергию и смелость, которые были необходимы, чтобы вести свой народ неведомыми тропами? А Орфей — откуда брал он свою магическую силу, заставлявшую богов говорить подобно сладкозвучной лире с душами очарованных варваров? В храмах Озириса, в античных Фивах, которые посвященные называли городом Солнца, или Солнечным ковчегом, потому что в них сохранялся синтез божественной мудрости и всех тайн посвящения.
Истина неизменна сама по себе — она одна переживает все преходящее, но она меняет и обители, и формы, и в ее откровениях являются перерывы, и Свет Озириса, который некогда освещал для посвященных глубины природы и бездны небесных сводов, погас в покинутых склепах навсегда. Осуществилось слово Гермеса, сказанное Асклепию: «О Египет, Египет! Прекратится твое существование, и останутся от тебя для будущих поколений лишь невероятные сказки, и ничего не сохранится от твоих сокровищ, кроме слов, вырезанных на камне».
Время Гермеса-Тота, первого таинственного наставника Египта в тайных учениях, относится, без сомнения, к периоду первого мирного смешения белой и черной рас в областях Эфиопии и Верхнего Египта задолго до появления арийцев. Гермес — такое же родовое имя, как Ману и Будда. Оно обозначает одновременно и человека, и касту, и божество. Греки, ученики египтян, называли его Гермесом Трисмегистом, или Трижды Величайшим. Они видели в нем царя, законодателя и жреца.
Тогда не было ни папирусов, ни фонетического письма, но священная тайнопись (идеография) уже существовала, и жреческая наука была записана в иероглифах на колоннах и стенах подземных склепов. Позднее она перешла в библиотеки храмов. Египтяне приписывали Гермесу сорок две книги, относящиеся к оккультной науке. Греческая книга, известная под названием «Гермес Трисмегист», содержит лишь искаженные и тем не менее чрезвычайно интересные остатки древней теогонии, откуда Моисей и Орфей получили первые лучи своей мудрости. Доктрина Начала-Огня и Слова-Света, заключенная в видении Гермеса, останется навсегда вершиной египетского посвящения.
Известные слова Гермеса, проникнутые древней мудростью, помогают лучше понять божественные проявления в мире. «Ни одна из наших мыслей, — говорит он своему ученику Асклепию, — не в состоянии понять Бога, и никакой язык не в состоянии определить Его. То, что бестелесно, невидимо и не имеет формы, не может быть воспринято нашими чувствами; то, что вечно, не может быть измерено короткой мерою времени; следовательно, Бог невыразим. Правда, Бог может сообщить нескольким избранным способность подниматься поверх естественных вещей, дабы приобщаться к сиянию духовного совершенства, но эти избранные не находят слов, которые могли бы перевести на обыденный язык бесплотное видение, повергнувшее их в трепет. Они могут объяснить человечеству второстепенные причины творчества, которые проходят перед их глазами как образцы космической жизни, но первопричина остается нераскрытой, и постигнуть ее возможно лишь по ту сторону смерти».
Дата добавления: 2016-01-03; просмотров: 16; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!