С.А. и Л.Н. Толстые в Ясной Поляне. 37 страница

Оценка Толстым стихотворения Гюго «Эшафот» также сохранилась в передаче Лазурского: Толстой сказал, что «это пре­восходная вещь (против смертной казни). У него есть почти все сочинения Гюго, кой-чего недостаёт. Перечитывал он всё, что достал. Признаёт в нём много странных вещей, но всё искупается высотой содер­жания» (там же. С. 68). В незавершённой статье «О том, что называют искусством», сетуя на упадок современной ему литерату­ры, Толстой писал: «Диккенсы, Теккереи, V. Hugo кончились. Подражателям их имя легион, но они всем надоели» (30: 246). В черновиках трактата «Что такое искус­ство?» писатель заявлял, что, несмотря на присутствие «ложного направления», выразителями настоящего современного искусства остаются «Диккенс, Hugo, Бет­ховен, Репин» (30: 303). Толстой ценил не только романы, но и драмы Гюго и его поэзию, отмечал, что «в драме появились Victor Hugo, Dumas, Островский», «в поэ­зии лирической Musset, V. Hugo, в романе первого разбора Диккенс, V. Hugo...» (30: 322). О любви к поэзии Гюго Толстой го­ворил неоднократно, ставя её в ряд со сти­хами Гёте, Шиллера, Пушкина, Тютчева, подчёркивая превосходство Гюго-поэта над «Бодлерами». Поэтому, вероятно, бо­лее позднюю дневниковую запись Толстого 25 февраля 1909 г.: «Читал V. Hugo. Прекрасно — проза, но стихи не могу» (57: 31), — следует понимать не как отношение к Гюго-поэту, а как фиксацию определён­ного настроения Толстого в некий момент жизни, тем более что в этом же году в пись­ме С. Л. Дружкину (20-23 марта 1909 г.) он, «зная стихотворения Гюго, Пушкина», ру­гал Тредиаковского. В набросках трактата 1898 г. поэзия понимается Толстым широ­ко: Бодлеру и Ибсену он противопоставляет как «настоящих поэтов» Гюго и Диккенса. В другом месте эти же писатели названы «настоящими художниками» (30: 379), «об­разцом искусства высшего рода» (30: 382). «Бедные люди» и «Отверженные» названы в тех же набросках «образцами высшего религиозного содержания искусства» (30: 413). 12 сентября 1897 г. в письме Э. Мооду Толстой именовал парнасцев «французской школой поэтов после Hugo» (70: 134). В опубликованном тексте трактата «Что такое искусство?» он противопоставлял Бодлеру и Верлену, в популярности которых видел явное падение вкуса, поэтов-романтиков и главного среди них — Гюго. На эту же утра­ту вкуса Толстой сетовал и позже, в набро­сках предисловия к роману В. фон Поленца «Крестьянин». Он утверждал: «Если бы от меня потребовали указать в новом искус­стве на образцы <...> то как на образцы

 

 

169

 

высшего, вытекающего из любви к Богу и ближнему, религиозного искусства в обла­сти словесности я указал бы <...> на “Les pauvres gens” V. Hugo и его “Miserables» (т.е. на «Бедных людей» и на «Отверженных» - 30: 160). И как продолжение этого рас­суждения в вариантах статьи «Конец века» сохранились строки: «...истинный христи­анин <...> не может поступить иначе, как так, как поступил у Гюго вымышленный епископ с Жан Вальжаном...» (36: 482).

Сочинения Гюго Толстой включал в ряд современных произведений, «влекущих к единению и братству людей» (30: 177). В статье «Две войны» он обращал внимание на общественно-политическую деятель­ность Гюго, упоминая, что на одном из кон­грессов писатель назвал «святой войной» «войну против войны, которую уже давно <...> объявила лучшая, передовая часть христианского человечества другой, гру­бой и дикой части этого же человечества» (31:97).

В 1902 г. в дневнике появилась запись: «Читаю Postscriptum de mа vie, V. Hugo. Об infini он расписывает расстояния звёзд, быстроту, продолжительность времени и что-то в этом видит величественное» (54: 146 – речь идёт о «Мыслях о бесконечном», произведении из собрания посмерт­ных сочинений Гюго «Postscriptum моей жизни», вышедшего в 1901 г.). В письме к О. Мирбо 13 октября 1903 г. Толстой ука­зывал, что, впервые прочтя Гюго (наряду с А. де Виньи, Стендалем. Руссо), он по­лучил «впечатление открытия», а в пись­ме Г. Ингельштейну 21 ноября 1903 г. включал Гюго в число писателей, кото­рые «переживут несколько поколений и будут оценены не одними соотечествен­никами».

В статье «О Шекспире и о драме» Толстой цитировал по-французски из эссе Гюго «Вильям Шекспир» (1860): «Lear c’est l’occasion de Cordelia <Лир это повод для создания Корделии. – фр.>, однако, не принимая шекспировской драматургии, сетовал на «бессодержательные» драмы Гю­го (наряду с пьесами Гёте и Шиллера). В черновиках статьи автор писал, что подражание Шекспиру пагубно сказалось на Гёте, Гюго и Тургеневе — «поэтах, несо­мненно одарённых» (35: 575).

В 1904 г., работая над «Кругом чте­ния», Толстой редактировал прозаический перевод стихотворения Гюго «Бедные люди», сделанный В. Микулич. 27 сентября 1905 г. Д.П. Маковицкий записал в своём дневнике мнение Толстого о Гюго как пи­сателе, выступающем «на стороне угне­тённых, уродов, бедных, страдающих»: «Виктор Гюго – такой великий человек огромных дарований, у него разные вещи (есть и слабые). «Notre Dame» меня в мо­лодости очень трогала; видел эту историю и в балете “Эсмеральда”. И этот ба­лет мне нравился, как никакой другой» (ЯПЗ. 1. С. 408).

В марте 1907 г. Толстой приступил к переделке «Декларации чувств 1838 года» американского аболициониста У.Л. Гаррисона, решив поместить её в первой гла­ве статьи «Царство Божие внутри вас». Документ назван им «Провозглашение основ, принятых членами общества, осно­ванного для установления между людьми всеобщего мира», в его тексте Толстой со­хранил цитаты из Гюго: «Социальная за­дача не знает границ» (42: 365) и «Войны имеют разные предлоги, но только одну причину – армию» (42: 425).

2 марта 1908 г. Толстой диктовал свое­му секретарю Н.Н. Гусеву перевод рассказа Гюго «Атеист». 3 апреля 1908 г. он писал П.А. Сергеенко: «...во французской печати почему-то замечания о том, что я не люблю Гюго, тогда как я — великий поклонник его, а переводил из “Postscriptum de mа vie” рассказ “Un аthéе”». 19 апреля 1908 г. Тол­стой записал в фонограф своё изложение стихотворения Гюго «Гражданская война» под названием «Сила детства». В разгово­ре с В.Ф. Лазурским он заметил о Гюго: «Это один из самых близких мне писате­лей. И эти преувеличения, о которых так много говорят, я всё это переношу от него, потому что чувствую его душу. Виктор Гюго душу свою вам раскрывает» (ЛН. Т. 37-38. С. 532). Переводы «Атеиста» (под заглавием «Неверующий»), «Гражданской войны», «Бедных людей» и отрывка из «Отверженных» («Епископ Мириель») вошли в «Круг чтения» 1910 и 1912 гг. В 1911 г. в издательстве «Посредник» от­дельной книжкой вышел перевод отрывка из «Отверженных» — «Епископ Мириель. По В. Гюго. Л. Толстой».

 

Лит: Науменко Т.К. В. Гюго в оценке Толстого // Научные труды Новосибирского гос. пед. ин-та. - Горноалтайск, 1969. - Вып. 22. - С. 21-37; Кадо М. Лев Толстой – читатель и переводчик Виктора Гюго // ЯП. сб. 2004. - Тула, 2004.

 

Н.Т. Пахсарьян

 

170

 

Д

 

ДАВЫДОВ Алексей Иванович (даты жизни не установлены) — петербургский издатель и книгопродавец, владелец книж­ного магазина. В № 11 «Современника» за 1855 г. редакция представляла Давыдова: «На Невском проспекте, против Аничкова моста, в доме Заветнова, открылся новый книжный магазин г-на Давыдова и К°, куда отныне переводится контора “Со­временника”. Хозяин нового магазина в течение всего времени существования “Со­временника'' был на глазах редакции, при её прежней конторе, и мы смело можем поручиться за его аккуратность, добросовест­ность и старательность». Весной 1856 г. Толстой поручил Давыдову издание своей книги «Военные рассказы». Давыдов систематически сообщал Толстому в Ясную Поляну о том, как идёт печатание его книги (сохранилось несколько писем Давыдова; письма Толстого к Давыдову в Петербург неизвестны). С Давыдовым связано и изда­ние нескольких выпусков сборников «Для лёгкого чтения»; во второй книжке этого сборника печатался «в новом виде» рас­сказ Толстого «Записки маркёра», о чём Давыдов оповещал читающую публику в газете «Санкт-Петербургские ведомости» 19 августа 1856 г., сообщая о поступлении в продажу двух первых томов сборника: «При этом издатель поставляет ещё на вид публике, — подчёркивал Давыдов, — что хотя “Лёгкое чтение” наполняется большею частию произведениями, уже однажды на­печатанными, но произведения эти часто являются в его издании в исправленном и дополненном авторами виде»; как конкрет­ный пример упоминалась «повесть гр. Л.Н. Толстого “Записки маркёра”».

 

Н.И. Бурнашёва

 

  ДАВЫДОВ Николай Васильевич (псевд. Н. Василич; 1848-1920) — судеб­ный и общественный деятель, писатель, мемуарист; близкий знакомый Толстого, его адресат и корреспондент. Родился в Москве в дворянской семье (его мать - рожд. княгиня Оболенская), закончил юри­дический факультет Московского универ­ситета. В 1868 г. Давыдов начал карьеру в качестве присяжного заседателя в Туле. В 1878-1893 гг. был прокурором; в 1893 — 1896 гт. — председателем суда; в 1896- 1908 гг. — прокурором Московского окруж­ного суда. Впоследствии стал приват-доцентом Московского университета, с 1913 г. — профессор Московского универси­тета; совместно с С.Н. Трубецким возглав­лял Историко-филологическое общество, открыл толстовскую экспозицию, ставшую началом музея писателя. Похоронен на кладбище Даниловского монастыря.

 

Н.В. Давыдов

 

Несмотря на то, что Толстой крайне от­рицательно относился к должности про­курора, это ни в коей мере не отражалось на его отношениях с Давыдовым, ставшим «большим приятелем», который неодно­кратно хлопотал за кого-нибудь, «попав­шего в беду». Толстой не раз обращался к Давыдову с просьбой о ходатайстве за об­виняемых. Так, 17 ноября 1894 г. он просил его помочь двум крапивенским мужикам, один из которых был осуждён за убийство жены, совершённое в порыве гнева, а другой — за нечаянный поджог. Работая над романом «Воскресение», писатель просил Давыдова посодействовать в возможности посещения крапивенской и тульской тюрем для того, чтобы побеседовать с преступни­ками. Давыдов, как правило, помогал в этих просьбах, а однажды даже провёл Толстого  

 

171

 

в тульский суд, где рассматривалось дело по обвинению молодого тульского мещанина в покушении на убийство. Именно Давыдов подсказал писателю сюжеты «Живого трупа» и «Власти тьмы». Он познакомил Толстого с судебным делом крестьян Колосковых, проживавших в Чернском уезде. «Фабула “Власти тьмы” почти целиком взята мною из подлинного уголовного дела, рассматривавшегося в Тульском суде», — вспоминал писатель (26: 706).

  Давыдов был большим любителем театрального искусства и почитателем литературы. 30 декабря 1889 г. он поставил в Ясной Поляне любительский спектакль «Плоды просвещения», исполнив в нём роль профессора. Он стал инициатором публичного представления этой комедии в Тульском дворянском собрании. Репетиции «Плодов просвещения» проходили в его «гостеприимном» доме на Верхнедворянской улице (ныне ул. Гоголевской, д. 47), который сохранился до наших дней. На одной из репетиций присутствовал сам автор, встреченный артистами радостными возгласами.

Давыдов пытался поставить в Туле запрещённую цензурой драму «Власть тьмы», но не смог осуще­ствить своего желания.

Давыдов — автор статей о Толстом, опу­бликованных в «Русской мысли», «Русских ведомостях» и др. изданиях. В его книгу мемуаров «Из прошлого» (ч. 1-2. М., 1913- 1917) вошли и воспоминания о Толстом.

 

Н.А. Никитина

  ДАЛЬ Владимир Иванович (1801 – 1872) – писатель, лексикограф, этнограф. Военный врач, Даль много путешествовал по России и собрал огромный мате­риал, который послужил основой для его «Толкового словаря живого великорусско­го языка» (М., 1861-1867) и «Пословиц русского народа» (М., 1862). Даль был настоящим знатоком простонародного быта. В журнале «Русская беседа» (1856. Кн. 3) вышла его статья «Письмо к издате­лю А.И. Кошелеву», в которой он критико­вал появившееся в кругах интеллигенции мнение о необходимости распространения грамотности среди крестьян. Даль настаи­вал: нельзя отождествлять грамотность и просвещение. Грамотиость есть только «средство», которое может быть использо­вано в интересах просвещения народа. Он был уверен, что «умственное и нравствен­ное образование» народа должно пред­шествовать грамотности. «Сама по себе» она «скорее собьёт его <народ. - Н. М.> с толку». На страницах «Современника» воз­никла бурная дискуссия, в которой приняли участие представители самых разных общественных позиций. Толстой в статье «Прогресс и определение образования» назвал Даля «добросовестным наблюдате­лем» и поддержал его мнение. Заявление Даля: «грамотность развращает людей из народа» -- для писателя было вполне убеди­тельно: достаточно, как он считал, указать на современное книгопечатание, которое отнюдь не является благом для народа.

Разностороннее творчество Даля было востребовано Толстым на протяжении всей жизни. Пословицы, которые в «Войне и мире» звучат из уст Платона Каратаева, взял Толстой из книги Даля «Пословицы рус­ского народа». Предварительно он отобрал 70 пословиц, из них только девять вошли в речь персонажа. Пословицы из книги Даля включены в драматические («Заражённое семейство», «Власть тьмы»), прозаические («Анна Каренина», «Воскресение», «Много ли человеку земли нужно») и публицисти­ческие («Так что же нам делать?») произве­дения Толстого. Во «Вторую русскую кни­гу для чтения» Толстой ввёл рассказ «Как мужик убрал камень», который стал пере­работкой одного из примеров в статье Даля «Русская сметливость». Среди необходи­мых книг для работы над романом из эпохи Петра I Толстой отметил «Словарь Даля». В конце 1870-х гг. у него возник замысел сочинения из времён Николая I, и в янва­ре 1878 г. он обратился к П.И. Бартеневу с просьбой прислать ему журнальные номера «Русского архива» за 1867 г. с «Письмами к друзьям из похода в Хиву» Даля, который в 1839 г. участвовал в хивинском походе. Одним из источников толстовского расска­за «За что?» была статья Даля «Небывалое в былом и былое в небывалом».

«Во время составления “Азбуки” и “Книг для чтения” и позднее, – писал C.Л. Толстой об отце, – он не переставал изучать русский язык и собирать слова, поговорки и посло­вицы. В то же время он читал словарь Даля, былины, сборники сказок и пословиц» (Очерки былого. «Мой отец в семидесятых годах». Гл. IV). В записной книжке № 8 (1879-1880) есть многочисленные выписки отдельных слов, выражений, пословиц из «Толкового словаря» Даля на буквы Б. В. Г. Д, Ж, З, К, М, Н. О, П, С, Т, X, Я.

      

 

172

 

В октябре 1877 г. Толстой «наслаждался» чтением сборников пословиц Даля. Первое издание «Пословиц русского народа», ныне хранящееся в королевской библиотеке в Стокгольме, содержит ремарки Толстого в виде заметок на полях и подчёркиваний. «Иногда заметки перечёркнуты или на прежних надписаны новые. Всё это указы­вает на ту тщательность, с которой Толстой читал книгу Даля» (Бодин П.А. Книга «Пословицы русского народа» Владимира Даля, принадлежавшая Л.Н. Толстому // ЯП. сб. 1992. Тула, 1992. С. 42). Этим из­данием Толстой пользовался около 20 лет. Второе издание книги Толстому подарил П.А. Сергеенко в октябре 1897 г., эта книга тоже сохранила множество толстовских по­мет. По данным П.А. Бодина, такие пометы сделаны почти во всех главах «Пословиц русского народа», при этом «больше всего их под заголовком “жизнь — смерть”, “со­блазн”, “правда — кривда”, “богатство - убожество”», Толстого мало интересовали главы «смех - шутка — веселье», «свадьба», «гадание», «человек - приметы» (там же. С. 44). По ходу чтения Толстой разрабатывал свою систему классификации пословиц. К примеру, толстовская помета «наз. ж.» («назначение жизни») объединила несколь­ко пословиц, среди которых знаком NB была выделена пословица № 34 «Человек не для себя родится». Иногда Толстой из­менял смысл пословицы: у Даля «246. Коли царь Бога знает, Бог и царя и народ знает» — в толстовской редакции «Коли царь Бога знает, народ и царя и Бога знает» (там же. С. 49).

 

Н.Г. Михновец

ДАНИЛЕВСКИЙ Григорий Петро­вич (1829-1890) – писатель-беллетрист. Закончил Петербургский университет, откуда вышел в 1850 г. кандидатом с сере­бряной медалью за конкурсное сочинение «О Пушкине и Крылове». Был редактором газеты «Правительственный вестник». Знакомый, посетитель и корреспондент Толстого.

Литературная известность пришла к Данилевскому с публикацией его романов «Беглые в Новороссии» и «Беглые воро­тились» (или «Воля»), созданных под впе­чатлением Крестьянской реформы. Романы эти привлекали читателей не только зани­мательными сюжетами, картинами южной природы, образным языком и мастерским изображением крестьянского быта, но и гуманным отношением к народу, лишён­ным той фальшивой идеализации, которой страдало большинство романов начала 1860-х гг.

Данилевский, как и многие писатели того времени, оказался под влиянием про­изведений Толстого: в частности, в романе «Сожжённая Москва» (1886) - много мо­тивов «Войны и мира». Исторические ро­маны Данилевского основаны на изучении фактов, но подчас автор, увлекаясь художе­ственным изображением, отклонялся от реальной действительности, сближая между собой исторических персонажей, живших в разные эпохи.

В конце сентября 1885 г. посетил Ясную Поляну, много беседовал с Толстым; оста­вил воспоминания «Поездка в Ясную Поляну» (ТВС. 1).

С. А. Хомяков

 

ДАНИЛЕВСКИЙ Николай Яковле­вич (1822-1885) — писатель, философ, со­циолог, естествоиспытатель, антидарвинист, практический деятель в области на­родного хозяйства, друг и сподвижник Н.Н. Страхова. Его труды, среди которых основными считаются «Россия и Европа» (1871) и «Дарвинизм» (1885), оказали влия­ние на развитие русской и мировой фило­софской мысли.

В 1849 г. Данилевский был арестован по делу Петрашевского и отсидел сто дней в Петропавловской крепости. Последние годы он провёл на южном берегу Крыма в имении Мшатка, которое купил в 1864 г. Там в 1885 г. у него побывал Толстой и с глубокой симпатией отнёсся к радушному хозяину, не раз упоминая его в письмах к Страхову: «Он очень мне полюбился и его жена» (31 марта); «Я очень рад, что догадался побывать у него» (16 апреля); «Я рад всё-таки, что мы полюбили друг друга» (декабрь 1885 г.); «Передайте мой душевный привет Ольге Александровне. Я очень мало знал Николая Яковлевича, но очень хорошо полюбил его» (21 июня 1886 г.).

Данилевский также тепло отзывался о Толстом: «Он сам – ещё лучшее произве­дение, чем его художественные произведения. Вот какое впечатление произвёл он на меня и на Ольгу Александровну. В нём такая задушевная искренность, которой и вообразить себе нельзя. Он просидел у нас вечер, переночевал и до 1 часу на другой день остался, потому что на следующий должен был ехать, ходок он удивительный. Я слышал, что будто он дурен собой — ничего этого я не нашёл - превосходное, дышащее простотой, искренностью и добродушием лицо. Одним словом, понра­вился он мне очень, так понравился, как с первого взгляда и менее чем однодневно­го знакомства едва ли кто нравился», — в

 

 

173

 

 

письме Толстому 12 апреля 1885 г. передавал Страхов слова Данилевского.

  В книге «Россия и Европа», рассуждая о Бородинских страницах «Войны и мира», Данилевский задаётся вопросом о причинах победы русского войска и считает, что Толстой прав, указав в романе на первостепенность нравственной победы, одержанной нашей армией. Хотя в целом для Данилевского неприемлемы взгляды автора «Войны и мира» на человека, историю и религию, а также его стремление к самовыражению через психологию героев.

---

Дата добавления: 2020-01-07; просмотров: 158; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!