Теперь он погоны уже не снимал
Вот только сам Николай Яковлевич был очень скуп на воспоминания. Особенно, когда речь заходила о его участии в оборонительных боях с немецко-фашистскими захватчиками под Москвой. Знаю только, что в одном из этих сражений он был тяжело контужен, потерял зрение на один глаз, и ему снова пришлось несколько месяцев валяться на госпитальной койке.
Что же касается до- и послевоенных страниц жизни моего деда, то они, как и у каждого советского человека его поколения, были Второй мировой войной чётко разделены. И не только календарно и социально.
Уроженец знаменитого Волоколамского района Подмосковья, крестьянский сын Николай Егоров сызмальства и во сне всегда себя видел тем, кто сеет разумное, доброе, вечное, то есть учителем. Поэтому после средней школы его первым новым учебным заведением становятся уездные педагогические курсы. Однако время и обстоятельства толкают весьма образованного по тем временам специалиста на иную, более широкую стезю. В 19 лет он становится в своём родном Жданове председателем сельского Совета, а следующие семь лет – с 1924-го по 1931 год – заведует культпропартотделом и фабрично-заводской семилеткой (ФЗС) при ткацкой фабрике им В. И. Ленина. Вчерашний активный комсомолец, а теперь и член ВКП(б), Егоров всем сердцем принимает курс партии на коллективизацию сельского хозяйства, сам организовывает в Жданове колхоз и избирается его первым председателем. Под стать себе он выбрал и спутницу жизни. Его жена и моя бабушка Евдокия Васильевна (в девичестве Камарзина, кстати, по происхождению из рода кормилиц в име 
нии Натальи Гончаровой, жены Пушкина) слыла одной из первых трактористок Советской страны, а позднее, как и муж, посвятила себя образовательной сфере. Сам Николай Яковлевич в неё вернулся в 1932 году, поработав сначала инструктором Волоколамского РК ВКП(б)по организации ликбеза, а после окончания
| Николай и Евдокия Егоровы в 1939 году |
|
|
|
На иной профиль развернула моего деда вторая в его жизни война. Сразу же после нового – в июле 1941-го – призыва в действующую Красную армиюего направляют на курсы подготовки политработников при Военно-политической академии им. В.И. Ленина. А после излечения в 1942 году от контузии Николай Яковлевич оканчивает ещё одни военные курсы и направляется в Омск, который на двадцать лет становится для него второй родиной и последним в жизни причалом. Свою военную службу он продолжил здесь помощником начальника квартирно-эксплуатационной части Омского гарнизона, а закончил в 1953 году начальником КЭЧ. Во время Великой Отечественной войны воины Омского гарнизона, (благодаря заботе моего деда) хорошо подготовленные и снабжённые всем необходимым, направлялись на фронт и с успехом, по-сибирски, побеждали врага, освобождая от него нашу родную землю!
|
|
|
Николай Егоров со своей семьёй (середина 1950-х годов)
В отставку по инвалидности Николай Егоров уходил в погонах подполковника и с солидным набором боевых и армейских наград, в том числе с медалями «За боевые заслуги», «За победу над Германией», «ХХХ лет Советской армии и флота» и именными часами (за отличную подготовленность воинов Омского гарнизона к боевым действиям). К сожалению, Всевышний отвёл ему на Земле не так уж много времени. Это сейчас немало ветеранов войны доживает до 80, 90 лет, а некоторые даже перешагивают вековой рубеж. Мой же дед, отправившись в 1962 году в свой последний путь, не добрался и до 60-ти. Уж слишком беспощадно прошлись по нему военные сохи. Вот только со светлой памятью о нём в нашей семье ничто не способно сделать худое. Сначала её бережно хранили в своих сердцах два сына и две дочери Николая Егорова. (Об одном из сыновей, тоже участнике Великой Отечественной войны, активном подвижнике строительства Амурского посёлка в Омске Владимире Егорове (моём отце) я рассказал читателям газеты «Омский ветеран» в ноябре 2016 года). Потом эту святую эстафету приняли и продолжают принимать шесть внуков, пятнадцать правнуков и праправнуков Николая Яковлевича. И хотя многие из них ни разу не видели его, но уверен: когда мы все собрались 6-го декабря 2018, чтобы отпраздновать 115-летие основателя нашего рода, у каждого нашлось доброе, тёплое слово о нём. А лично у меня и сегодня свежи в памяти задушевные беседы с дедом и его снисходительность к моим шалостям и проказам.
|
|
|
Январь-февраль 2018 г.
|
|
|
Александр БЕКИШЕВ
(Омск)
* * *
Умиление и приторность на лицах.
Ржут фанфары ослепительных побед.
А в сторонке не желает веселиться
Всеми войнами контуженный поэт.
Перебиты все враги. И ровным строем
прут герои – орденов не сосчитать.
Тут к поэту подошла, бесслёзно воя,
чья-то разом обессыневшая мать.
Вот сидят они, придвинувшись друг
К дружке.
Им победные салюты не слышны.
Тихо пьют из алюминиевой кружки
родниковую слезу вина войны.
Валерий БАРКОВСКИЙ
(Омск)
ДВАЖДЫ ЖИВОЙ
Рассказ
1
Бабка Наталья села, свесив худые обнажённые ноги со старой железной кровати, купленной ещё в первый послевоенный год, стараясь распутать тонкие, седые волосы, слежавшиеся в комок. Она проснулась рано – ещё не пели первые петухи, – с предчувствием какой-то непонятной тревоги или нежданной вести, пытаясь вспомнить свой сон. Давно ей уже ничего не снилось, а тут вдруг привиделся её Семён, молодой, высокий, в новом шевиотовом костюме, купленном в аккурат за три дня до того страшного воскресенья 1941 года. И сама она, восемнадцатилетняя девчонка, вот так же сидит, только уже не на кровати, а за столом, на лавке рядом с отцом и матерью, которые дают ей напутствие перед регистрацией в сельсовете. Они что-то говорят, говорят, а она их не слышит, только широко раскрытыми, сияющими глазами смотрит на стоящего перед ней её Семёна.
Наталья как будто снова увидела всё это наяву, и улыбка осветила её потемневшее от старости морщинистое лицо. Скрипнула входная дверь, и в комнату вместе с клубами морозного пара не вошла, а ворвалась соседская девчушка Иринка, внучка её старинной подруги Нюры, младшей сестры Семёна.
– Баб Наташ, ты уже встала? Сейчас я тебя умою, одену и покормлю. Тут мамка тебе жареных окуньков передала. Ты с чем их будешь? С картошкой, капустой или с тушёными кабачками? Тут ещё и пирожки есть...
Она всё говорила, говорила, а сама тем временем разогрела окуньков, пирожки и выставила всё на стол. После этого налила в таз тёплой воды, помогла Наталье умыться, облечься в старый, полинявший от частых стирок тёплый халат и усадила за стол.
– Уймись, егоза, –ласково глядя на девочку, проговорила Наталья, – сама- то, поди, ишшо ничо не ела, вон какая худющая, поди, опять на ентой диете сидишь. Разве это мыслимо в твоём-то возрасте так себя изводить? Ты вот что, достань мне из сундука ту коробку, ты знаешь, какую. Мне нынче Семён приснился.
– Опять будешь фотографии и похоронки рассматривать и плакать потом, – фыркнула Иринка. – Вот мамка придёт, с ней вместе и разглядывайте, а я совсем его не помню, я маленькая была. Ты ешь лучше, бабуля, а то мамка ругаться будет, что я плохо ухаживаю за тобой.
Девочка метнулась, было, к печке, чтобы взять чайник, но Наталья притянула её к себе и нарочито строгим голосом приказала:
– Ешь давай!
2
Похоронку Наталья получила через год после ухода Семёна на фронт. К тому времени по комнате в доме родителей Семёна уже пытался бегать маленький Максим, названный так в честь деда, отца Семёна. А ещё через месяц пришло письмо от бывшего главного врача районной больницы, а теперь зав.отделением эвакогоспиталя в далёком сибирском городе Омске, в котором сообщалось, что её Семён жив, но по причине тяжёлого ранения, полученного в бою под Лугой, находится на излечении в госпитале. Эта радостная весть моментально облетела всю деревню, ведь почти из каждой семьи муж, отец или брат ушли на фронт, и не всех обманула похоронка. Поэтому собирали Наталью в Омск всей деревней, даже собрали для других раненых несколько ящиков подарков, о чём сообщили в госпиталь через военкомат. Несколько суток в пути – и вот она в Омске, где её встречали как самую дорогую гостью. Привезённые подарки перегрузили в «полуторку», а саму Наталью на машине первого секретаря райкома ВКП(б) прямо с перрона повезли в госпиталь.
Раздача подарков, концерт, подготовленный артистами омских театров, – всё это промелькнуло мимо Натальи, не коснувшись её. Главное – встреча с мужем, её Семёном. Вот его палата. Она рывком открывает дверь… Навстречу ей
поднимается мужчина в офицерской форме с перебинтованной головой. Это он! Её Семён! Она бросается к нему и падает без сознания. Очнувшись, Наташа не сразу поняла, где она находится. Белые стены, потолок, незнакомая кровать и, что самое непонятное, она лежит переодетая в казённое бельё, а на кровати рядом с ней сидит её Семён, смотрит на неё и бережно и ласково гладит её руки. Вокруг них какие-то люди в белых халатах. «Где я?» – испуганно прошептала она. «Не волнуйся, родная, – это уже Семён, – ты просто переутомилась. Вот отдохнёшь, подлечишься, и мы поедем домой».«Э, нет, капитан, придётся вам здесь задержаться ещё на недельку. Это ж надо так довести себя: хроническое недоедание, воспаление лёгких, к тому же – нервный стресс. Да и вы до конца ещё не поправились». «Товарищ полковник,– это кто-то из персонала,– но палаты все переполнены, свободных мест нет». «А я на время лечения капитана Казарина и Наташи перееду в ординаторскую. Надеюсь, коллеги возражать не будут».
3
Дата добавления: 2019-08-30; просмотров: 161; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!