УРОКИ МУЖЕСТВА НИКОЛАЯ ЕГОРОВА
ЭТО НАШЕЙ ИСТОРИИ СТРОКИ
Солдатский долг, он труден очень –
Себя под пулями в упор
Поднять в свинцовом многоточии
И встать смертям наперекор.
Эдуард БАРСКИЙ
Вадим ФИЗИКОВ
(Омск)
УЛИЦА КАПИТАНА ФИЗИКОВА
Солдатский сын...
завет тебе один, -
Ты только вспомни, мальчик, чей ты сын.
Александр Твардовский
Я хотел написать об этом давно. О нашей семье, в которой выросло так много педагогов. О святой памяти отца, Михаила Васильевича Физикова. Он, правда, не был основателем династии : его родной дядя Григорий Степанович с женой ещё в первых десятилетиях ХХ века учительствовали в начальных классах. Но именно отец, сын смоленского крестьянина, и мама, Тамара Андреевна Осетрова, родом из Камня-на-Оби,- дали ростки разветвлённому педагогическому «дереву». У братьев и сестёр, их детей, зятьёв и невесток, внуков и правнуков из семейств Физиковых — Ивановых — Полонских — Рященко — Чистяковых общий рабочий стаж уже перевалил за 500 лет. Нынче, в конце марта, исполнилось семьдесят лет со дня гибели на фронте отца. Давно нет уже и мамы. И я решился. Перечитал, часто с трудом разбирая, фронтовые письма, дневники отца 30-х годов, историю семьи Физиковых, очень искреннюю и волнующую — её по моей настойчивой просьбе написала тётушка, жившая в Рязани, тётя Люба. У неё на войне погиб любимый брат Михаил, а мужа, Герасима Павловича Иванова, тоже выпускника литературного факультета Омского педагогического института, летом 1946 года зверски замучили бандеровцы на уже «мирной» Западной Украине.
|
|
|
Физиковы — странная фамилия для крестьянской семьи из деревни Уплохово Смоленской губернии. Дед Василий Степанович имел небольшую лавчонку, да разорился, начал пить и умер, когда старшему сыну Михаилу минуло шестнадцать, а братьям и сестре было и того меньше.
Л.В.Иванова( Физикова ) :
|
|
|
«Году в 29-м прошёл слух, что будут раскулачивать «богатых». Мы не
знали, что это коснётся и нас — были ещё малы. А Михаил общался с
людьми,был душой молодёжи- знал всё. Он задумал уезжать подальше
в Сибирь, где жили какие-то дальние родственники.Чтобы устоять на
ногах,утвердиться в жизни.И если повезёт с работой да и с образовани-
ем,- глядишь, и всех ребят Физиковых возьмёт под своё крыло. Так оно
и вышло».
Мои родители вместе закончили ставший всем нам малой родиной литературный ( ныне
филологический) факультет Омского педагогического института имени Горького в первом студенческом выпуске 1936 г. А потом, как мечтал отец, и его сестра Люба, и младший брат Пётр,после учёбы на рабфаке и в учительском институте(при том же литфаке) верно и честно
работали в школах словесниками. С долгой «паузой» фронтовых боёв и госпиталей. А мы с женой Галиной Александровной Чистяковой (Физиковой) педагогами стали на том же фа-культете четверть века спустя. Учителями в следующих поколениях были и наша дочь Катя
|
|
|
Воропаева, и её двоюродные сёстры в Рязани, Алма-Ате и Башкирии, а также их дети - из других «ветвей» нашей обширной семьи.
х х х
До начала войны отец успел поработать в селе избачом, учителем, создавал в Омске кабинет литературы в институте усовершенствования учителей, начал писать кандидатскую диссертацию об эстетическом аспекте в изучении литературы в школе, уже будучи преподавателем кафедры педвуза. Той самой, на которой спустя годы мне довелось работать полвека. Отсюда отец ушёл добровольцем на фронт. Удивительно, но его мечта написать большое и по тем временам новаторское научное исследование, когда в филологической науке и в школе продолжалось засилье так называемого вульгарного социологизма, когда господствовал чисто классовый подход в понимании произведений литературы, не оставляла и в огне боёв ! Для него это был ещё один «двигатель жизни» - желание «сказать учительству, что оно при изучении литературы в школе совершенно неправильно понимает специфику и характер литературы как искусства...» (из письма маме 11.6.43 г.)
|
|
|
Он был начальником штаба батальона, затем стрелкового полка, воевал под Белгородом, форсировал Днепр, участвовал в освобождении правобережной Украины...
18.12.43г.
… За это лето я столько видел горя, что трудно представить. Мы прошли по
израненной немцами земле, земле, залитой кровью и слезами народа. И это
ожесточает сердце. Но оно, милая, так же и даже больше нежно к тебе.
Что же ты молчишь ? Неужто что случилось ? Скверно на душе.
Откликнись же, дорогая. Пиши. Привет маме, Любе, Ивану Алексеевичу и
всем родным.
Целую тебя крепко, целую сына.
Твой Михаил.
Редкие свободные минуты отец использовал для работы над диссертацией. «Выходит плохо, конечно : нет книг, пособий и справочников. Но ничего не поделаешь, пробелы придётся дорабатывать дома...Так или иначе, а я её закончу» ( 11.8.42 г.). «Милая, я сейчас, увидев многое, не могу не сказать об этом. Именно здесь, на фронте, я хорошо понимаю значение изящного и прекрасного. Вот почему, как можешь, развивай худож.вкус сына. Он должен быть эстетом душой, но с крепкими нервами» (18.11.43 г.). Ещё более поразило меня в одном из писем признание отца о том, что он начал на фронте новое для него исследование живого фольклора — классификацию анекдотов. «Материала для этого очень много... Вот читать совсем нечего — это беда» (5.5.42 г.). О друзьях своих-книгах, оставленных дома, он тоскует постоянно...
В каждом письме отец беспокоится от здоровье жены и сына, нашем одиночестве и душе-вном спокойствии, о чрезмерности маминой работы в школе, о трудном быте семьи: «Ничего не жалей — продавай без сожаления мои вещи : баян, ружьё, костюм, - оставь только книги — нужны будут и Вадику, и тебе...» (5.5.42 г.). Не с этими ли генами пришла и к нам с детьми любовь к книгам и книгочейству, что осталась страстью на всю жизнь? Как и романтический лиризм чувствования природы.Он иногда слышится в тревожной скорописи отцовских писем с фронта :
Наступает осень. Здесь она красива. Из деревьев ничего, кроме дуба, нет. А дуб
плохо поддаётся увяданию. Стоит зелёный, кудрявый, но и в его изумрудной ли-
стве появляются первые признаки усталости.А в ясные тихие дни,когда небо так
чисто, когда в воздухе летает столько паутины, хочется видеть и слышать тебя,
хочется с тобой и Вадимом побродить по рощам Сибаки...» (11.8.42 г.)
х х х
Я остался без отца совсем мал, и вживе моя память сохранила немногое. Но после его гибе-ли 27 марта 1944 года мама не только свято сберегала всё,что напоминала о нём, не только до самой своей смерти осталась верна ему и сумела вырастить в нашей семье и передать из од -ного поколения в последующие — нашим детям и внукам — живое чувство сердечного ува-жения и неслабеющей с годами любви к отцу, деду,а теперь и прадеду. Мы читали его письма с фронта, рассматривали пожелтевшие любительские фотографии. Я разбирал его рукописи, ещё мальчишкой пытался играть на его стареньком полубаяне.Это уж потом из взволнованно-го письма однополчан, друзей отца, извещавших нас с мамой о его смерти, узнали мы, что там, на фронте, под рукой Михаила Васильевича звучал и другой баян и очень любил он ис-полнять «старинный вальс — осенний сон...», или, как их «душа-капитан» неизменно до-бавлял :«вальс Тамары Андреевны». В одном из боёв,под бомбёжкой, инструмент был разбит. Отец пережил эту потерю тяжело : «Нет баяна, не будет скоро и меня»,- вспоминал горькие слова друга Николай Андреевич Дмитриев. Сколько раз, исполняя с родной институтской сцены «В лесу прифронтовом...», я переживал песню сердцем : это про нас с отцом и мамой. И нравственный завет фронтовиков нашему и будущему поколениям :
Пусть свет и радость прежних лет
Нам светят в трудный час.
А коль придётся в землю лечь,-
Так это только раз.
Но пусть и смерть в огне, в дыму
Бойца не устрашит
И что положено кому,
Пусть каждый совершит !..
Ставши взрослым, я вчитывался в его заметки, письма и рукописи и понял : это был человек талантливый, мыслящий, видевший коренное существо проблемы. Так, продолжает и сейчас не только для меня звучать его своеобразное завещание сыну, которое он сформулировал на фронте в день моего четырёхлетия. Он хотел, чтобы мама обязательно дала мне университетское образование со знанием нескольких иностранных языков и воспитала сына в истинном уважении к женщине. Чтобы сын не стыдился, а гордился чистотой и верностью. «И пусть у него в душе будет много нежности, поэзии и красоты...» Довоенным дневником отца однажды заинтересовались наши студенты-филологи, попросили его почитать. Каково же было моё удивление, когда они на вопрос анкеты институтской газеты «Молодость» о любимых преподавателях среди других назвали и Михаила Васильевича Физикова...
Горестно сожалею, что короткая память трёхлетнего мальчишки сохранила так мало реальных, живых воспоминаний о нём. Вот проводы отца на фронт. Теплушки. Теплушки на каких-то дальних путях. Ребёнка, видимо, привлекло и удивило необычное: не прощальная, ободряющая улыбка отца, а то, как по деревянным настилам вводили в вагоны лошадей... И ещё одно событие 1944 года навсегда вошло в мою детскую память. Как-то вечером, забирая меня из детского сада, мама остановилась во дворе, у колодца, и тихо сказала, сдерживая слёзы : « Ну, вот, Вадик, - больше нет у нас папы»...
Были в моей уже взрослой жизни поразительные случаи - как пронзительные напоминания об отце. Вот читаю лекцию для студентов-заочников. Отворяется дверь большой аудитории,и робко входит пожилая женщина. Ищет Физикова — ей сказали, что он здесь...Представляюсь. В глазах вижу недоумение — нет, ей нужен другой, Михаил Васильевич, учитель её Азовской сельской школы...Представляете моё потрясение?! Через долгие десятилетия,после страшной огромной войны, тяжелейших послевоенных годов,оказавшись ненадолго в Омске, она приш-ла повидать своего Учителя...Не случайность — благодарная любоовь привела её к нам на факультет. А мне - потрясение на всю оставшуюся жизнь...
О великом чувстве любви отец писал буквально в каждом письме домой. Жалел, что прежде, в мирное время, бывал недостаточно сердечен, нежен и чуток (сдержанность, по его убеждению, — родовая физиковская слабость).Теперь он находил для любимой самые проникновенные слова : «Ты наша голубочка - мамочка, ты моя хорошая, славная жена !» (12.4.42 г.) «Милая моя, в твоих словах я чувствую друга, товарища, понимающего великий момент нашей жизни, истории. Они вселяют бодрость и уверенность в победе» (5.4.42 г.). «Любовь, воспетая всеми поэтами мира, любовь к тебе, милая, к сыну — это источник жизни и моей энергии...И если мне суждено погибнуть, защищая Родину, три имени будут дороже всего для меня: Россия,ты и Вадюша. За вас я не пожалею жизни». (11.6.43 г.)
х х х
Мы с мамой не верили, что в украинском селе Струга Каменец-Подольской (теперь-Хмель-ницкой) области, где весной 44-го шли ожесточённые бои, на месте гибели отца, похоронен-ного под фанерной звездой в ограде деревенской церкви, что-то сохранилось от огневого военного прошлого. Боялись туда писать да к тому же много лет втайне надеялись, особенно мама, что отец — пусть каким-то невероятным чудом ! - но остался жив... И вдруг прямо в деканат филологического факультета, где я тогда трудился, передают письмо из села Струга от школьников- «следопытов» и их учителей. Оказывается, на сходе жителей села было решено перенести прах всех воинов, погибших при освобождении Струги в одну братскую могилу. Несколько фамилий павших сохранилось на временных могильных дощечках, и Подольский архив министерства обороны страны ответил на запрос из села, что капитан Михаил Васильевич Физиков был призван в действующую армию из Омского педагогичес-кого института. Вот они сюда и написали. Думали ли стружцы, что их письмо попадёт в руки Физикова-сына ? Много-много лет продолжалась у нас с украинским селом, со школьниками и учителями дружеская переписка. В школе создавали Ленинский зал, музей, посвящённый освобождению Струги. Мы отправили туда воспоминания об отце, его письма, фотографии, полевые капитанские погоны и орден Отечественной войны. На священной для нас земле побывали мы с мамой, а потом и вся наша семья — моя жена, дети (внуки Михаила Василье-вича).
В каждый наш приезд — в школе, в любом доме — нас встречали как самых близких, род-ных, дорогих людей. Всё было искренно и задушевно, сердечно. Общим горем скреплённое братство на политой кровью многострадальной украинской земле.Особенно потрясла нас по-следняя встреча со Стругой. Мы приехали туда с женой и уже взрослым сыном Михаилом , получившим, понятно, имя в честь и память деда (замечу, что 7 января 2013 г. у него родился внук, - Миша Физиков)... Нас привели на широкую улицу на окраине села, где отец принял когда-то свой последний бой. Командир полка полковник Левченко ушёл к передовым цепям бойцов, залёгших под кинжальным огнём немцев, а отца оставил на командном пункте , в штабе части для координации всех боевых действий. Струга была освобождена ударом сходу, и полк, развивая успех, должен был выбить врага из большого села Куча, что возвышалось сразу за Стругой на крутой горе. Не получилось — атака захлебнулась. Вот в этот момент на КП полка появился командир дивизии и погнал в атаку всех ( «Соседи ушли вперёд, а вы тут отлёживаетесь !». И сразу пулемётная очередь скосила отца и бойцов рядом с ним. Тяжело раненного разрывными пулями в живот командира пытались вытащить из-под огня на плащ-палатке. В медсанбате срочно подготовили операцию, но спасти отца не удалось — он умер на руках медсестры. С ней, постаревшей, мы успели встретиться …
Вот эта улица, где погиб отец и его товарищи, теперь носит имя капитана Физикова. Когда мы услышали рассказ об этом старой учительницы,я впервые за много лет увидел, как плачет наш сын...
Юрий КОЛБЕНЕВ
(Омск)
Бессмертному полку
Брату отца Василию посвящаю
Смотрю на семейное фото,
Там рядом с отцом старший брат,
Их лица совсем без заботы
В тридцатые годы глядят.
Отцу повезло – малолетка,
Фабзавуч* уже его ждёт.
А старшему брату повестка,
Минул девятнадцатый год.
И вскоре пришла похоронка,
Ваш сын…рядовой …был убит...
Эх, Гданьск, ты чужая сторонка,
Где в польской земле он лежит.
Мы слышим победные марши,
Салюты в полнеба видны.
Мы дедов своих стали старше,
Их всех, не пришедших с войны.
И строятся внуки в колонны,
Святой отдавая свой долг.
Сегодня пройдёт опалённый
Войной и бессмертием полк!
И движется память живая,
Здесь дорог нам каждый портрет.
Я с дядей из Гданьска шагаю,
Меж нами нет пропасти лет.
*Школа фабрично-заводского ученичества,
(школа ФЗУ) в 30 - 40 годы при крупных
предприятиях
___________________________________________________________________
Игорь ЕГОРОВ
(Омск)
Памяти участника Великой Отечественной войны
Николая ЕГОРОВА (1903 – 1962)
УРОКИ МУЖЕСТВА НИКОЛАЯ ЕГОРОВА
Очерк
Моему деду пришлось участвовать в двух войнах –
Советско-Финской и Великой Отечественной
Из финского котла
В 105-дневную, длившуюся с 30 ноября 1939-го по 3 марта 1940 года, Советско-Финскую он чуть не потерял ноги после отморожения. Николай Егоров служил тогда в 168-й стрелковой дивизии, которая в боевые сражения с финнами вступила в декабре 1939 года.
Как и большинство других частей Красной армии, 168-я дивизия была слабо подготовлена к этой войне. Тем не менее, ей удалось отбить у неприятеля карельский город Питкарянта, и, несмотря на то, что финны вскоре окружили и до конца войны держали его в осаде, дивизия мужественно и стойко оборонялась и не позволила противнику снова занять этот стратегически важный для обеих армий плацдарм. Более того, три батальона 168-й были посланы на подмогу 18-й стрелковой дивизии, которая, воюя с финнами по соседству, оказалась в критическом положении.
| Николай Егоров – во время Великой Отечественной войны |
В одном из этих батальонов находился и мой дед, и он сполна испытал на себе все беды 18-й, которая в январе и феврале 1940-го дважды попадала в окружение и в 40-градусные морозы, что лютовали здесь в ту зиму, лишалась возможности получать тыловое подкрепление оружием, боеприпасами, тёплой одеждой и продовольствием. Ещё более трагически заканчивались неоднократные попытки красноармейцев вырваться из неприятельских котлов: из 15-тысяч-ного состава дивизии это посчастливилось сделать только 1237 бойцам и командирам. Все же другие усыпали своими телами пятачок, впоследствии названный «Долиной смерти». (Всего же в Советско-финской войне Красная Армия потеряла убитыми 126875 воинов – в пять раз больше, чем Финляндия). В одном из таких прорывов погиб, прикрывая пулемётными очередями отход своих соратников, и отец первой женщины-космонавта Владимир Терешков.
Николай Егоров оказался в числе счастливчиков. Более того, в отличие от командира дивизии Кондрашова, который в самой критической ситуации бросил её жалкие остатки на милость противника, а выйдя из окружения в форме рядового красноармейца, плёлся, скрывая от всех лицо, в конце колонны отступавших, мой дед возглавил прорыв сильно поредевшего полка и сделал всё, чтобы он добрался до своих.29 февраля 1940 года комбриг Кондрашов без суда и следствия был расстрелян, а Николая Егорова за храбрость, отвагу и находчивость наградили именным оружием и отправили с обмороженными ногами на лечение в госпиталь.
Шведский кортик
Много лет спустя я написал историко-приключенческую повесть «Находка». Необычные события в ней разворачиваются вокруг старинного медальона, который два подростка: Димка (в жизни это я) и Костя Ковалёв (мой друг детства) – нашли на берегу Оми. И на очередном повороте сюжета в него вклинился подарок генерала, по сути, давняя боевая награда моего деда – кортик XIX века морского шведского офицера за вывод Николаем Яковлевичем Егоровым полка из окружения в Советско-финской войне (такой смысл вкладывал в свой подарок генерал Дмитрий Александрович Роганин, зная о подвиге моего деда). Думаю, отрывок из этой повести здесь тоже будет уместен.
«– Кыш, шпана! – засмеялся Димка, вспугнув ногой у крыльца со львами взъерошенных от ветра голубей.Но не успели мы открыть дверь, как вахтёрша тут же нас словно холодной водой окатила:
– А архив сегодня не работает.
– Как так не работает?! – завозмущался Димка. – Сегодня ж среда!
– Ну и что, что среда. Давеча слыхала, конференцья у них...
– Эх, – с досадой вздохнул Димка, – а я хотел кое-что выяснить!
– Что?!
– Хотел узнать, не потеряли ли медальон!..
– Да ты что?!
– Ладно, Коська, слушай мой дальнейший план! Сегодня поедем к моей бабушке, я тебе такое покажу – закачаешься! А потом рванём на кладбище, там недалеко старинное кладбище, Казачье. У меня есть идея!
Мы с Димкой сели на трамвай и поехали к его бабушке.
«Всё-таки непонятно, – думал я, поглядывая то на Димку, то в окошко, – что у него за новая идея?» Но решил не торопить события, всё равно от него в такую минуту ничего не добьёшься…
– А, Димочка! – обрадовалась старушка, открыв дверь. Димка крепко-крепко обнял и поцеловал её.
– Бабушка, а это мой друг Костя Ковалёв, – представил меня Димка.
– Костя – хорошее имя, – отозвалась бабушка, – а меня зовут Евдокия Васильевна. Ну, раздевайтесь, проходите, – и бабушка повела нас в комнату.
«Наверное, Димкина бабушка была когда-то очень красивая, – подумал я, – глаза у неё тёмные-претёмные, прямо как у Димки, и даже морщинки походят просто на сдутую пенку на молоке!»
– Ну, садитесь, – сказала бабушка, – посмотрите телевизор, а я пойду на кухню разогрею суп.
Только бабушка ушла из комнаты, Димка быстро сунул руку за шкаф, и я увидал вначале рукоятку с головой льва, а потом и всю саблю!
– Понял? – сказал Димка с важным видом.
– Откуда это?! – чуть не вскрикнул я.
– Дедушкина! – с гордостью отозвался он. – Это именная, подарена самим главнокомандующим за то, что он вывел полк из окружения!
– Ух ты! – поразился я и сразу же так зауважал Димку, будто это не дедушка, а он вывел целый полк из окружения!
– Такое не каждому дают, даже генералу! – сказал Димка опять с гордостью.
– Дай посмотреть! – невольно вырвалось у меня.
– Тсс! Потом! Бабушка не любит, когда я её достаю!
– Димочка, идите кушать, – позвала бабушка из кухни, – я уже налила.
– Сейчас! – и Димка тотчас убрал саблю. – Коська, пошли руки мыть!
Мы с жадностью набросились на суп с курицей. Димка ел и всё нахваливал, я поддакивал ему.
– Бабушка, а можно я покажу Косте саблю? – спросил вдруг Димка.
Евдокия Васильевна сильно смутилась. Я заметил, что веки её покраснели, и в глазах будто мелькнула слеза. Она, отвернувшись, повесила кухонное полотенце на гвоздик.
– Ну покажи, – отозвалась бабушка, – только ведь это не сабля.
– Как так?! – мы с Димкой удивленно переглянулись, ведь мы же только что видели самую настоящую саблю!
– Это кортик морского офицера, причём шведского, – добавила Евдокия Васильевна.
Мы так и раскрыли рты.
– А вот у этого кортика целая история, прежде чем он достался Николаю Яковлевичу, Диминому дедушке, – продолжала Евдокия Васильевна.
– Бабушка, расскажи, пожалуйста! – умоляюще попросил Димка.
– История-то, конечно, неточная, да я и знаю её понаслышке, – и Евдокия Васильевна, не отрывая взгляда, посмотрела на нас, как будто немножко что-то вспоминая. – Подарен кортик был Николаю Яковлевичу генералом Роганиным за то, что он вывел полк из окружения. А вот как он попал к Роганину – есть вроде такая легенда: он достался ему от родителей, а родителям от ссыльного поляка, которому этот кортик подарил ссыльный декабрист, морской офицер, а вот имени этого декабриста я не помню.
– Бабушка, мы посмотрим кортик? – и Димка потащил меня за рукав в комнату.
Теперь мы уже внимательно рассмотрели кортик.
Голова льва на конце рукоятки. Глаза его блестели драгоценными камнями: один глаз зелёный, другой – красный. Ручка из пожелтевшей кости. Снизу рукоятки на защитной для руки пластинке была надпись на каком-то чужом языке и в конце этой надписи: «N.S»…
– Димка! Что это?! – вскрикнул я.
– Н.С.! – медленно, как бы даже недоумевая, произнес Димка.
– У нас-то на медальоне «Н.М.С».. Неужто совпадение?! – и я уставился на Димку.
– Коська! Вот где собака зарыта! – и Димка, как пружина, вскочил от радости со стула, со всей силы хлопнув кулаком себе в ладонь.
Но тут вошла бабушка:
– Вы что так громко обсуждаете? – спросила она.
– Да нет, мы так просто, бабушка, – замялся Димка.
– Ну, посмотрели? – спросила снова Евдокия Васильевна. – Жаль, что кортик без ножен.
И бабушка взяла его у нас и поставила на место.
– Бабушка, ну, мы пойдём, – сказал Димка и опять стал крепко-крепко целовать её.
– Слушай, Димка, этому кортику цены нет! – сказал я, когда мы вышли на улицу.
– Ещё бы! – отозвался Димка, задумавшись…»
Для полной ясности добавлю к этому отрывку, что, к нашему детскому разочарованию, схожесть инициалов на кортике моего деда и найденном медальоне оказалась простым совпадением. Побывав на старом Казачьем кладбище, как нам показалось, мы обнаружили там могилу бывшей владелицы медальона. Но это нисколько не умалило мою гордость за героического деда и благоговейное отношение к его наградному кортику. А ещё появилось желание как можно больше узнать о его прошлых делах и заслугах.
Дата добавления: 2019-08-30; просмотров: 156; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!