Из «Биографического словаря Державы» 13 страница
Роялис представлял собой роскошный дворцовый комплекс в Люсидиасе, столице Атлантиды.
На этот раз Тит не усидел.
– Защити меня Фортуна. Дедушка рассказывал, что четвертый экземпляр Горнила давно утерян. Видимо, это не так.
Должно быть, принц Гай отправил копию в качестве подарка Лиходею. Вот значит, как он умудрился заслать уникального шпиона, который смог хорошенько рассмотреть кольца защиты вокруг дворца главнокомандующего.
Итак, все это время утерянный экземпляр Горнила пылился на полке в библиотеке в Роялисе.
Далберт тоже встал:
– Вижу, новости вас обрадовали, сир.
Так и есть. Но также и испугали.
Однако Тит просто кивнул и повернулся к Кашкари и Амаре:
– Кажется, у нас есть другой путь в Атлантиду.
После того, как они обсудили вопросы перемещения, Амара захотела провести немного времени в молитве и попросила Кашкари присоединиться к ней. Тит и Далберт остались одни.
– Мисс Сибурн также просила, чтобы я осмотрел вашу спину, сир, – сказал Далберт. – Позволите взглянуть?
Тит уже почти забыл о своей ране. Несмотря на крайне напряженный день, спина не болела. Далберт тоже остался доволен осмотром – значит, медикаменты сработали как должно, и больше не нужно делать перевязки.
Они снова сели за обеденный стол.
– Есть ли у вас еще какие-то вопросы, сир?
Далберт очень хорошо его знал, и это Тит тоже прежде не ценил. Он вздохнул. Надо спросить – потом, вероятно, уже и не удастся.
|
|
|
– Сегодня утром в дневнике впервые встретилось упоминание о моем отце. Ты служил моей матери во времена их отношений. Что можешь о нем рассказать?
Казалось, Далберт тщательно подбирает слова.
– Он был… обычным, простым – в лучшем значении этого слова: искренним, добрым, живым, без глупости или легкомысленности. Если бы у меня была дочь или сестра, я бы обрадовался, приведи она домой такого молодого человека…
– Но?
– Но моя дочь или сестра не стала бы однажды правительницей Державы. Ей не пришлось бы сталкиваться с запутанными ситуациями или разбираться с враждебно настроенным противником, что требует крайней осторожности и осмотрительности. Твой отец не стал бы ценным помощником женщине в таком окружении, лишь пассивным грузом. Королевский дворец не место для человека, который не способен распознать предательство и обман.
– А точно ли не способен? Он ведь был сихаром, так? Разве возможно, чтобы достигший совершеннолетия сихар не понимал запутанности и жестокости этого мира?
Сихары, с их знаниями в магии крови, долгое время считались изгоями остального магического сообщества. Даже теперь, когда любая дискриминация осталась в прошлом, старые предрассудки все еще проявлялись в почти неуловимых нюансах и порою возвращались в новом обличии.
|
|
|
– Вы думаете, что жизнь изгоев заронила горечь в сердце каждого сихара. Как оказалось, нет. Порою те, на чью долю выпало больше всего мерзости этого мира, поражают красотой своих личностей, теплом и жизнерадостностью, что не может не привлекать и не трогать сердца окружающих. Ваш отец зачах бы, сделай она его своим консортом – такой пост требует строгости, определенного жестокосердия, если можно так сказать. Ее высочество сама по себе не обладала должным хладнокровием. Свяжи она себя браком с мужчиной, который характером еще больше не пригоден для правления… Так или иначе, я посоветовал ей подойти к этому вопросу старым добрым образом – выйти замуж за одного из баронов для усиления своих позиций и держать возлюбленного подальше от глаз общественности. Но ее высочество была идеалисткой. Она не пожелала следовать моему совету, хотя и осознавала, что это вызовет некий резонанс. Мы много спорили, и возможно, именно это больше всего натянуло наши взаимоотношения. А однажды принцесса пришла расстроенная и спросила, не стремлюсь ли я как-то навредить ее возлюбленному. Мне было больно, что она вообще допустила подобную мысль; я никогда не позволил бы себе так опуститься, о чем ей и заявил. Впервые за все годы нашего знакомства она зарыдала. Сказала, мол, ему грозит что-то ужасное, умоляла меня пообещать, что это случится не от моей руки или по моей инициативе – ведь я единственный, кому она доверилась; только я знал, кто он, и только у меня были мотивы и возможности удалить его из ее жизни. Чтобы ее успокоить, я готов был поклясться на крови. Принцесса отказалась, посчитав, что моего честного слова будет достаточно. Дальше она мучительно размышляла, как решить вопрос с отцом. Он закрывал глаза на ее ошибки молодости, но связь приходилось держать в чрезвычайной секретности, ведь было неизвестно, как поступит принц Гай, узнав, что возлюбленный дочери – сихар. В конце концов принцесса решила ничего не говорить отцу и выйти замуж только после того, как займет трон, когда уже никто не сможет ей возразить, или подстроить для ее возлюбленного несчастный случай.
|
|
|
Далбер помолчал.
– Во вторую неделю января тысяча четырнадцатого года ваш отец отправился в свою ежегодную благотворительную поездку заграницу. Община сихаров в Державе намного богаче общин в соседних королевствах, и местные молодые люди часто путешествуют за моря, помогая менее удачливой родне. Это было за несколько лет до Январского восстания, и у магов тогда еще была возможность свободно и быстро перемещаться между странами. Хотя ее высочество отчаянно скучала по любимому, она радовалась, что он будет вне Державы, подальше от причуд принца Гая. Ожидалось, что ваш отец вернется через две недели, к началу весеннего семестра, но этого не случилось. Когда он попал в официальные списки пропавших без вести, я опросил каждого, кто хоть как-то был с ним знаком. Его друзья, с кем он уехал, в один голос утверждали, что он отправился в обратный путь раньше них, торопясь вернуться к повседневной рутине в Деламере. Но где-то посреди своего пути он исчез. Я доложил о результатах своего расследования ее высочеству. Она встала, бледная и трясущаяся, и сказала, что предвидела обрывок моего отчета – хотя ей казалось, что время еще есть. Принцесса попросила меня продолжить поиски. Когда все линии расследования зашли в тупик, она открыто высказала все отцу. Разразился жуткий скандал. Принц Гай утверждал, что не имеет к этому никакого отношения, хотя если бы он знал, то наверняка бы что-то предпринял, но уж точно не тайно, ведь между отцом и дочерью не должно быть никаких секретов. Он бы наглядно продемонстрировал, как относится к этому недостойному принцессы наглецу. Ее высочество не поверила и заявила, что ребенок этого «недостойного наглеца» однажды будет сидеть на троне. Что ж, теперь вы правитель Державы, сир.
|
|
|
Тит стиснул руки:
– А ты веришь принцу Гаю?
– Не знаю. Он всегда получал удовольствие, говоря людям болезненную правду, но и не гнушался подходящей случаю лжи. Кроме того, если бы он действительно стоял за исчезновением вашего отца, в чем смысл запоздалого признания?
Тит медленно кивнул:
– А я… я хоть немного на него похож? На моего отца?
– У вас есть некоторые его черты, сир, но в основном вы похожи на ее высочество.
– Не хранила ли мама его портрета?
Вдруг Тит хотя бы так сможет его обрести? Вдруг увидит ту самую улыбку, которую так любила мама и которую он сам унаследовал?
– Если и хранила, то я ничего в ее вещах не нашел.
Разочарование кольнуло остро и глубоко – и здесь тупик. Пора уже было привыкнуть к тому, что очередное тайное желание сердца не исполнится, однако ощущение пустоты внутри только усилилось.
Тит отмахнулся от чувства потери.
– Ты сказал, его ждали к началу весеннего семестра. Он был студентом?
– Да, сир. В Королевском институте Гесперии.
Институт королевы Гесперии располагался на противоположном от Консерватории конце Университетской аллеи, и был построен сихарцами, чтобы и их дети могли получать и улучшать свое образование.
– Он изучал ботанику.
Тита вдруг осенило:
– Та виноградная лоза, под которой так любила сидеть мама? Это был его подарок?
– Да, сир.
Как часто принцесса Ариадна нежно гладила стебель или лист той виноградной лозы? А ее комнату всегда украшала гирлянда крошечных золотых цветов, свисающая с зеркала или стойки кровати.
Тит сглотнул комок в горле:
– Меня назвали в честь него?
– Да, сир. Его звали Тит Константинос. Его отец…
– Его отцом был Евгенидес Константинос, владелец «Универмага тонких наук и редкостей» на Университетской аллее. – Теперь все обрело смысл. – Что с ним сталось?
«Что сталось с моим дедушкой?»
– Тит был его единственным ребенком, и боюсь, потеря оказалась слишком велика. Евгенидес продал магазин и вернулся в Верхнее Приморье. Там и умер несколько лет спустя.
А потом миссис Хиндерстоун купила этот магазинчик и открыла кондитерскую, куда Фэрфакс любила заходить за дынанасовым мороженым, не подозревая, что сидит на том самом месте, где впервые была написана ее судьба. И где его родители встретились и полюбили друг друга.
– Спасибо тебе, Далберт, – сказал Тит. – Лучше я воздержусь от дальнейших вопросов.
Так много еще нужно сделать, прежде чем они покинут горы.
Далберт поднялся на ноги:
– Если позволите, я бы хотел вас сопровождать, сир.
Было бы так заманчиво, невероятно заманчиво согласиться.
– Я бы с радостью пожертвовал за тебя руку. Но в наши края идут война и разрушение, и ты нужен здесь. Ты знаешь, кому можно доверять. Помоги им защитить моих подданных.
Далберт склонил голову:
– Я понимаю, сир.
Тит встал и прикоснулся своим лбом к его:
– Спасибо тебе, мастер Далберт. Спасибо за всё, за все эти годы.
С блестящими от слез глазами Далберт поклонился и вышел.
Тит вытер ладонями глаза, глядя вслед тому, кто заменил ему отца.
Теперь идти больше некуда, только в Атлантиду.
Глава 13
Дворцовый проспект – самая широкая улица Деламера – пересекал все пять созданных магами полуостровов, что вместе составляли Правую Длань Тита. По ночам здесь было тихо, ведь в большинстве грандиозных зданий по обе стороны улицы располагались различные учреждения и ведомства, отвечающие за дела королевства. Дом Элберона всегда осознавал, что пару некомпетентных правителей (и даже откровенного идиота на троне) страна сможет пережить только при наличии сильного бюрократического аппарата.
Обычно в это время здесь ездил транспорт и прогуливались редкие похожие: кто-то возвращался с концерта в общественных парках, кто-то направлялся на пляж помечтать под луной. Этой же ночью проспект был совершенно пуст. Причина – вернее, десятки причин неподвижно парили над головами. Из каждой металлической птицы лился резкий, бьющий по глазам свет; эти лучи сплетались в невероятно яркий потолок, затмевающий свет звезд.
Бронированные колесницы.
Прямо над Цитаделью их не было, но ближайшая колесница зависла меньше чем в полутора верстах. А на семь верст вокруг крепости раскинулась внескачковая зона.
Тит прошептал молитву и запрыгнул на ковер. Стремительно вылетев из тени рощи голубых лип, он пересек Дворцовый проспект и ускорился на Цитадельном бульваре. Стоявшая там стража вместо того, чтобы остановить пролетавшего над ними Тита, дружно его приветствовала: на нижней стороне ковра-самолета сияли феникс и виверна, оберегающие щит с семью коронами – личный штандарт принца.
Ворота Цитадели оказались открытыми. Тит со свистом пролетел сквозь них и замедлился, лишь когда путь преградили стены дворца. Резко затормозив, он спрыгнул на центральный балкон.
То, что он собирался предпринять, не принесет им ни стратегического, ни тактического преимущества. По сути, это совершенно неуместный подвиг, ради которого придется пожертвовать последней оставшейся во владении дома Элберона копией Горнила. Но некоторых потерь не избежать. Тит – сюзерен этих земель, и накануне войны должен обратиться к своим подданным.
Он шагнул на подиум рядом с балюстрадой, положил обе ладони на ее гладкую мраморную поверхность и произнес вслух пароль и подпись. Раздался звон колокольчика, легкое эхо, которое, казалось бы, не может разнестись далеко. Но на самом деле его услышали в каждом доме, в каждом классе, на всех рабочих местах Державы, как услышат впоследствии и голос принца.
Лучи бронированных колесниц мгновенно переместились на Цитадель.
Тит глубоко вдохнул.
– Маги нашего великого города и нашего величайшего королевства, я обращаюсь к вам в темный час. Месяцами до вас доходили разные слухи о повсеместных волнениях. Но сейчас Атлантида объявила нам войну, войну тем, кто больше не готов мириться с притеснениями. Защищайте себя и своих любимых, храните тех, кто не способен защититься самостоятельно. А еще лучше, сражайтесь за них. Я не могу оберечь каждого из вас, но буду сражаться за нашу страну до последнего вздоха… – Который Тит испустит далеко отсюда и больше никогда не увидит эти края. – И никогда не забывайте – Фортуна любит смелых!
Бронированные колесницы устремились к нему.
Почудилось, или он действительно услышал слабый, но постепенно набирающий силу дружный ответ: «И смелые сами выбирают свою судьбу»?
Вслушиваться времени не осталось. Тит положил Горнило на подиум.
– Я наследник дома Элберона, и я в смертельной опасности.
Едва последний звук сорвался с губ, ладонь Тита обхватила другая рука.
Он вырвался, вскинул палочку. Сердце грохотало в груди. Но вовсе не солдат Атлантиды с криком повалился в высокую траву, а девушка. Она вытаращила глаза, закрылась руками и жалобно взмолилась:
– Пожалуйста, не тронь меня, Тит!
Арамия, дочь леди Калисты.
За ней вдалеке маячил замок Спящей красавицы, подсвеченный изнутри факелами. Дракон, что охранял вход, рычал слишком громко для столь незначительного беспокойства, как их появление на лугу.
Тотчас Тит напрягся, осматривая небо над головой.
– Я хотела предупредить, чтобы ты уходил, – сказала Арамия, поднимаясь на ноги. – Дядя Алект уже донес Атлантиде, что ты явился в Цит…
Тит дернул ее за собой:
– Praesidium maximum!
Самый крепкий щит, какой он только смог выставить, с трудом укрыл их от обрушившегося сверху дождя из мечей и булав. Тит выругался. Если никто не внес изменения в историю, то оружие такого качества могла наколдовать только Чаровница Небесной башни, которая сейчас должна быть занята осадой Оплота Рисгара.
Однако на фоне холмов к западу от луга как раз и вырисовывался крупный силуэт Небесной башни, по форме напоминавшей луковицу, торчащую из огромного конусовидного куска скалы.
Полымя его возьми! Оплот Рисгара в доброй сотне верст отсюда. А Небесная башня, со всей ее неуязвимостью, так быстро передвигаться не способна. Чтобы уберечь Кашкари и Амару, Тит, прежде чем направиться в Цитадель, отправил их в Горнило. Не больше пятнадцати минут назад. Как могла Небесная башня так быстро пролететь такое расстояние?
И куда запропастились друзья?
– …мне пойти с тобой…
Тит резко обернулся к Арамии:
– Что?
Она сглотнула.
– Моя мать теперь навеки останется той, что предала тебя и твоего стихийного мага. Мне нужно как-то искупить ее вину, уменьшить вред, что она невольно причинила.
Но Тит ее уже не слушал. Кашкари и Амара неслись к нему, выворачивая ковры вертикально вверх, чтобы погасить головокружительную скорость. Наконец они сделали круг и зависли в двух саженях над его головой.
– Убирайся с земли! – закричала Амара. – Живо!
Тит запоздало вспомнил, что как только зачарованное оружие падает вниз, то становится еще опаснее. Он рывком развернул свой ковер-самолет, толкнул на него Арамию, запрыгнул сам, и тут же набрал нужную высоту, чтобы их не порубило на кусочки летящими рядком неистовыми мечами.
– Это та самая девушка, что ворвалась на вечеринку! – заметила Арамия.
Тит, не обращая на нее внимания, повернулся к Кашкари:
– Когда здесь появилась Небесная башня?
– Вечность назад, – ответил тот. – Ну или пять минут как. Ты, кажется, не шутил, говоря, что внутри Горнила может быть опасно.
Тит предупреждал, что, оказавшись внутри, они должны быть готовы к худшему. Но даже сам не ожидал таких проблем. Похоже, чем дольше ты используешь Горнило в качестве портала, тем опаснее оно становится. Когда он повторно вошел сюда из библиотеки Цитадели, то обнаружил на лугу разорванную в клочья виверну, на которой прилетел. Тогда Горнило использовалось уже час, если не больше. Сейчас же оно было открыто лишь пятнадцать минут.
– Praesidium maximum! – закричал Тит, отбивая очередной рой заколдованных клинков. Затем обернулся к Арамии: – Скажи «И жили они долго и счастливо»!
– Нет, я пойду с тобой.
– Ничего подобного!
– Выкинуть меня отсюда можно только силком!
В нормальной ситуации, он бы просто схватил ее за руку, произнес пароль, оставил бы обездвиженную в реальном мире и вернулся бы обратно. Но прямо сейчас покинуть Горнило Тит не мог, ведь тут же окажется на балконе в плену солдат Атлантиды.
А учитывая лес из безумных клинков внизу, нельзя вытолкнуть упрямицу с ковра-самолета и бросить ее на произвол судьбы. Переубеждать ее времени тоже не было – с минуты на минуту солдаты Атлантиды могли последовать за ними в Горнило. Но если Арамия покинет этот луг, то уже не сможет по собственному желанию выбраться, и не важно, сколько раз она прокричит «И жили они долго и счастливо».
Пароль не сработает, покуда Горнило используется как портал.
– Это твой шанс выжить.
Она потрясла опущенной головой.
Тит выругался и обратился уже к Кашкари и Амаре:
– Северо-северо-восток. Так быстро, как только сможете.
Избавляться от Арамии придется позже.
– Кто она? – спросил Кашкари, когда они понеслись в указанном Титом направлении.
– Дочь леди Калисты. Схватила меня, когда я входил в Горнило.
– Как мы можем ей доверять? – изумилась Амара.
– Если я вернусь, атланты станут допрашивать меня под сывороткой правды, – промолвила Арамия. – А узнав, что я хотела тебе помочь, посадят в Инкивизиторий да там и оставят.
– Инквизиторий стал бы для тебя лучшим вариантом, – нетерпеливо бросил Тит. – Там, куда мы направляемся, мы все умрем.
– И это что, хуже, чем провести остаток жизни в камере без окон, больше никогда не увидеть неба?
– Да, – отрезал Тит.
Арамия промолчала.
Они летели на убийственной скорости. Миновали торговый городок из «Лилии, умного вора». Вдалеке виднелось Жуткое озеро, его воды отливали красным. А за ним…
– Где она? – спросила Арамия, перекрикивая свист ветра. – Где истинный единственный ребенок моей матери?
– Ее с нами не будет.
– Как же так? – взвизгнула Арамия. – Разве не для этого ты так оберегал ее все время?
Тит не ответил, лишь глянул назад. Дюжины виверн преследовали их, но слишком далеко, чтобы успеть на перехват.
Он обернулся к Кашкари и Амаре:
– Помните: когда нас проведут в главный зал, ни в коем случае не смотрите на леди.
– Ты уже предупреждал об этом перед тем, как мы вошли в Горнило, – напомнила Амара.
Тит крепко сжал край своего ковра.
– А предупреждал ли я вас, что она выглядит в точности как Фэрфакс?
В Горниле было несколько порталов. Чтобы попасть из монастырской копии в экземпляр, что теперь лежал в большой библиотеке Роялиса, полагалось пройти сквозь портал в глубине Черного Бастиона – твердыни Хельгиры и одного из опаснейших мест в Горниле.
– Моей матери однажды было видение Фэрфакс на террасе Черного Бастиона. После этого она изменила внешний вид Хельгиры во всех доступных ей копиях Горнила.
Кашкари и Амара переглянулись.
Дата добавления: 2019-02-26; просмотров: 143; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!