Не успела Полина Петровна отдышаться, как примчался Генка и сказал, что мать Сергея нашла записку, из которой следует, что Сергей ушёл «встречать наших».
После возвращения немцев из неудавшегося прорыва население сарая удвоилось. Теперь в нём жили не только Васильевна с двумя сыновьями, но и Евдокия Егоровна с двумя дочерьми: Анной Семёновной и Светланой. Из прежнего жилища их выгнали, поскольку в их доме разместился немецкий штаб.
За водой выходила Анна Семёновна. Она-то и принесла в сарай две вести: о ночном появлении наших разведчиков в Городище и о необычном скоплении немецких солдат вокруг её дома:
-- Бумаги какие-то жгут, пулемёты на чердаке устанавливают.
-- Что с домом-то будет? – всплеснула руками Евдокия Егоровна.
-- А с нами?.. – ответила Анна Семёновна.
Ни Светлану, ни Вовку, не говоря уже о Женьке, из сарая не выпускали. Даже к двери подходить запретили.
День прошёл в напряжённом ожидании. Хотя никто не смог бы объяснить, чего собственно ждали: то ли артобстрела, то ли автоматной стрельбы, то ли удара немецким прикладом в дверь. В сумерках прозвучало несколько отдалённых выстрелов. И снова повисла пугающая тишина, готовая в любой момент взорваться неизвестно чем.
Спать легли не раздеваясь. А перед тем, как лечь, Вовкина мать сказала, что, если начнётся стрельба, прятаться надо за печкой, поскольку стены сарая простреливаются насквозь. Анна Семёновна с этим согласилась. Евдокия Егоровна заметила, что хорошо бы знать, с какой стороны будут стрелять. И что она едва ли сможет быстро спуститься с кровати из-за своего проклятого артрита. Светлана промолчала. А Вовка заявил, что не собирается ползать возле печки.
|
|
|
-- Будет надо, поползешь как миленький! – прикрикнула на него мать.
Сон не шёл. Вполголоса переговаривались с кровати на кровать. Вовкина мать с Анной Семёновной и Евдокией Егоровной, Светлана – с Вовкой и Женькой. Говорили о чём угодно. Но только не о том, чего ждали.
Ночь, однако, брала своё. Уснул Женька. Задремали взрослые. И только Вовка со Светланой не могли угомониться.
-- Свет, не спишь?
-- Не… а ты?
-- Давай вообще не будем спать!
-- Давай… только потише говори.
Легко сказать давай не спать. Но попробуй! Всё реже фразы, которыми обмениваются Вовка и Светлана. Всё длиннее паузы. Вовка куда-то проваливается… и всплывает. Снова проваливается… и снова всплывает…
-- Вова, Вова!
-- А?.. что?
-- Ты послушай, послушай!
Что-то живое и большое мягко ударяется о ту стену сарая, что обращена к колодцу и оврагу. За первым ударом следует второй такой же удар, третий, четвёртый… Под стеной сарая накапливались какие-то люди. А потом раздался нетерпеливый шёпот:
-- Ну, все?..
-- Теперь все, товарищ лейтенант… кроме Громова и парнишки.
Вовку будто ветром сдувает с кровати. Он стоит на земляном полу сарая рядом со Светланой, прижавшись ухом к стене, за которой так близко, что в это и поверить невозможно, так же прижавшись к стене и успокаивая дыхание после перебежки, собираются наши бойцы.
|
|
|
-- Хлопца ко мне! – приказывает лейтенант.
Через несколько секунд к группе бойцов под стеной сарая присоединяются ещё двое
-- Докладывай! – требует лейтенант.
И Вовка слышит взволнованный шёпот… разгуляевского Тимура:
-- После этого сарая курятник… тоже сарай… дальше проход на улицу. Направо от него дом учительницы. В нём штаб. Прямо -- железнодорожная насыпь.
-- А часовой?
-- Ходит он обычно… по улице. Да вон он!
-- Громов, Петренко!
-- Здесь мы.
-- Видите?
-- Да.
-- Часового сюда. Живьём!
Скрип шагов Громова и Петренко проносится вдоль сарая, и люди, оставшиеся под стеной, замирают. А Вовке так хочется, чтобы они поговорили ещё! Неважно кто из них, и неважно о чём. Именно теперь, когда голоса за стеной замерли, Вовка понял, что много больше смысла слов в ночном разговоре разведчиков его восхищало звучание родной русской речи – музыка коротких и точных слов, произносимых низкими мужскими голосами. Голосами советских солдат, спокойно и уверенно делавших своё ратное дело.
|
|
|
Будто услышав беззвучные Вовкины мольбы, лейтенант прошептал:
-- Пока они там возятся, дальше докладывай… В этом сарае что?
-- Это Вовкин сарай. Здесь живут.
-- Кто? Сколько?
-- Две семьи. Всего шесть человек.
-- Курятник?
-- Пустой.
-- Сколько в доме фрицев?
-- Вчера было семеро… трое в полуподвале, четверо в доме. В доме офицеры.
-- А в том сарае… слева?
-- Там наши.
-- А в той летней кухне?
-- Тоже наши, местные.
-- А твой дом где?
-- За оврагом. Отсюда не видно.
-- В нём немцы?
-- Да.
-- А мать твоя с дедом?
-- В сарае.
-- Пулемёты в штабе есть?
-- Не знаю… могут быть.
-- Ладно. У фрица спросим.
Раздался торопливый скрип шагов, сопровождавшийся сдавленным мычанием. Мычал, по всей видимости, немецкий часовой, которому чем-то заткнули рот. Негромкий властный голос приговаривал:
-- Форт, форт… шнель, шнель.
Когда у часового вынули изо рта кляп, он плаксиво запричитал:
-- Хитлер капут, Хитлер капут…
-- Без тебя знаем, что капут… Григорьев, прикажи ему потише говорить и спроси насчёт солдат в угловом доме и пулемётов.
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 152; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!