Телеграмма морского отдела 12-й армии начальнику оперативного отдела Днепровской военной флотилии В.Е.Дьяченко о боевых задачах флотилии на Припяти 7 страница
С созданием архивно-археографических структур в Советской Беларуси (Центрархив, Археографическая комиссия Инбелкульта, Истпарт и др.) расширяется и углубляется тематика исследований: наряду с рецензиями на документальные сборники и источниковедческими работами появляются исследования, специально посвященные вопросам истории, теории и методики археографии. Их авторы пытаются отойти от полуэмпирических обобщений и выйти на уровень проблемного анализа состояния и перспектив развития археографии в республике. О возросшем теоретическом уровне исследований в области археографии свидетельствует участие белорусских археографов во всесоюзной дискуссии по проблемам археографии, развернувшейся в 1970-е гг. на страницах журнала “Советские архивы”.
В то же время заметно отставание белорусских археографов от их российских и украинских коллег. Достигнув определенных успехов в области практической археографии, они не смогли затем в полной мере использовать накопленный опыт, закрепить его в виде доступных широкой научной общественности монографий, научно-методических рекомендаций и учебных пособий, нормативных документов, хрестоматий и т.п. Между тем обобщение и материализация данного опыта, представляются крайне важными
Раздел 1. Теоретические проблемы археографии
Лекция 1. Археография как наука и практическая деятельность по публикации исторических источников и ее взаимодействие со смежными историческими дисциплинами.
|
|
|
Первое, с чем приходится сталкиваться исследователю, рискнувшему заняться изучением общих археографических проблем—это терминология и понятийный аппарат в археографии. Как известно, проблема дефиниций существует в любой науке; применительно же к археографии она по известным причинам приобретает особый смысл.
Дело в том, что до последнего времени среди историков, филологов то затухая, то вновь вспыхивая, ведутся споры как о предмете, объекте и “объеме” археографии, так и о самом термине “археография” ( См., напр.: Валк С.Н. Судьбы археографии // Археографический ежегодник за 1961 год. М., 1962; Селезнев М.С. По поводу термина “археография” // АЕ за 1963 год. М., 1964; Шмидт С.О. Некоторые вопросы развития советской археографии // АЕ за 1978 год М., 1979; Степанский А.Д. Археография: термин, объект, предмет // Отечественные архивы 1996. № 3; Козлов В.П. Теоретические основы археографии с позиций современности // Там же. 2001. № 1; Воробьева Ю.С. Теоретическое осмысление принципов отбора важно, но терминология требует обсуждения // Там же. № 3; Черных В.А. Еще раз об объекте и предмете археографии // Там же; Старостин Е.В. Терминологическая интервенция // Там же № 5; Литвак Б.Г. Несколько слов о статье В.П.Козлова и откликах на нее // Там же; Поздеева И.В. Новая концепция эдиционного архивоведения // Там же. 2002. № 1; Королев Г.И. В очередной раз об археографии// Там же; Каштанов С.М. О предмете и объекте археографии (Некоторые замечания по поводу статьи В.П.Козлова) // Там же.№ 3; Нестерович Ю.В.К вопросу о предмете археографии и типологии документальных публикаций // Там же и др.) Это обусловлено тем, что, по мнению авторитетнейшего российского историка и археографа С.Н.Валка “Историки прошлого века [ имелись в виду Н.А.Полевой и П.М.Строев—М.Ш.] выбрали для той научной и практической дисциплины, которая должна была иметь своим предметом вопросы издания документов, не совсем складное наименование археографии, наименование, которое за пределами России [как, впрочем, и других стран, ранее входивших в состав СССР—М.Ш. ] нигде и никогда в таком значении не применялось” .
|
|
|
В своей статье о “судьбах археографии” С.Н.Валк проследил трансформацию термина “археография” от “древлеописания” до “обозначения занятий над документами, которые окажутся древними лишь далеком будущем, через много и много веков” .
Известно, что впервые термин “археография” был употреблен в работе занимавшегося археологическими поездками по Греции и Малой Азии лионского врача Шарля Спона “Miscellanea eruditae antiquitatis”, появившейся в 1685 г. По мнению автора он обозначал науку о памятниках древности и не имел ничего общего с этимологией данного термина (“описание древностей” или “древлеописание”).
|
|
|
В Россию “археография” пришла в первой четверти Х1Х в. в том же значении, которое ей придал Ш.Спон и его последователи. Впервые данный термин был употреблен в 1807 г. профессором Московского университета Н.Ф.Кошанским, переводившим книгу французского историка О.Миллена “Руководство к познанию древностей” ( “археографией” Миллен , как и Спон, обозначал любое “объяснение памятников”, а к последним он относил все “древности” за исключением нравов и обрядов прошлого) .
Подобно споновскому и милленовскому, определение “археографии” встречается и в известной “Истории русского народа” Н.А.Полевого. Здесь автор выделяет четыре группы источников, с помощью которых может изучаться история. Три первые составляют летописи, дипломатические памятники и памятники палеографические, объясняющие веру, законы, нравы, обычаи ( сюда Полевой относил Русскую Правду, Слово о полку Игореве и др.) В четвертую группу Н.А.Полевой включил надписи на гробницах, зданиях, разных вещах, а также монеты, медали, изваяния и др. и назвал их “археографическими” памятниками. Применяя ныне существующие классификации исторических источников, все эти памятники мы бы отнесли к вещественным источникам, не составляющих в большинстве своем основу документальных изданий.
|
|
|
Человеком, связавшим “археографию” с письменными источниками, стал П.М.Строев, выступивший 14 июня 1823 г. на заседании Московского общества истории и древностей российских с широкой программой организации “исторически-ученой экспедиции”, целью которой должно было стать выявление, описание и последующая публикация документов. хранившихся в государственных, церковных, монастырских, частных архивах и библиотеках северных, центральных и западных губерний России.
“Итак, --говорил П.М.Строев,-- почтеннейшие сочлены, первою и основною частию обязанностей, предстоящих Обществу историческому, должно быть извлечение, сохранение и приведение в известность всех без изъятия памятников древних письмен наших. Для сего необходимо образовать экспедицию, которая обозрела бы, разобрала и с возможною точностию описала все монастырские, соборные и вообще казенные собрания рукописей на пространстве, прежде сего мною означенном И частные книгохранилища войдут в состав ее изысканий, если владетели пожелают отворить их… По совершении сей исторической экспедиции, когда рукописям всех монастырских библиотек составлены будут подробные каталоги, должно, почтеннейшие сочлены, приступить ко второй части наших преднамерений, то есть к обнародованию сих каталогов…Тогда, и не более как через шесть лет, начнется последняя и самая важнейшая часть наших занятий: наступит время изданий и критического обрабатывания Тогда, имея пред собою целые сотни списков летописей, будем мы печатать не два и не три из них, но многочисленные томы Собрания летописцев и писателей русской истории” .
Как известно, несмотря на негативное отношение Общества истории и древностей российских к предложенной П.М.Строевым программе, последняя, тем не менее в основном была реализована, дав жизнь специальному научному учреждению—Археографической комиссии, одной из задач которой являлось “систематическое издание в свет источников отечественной истории” .
Отметим, что термин “археография” как определение научной дисциплины, посвященной теории и практике издания источников, утвердившись в Х1Х в . в России, исчезает в то же время из научного лексикона ученых Европы, откуда он был заимствован. Там, когда речь идет о методах издания исторических источников, применяются термины edition, publication, edуtorstwo и др., но не археография .
Таким образом, термин “археография”, будучи вытесненным и замененным на Западе термином “археология”, в России, равно как и в Беларуси, превратился в обозначение особой научной дисциплины, ведающей проблемами издания источников. Здесь он с легкой руки П.М.Строева стал применяться для обозначения розыска и каталогизации документов, обозначения их описания и издания, для обозначения только их издания и даже для обозначения только теории и методики их издания.
Несоответствие этимологического значения термина “археография” тому виду деятельности, которую он обозначает, уже вызывало у многих российских историков сомнение в целесообразности продолжать употреблять случайно и некстати заимствованное из западной литературы слово. Вместо него они предлагали называть предмет своих занятий “изданием документов” или “методологией, методикой, техникой или даже практикой издания документов”. Эти сомнения в свое время разделял и С.Н.Валк, заканчивая свою статью о “судьбах археографии” следующим вопросом: “Не пора ли и нам, вместо того, чтобы изощряться во всяких определениях “археографии”, перейти к указанному уже в наше время советскими учеными давнему, но забытому общепонятному точному названию производимых нами разного рода “археографически” загадочных работ?” .
И тем не менее, несмотря на сомнения авторитетного историка-археографа относительно целесообразности употребления термина “археография” применительно к сфере практической деятельности по введению исторических источников в научный оборот, в том числе и путем их опубликования, а также к науке, занимающейся разработкой теории и методики их издания, с учетом сложившейся традиции мы не склонны менять “археографию” на “методологию, методику, технику и практику издания документов”. Более рациональным, на наш взгляд, является заключение своеобразного “договора” в среде ученых и практиков--публикаторов об однозначном, не допускающем других толкований, употреблении данного термина применительно и к научной дисциплине, и к сфере практической деятельности, призванной вводить в научный оборот ранее не издававшиеся исторические источники.
Возвращаясь к дискуссиям, возникавшим вокруг термина “археография”, отметим, что уже в 1920-е гг. высказывались мнения, что археография включает исключительно вопросы, связанные с изданием источников (что касается их выявления, описания , то это относили к области архивоведения). (Заметим, что и через 80 лет подобные суждения как будто бы вновь начинают звучать, свидетельством чему является напечатанная в первом номере журнала российский архивистов –“Отечественные архивы” за 2001 год статья члена-корреспондента РАН, руководителя Росархива В.П.Козлова “Теоретические основы археографии с позиций современности).
До середины 1950-х гг. господствовало определение археографии как “вспомогательной исторической дисциплины, ставящей своей задачей разработку методов публикации исторических документов и подготовку их к изданию” . В Беларуси такое определение археографии удерживалось до 1980-х гг., в чем нетрудно убедиться, обратившись к первым томам “Беларуская савецкай энцыклапедыі “ и “Энцыклапедыі літаратуры і мастацтва Беларусі” (изданы соответственно в 1969 и 1984 гг.). Автор статей “Археаграфія” в обоих изданиях Т.А.Воробьева определяет археографию как “дапаможную гістарычную дысцыпліну, якая распрацоўвае прынцыпы і метады выдання пісьмовых гістарычных крыніц” . Как видим, здесь нет ни слова о предшествующих изданию выявлении и описании исторических источников..
Между тем, начиная со второй половины 1950-х гг., с созданием в 1956 г. в системе Академии наук СССР Археографической комиссии, приступившей к изданию “Археографических ежегодников”, ситуация изменилась. В сферу деятельности комиссии вошли не только вопросы публикации источников, но и проблемы архивоведения, источниковедения, других специальных исторических дисциплин, что привело к возрождению “строевского”, широкого понимания археографии, включающего собирание, описание и издание источников. С другой стороны, продолжало существовать определение археографии и в узком смысле, ограничивавшеее ее сферу лишь публикацией документов.
Прошедшая в 1970-е гг. дискуссия между сторонниками того и другого понимания археографии окончилась, как и можно было предполагать, безрезультатно. Однако сравнительный анализ мнений обеих сторон дал возможность руководителю Археографической комиссии АН СССР С.О.Шмидту сделать выводы, которые легли впоследствии в основу определения понимания археографии в так называемых “широком” и “узком” смыслах и не были оспорены большинством археографов, архивистов, филологов.
Возражая против сведения археографии только к сфере эдиционной деятельности (т.е. исключительно к работе по изданию источников), С.О.Шмидт вместе с тем признавал, что именно она, опираясь на подлинно научно-методическую базу, приобрела наибольший размах. Учитывая распространенное понимание археографии как дела издания документов, ученый предлагал трактовать ее в более широком смысле “как науку о собирании, описании и издании письменных исторических источников (или документальных памятников), и в более узком—как теорию, методику и практику публикации документальных памятников” .
В рамках “широкого” понимания археографии С.О.Шмидт выделял и более дифференцированные направления, отражавшие и характеризовавшие отдельные сферы археографической деятельности. Одно из них—полевая археография, под которой понимались поиск и изучение документальных памятников в среде их бытования, другое—камеральная, или описательная археография, предполагающая описание памятников в камеральных условиях, и, наконец, третье—эдиционная археография (от латинского editio—издание), целью которой является подготовка документальных изданий. При этом ученый оговаривал, что последняя—наиболее знакомая всем сфера археографической деятельности. Такое определение археографии в “широком” и “узком” смыслах, сформулированное Шмидтом, закрепилось впоследствии не только в специальной научной литературе, но и в учебных пособиях ( см., напр.: Документальные памятники: Выявление, учет, использование: (Учебное пособие для студентов вузов, обучающихся по специальности “история”) М., 1988. С. 20.), энциклопедических справочниках (см., напр.: Энцыклапедыя гсіторыі Беларусі Мн., 1993. Т.1. С. 160) и др.
По мнению члена-корреспондента РАН С.М.Каштанова, сменившего в 2002 г. на посту председателя Археографической комиссии РАН С.О.Шмидта, “нельзя не признать, что все три функции традиционной археографии обладают известным единством целей, и если поисковая археография составляет первый этап работы над введением письменного памятника в научный оборот, то описательная археография является вторым ее этапом, часто находящим выражение в в печатных описях, каталогах, перечнях, обзорах. Третий, или заключительный, этап этого движения источника из неизвестности в известность состоит в его издании, что и служит предметом теории и практики собственно археографии в нынешнем узком смысле этого слова. Исконная широта задач археографии как бы зафиксирована в названии учреждения, ведающего данным кругом вопросов (Археографическая комиссия), и в названии его печатного органа (“Археографический ежегодник”)” (Каштанов С.М. Актовая археография. М., 1998. С. 7).
Нетрудно заметить, что как “широкое”, так и “узкое” понимание археографии связано с публикационной деятельностью. Исходя из этого мы склонны рассматривать археографию в широком смысле прежде всего как научную дисциплину (или науку), которая занимается всем комплексом проблем, связанных с введением письменных источников в научный оборот на этапе их поиска и собирания (полевая археография), научного описания (камеральная) и публикации (эдиционная). В узком же смысле под археографией мы подразумеваем научную дисциплину (или науку), разрабатывающую теорию и методику публикации документов
С учетом данного определения археографии как науки объектом ее исследования является не документ, но его публикация. Только археография, на наш взгляд, в отличие от документоведения, источниковедения, дипломатики, архивоведения и др. специальных дисциплин источниковедческого цикла, рассматривает специфические вопросы теории и методики публикации документа в качестве исторического источника, что, собственно и делает ее самостоятельной научной дисциплиной со своим собственным подходом к документу, своим предметом исследования.
Под последним, опираясь на мнение профессора Московского историко-архивного института А.Д.Степанского, следует признать историю и современное состояние археографической мысли, методику публикации исторических источников, состав и содержание археографически опубликованных источников по отечественной истории.
Археография как научная дисциплина (или наука) свои рождением обязана той широкой практической деятельности по изданию документов, результаты которой стали востребоваться оформившейся в конце ХУ11—начале ХУ111 вв. исторической наукой. Расширение исторических исследований в свою очередь требовало привлечения новых исторических источников, доступных не только одиночкам-историографам, но и широкому кругу историков-исследователей, появившихся в ХУ111 в. в России, Беларуси, Украине, Польше, других странах. Спрос на доступные исторические источники в форме документальных публикаций рождал, таким образом, предложение последних. Работа по публикации документов приобретает широкий размах. В результате ее складываются определенные приемы подготовки публикаций, совершенствуется техника издания документов.
И, наконец, наступает время, когда эти приемы и навыки, которые издатели нащупывают чисто эмпирическим путем, начинают обобщаться и систематизироваться. Разработка методики публикации исторических источников, в свою очередь опирающаяся на вопросы теоретического характера (выяснение природы, структуры исторического источника; возможность познания исторического прошлого через анализ фактов, заключенных в источнике и т.п.) знаменует собой становление археографии как научной дисциплины.
В принципе, такой же или примерно такой путь проходили в своем становлении и развитии и другие науки. Возьмем для примера наиболее близкое археографии архивоведение, которое в упрощенном виде может быть определено как “наука об архивах”. Возникшее, как и археография, в недрах все той же археологии (припомним, что проблемы архивоведения, как и археографии, обсуждались на всех без исключения 15-ти археологических съездах, проходивших в России в 1860-1910-х гг., а кадры архивистов наряду с археографами готовили преимущественно Петербургский и Московский археологические институты), архивоведение претерпело существенные, в том числе и лингвистические, трансформации, прежде чем превратиться в “комплексную дисциплину, изучающую историю, организацию, теорию и практику работы архивов в области учета, описания, использования, обеспечения сохранности документов, научную организацию труда и экономику архивного дела”. Именно так определяет его Словарь современной архивной терминологии социалистических стран (М., 1982. Вып.) Как известно, для слушателей обоих институтов, желавших специализироваться в архивном деле, читался курс “наука об архивах” или “архивоведение”, строившийся из двух частей: архивоведения ( с ударением на первое “е”) и архивоведения (с ударением на второе “е”). Первая часть излагала историю архивов, вторая—давала основы техники архивной работы.
С конституированием архивоведения в специальную историческую дисциплину оно почти сразу же приобрело сферу своего практического применения. Таковой стало оформившееся в России, равно как и в Беларуси в первой четверти ХХ в. в качестве самостоятельного архивное дело, квалифицируемое как “деятельность по организации хранения, учета и использования архивных документов”, или “отрасль жизнедеятельности общества, охватывающая научные, политико-правовые, культурологические и технико-экономические аспекты организации хранения архивных документов и использования их информации”. Таким образом были “разведены” архивное дело как сфера практической деятельности и архивоведение как наука, занимающаяся изучением различных аспектов этой сферы. ( Заметим, правда, что современные украинские архивисты вновь пытаются “свести” архивное дело и архивоведение, предлагая термин “архивистика” и понимая под ним “архивоведение и архивное дело в их единстве”).
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 152; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!