Информационные материалы ОГПУ—НКВД 331930 — 1934 гг . 6 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 6 из 208Следующая ⇒

Обширная справка «О вселенных кулаках в Северный край» включала все сведения за 1930 г., вновь воспроизводя приведенные в февральской докладной записке СПО (док. № 202). Положение высланных туда семей не только не улучшалось, но, напротив, резко ухудшалось, поскольку: «с 1 апреля 1931 г. все ссыльные кулаки были сняты с централизованного снабжения, в том числе строящиеся поселки и осваивающиеся на новых землях...», «возможно возникновение голода...», «...развивается эпидемия сыпного тифа, ...свирепствует дизентерия, цинга и простудные заболевания...» (док. № 223). Такой же была ситуация на Урале и Дальнем Востоке (док. № 225 и 230).

Единственным районом вселения, где обеспечивалась оплачиваемая работа, оказывалось содействие в жилищном строительстве, открывались столовые и общественные кухни, школы и даже детские дома, имелись амбулатории и больница, продавалась одежда являлся Ленинградский военный округ (апатитовые разработки в Хибинах и торфодобывание в Синявино). Однако и здесь 11 110 спецпоселенцев, прибывших в 1930 г., были размещены не только «в дощатых бараках» и «стандартных домах», но и «в палатках и землянках», с жилплощадью в среднем 1,2 кв. м на человека. Отсюда развитие эпидемических заболеваний, умерло почти 800 человек, главным образом детей (док. М 224).

Отметим, что все эти справки были составлены и подписаны одним лицом — оперуполномоченным СПО ОГПУ Г.А. Штранкфельдтом, за что он в скором времени поплатится вместе с рядом других работников названного отдела. Есть основания считать его одним из авторов и февральских документов СОУ ОГПУ, в которых прослеживаются расхождения в восприятии практики раскулачивания между Политбюро и ОГПУ.

Справки Штранкфельдта сыграли не последнюю роль в пересмотре решений комиссии Андреева, принятых 8 мая о разработке плана переселения в Казахстан 150 тыс. «кулацких семей» в точном соответствии со сталинской директивой. Для выполнения этого задания назначался кратчайший срок — «к 10 мая» (док. JV3 232). Неизвестно, состоялось ли заседание комиссии, назначенное на «10 мая в 11 часов утра» (там же). Мы публикуем решение комиссии, принятое 15 мая, коренным образом пересмотревшее масштабы переселения и даже его географию. «Ввиду технической

2* 35

невозможности переселения 150 тыс. кулацких семейств в районы Казахстана, признать возможным расселение в текущем году в первую очередь в районах Казахстана 60 тыс. и на Урале 50 тыс. кулацких семейств» (док. № 233).

Помимо справок Штранкфельдта, наверное, сыграла свою роль и присланная из Казахстана справка СПО с характеристикой состояния важнейших районов автономии (см. док. № 231). Все эти документы исходили из Секретно-политического управления, возглавлявшегося Е.Г. Евдокимовым. Расправа за отказ от буквального выполнения сталинской директивы скоро последует. Но очень важно, что на это решилось руководство ОГПУ — настолько бесчеловечным и бессмысленным становился сталинский террор в деревне.

Из плана реализации принятых 15 мая решений мы узнаем, что на Урал в дополнение к 5000 семей, переселяемых из Иваново-Промышленной области на Магнитострой, направлялось 30 000 семей из Украины, 15 000 — с Северного Кавказа и 5000 — из Белоруссии на лесоразработки, то есть, в северные районы края. Не трудно представить себе их положение в необжитых районах, куда направлялось и 5000 семей «внутренних переселенцев» и где такого дополнения не ждали. В Казахстан должны были выселяться 50 000 семей из Поволжья и 10 000 семей из Московской области и Ленинградского военного округа (док. Л? 234).

Тогда же СПО ОГПУ представило комиссии Андреева справку о ходе и перспективах операции по выселению раскулаченных за 1931 г. в целом и порайонный план выселения и вселения спецпосленцев с 15 апреля, когда началось «внутреннее переселение» на Урале и до 15 сентября, когда намечалось завершить кампанию 1931 года по депортации раскулаченных семей. Выделялось три этапа:

«I. Вывезено с 1 января по 1 мая» 35 287 семей и 3125 глав семей («одиночек»).

«П. Вывозятся с 1 мая по 15 июня» 57 428 семей и 2 тыс. «беглых кулаков».

«III. Предстоит вывезти с 25 мая по 1 сентября 127 тыс. семей».

«Всего [за весь 1931 г.] — 219 715 семей и 2000 человек беглых кулаков» (док. № 235).

Как видим, директиву Политбюро от 20 февраля о переселении 200— 300 тыс. семей намечалось выполнить, хотя и с ориентацией на минимум. Характерно, что и план депортации, подписанный, кстати, Штранкфельд-том, был ориентирован на летние месяцы — июнь и июль, когда предлагалось переселить 164 809 семей из 184 209. На август—сентябрь оставалось меньше 20 000 семей.

Ситуация для ОГПУ усложнялась и тем, что все другие государственные учреждения, обязанные, как предполагалось, обеспечить использование труда и содержание спецпереселенцев — ВСНХ, ведавший промышленностью, Наркомат путей сообщения, Наркомснаб, а также Наркомзд-рав и Наркомпрос, оказались не в состоянии выполнять свои функции в спецпоселениях, расположенных не только в необжитых, но и в труднодоступных районах. Не удивительно, что в протоколе заседания комиссии Андреева 15 мая первым пунктом явилось решение о передаче спецпереселенцев полностью в ведение ОГПУ: «Ввиду безобразного использования рабочей силы спецпереселенцев и беспорядка в их содержании хозоргана-ми — передать целиком в ОГПУ хозяйственное, административное и организационное управление по спецпереселенцам, а также все материальные

и денежные фонды, отпущенные на спецпереселение. Предложить ОГПУ для этой цели организовать специальный аппарат управления при ОГПУ и краевых ПП (Сибирь, Урал, Севкрай и Казахстан» (док. Л? 233^.

Решение комиссии Андреева осуществлялось очень быстро. 25 мая 1931 г. на места был разослан меморандум № 387 «о передаче в полное ведение ОГПУ хозяйственного, административного и организационного управления спецпереселенцами »3⁷, 28 мая — указания «по устранению... грубых ошибок... при проведении операции по выселению кулацкого элемента...», а 3 июня — приказ об «обслуживании районов вселения кулаков»: «хозяйственное освоение, административное и культурно-бытовое устройство, охрана, оперативное обслуживание и целесообразное использование их как в промышленности, так и в сельском хозяйстве» (док. № 238 и 242). Названные меры означали создание в стране второй системы концентрационных лагерей, не столь жесткой по условиям быта и характеру подневольного труда, как ГУЛАГ, но по сущности единой с ней. Полное подчинение спецпоселений управлению ОГПУ было неизбежным. Характерно, что оформление этого акта совершилось без участия высших органов государственной власти. Секретное постановление правительства — СНК СССР «Об устройстве спецпереселенцев» было принято лишь 1 июля 1931 г.³⁸ Лагерная экономика с подневольным трудом формировалась как закрытая, фактически независимая от формальной системы государственного управления, хотя в финансово-экономическом отношении связанная и с государственным бюджетом, и с госпредприятиями, куда передавались продукты практически бесплатного труда.

Передача высланных семей, их бытового устройства и трудовой деятельности под непосредственное управление органов государственной безопасности существенно меняло (разумеется, вслед за созданием ГУЛАГа) положение системы ОГПУ в обществе и характер его отношений с партийно-государственным руководством. Очень наглядно это проявилось в содержании информационных материалов о государственной политике и общественной ситуации в крестьянской среде. Если раньше основной формой информации ОГПУ о положении в деревне и ее настроениях была сводка фактических сведений, довольно объективная (хотя и с трактовкой в пределах заданной идеологии), то теперь все большее значение приобретает справка о собственной деятельности. В 1931 г. эволюция информате-риалов ОГПУ в указанном направлении только начиналась, однако отчетно-информационные справки занимают уже в их общем потоке все большее место. Документы за июнь 1931 г. представлены, главным образом, справками о выселении раскулаченных семей: справка СПО за сроки с 1 января до 1 июня, то есть, ко дню, объявленному комиссией Андреева началом новой кампании по их депортации; справка ГУЛАГа за срок с 1 по 17 июня; справка СПО за срок с 1 по 22 июня. Была и обстоятельная сводка Особого отдела на 28 июня, содержащая значительный критический материал о «грубейших перегибах» и крестьянском сопротивлении, написанная с участием Штранкфельдта (см. док. № 241, 243, 244 и 245).

Главное состояло в другом: приняв на себя управление спецпереселенцами, организацией их труда и быта, ОГПУ становилось ответственным за все последствия бесчеловечной сталинской политики: за выбрасывание десятков и сотен тысяч семей, включая детей и стариков, в гибельные для них места — гибельные по всем условиям: природным, хозяйственным, жизненным. На ОГПУ ложилась также ответственность и за невыполнение планов увеличения лесозаготовок, добычи золота и каменного угля.

Руководство ОГПУ начинало понимать, что с увеличением численности спецпереселенцев будут возрастать и все скверные последствия, прежде всего вымирание семей, бегство спецпереселенцев и провал плановых заданий, а вместе с тем и их личная ответственность за неправильное осуществление «генеральной линии», «за ошибки», «перегибы» и «извращения».

Сказывались, конечно, и личностные факторы. Сталинская «революция сверху» еще не завершилась, и в аппарате управления, включая ОГПУ, сохранялись люди, исповедовавшие социализм, видевшие в раскулачивании путь к «освобождению» бедноты и верившие в возможность исправить «перегибы» и «извращения», пытавшиеся ограничить депортацию раскулаченных семей реальными возможностями их устройства и труда. Среди них оказались и такие работники ОГПУ как Е.Г. Евдокимов и Г.А. Штранкфельдт, выступившие в феврале и мае 1931 г. с рядом важных документов против безрассудной и бесчеловечной политики раскулачивания и депортации сотен тысяч семей в места, где они были обречены на вымирание.

Вполне естественно в этой обстановке появление у руководства ОГПУ стремления ограничить раскулачивание и последующее выселение действительными кулаками, которых после 1930 г. должно было остаться очень немного. В начале июля такие деятели ОГПУ решились даже на распоряжения о приостановке выселения, что было равносильно остановке раскулачивания. 6 июля из Новосибирска на имя Сталина, Молотова, Андреева и Ягоды поступило послание от Р.И. Эйхе, сообщавшее о том, что в Западно-Сибирском крае «работа» по выселению 40 тыс. раскулаченных хозяйств «в основном закончена», однако «осталось... вновь выявленных и пойманных ранее бежавших до 3 тыс. кулацких хозяйств. Крайком постановил выселить их на север. ОГПУ 5 июля предложило приостановить выселение. Настойчиво просим разрешить закончить начатую операцию» (док. № 248). Развитием этой линии в поведении руководства ОГПУ явилась рассылка 13 июля 1931 г- почтотелеграммы ОГПУ N° 40545 местным органам за подписью Ягоды и Евдокимова необычного содержания. «[В] связи [с] окончанием операции [по] выселению кулачества», предлагалось командировать в Москву 16 июля представителя Секретно-политического отдела, «руководившего выселением кулачества», с обширными материалами, включающими «почтовые данные проведенной операции» (по категориям раскулаченных с указанием численности семей и лиц, обеспеченности высланных «натурфондами», характеристикой политической обстановки, допущенных «перегибов» и т.д.). Они должны были также представить данные о количестве крестьянских хозяйств в целом и кулацких хозяйств на 1 января 1930 г., о количестве репрессированных хозяйств («первокатегорники») и количестве «выселенных семей-человек» (2-й категории) за 1930 г. и первую половину 1931 г. со сведениями о порядке их раскулачивания и репрессирования; о количестве самоликвидировавшихся и бежавших хозяйств и т.д. Требовалось также доставить сведения о количестве наличных «кулацких хозяйств и человек», с трудоспособными мужчинами и без них. Послание заканчивалось требованием: «Командируемые... сотрудники должны иметь исчерпывающие материалы [по] всем данным вопросам» (док. № 251). К сожалению, мы не знаем, состоялось или не состоялось совещание представителей местных органов ОГПУ 16 июля и были ли представлены все требуемые сведения о кулацких хозяйствах за 1930 — первую половину 1931 г.

Отнюдь не все деятели ОГПУ занимали подобные позиции. Публикуемая в сборнике докладная записка В.А. Балицкого об итогах выселения кулачества из УССР от 12 июля 1931 г. об успешном выполнении и перевыполнении полученного задания (по плану с Украины надлежало выселить 30 тыс. семей, выселили 31 655 семей с населением 131 909 человек, в том числе 46 787 мужчин, 38 764 женщины и 45 858 детей). Описывалась четкая организация и деятельность украинских чекистов и поддержка со стороны населения (док. № 250). Балицкий знал, какие доклады нужно представлять наверх.

К приближавшемуся дню сбора представителей местных органов — 16 июля — Особый отдел, входивший в состав Секретно-политического управления ОГПУ, подготовил первую и единственную известную нам, общую для страны в целом, «Справку о раскулачивании и выселении раскулаченных с 1 января 1930 г. по 1 июля 1931 г.», датированную 15 июля. Это статистическая таблица, составленная в соответствии с посланием руководства ОГПУ от 1 июля. Мы уже обращались к таблице от 15 июля 1931 г. и при оценке правомерности использования данных переписи населения 1926 г. о численности крестьянских хозяйств и их кулацкой части, а также при определении общего количества раскулаченных и высланных хозяйств за 1930 г. К сожалению, аналогичных данных за первую половину 1931 г. в таблице нет. Сведения о раскулаченных с 1931 г. практически во всей известной нам документации ОГПУ ограничиваются почти исключительно выселенными семьями.

Сведения за первую половину 1931 г. носят предварительный характер, что отражается в наименовании, например, графы о выселенных семьях: «С 1.01. по 1.07.1931 г. вместе с разрешенными к выселению». Суммарный итог этой колонки — 237 687 семей — вдвое превышает результаты депортации за весь 1930 г. Здесь мы вновь сталкиваемся с характерной для сталинского руководства манерой: местные власти — исполнители «генеральной линии» — проявляют стремление к превышению заданий, а центральная власть ограничивает эти стремления, устанавливает «ограничительные контингенты» (в 1937 г. даже «лимиты»). Заявки с мест на «выселение кулаков в 1931 г.» по стране в целом составляли 344 820 хозяйств-семей, а «было разрешено» выселить 229 581. Какая точность! — До единицы! Установленная норма оказалась превышенной на 8106 семей уже в первом полугодии (док. № 253).

Тем не менее в той же таблице мы находим критические замечания в адрес местных органов по поводу преуменьшения общей численности кулацких хозяйств по данным на 1 июля 1930 г. (на Украине вдвое!). Характерно также отсутствие в таблице сведений о состоянии еще считавшихся кулацкими хозяйств, что требовалось в почтотелеграмме от 13 июля. Между тем в единственной найденной справке об итогах выселения содержатся важные сведения: на Украине из остававшихся в местах прежнего жительства 17 262 кулацких хозяйств имели трудоспособных мужчин всего 6905, «осели» в колхозах — 1060, «проникли» в промпред-приятия — 9285 (док. № 252). Сведения* подобного рода, собиравшиеся Штранкфельдтом, в рассматриваемую таблицу не попали. Использование статистики в данном случае преследовало и вполне практическую цель:

* Сведения названной справки не исчерпывались приведенными здесь. Там давалась информация и о репрессиях, и о выселении, и о побегах. Дальнейший поиск справок может дать очень полезный материал для исследования.

определить, «какое количество кулацких хозяйств еще должно оставаться...» для дальнейшего раскулачивания и выселения. На 1 июля 1931 г. их насчитали всего 309 732 (док. № 253).

Попытка хоть в какой-то мере ограничить контингент раскулачивания и выселения оказывалась в прямом противоречии со сталинскими намерениями и привела к административной расправе с причастными к этой попытке деятелями ОГПУ. 25 июля 1931 г. на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) Сталиным был поставлен вопрос об «ОГПУ». В протоколе не названы другие участники обсуждения. Вероятнее всего, Сталин просто продиктовал решение о смещении Ягоды с должности первого заместителя председателя ОГПУ на должность второго. Первым заместителем назначался А.И. Акулов, до этого не работавший в ОГПУ. Появилась должность третьего зама, которым стал В.А. Балицкий. В состав коллегии ОГПУ вводились проверенные исполнители сталинской воли А.Х. Арту-зов, Я.С. Агранов и П.П. Булатов (последний переводился из аппарата ЦК и ставился «во главе отдела кадров ОГПУ»). Из состава руководства ОГПУ устранялся ряд крупных работников, в том числе Евдокимов³⁹. 5 августа 1931 г. Политбюро вновь рассматривало «Вопросы ОГПУ» и приняло решения, увеличившие репрессивные полномочия ОГПУ. Комиссии в составе Сталина, Кагановича, Орджоникидзе, Андреева и Менжинского поручалось «составить комментарий к решениям ЦК об изменениях в составе ОГПУ и перемещениях некоторых членов коллегии ОГПУ... Предложить секретарям обкомов, крайкомов, нац. ЦК сообщать об этих комментариях узкому собранию актива работников ГПУ в областях, краях, республиках»⁴⁰. На следующий день — 6 августа 1931 г. — опросом членов Политбюро было утверждено письмо секретарям нац. ЦК, крайкомов и обкомов, разосланное за подписью Сталина. В этом письме ЕВДОКИМОВ, С.А. Мессинг, М.Н. Бельский и Я.К. Ольский были обвинены в том, что «вели внутри ОГПУ совершенно нетерпимую групповую борьбу против руководства ОГПУ», «...распространяли... слухи о том, что дело о вредительстве в военном ведомстве является дутым делом» и «расшатывали тем самым железную дисциплину»⁴¹. Как обычно, в сталинских документах такого рода предъявляемые обвинения меньше всего отражали действительные причины расправы. Изложенная выше динамика событий позволяет считать их напрямую связанными с попытками ограничить произвол и бесчеловечность раскулачивания и выселения крестьянских семей.

Отметим, что Евдокимов был отправлен полномочным представителем ОГПУ в Среднюю Азию, «дав ему специальное поручение разоружения банд». Г.А. Штранкфельдт был удален из ОГПУ на мелкие должности в ПП Москвы. Г.Г.Ягоду продержали на должности второго зама больше года — до сентября 1932 г., когда он стал вновь первым заместителем⁴², получившим урок беспрекословного выполнения указаний вождя.

В содержании и характере политической информации от системы госбезопасности высшему руководству начались коренные перемены. И хотя традиция сообщать «наверх» обо всем враждебном, неправильном, неблагополучном изживалась медленно, но с июля—августа 1931 г. информационная система ОГПУ все в большей мере подчиняется задаче сообщать, главным образом то, что требуется «верхами». По раскулачиванию, например, информация стала приобретать характер учрежденческих отчетных докладов и справок о выполнении заданий по переселению раскулаченных семей и использованию их рабочих рук.

Сталинская директива от 20 февраля была выполнена. Общая численность высланных семей за время с 1 января по 30 сентября 1931 г. составила 265 026 с населением в 1 243 860 человек. Были еще и «кулаки, переселенные внутри областей»: за январь—сентябрь 1931 г. таковых оказалось 103 208 по числу семей и 469 470 человек по йаселению. Вместе с высланными в 1930 г. общая численность спецпереселенцев на 30 сентября 1931 г. составила 517 665 семей с населением в 2 437 062 человека (док. № 268 и 269).

Дата добавления: 2019-01-14; просмотров: 194; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 10 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!