Текст переведен по изданию: Crusaders as conquerors. The Chronicle of Morea. New York-London. 1964 1 страница
МОРЕЙСКАЯ ХРОНИКА
[1-23]
Я расскажу вам великую историю, и надеюсь, что она придётся вам по нраву, если вы будете слушать меня. Произошло это в году шести тысячи шестьсот двенадцатом от сотворения мира 1, не раньше и не позже, благодаря общим стараниям и крепкой вере, но пуще всего – великим заботам и подвигам брата Петра Пустынника 2, благословенна будь память его, что отправился в Сирию поклониться Гробу Христову в Иерусалиме. И узнал он, что христиане, даже сам патриарх, служащий у Гроба Святого, терпят унижения от нехристей, этих сарацин, тамошних господ; когда патриарх служил литургию и поднял Святые Дары, они вырвали их у него из рук и бросили наземь, патриарх, не испугавшись, гневно укорил святотатцев, а они бросили наземь и его, и жестоко мучили. Увидев это 3, добродетельный пустынник опечалился велико, плакал он и скорбел, и всем христианам, и патриарху сказал: «Как православный христианин, я вам клянусь: если Божьей волею я вернусь обратно на Запад, лично пойду к святейшему Папе и всем королям,
[24-59]
чтобы рассказать об увиденном и убедить их, милосердия ради Христова, прийти сюда со своими войсками и отогнать сарацин от Гроба Христова». Плача же, он воротился и отправился в Рим, где рассказал Папе обо всём, что видел и слышал. Прослушав его рассказ, заплакал и Папа 4, и вопиял долго и скорбно – так велика была печаль его; а затем он приказал написать во все королевства; он послал кардиналов, легатов, епископов во Францию и другие христианские страны, в каковых был почитаем; его благословение и призыв несли они: кто бы то ни был, если отправится в Сирию к Гробу Христову, то, сколько бы с рождения не грешил, будет немедля прощён.
|
|
|
Услышав это, владыки Запада немедленно приняли крест и поклялись именем Христовым изгнать варваров. Силы их были велики: восемьдесят восемь тысяч кавалеров вели они и восемьсот восемнадцать тысяч пехоты. Путь их лежал через Константинополь, однако Анатолия находилась в руках турок. Увидев многочисленность франков, Алексей Ватац 5, василевс ромеев, заключил с их предводителями соглашение и обменялся клятвами: если они Божьей милостью прогонят турок из Анатолии и передадут ему все тамошние замки и земли, он отправится с ними в Сирию во главе двенадцати тысяч кавалеров. Франки, как люди правдивые во всём, поверили словам василевса и дали требуемые клятвы. Франки, раз поклявшись, оставались своему слову верны; они перешли в Малую Азию, завоевали
[60-91]
эту страну 6 и немедленно отдали её Алексею Ватацу, бывшему в то время василевсом Романии 7.
Он же, получив города 8 и замки, тайно собрал всех своих архонтов 9, чтобы найти повод отказаться от участия в дальнейшем походе и не подвергать своё войско опасности. Затем он позвал князей, начальников и архигов франков и говорил с ними; вёл такие речи: «Первым благодарю я Бога, вторыми – вас, что помогли мне вновь обрести отчины мои. Но прошу вас, дайте мне волею вашею месяц сроку, чтобы я обеспечил взятые вами замки запасами, собрал войско, что пойдёт со мной; как только я буду готов, я догоню вас». Франки, ибо были они христианами, не углядели обмана в этих словах, доверились им и ушли; они прошли Арменией и встали под стенами Антиохии, а василевс остался позади, он обманул франков, нарушил данную им клятву, попрал её, не пойдя с ними, как клялся. Се преступление, что свершил василевс; весь мир осудил его. Когда франки пришли под Антиохию, они претерпели множество лишений, прежде чем взяли её 10. После того, как город оказался в их руках, они зазимовали в нём до марта месяца; а оттуда они ушли в Сирию, захватывая и разоряя города и замки; они множество битв дали племени варварскому, и об этом повествует Книга завоевания, 11
[92-115]
|
|
|
кою составили в то время в Сирии. Я пишу об этом, чтобы вы знали, но лишь в общем, а сейчас я пытаюсь подойти к началу своей истории.
После того, как они зашли довольно далеко вглубь Сирии, они направились прямо в Иерусалим; они осадили город; они взяли его. И когда они оказались пред Гробом Христовым, они возблагодарили Создателя и Творца за благосклонность Его и пропели гимны во славу Его, архиги же собрались на совет, чтобы избрать себе короля, и множество достойных и славных мужей соперничало. Однако самые благоразумные и с ними народ предложили корону Годфруа де Бульону, 12 как самому мудрому и добродетельному из них всех; они выбрали его господином и королём Сирии 13. Тот же, будучи мудрым мужем, принял власть, но ни за что не соглашался возложить себе на голову корону, говоря, что он не достоин этого, ведь не может грешный по природе своей человек носить золотой венец там, где Христос носил терновый.
Не прошло и пяти или десяти лет после того, как франкское господство стало распространяться в Сирийском королевстве, о чём я вам рассказываю, как из Франции,
[116-131]
Англии и разных других западных королевств множество людей, богатых и бедных, столь великое, что и войскам нельзя было пересечь море, начало отправляться в Сирию, ко Гробу Христа: все те, кто любил Бога и искал благочестия; некоторые ехали с семьями, на поселение, некоторые – молиться, а прочие – за славой.
|
|
|
Полная сотня лет прошла с тех времён, то был шести тысячи семьсот шестнадцатый год 14, говорю я вам, таким был по счёту он от сотворения мира, и графы, которых я назову, встретились с другим графом, и прочими великими сынами Запада; они поклялись принять крест и отправиться в Сирию, в Иерусалим, к Гробу Господню 15. Первым
[132-164]
был Балдуин, он был граф Фландрии; второй являлся графом Шампани; третий звался графом Тулузским 16. Такое множество воинов и знаменосцев 17 было на том совете и в том походе, что и перечислить их всех я не в силах, столь длинным получится список. Все военачальники съехались вместе, чтобы решить, кто из них будет главою над войском. И избрали они графа Шампанского, ибо он был самым мягким в манерах и самым искусным во владении оружием; он был молод, ему было двадцать пять лет; и он охотно принял предложение столь достойных мужей. Затем они решили, что разъедутся по своим землям, чтобы подготовиться к походу должным образом, а в следующем году, в начале апреля, встретятся снова и отправятся в Сирию.
|
|
|
И когда они разделились, они поехали в свои земли; но не прошло и месяца или двух, как граф, за грехи их, скончался, этот выдающийся муж, граф Шампани. Опечалились пилигримы и долго оплакивали его; из-за скорби своей великой были на грани того, чтобы отказаться от похода и сложить крест; вот как ужасна была для них смерть графа!
Но Богу всё же было угодно, чтобы поход состоялся, негоже было такому множеству славных мужей колебаться в сомнении, отступаться от столь славного дела, тогда поднялся среди них один кавалер, честный и прямой, знатный и мудрый безмерно, он звался Жоффруа, из рода Виллардуэнов 18, и был он великим протостратором 19 Шампани. Он был магистром графа
[165-209]
Шампани, благословенна будь память его, был первым советником, который и посоветовал ему отправиться в поход; и когда он увидел приговор судьбы, смерть графа, он взял дело похода в свои руки. Он рассуждал мудро, что было бы грехом, если бы из-за смерти одного человека поход был бы отменён, а христиане не смогли бы спастись, что одно не стоит другого.
Он взял двух кавалеров из своего совета; он уехал из Шампани и направился во Фландрию, где нашёл графа Балдуина в глубокой скорби о смерти графа Шампани и присоединился к ней, но затем, будучи мудрым, утешил графа; он знал, что сказать и какой совет дать, чтобы граф вновь воодушевился и согласился с тем, что поход должен состояться. И после того, как они твёрдо решили отправиться в него и исполнить свои клятвы, граф Фландрии дал ему кавалера в спутники, и они поехали к графу Тулузы. Они выехали на тракт и поехали прямо в Прованс; они нашли графа печальным, в безмерной тоске, с одной стороны, из-за смерти графа Шампани, с другой, по его словам, из-за похода, подготовка к которому обернулась ничем. И тогда мессир Жоффруа, ибо был он мудр, стал утешать его и рассказал, что граф Балдуин, господин Фландрии, воспрянул духом и вновь пожелал отправиться в поход. «Потом он послал сюда этого кавалера и меня с ним, чтобы оповестить тебя, что, если будет тебе угодно, вы могли бы встретиться в любом тебе угодном месте и что он напишет остальным, связанным общей клятвой, чтобы они тоже приехали туда, чтобы решить, что вы собираетесь делать».
Тут граф Тулузский, ибо был он муж мудрый, услыхав слова и предложение мессира Жоффруа, немедля согласился с ними и присоединился к его плану. Затем они решили, где встретятся. Чего ради рассказывать мне вам подробности, если, возможно, вам это наскучит? Два графа встретились в Бургундии; они советовались друг с другом и с пилигримами, решали, кого сделать главою над всем войском. Тогда мудрейший из них предложил Бонифация, и все согласились; он был маркизом
[210-246]
Монферратским; 20 великий это был господин, прославленный воин, первый во всей Италии. Могущество его было непревзойдённо, воинство его было огромно, сестра его была королевой Франции.
Тогда два графа и другие прочие, вожди пилигримов, попросили мессира Жоффруа поехать к маркизу и убедить его, упросить его согласиться принять командование, отправиться с ними в Сирию, быть первым среди них, вождём и командиром всего воинства. Два графа дали ему с собой каждый по кавалеру; они также обещали ему, что бы он ни устроил, о чём бы не договорился, они одобрят и никогда не изменят своего мнения.
Тогда мессир Жоффруа попрощался с ними, позвал графских кавалеров и направился с ними прямо к Бонифацию. Они нашли его в Лаце 21, это большой город; и когда они спешились и встали на постой, они пошли к маркизу; учтиво приветствовали его от имени обоих благородных графов и всех остальных пилигримов. Сперва они передали ему привезённые ими письма, а затем мессир Жоффруа заговорил; вёл он такие речи: они все, первым он назвал графа Фландрии, вторым – графа Тулузы, а также прочие дворяне, вожди похода, купно просят его согласиться стать над всеми ними главою, предводителем всего воинства. Его выбрали как мужа мудрого и благородного и надеются, что в своей осторожности он не погубит всего их дела. Маркиз, как муж благоразумный, отвечал им так: «Благодарю архонтов и графов за оказанную мне честь. Однако теперь я не могу дать ответа без того, чтобы не посоветоваться с моим господином королём, он мой сюзерен и зять, не спросить у него на то согласия, так же и с королевой, что сестра мне. 22 Потому,
[247-285]
ради любви к нему и ради собственной чести, прошу немного подождать, пока я съезжу к ним за советом и ответом, который они пожелают мне дать, тогда я вернусь и дам ответ вам».
Маркиз был готов к отъезду немедля; он выехал из Лацы и пересёк горы, что отделяют Францию от Ломбардии. Так ехал он, пока не въехал во Францию; короля он нашёл в Париже, также и королеву; он приветствовал их обоих, ведь оба они были там. Они были рады видеть маркиза, королева спросила его: «Что угодно тебе здесь, брат мой? Приезд твой для меня удивителен; никогда я ещё не видала, чтобы приехал ты в королевство Французское, чтобы увидеть нас, даже в одиночестве моём».
Он обратился сразу к обоим и с великими подробностями поведал о причине, из-за которой он и приехал к ним: что благородные графы, поклявшиеся Господним именем отправиться в Сирию, просили, «чтобы я пошёл вместе с ними к Гробу Господню, как их капитан и глава всего воинства. Но я ни за что не мог бы ответить им без вашего совета и согласия, господа мои. Потому я и предстал пред вами, узнать вашу волю и тот ответ, что вы повелите мне дать». Король Франции ответил немедля, так говорил он, вёл такие речи: «Благодарю тебя, брат, маркиз Монферратский, за принятое тобою решение приехать пред наши очи, чтобы спросить совета у нас, кого ты любишь и кто является тебе родственниками. Ныне мне кажется, что велики слава и честь твои, коль столь великие и достойные мужи просят тебя стать их господином, капитаном и главою; следует тебе возблагодарить за это Бога, но также и судьбу. Что же до меня, то это делает честь и мне, и я советую тебе исполнить просьбу и сделать это смело, с великим рвением; поскольку я понимаю и знаю то, что делают они это из-за меня, и не удивляюсь сему, будешь ты иметь полную мою поддержку и получишь от меня войско 23.
[286-328]
К этому, брат, говорю тебе, повелеваю, ибо будет мне это в радость; отвори сокровищницу мою и бери столько, сколько пожелаешь, и пусть все, кто того похочет и ревностно возжелает, идут с тобою в Сирию со всего королевства, этого хочу я, и это приятно мне; ведь это принесёт славу и честь всем твоим соплеменникам».
Услышав это, маркиз, человек мудрый, кивнул и согласился с королём. Первым он поблагодарил Бога, вторым – его, и принял всё, что бы тот ни дал, людей и деньги; попросил позволения уехать и попрощался с ним; обнял королеву и сказал ей: «Госпожа моя, благослови, чтобы со мной было благословение твоё». Затем он вернулся туда, где сам был господином, в Монферрат, по которому так скучал. Оттуда он написал письма и послал гонцов; он послал их графу Фландрии и графу Тулузы, объявляя, что он вернулся из Франции, где был с королём, и что он с великим желанием исполнит то, о чём его просили, отправится с ними к Гробу Господню, туда, где Христос был распят за грехи людские. На то они договорились друг с другом, где встретятся на совете, чтобы определить, откуда начинать переправу; они съехались все в Савойе и там держали совет, после которого расстались и на котором решили, что отправятся в поход из Венеции.
После того оба графа, а с ними и прочие вожди похода, стали просить мессира Жоффруа, главу их совета, мужа достойного и мудрейшего во всём войске, поехать в Венецию и договориться о переправе; они составили и записали приказы, и закрепили их печатями, они дали ему право 24, обещая утвердить и исполнить все его договоры и обещания. Два графа дали ему по кавалеру каждый; маркиз дал ещё одного; мессир Жоффруа имел при себе и двух своих кавалеров и с ними он отправился в путь, пересёк горы и прибыл в Пьемонт, приехал в Монферрат, проехал через Ломбардию и оказался в Венеции; поприветствовал дуку от имени маркиза и двух графов, и всех прочих, великой славы мужей, лучших и первых. Мессир Жоффруа сам вручил ему письма; затем
[329-365]
заговорил с ним, говорил, что они с надеждою просят, чтобы он был им другом и братом и дал им суда переправиться к гробу Господню, в Сирию; восемь тысяч мужей должно поместиться в них с лошадьми и ещё восемьдесят тысяч пеших воинов. Тогда дука Венеции, мессир Арриго по имени, а по прозванию Дандоло 25 – мудрый то был муж и очень милостивый – принял мессира Жоффруа с честью; прослушав сообщение, он обрадовался, ведь он полагал, что Венеции от похода сего будут великая честь и большая прибыль. Он приказал собраться всем вельможам и всему простому народу, сколько было его в Венеции-городе; они вошли в собор Святого Марка, и он начал речь к ним: «Архонты, друзья и братья, товарищи, сограждане, узрите, как любит нас царь славы; он послал нам славу и честь, прибыли положил перед нами, когда цвет Франции, великие мужи, прибыл в наш город с просьбой дать им наши корабли за их деньги». Когда архонты, господа венецианские, а с ними простой народ услыхали эти слова и поняли, что говорит дука, они испытали великую радость и поблагодарили дуку за совет и наказ, оглашённые им: они хором восславили его и приняли и утвердили слова его, и сказали, что всё это следует исполнить без всякого промедления.
И когда они утвердили и приняли предложение, они позвали мессира Жоффруа и бывших с ним кавалеров; мессир Арриго Дандоло, дука Венеции, дал им ответ, так отвечал он: дело, ими задуманное, приятно Венеции. Они составили соглашение, записали его, поставили печати; великий договор заключили они:
[366-400]
если выйдет так, что прибывших франков окажется недостаточно для того, чтобы заполнить тяжёлые суда 26, снаряженные для них венецианцами, они заплатят и за те корабли, что останутся свободными без какого-либо промедления или попыток обмана.
И когда они окончательно договорились, франкским кавалерам пришла пора уезжать; они попрощались с дукой и всеми венецианцами, покинули Венецию, проехали через Ломбардию и прибыли в Монферрат, и нашли там маркиза; подробно они описали ему положение дел и всё, на чём сошлись с венецианцами. Услышав обо всём этом, маркиз Монферратский был весьма доволен, что всё пошло так, как было задумано. Тогда кавалеры распрощались с Бонифацием, как говорил я вам, маркизом, и пересекли высокие Ломбардские горы, и приехали во Фландрию, где пребывал граф, велемудрый Балдуин, всё, как я говорил вам. Он подробно расспросил их о деле, с каковым посланы они были в коммуну Венеции, получили ли они там удовлетворение, а когда они рассказали ему о своей удаче и о том, чего достигли, возрадовался безмерно, ведь и ему это показалось хорошо. Он приказал написать во все королевства, чтобы тамошние пилигримы, принявшие крест и собиравшиеся идти в Сирию, знали, что с Венецией заключён договор о переправе и что она состоится в марте грядущего года.
К сожалению, после этого перед франками встало препятствие, и не все отплыли из Венеции. Провансальцы собрались на совет со своим графом, тем, о котором я говорил вам, графом Тулузы, и решили использовать свои суда, ведь живут они у моря и имеют их, так что сочли это удобным 27.
[401-437]
И когда пришла весна, говорю я вам, граф Фландрии и мужи со всех концов Франции, а с ними маркиз Бонифаций Монферратский, отправились в Венецию на переправу. И когда они увидели, что граф Тулузский со своими людьми и все остальные оттуда не явились и что было теперь недостаточно людей для того, чтобы заполнить все суда, произошла у них с венецианцами великая ссора, а те не позволяли франкам отплыть до того, пока они не выполнят условия договора, согласно которым они обязывались уплатить и за суда, оставшиеся незанятыми. Тогда дука Венецианский, ибо был он мужем благоразумным, опечалился и сел раздумывать, как успокоить спорщиков, чтобы никто не остался внакладе. 28 Что ж, как раз в то время, о котором я вам рассказываю, город Зара – был он в Склавонии – восстал против Венеции. Дука созвал франков и сказал им, всем капитанам, а особенно Бонифацию, маркизу Монферратскому, начальствовавшему над всем войском, и второму после него Балдуину, Фландрии графу, говорю я вам, достоин был он быть и первым: «Архонты, так скажу вам, если желаете закончить ссору и успокоить людей, если хотите, чтобы всё вернулось на круги своя и обещаете собственными силами взять Зару, что восстала против нас в Склавонии, и передать её коммуне, мы уступим вам те корабли, плату за которые стремимся сейчас взыскать».
После того, как франки согласились, они подтвердили это, тогда они составили договор и подписали его, их соглашения; а дука Венеции с народом своим погрузились на свободные галеры и отдали якорь, и отплыли из Венеции. Они отправились к Заре и захватили гавань. Тогда франки с великим рвением
[438-453]
высадились, стремительно атаковали город, захватили его мечом и отдали Венеции, тем самым исполнив свою клятву и часть договора 29.
Теперь же, вот с этого самого места я отойду от своего рассказа и поведаю вам нечто иное: как перед пилигримами встало препятствие и почему они не доплыли до Сирии, а вместо этого пошли и взяли град Константинов.
В то время, о котором я вам рассказываю, василевсом града Константинова, василевсом ромеев был кир Исаак Ватац 30, и был у него злой брат именем Алексей 31, который ослепил василевса и сам сел володеть царством. Но василевс кир Исаак Ватац имел от сестры короля Алемании сына Алексея 32, выдающегося мужа; когда тот увидел,
[454-484]
что отец его ослеплён, он немедля выехал в Алеманию; он прибыл туда и предстал перед своим дядей, королём Алеманским; со всеми подробностями поведал он ему о произошедших делах, о том, как безбожный его дядя захватил царство. Король очень этому опечалился, но, ибо был он человек осторожный, в помощи отказал, а сказал такие слова: «Сын мой и племянник, нет у меня того, что могло бы тебе помочь в том деле, о котором ты рассказал, но слышал я – совсем недавно мне сообщили – что воинство франков прибыло в Венецию по дороге в Сирию, к Гробу Господню. Что ж, мне кажется, что если есть в тебе стремление к этому, если можешь ты обещать римскому Папе такое, что, если он прикажет пилигримам закончить свой поход в Сирию, но пойти и занять для тебя Константинополь, захватить царство, чтобы получил ты отчины свои, ты заставишь греков чтить Папу, молиться так, как то заведено в Римской церкви, объединиться во Христе с нами, тогда, я надеюсь и верю, ты сможешь обрести величие». Услышав такие речи, что я передал вам, юный Алексей Ватац обещал исполнить всё это и дал клятву. Король же, поняв, сколь велико его стремление, приказал написать письма, послания к Папе; он призвал гонцов и направил их к нему, в подробностях дав ему знать обо всём, о чём я только что поведал вам 33.
К чему бы мне рассказывать это, если, возможно, вам это наскучит? Папа, узнав такие вести, безмерно обрадовался; он приказал немедля написать пилигримам письма, он послал к ним кардинала,
[485-527]
которого сделал легатом. Он послал им всем своё благословение и сообщил, что если они отступятся от похода в Сирию ради того, чтобы, отправившись в Константинополь, посадить на трон Алексея, несомненно, законного сына василевса кира Исаака, и возвеличить его, все павшие во имя дела сего будут прощены и получат то же полное отпущение грехов, как если бы погибли, сражаясь за гроб Господень 34. Кардинал, о котором я говорю, тот легат, выслушал указания святейшего Папы и пустился в путь: он проехал Ломбардию, прибыл в Венецию, сел на корабль, идущий в Зару. Другим путём явился Алексей Ватац: король отправил его из Алемании. Когда они прибыли в Зару, всем пилигримам было объявление собраться, чтобы выслушать наставления Папы. Затем к ним вышел легат и заговорил с ними; приказал прочесть наставления Папы.
Он в подробностях описал поход на Город 35, что он совершенно отличается от похода на Сирию, что гораздо лучше принести в христианский мир согласие и единомыслие франков и греков, чем идти без всякой надежды в Сирию. Некоторые мужи в воинстве, что желали отправиться к святому гробу, немало встревожились; поскольку лучшие согласились отступиться от Сирии и пойти на Город, многие клирики возвратились во Францию; другие же, прослушав наставления легата и приняв папское благословение, пробудили в себе желание идти на Город.
После того, как дука Венецианский увидел подобное рвение, равно как и простые венецианцы, что были с ним, они стали советовать друг другу также отправиться в Город, ведь у них были те самые лишние суда; поскольку, если бы они вернулись в Венецию, это было бы позором их и городской чести. Так они пришли к соглашению и порешили так, что, во-первых, во имя всепрощения его святейшества Папы и, во-вторых, ради славы Венеции, они тоже отправятся туда в сопровождении пилигримов. И когда всё оставшееся воинство договорилось между собой,
[528-551]
они покинули Зару, приготовились и отчалили; они прошли сквозь Романию и пришли к Городу; франки быстро высадились на сушу, а венецианцы остались на борту своих кораблей 36. Позвольте мне теперь рассказать о том, как расположен Город: я сравнил бы его с парусом, поскольку он имеет вид треугольный, с двумя сторонами, обращёнными к морю, и одной – к суше. Поскольку море, окружающее Город, как я говорил вам, с двух сторон, глубоко и берег его крут даже в гавани, галеры и когги, и грузовые суда могли подойти к нему, словно гребные лодки. 37Венецианцы, искусные мореходы, с ловкостью, осторожностью и великим умением, поставили на корабли лестницы, с умением и осторожностью подняли их и прислонили к стенам, с мечами и щитами взобрались по ним и пробились на стены. Что до франков, то их битва была на земле, но они никак не могли нанести Городу вред. Зачем мне рассказывать вам так много, если, возможно, вам это наскучит? Венецианцы вошли в Город первыми; Город был взят мечом ровно так, как я вам рассказываю. Злосердый Алексей, этот вероломный василевс,
[552-586]
бежал, как только мог, переправился в Скутари, покинул Город и уехал в Анатолию.
Тем временем, молодые архонты Города, завидя несметное множество входящих в него франков, спешно устремились в тюрьму, где пребывал василевс кир Исаак Ватац; они сняли с него оковы и отвели во дворец; они посадили его на трон, слепого 38.
Тогда, когда франки узнали о василевсе, они позвали мессира Жоффруа, их первого советника, а затем и других знатных архонтов; они подробно рассказали ему о случившемся и наказали им идти к василевсу, взяв с собой также и сына его Алексея; спокойно обсудить с ним произошедшее и поведать о соглашениях, заключённых его сыном с Папой, и находит ли он их удовлетворительными, и утвердит ли он их.
Посланцы быстро отправились к нему; они нашли василевса сидящим на троне, они с уважением приветствовали его от имени всех капитанов, рассказали ему в подробностях обо всех соглашениях, что его сын заключил с римским Папой, и спросили, доволен ли он ими и утвердит ли он их. На то василевс кир Исаак Ватац отвечал разумно и мудро, ибо был василевс: «Архонты, друзья и братья мои, что сын мой и брат мой, король Алемании, устроили, того и я желаю, то мне приятно и я с тем согласен: составьте указы, чтобы я мог поставить под ними свою печать».
Тогда, после того как переговоры состоялись, архиги франкского воинства решили, ибо приближалась зима и шла к концу пора мореплавания, перезимовать в городе Константинополе; а в следующем году, в начале марта, они двинутся в путь вместе с василевсом, что отправится с ними в Сирию, как по договору 39.
[587-617]
По воле и велению кира Исаака Ватаца, его сын, василевс Алексей, был коронован. Решение это он принял на общем совете с франками. После того, как его сын Алексей был коронован господином и василевсом всея Романии, и месяца не прошло – ведь ромейский народ искони известен своими неверностью и коварством – как некоторые из архонтов, первых в Городе, пришли к василевсу Алексею Ватацу и повели такие речи: «Господин василевс, после того, как Господней волею ты обрёл свою власть, что побуждает тебя, господин наш, собираться в Сирию? Далеко отсюда до Сирии, корабли и всё остальное потребуют великих расходов; и что ещё важнее, мы можем заблудиться в бескрайнем море и даже на суше. Ты видишь, франки не привыкли к покорности, они непостоянны, что придёт им в голову, то и делают. Отпустим же их одних, чтоб их Бог покарал, а сами останемся в своих поместьях».
Василевс, ибо был он ещё юноша, неискушённый в делах сего мира, быстро поддался уговорам и вознамерился последовать их совету. «Как же избавимся мы от них?» – на то был ответ: «Оставим их одних на месяц или два, пока не закончится у них та пища, какую они имеют, а затем поднимемся против них и уничтожим их». Как советовали они, так они и сделали. Когда время пришло, через пару месяцев, они, всё ещё веря в успех своего ничтожного замысла, закрыли ворота Города и расставили стражу; против франков,
[618-654]
которым случилось быть в городе в ту минуту, они обнажили мечи, они убили их всех. Узрите бесчестье, с которым неверные ромеи отнеслись к православным христианам, истинным мужам, чьими трудами василевс этот был посажен на трон царства, которое он потерял. Но Бог милосерден и справедлив во всём, по благодати Его ни одного знатного и богатого франка не оказалось в Городе в час резни, лишь бедняки, ремесленники были там.
Дата добавления: 2018-11-24; просмотров: 129; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!