Подготовка текста и перевод Т. Ф. Волковой, комментарии Т. Ф. Волковой и И. А. Лобаковой 46 страница
Князь же великий послушав боляръ и велможъ и всѣх ближнихъ совѣтниковъ своихъ и лвообразную ярость во овчюю кротость преложи, смирися с казанцы, утвердивъ ихъ клятвами многими. И вдаде имъ на царство Геналия, брата царя Шигалиева, царевича суща пятинадесяти лѣтъ,[88] кротка и тиха. И воеводу ему даде на брежение князя Василья Ярославского Пункова, всячески утѣшая, нѣсть ли казанцы укротятся и умирятся, и в правде поживут с нимъ, и примирити хотя их добромъ себѣ, и присвоити, и в вѣк смиритися, яко да все християнство Руския земли в покое и в тишинѣ от нихъ пребудетъ.
Великий же князь послушал бояр, и вельмож, и всех ближних советников своих и сменил львиную ярость на овечью кротость, заключил мир с казанцами, подтвердив договор многими клятвами. И дал им на царство Геналея, брата царя Шигалея — царевича пятнадцати лет, кроткого и тихого. И для охраны дал ему воеводу — князя Василия Пункова Ярославского, и всячески утешал, надеясь, что казанцы укротятся, и помирятся с ним, и поживут с ним в правде, желая добром примирить их с собой, и покорить, и заключить с ними вечный мир, да пребудут в покое от них и в тишине все христиане Русской земли.
А на воеводъ болшихъ, к Казани ходивших, разпалився и разгнѣвався. Началнаго же воеводу, Бѣлскаго князя Иоана, едва от смерти упросили Даниилъ митрополитъ[89] и Сергиева монастыря игуменъ Порфирий. На том бо воеводѣ положено вѣдати все ратное дѣло, и за то бысть заключенъ в темницѣ пять лѣтъ, изыманъ, сѣдяше скованы руцѣ, и нозѣ, и плеча, зло держимъ, ото всего имѣния своего и несытъства обнаженъ и ожидаше смерти, когда глава его отсѣчена будетъ, занеже мочно бы ему Казань взяти и самоволениемъ не взя, сребролюбиемъ побѣжденъ. С прочих же воеводъ борзо сниде гнѣвъ его, и быша в первой чести и любви его.
|
|
|
А на больших воевод, ходивших к Казани, распалился он и разгневался. Старшего же воеводу, князя Ивана Бельского, едва спасли от смерти митрополит Дакиил и игумен Сергиева монастыря Порфирий. Тому воеводе поручено было ведать всем ратным делом, и мог бы он взять Казань, но, побежденный сребролюбием, самовольно не взял ее. И за это был он схвачен и заключен в темницу на пять лет и сидел, закованный по рукам, и ногам, и плечам, под строгим надзором, лишенный всего своего имущества и награбленных богатств и ожидая смерти, когда отсекут ему голову. А гнев великого князя на других воевод скоро прошел, и снова оказались они у него в великой чести и любви.
Казанцы же приведоша себѣ царя с Москвы, третияго уже, проминувъше лѣто едино тихо живше с нимъ,[90] и восташа, и убиша его без вины,[91] прекраснаго царя Гиналия Шигалияровича, в полатѣ спяща, яко юнца при яслѣхъ или яко звѣря в тенетѣ готова изымана. С нимъ же убиша и воеводу московского, царева воздержателя, и вся войска его. И паки же прияше царя Сап-Кирия[92] — бѣглеца, убѣгшаго в Крымъ от московскихъ воеводъ.
|
|
|
Казанцы же привели к себе царя из Москвы, третьего уже, и только год прожили с ним тихо, и восстали, и убили его без вины, прекрасного царя Геналея Шигалияровича, спящего в палате, словно теленка у яслей или зверя, попавшего в сети. Вместе с ним убили и московского воеводу, телохранителя царского, и все его войско. И снова приняли они царя Сафа-Гирея — беглеца, убежавшего в Крым от московских воевод.
О СМЕРТИ ВЕЛИКАГО КНЯЗЯ ВАСИЛЬЯ ИВАНОВИЧА И О ПРИКАЗѢ ЦАРСТВА СЫНУ ЕГО, И О САМОВЛАСТИИ БОЛЯРЪ ЕГО. ГЛАВА 21
О СМЕРТИ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ ВАСИЛИЯ ИВАНОВИЧА, И О ПЕРЕДАЧЕ ИМ ЦАРСТВА СВОЕМУ СЫНУ, И О САМОВЛАСТИИ БОЯР ЕГО. ГЛАВА 21
И от того времени на долго время великое зло бысть християномъ от казанцевъ. В то же время и преставися великий князь Василей Ивановичь, нареченный во иноцѣх Варлаамъ, в лѣта 7042-го года декабря въ 5 день. Царствова на великомъ княжении лѣтъ 28, много брася с казанцы, весь животъ свой премогая, и до конца своего не може имъ ничтоже сотворити.
|
|
|
И с тех пор долгое время много зла терпели христиане от казанцев. В то же время преставился великий князь Василий Иванович, в иноках нареченный Варлаамом, в год 7042 (1533), в пятый день декабря. Царствовал он на великом княжении двадцать восемь лет, много воевал с казанцами, положив на это все силы, но так и не смог ничего с ними сделать до смерти своей.
И осташася от него два сына, яко от краснопераго орла два златоперыя птенца. Первый же, нами реченный князь великий Иоаннъ Васильевичь, остася отца своего четырѣх лѣтъ и трехъ месяцъ, зѣло благороденъ муж. Отецъ его всю великую власть Руския державы по смерти своей ему дарова. Другий же сынъ его, Георгий, не таковъ, но простъ сый и несмысленъ,[93] на все доброе нестроенъ. Той остася трех лѣтъ и полтора месяца.
И остались после него два сына, словно от красноперого орла два златоперых птенца. Первый, упоминавшийся нами великий князь Иван Васильевич, остался после отца своего четырех лет и трех месяцев, весьма благородный муж. Отец его всю великую власть Русской державы даровал ему после своей смерти. Другой же сын его, Георгий, не таков был — прост и не смышлен, и для добрых дел не пригоден. Тот остался трех лет и полутора месяцев.
|
|
|
И, умирая, князь великий повелѣ к себѣ принести в ложницу оба сына своя. И внесоша ихъ, и сѣдящим у него преосвященному митрополиту Данилу всея Русии и отцу его духовному, и всѣм его княземъ и боляром. И восклонься от одра своего, сѣдя и стоня, двѣма боляринома поддержимъ сый, и вземъ на руцѣ свои болшаго сына своего и, цѣлуя его, с плачемъ глаголаше, яко: «Сей будетъ вамъ всѣм по мнѣ царь и самодержецъ, и той отиметъ слезы християнския и смиритъ языческая шатания, и вся враги своя побѣдитъ». И цѣловав оба дѣтища своя, и отдаде пѣстуном, а самъ тихо возлегь на одрѣ и конечное цѣлование и прощение дав великой своей княгине Еленѣ и всѣм княземъ и боляромъ приказнымъ своимъ, и успѣ вѣчнымъ сномъ, не созрѣвъ сѣдинами, ни старости многолѣтны не достиг, остави плачь великъ по себѣ во всей Руской земли до возраста и до воцарения сына его.
И велел, умирая, великий князь принести к себе в спальню обоих своих сыновей. И внесли их, когда сидели у него преосвященный митрополит всея Руси, и отец его духовный Даниил, и все его князья и бояре. И приподнялся он со своего ложа, и сел, стеная, поддерживаемый двумя боярами, и взял на руки старшего своего сына, и, целуя его, с плачем проговорил: «Сей будет всем вам после меня царь и самодержец, и высушит он слезы христианские, и смирит язычников, и всех врагов своих победит». И, поцеловав обоих детей своих, отдал их пестунам, а сам опустился на ложе, и дал последнее целование и прощение великой своей княгине Елене и всем своим князьям и приказным боярам, и заснул вечным сном, не дожив до седин, не достигнув глубокой старости, оставив после себя плач великий по всей Русской земле до того времени, пока не вырос и не воцарился сын его.
И растяху сына его в воли своей оба, без отца и без матери, Богомъ самим брегоми и учими, и наказуеми, и всѣмъ тогда княземъ и велможамъ ихъ, и судиям градским самовластиемъ обиятым и в безстрашии Божии живущимъ, и неправосудящим, но по мздѣ, насилствующе людем и никого же блюдущимся, понеже бо великий князь юнъ, и ни страха Божия имущим, и не брегущимъ от сопостатъ, не пекущеся Рускою землею. Тамо и инде языцы погани християнъ воеваху, здѣ же среди земли сами мздами и налоги, и бѣдами великими, и продажами християнъ губяху. Да яко же велможи творяху, тако же и раби ихъ, зряще на господей своихъ. Тогда во градѣхъ и в селѣх неправды умножишася, восхищение и обида, и татбы и разбой, и убийства много, и по всей земли бяху слезы и рыдание, и вопль.
И росли оба сына его, предоставленные сами себе, без отца и без матери, самим Богом оберегаемые, поучаемые и наставляемые, в то время как все князья, и вельможи их, и городские судьи упивались самовластием и жили, не боясь Бога и не по справедливости судя, но по мзде, творя насилие над людьми и никого не боясь, потому что был великий князь еще юн, и не имели они страха перед Богом, и не берегли от супостатов Русскую землю, и не пеклись о ней. Как в других местах поганые народы нападали на христиан, так здесь, на своей земле, эти сами губили христиан, взимая с них мзду и налоги, причиняя им великие беды. И то, что творили вельможи, то же делали и рабы их, глядя на господ своих. Тогда в городах и в селах умножились несправедливости, хищения и обиды, и воровство, и разбой, и многочисленные убийства, и по всей земле стояли слезы, и рыдания, и плач.
О ВОЦАРЕНИИ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ ИОАННА ВАСИЛЬЕВИЧА, И О РАЗУМѢ, И О ПРЕМУДРОСТИ, И О ИЗБИЕНИИ ОТ НЕГО БОЛЯР ЕГО, И О СОГЛЯДАНИИ ЕГО ЗЕМЛИ СВОЕЯ, И О ЛЮБВИ ЕГО К ВОЕМ СВОИМ, И О УВѢДАНИИ ЕГО О КАЗАНСКОМЪ ЦАРСТВѢ. ГЛАВА 22
О ВОЦАРЕНИИ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ ИВАНА ВАСИЛЬЕВИЧА, И О РАЗУМЕ, И О ПРЕМУДРОСТИ ЕГО, И ОБ ИЗБИЕНИИ ИМ СВОИХ БОЯР, И ОБ ОБЪЕЗДЕ ИМ ЗЕМЛИ СВОЕЙ, И О ЛЮБВИ ЕГО К СВОИМ ВОИНАМ, И О ТОМ, ЧТО УЗНАЛ ОН О КАЗАНСКОМ ЦАРСТВЕ. ГЛАВА 22
Возрастъщу же великому князю Иоанну и великим разумом прешедшу, и восприемникъ бысть по отцѣ своемъ всея державы Руския великаго царства Московского, и воцарися, и поставися на царство великим поставлением царскимъ в лѣта 7055-го года генваря въ 16 день. И помазанъ бысть святымъ миромъ и вѣнчанъ святыми бармами и вѣнцем Манамаховымъ по древнему закону царскому, яко же и римстии, и гречестии, и прочии православнии царие поставляхуся. И наречеся царь всеа великия Росии.
Когда же вырос великий князь Иван и пришел в великий разум, принял он после смерти отца своего всю власть великого Русского царства Московского, и воцарился, и был поставлен на царство великим поставлением царским в год 7055 (1547), января в 16 день. И был он помазан святым миром и венчан святыми бармами и Мономаховым венцом по древнему царскому обычаю, как и римские, и греческие, и прочие православные цари поставлялись. И нарекся он царем всей великой России.
И самодержецъ великъ показася, и страх его обдержаше вся языческия страны, и бысть велми премудръ и храбръ, и усердъ, и крѣпко силен тѣлом, и легокъ ногама, аки пардусъ, и подобен по всему дѣду своему, великому князю Иоанну. Преже бо его никто же от прадѣдъ его словяшеся в Росии царь, и не смѣяше от них никто же поставитися царемъ новым и зватися тѣм имянем, блюдяхуся завидѣния и востания на них поганых царей и невѣрныхъ.
И показал он себя великим самодержцем, и держал в страхе все языческие страны, и был весьма мудр, и храбр, и усерден, и очень силен телом, и легок ногами, словно гепард, и был он во всем подобен деду своему, великому князю Ивану. До него ведь никого из его прадедов не называли в России царем, и не смел никто из них венчаться на царство и зваться тем именем, остерегаясь зависти и нападения на них поганых и неверных царей.
Сему же удивишася вси, слышаше, врази его — погании царие и нечестивии крали, и похвалиша его, и прославиша, и послы своя приславше з дары к нему, и назвавше великимъ царемъ и самодержцемъ, ни гордящеся, ни злозловяще его, ни поносяще, ни завидяще ему. О семъ же паче великий салтанъ турский похвалная восписа ему[94] сице: «Воистину ты еси самодержецъ, царь мудрый и вѣрный, волнѣйший Божий слуга! Удивляетъ бо насъ и ужасаетъ превеликая твоя слава, и огненыя твои горугви прогоняют бо и попаляютъ воздвизающихся на тя, иже отнынѣ боятся тебе вси орды наши и на твоя предѣлы наступати не смѣютъ».
Удивились, услышав об этом, все враги его: поганые цари и нечестивые короли, и похвалили его, и прославили, и прислали к нему своих послов с дарами, и назвали великим царем и самодержцем, не презирая его за это, не злословя о нем, не понося его, не завидуя. Лучше же всех написал ему об этом похвальные слова турецкий султан: «Поистине ты, самодержец, — мудрый и правоверный царь, истинный Божий слуга! Ведь удивляет нас и ужасает великая твоя слава: огненные твои хоругви отгоняют и сжигают поднимающих-ся на тебя, и отныне боятся тебя все орды наши и к твоим границам подступать не смеют».
И сѣдъ на велицем царствии державы своея благовѣрный царь, самодержецъ Иоаннъ Васильевичь всеа Русии, и вся мятежники старыя изби, владѣвшихъ царством его неправедно до совершенаго возраста его. И многи велможи устрашишася и от лихоимания и неправды воспятишася, и праведенъ суд судити начаша. И правляше с ними добрѣ царство свое. И кротокъ, и смиренъ быти нача, и праведенъ в судѣ и неуклоненъ, ко всѣм воинственым людемъ милостивъ и многодаровит, и веселъ сердцемъ, и сладокъ рѣчию, и окомъ радостенъ, от зрѣния очей своихъ источая веселие всѣм печалнымъ, блѣдость не бѣ на лице его.
И сел царствовать в державе своей благоверный царь Иван Васильевич, самодержец всей России, и перебил он всех старых мятежников, владевших неправедно царством его до его совершеннолетия. И устрашились многие вельможи, и от лихоимства и обмана отказались, и праведный суд начали чинить. И управлял он с ними в согласии царством своим. И стал он кротким и смиренным, в суде же справедливым и непреклонным, ко всему воинству милостивым и щедрым, и весел сердцем, и сладок речью, и оком радостен, взором очей своих источая веселье всем печальным, и не было бледности на лице его.
Всяк бо человѣкъ, иже в скорбѣхъ возрасте и в бѣдахъ множественых, всѣмъ искусенъ бывает и можетъ многостражущим в напастѣх спомогати: и разумъ, и смыслъ великъ в таковыхъ проповѣдается. Тако и державный сей, малъ остася отца своего и матери, въ юности своей вся собою позна, яко злато в горнилѣ, в бѣдахъ искусися.
Ведь всякий человек, выросший в страданиях и многочисленных бедах, во всем искусен бывает и может помогать страдающим от напастей: большой ум и понимание есть в таких людях, Так и державный этот, ребенком оставшись без отца и матери, все сам познал в юности своей, словно золото в горниле, в бедах закалился.
И соглядая землю свою всю своима очима, всюду ѣздя, и видѣ многи грады и страны руския запустѣвши от поганых: Резанъская бо земля и Сиверская крымъским мечем погублена, и Низовская же земля вся, и Галич, и Устюгъ, и Вятка, и Пермь от казанцевъ запустѣла. И плакашеся всегда пред Богомъ, и моляшеся, да вразумитъ его Богь то, иже языком поганым воздати, еже христианомъ воздаша. Смѣтивъ ратных людей во всей области своей, любляше ихъ и брежаше старых, яко отцы, срѣдовѣчныя — яко братию, юных же — яко сыны, и всѣх почиташе честьми прилѣжными. И от сего самодержца починашеся воемъ его быти трудове и печали велицыи, и брани, и кровопролития. И блещащияся копия и мѣдныя щиты, и златыя шлемы, и желѣзныя одѣяния на всѣхъ, и разумѣ, яко мочно есть з Божиею помощию и с тѣмъ своимъ воинствомъ брещи земли своея от всѣх странъ от плѣнения поганыхъ языкъ.
И, ездя повсюду, осмотрев своими глазами всю землю свою, увидел он, что многие города и земли русские запустели от поганых: Рязанская и Северская земли крымским мечом погублены, и Низовская земля вся, и Галич, и Устюг, и Вятка, и Пермь из-за казанцев запустели. И просил он всегда у Бога и молился, чтобы вразумил его Бог, как отплатить поганым народам за то, что сотворили они христианам. Учтя воинов всей своей земли, относился он к ним с любовью и оберегал старых, как отцов, людей средних лет, как братьев, юных же, как сыновей, всем воздавая по их заслугам. И начались при этом самодержце для воинов его ратные труды, и великие печали, и сражения, и кровопролития. И, глядя на блещущие их копья, и медные щиты, и золотые шлемы, и железные латы, понял он, что сможет с Божьей помощью и с тем своим воинством оберегать со всех сторон свою землю от нападения поганых народов.
И еще ново прибави к ним — огненых стрелцовъ много, к ратному дѣлу гораздо изученыхъ, и главъ своихъ не щадящихъ в нужное время, и отцевъ и матерей своихъ, и женъ, и дѣтей своихъ забывающихъ, ни смерти боящихся. И ко всякому бою, аки к великой корысти или к мѣдвеной чаши царстѣей, друг друга напред течаху. И силно бияхуся, и складываху храбрыя главы своя нелѣстно за вѣру християнскую и за любовь к ним царскую великую, и дарове, и честь, отлучающе тѣх от любве отцев и матерей ихъ. И забываху родителей своихъ, и притѣкаху к нему, аки к чадолюбивому отцу, взимающи потребная неоскудно.
И присоединил он к ним новых воинов — многочисленные отряды пищальников, хорошо обученных ратному делу, и голов своих не щадящих в трудное время, и забывающих отцов и матерей своих, и жен, и детей, и смерти не боящихся. И устремлялись они на каждый бой, словно за богатой добычей или к медовой царской чаше, друг друга опережая. И мужественно бились они, и честно слагали храбрые свои головы за христианскую веру и за большую любовь к ним царя, и за дары его, и за почести, из-за которых пренебрегали они любовью отцов своих и матерей. И забывали они родителей своих, и приходили к нему, как к чадолюбивому отцу, всегда получая все необходимое.
И увѣда царь и великий князь Иоанъ Васильевичь, яко издавна стоить на Руской его земли царство срацынское Казань, по рускому же языку — Котелъ златое дно, и велика скорбь и бѣда предѣлом рускимъ бывает от него, и как отецъ его и прадѣд воевахуся с ними и конечныя споны не возмогоша сотворити Казани. И многа лѣта преидоша Казани, до трехсотъ лѣтъ — с первого начала Казанского от Саина царя — оттолѣ же обладающе казанстии царие тоя страны много Руския земли отъемше до сего нашего самодержца, о нем же нынѣ намъ слово предлѣжитъ, похваляя доблесть его. Много бо, иже и преже его бывших, и державствующии московстии праотцы его, великии князи, востающе и ополчающеся на казанцевъ, хотяще взяти змеиное гнѣздо ихъ, градъ Казань, и ихъ изгнати от отечествия своего, Руския державы. И вземше единою Казань, и удержати за собою царства, и укрѣпити его не разумѣша, лукавства ради поганых казанцевъ.
И узнал царь и великий князь Иван Васильевич, что издавна стоит на Русской его земле сарацинское царство Казань, а по-русски — Котел золотое дно, и что приносит оно большие несчастья и беды пограничным русским землям, и о том, как отец его и прадед воевали с казанцами и как не смогли они окончательно покорить Казань. И много лет простояла Казань — около трехсот лет — от основания Казани царем Саином, и за это время до нынешнего самодержца нашего, о котором теперь надлежит нам сказать слово, восхваляя доблесть его, много русских земель захватили владевшие той страной казанские цари. Много раз и бывшие до него московские правители, предки его, великие князья, поднимались и ополчались на казанцев, стремясь взять змеиное гнездо их, город Казань, и изгнать их из отечества своего, Русской державы. И однажды взяли они Казань, но не сумели удержать за собою царства и укрепить его из-за лукавства поганых казанцев.
Овогда убо мало державнии наши побѣждаху казанцевъ, овогда же сами от нихъ болши сугубо побѣждаеми бываху; и никоего же зла могуще сотворити агаряном, внуком Измаиловымъ,[95] но сами паче и множае бездѣлны и посрамлены возвращахуся от нихъ. Учени бо суть измаилтяне от начала своего бранем, учатся от младенства сицевым, потому же и сурови, и безстрашни, и усерды намъ бываху, смиренным. От праотецъ своих благословени быша — от Исава и от Исмаила прегордаго — питатися оружием своимъ; мы есмя — от кроткаго и смиреннаго изыдохом праотца нашего Иякова, тѣмъ силно не можемъ противитися и много смиряемся пред ними, и яко Ияковъ пред Исавом, и побѣждаемъ ихъ оружием крестным, той бо есть намъ во бранѣх побѣда и утвержение на противныя наша.
Дата добавления: 2018-11-24; просмотров: 204; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!