Физиологическое неокантианство

⇐ ПредыдущаяСтр 2 из 4Следующая ⇒

Крупнейшие представители физиологического неокантианства – О. Либман (1840-1912) и Ф. А. Ланге (1828-1875). Условная дата зарождения физиологического неокантианства – 1865 г., к концу XIX в. оно постепенно сходит со сцены.

Основные труды. О. Либман. "Кант и эпигоны" (1865); Ф. А. Ланге. "История материализма" (1866).

Философские воззрения. Толчок для развития физиологического неокантианства дали исследования знаменитого ученого Г. Гельмгольца (физика, химика, физиолога, психолога), который сам был стихийным материалистом. Изучая деятельность органов чувств (зрения, слуха и т.д.), он уже в 1855 г. отметил некоторое сходство между отдельными идеями кантовской философии и современного естествознания, а именно: само строение органов чувств задает особенности человеческого восприятия^[5], что может служить "физиологическим" обоснованием априоризма. Либман и несколько позднее Ланге, опираясь на новые открытия и гипотезы в области физиологии чувств, подхватили и развили эту идею. Так возникло физиологическое неокантианство, в котором априоризм Канта трактуется как учение о физическо-психической организации человека.

Марбургская школа

Основоположником и главой марбургской школы был Герман Коген (1842–1918), ее крупнейшие представители – Пауль Наторп (1854–1924) и Эрнст Кассирер^[6] (1874–1945). Школа возникла в конце XIX в. (условная дата – 1871) и распалась после Первой мировой войны.

Основные труды. Г. Коген: "Кантова теория опыта" (1871), "Влияние Канта на немецкую культуру" (1883), "Принцип бесконечно малых и его история" (1883); "Обоснование Кантом эстетики" (1889).

П. Наторп: "Учение Платона об идеях" (1903), "Логические основы точных наук" (1910), "Общая психология" (1912).

Э. Кассирер: "Понятие о субстанции и понятие о функции. Исследование фундаментальных вопросов критики познания" (1910), "Познание и действительность. Понятие о субстанции и понятие о функции" (1912), "Философия символических форм" (1923-1929).

Философские воззрения. Своей задачей Коген объявил "ревизию Канта", поэтому в марбургскойшколе прежде всего было отброшено кантовское понятие "вещи-в-себе" как "досадное наследие Средневековья". Но ведь и Бог у Канта, и сам внешний мир, из которого к нам (на наши органы чувств) поступают ощущения, есть трансцендентные сущности, т.е. "вещи-в-себе". И если мы ее выбрасываем из кантовской философии, что же тогда останется? Только человек как субъект познания, сами познавательные способности и процессы. Кант выделял в теоретическом разуме три уровня познания: чувственность, рассудок и разум. Но, отбросив внешний мир как "вещь-в-себе", мы тем самым меняем познавательный статус чувственности: она более не дает нам информацию о внешнем мире, соответственно, утрачивает смысл и трансцендентальная апперцепция и многие другие кантовские понятия. Кантовское учение о разуме, рождающем три идеи о безусловном (о душе, мире и Боге), также в значительной степени утратило свое значение. Ведь "мир" и "Бог" – это "вещи-в-себе", а понятие "души" вообще вышло из моды, на его место в эту эпоху было поставлено понятие "сознания", а несколько позднее – понятие "психики" (содержащей "сознание" и "бессознательное"). Таким образом, практически единственным достойным внимания из кантовских объектов исследования оказался рассудок, являющийся основой теоретического естествознания (см. схему 159).

10. Вторая волна позитивизма. Вопрос о мысленном эксперименте у Э. Маха

Новый всплеск интереса к позитивизму пришелся на конец XIX века. Теперь им увлеклись не только философы, но и физики. Лидером позитивизма в этот период становится австрийский физик Эрнст Мах (1838–1916), который придает позитивизму новую форму, получившую название махизм или эмпириокритицизм. Вместе с Махом идеи позитивизма в этот период разрабатывали немецкий физикохимик В. Ф. Оствальд, швейцарский философ, создатель эмпириокритицизма (что значит «критика опыта») Р. Авенариус, французский физик П. Дюгем (Дюэм), русские философы А. А. Богданов, П. С. Юшкевич и другие.

Почему же в конце XIX века вдруг опять стал моден позитивизм? Почему философские идеи физика Маха приобрели столь широкую популярность? Конечно, этому были свои причины и главная среди них заключалась в кризисе классической физики. До середины XIX века основой, фундаментом физики была механика, более того, она считалась фундаментом всего естествознания. Все явления, изучаемые естественными науками, должны были так или иначе сводиться к механическому движению, толчку, удару. Только тогда они считались понятыми и объясненными. Мир представлялся чем-то вроде очень сложных и больших механических часов, и ученые были убеждены в том, что сущность, причина каждого явления должна быть механической, и, чтобы объяснить явление, нужно найти те пружины, колесики, соударения и толчки, которыми оно обусловлено. И до середины XIX века это в общем-то получалось.

Однако электромагнитные явления, изучение которых было начато М. Фарадеем, никак не удавалось свести к механическим процессам. В 60-е годы Дж. Максвелл сформулировал систему математических уравнений, описывающих электромагнитные явления, однако с точки зрения механистического объяснения эти явления оставались непонятными. К концу XIX века резко возрастает количество открытых наукой явлений, которым невозможно было дать объяснение с позиций механики:

— в 1895 году были открыты рентгеновские лучи;

— в 1896 году обнаружена естественная радиоактивность;

— в 1897 году был открыт электрон, установлены его масса и заряд;

— в 1899–1900 годы было экспериментально доказано существование давления света;

— в 1900 году появилось понятие кванта энергии.

Таким образом, конец XIX века — переломная эпоха в развитии науки, когда она открыла для себя новое огромное поле исследований. Естественно, что первая задача состояла в том, чтобы описать и как-то классифицировать новые явления. Оказалось, что их трудно или даже невозможно объяснить обычным механическим путем. Что же, значит и не надо заниматься поисками объяснений! Для науки достаточно дать точное математическое описание исследуемых феноменов, как это сделал Максвелл для электромагнитных явлений.

Таким было умонастроение ученых того периода. Философия Маха выразила это умонастроение, поэтому она оказалась столь популярна на рубеже веков. Однако она быстро потеряла свою привлекательность, когда ученые приступили к созданию таких объяснительных теорий для новых явлений, которые уже не носили механического характера.

Эрнст Мах (кажется, именно он начал использовать термин Gedankenexperiment ) приводит интересное эмпирическое рассуждение в своей классической "Науке Механики". Он говорит, что мы обладаем большим запасом полученных из опыта "инстинктивных знаний". Они совсем не обязательно должны быть ясно сформулированы, но они практически применяются в подходящей ситуации.

11. Психологизм и антипсихологизм. Система Д.С. Милля и логические исследования Э. Гуссерля

ПСИХОЛОГИЗМ [И АНТИПСИХОЛОГИЗМ] В ЛОГИКЕ – философская концепция, утверждающая связь логики (как традиционной, так и современной символической) с реальностью человеческого мышления, изучаемой психологией. Противоположностью психологизма является антипсихологизм, который отрицает подобную связь и считает логику наукой об идеальных объектах, смысл и существование которых не зависят от их использования в человеческом мышлении. Проблема психологизма в логике состоит из двух вопросов; сводимы ли логические структуры (в частности законы логики) к психологическим структурам и являются ли логические процедуры моделями реальных процессов мышления? Классический психологизм 19 в. (Д.С. Милль) отвечает на эти вопросы следующим образом: 1) логика сводима к психологии, т.е. логические понятия, могут быть определены в терминах психологических понятий, а логические законы могут быть выведены из психологических законов; 2) логика является моделью процессов мышления, потому что логика просто является частью этих процессов. Эта концепция может быть названа «редукционистским психологизмом». Ж. Пиаже говорит об автономии логики и психологии (отрицательный ответ на вопрос (1)), но настаивает на тождестве логических и психологических структур, устанавливаемом эмпирически. Эта концепция может быть названа «наивным психологизмом». Более слабая концепция психологизма утверждает, что логика играет нормативную роль по отношению к процессам мышления (С. Хаак). Однако эта концепция может быть квалифицирована как психологизм, только если мы добавим к ней тезис о сводимости норм к фактам. Концепции такого типа могут быть названы «умеренным психологизмом». Все формы психологизма имеют один общий признак – утверждают дескриптивность логики по отношению к процессам мышления. Классический антипсихологизм (Г. Фреге и Э. Гуссерль) отвечает на выделенные вопросы следующим способом: 1) логику нельзя свести к психологии, она автономна; 2) логика ни в каком смысле не может быть признана моделью мышления. Классическая форма антипсихологизма включает в себя три утверждения: (а) логические понятия не определимы в терминах психологических понятий, и логические утверждения не выводимы из утверждений психологии; (б) психологические факты нельзя использовать для обоснования логических процедур; (в) методы и результаты символической логики не сообщают никакой информации о естественном мышлении человека. Тезисы (а) и (б) – отрицательные ответы на вопрос (1), а тезис (б) – отрицательный ответ на вопрос (2) из проблемы психологизма. Если мы примем тезисы (а) – (в), то получим концепцию, которая может быть названа «радикальным антипсихологизмом». Если мы принимаем нормативность логики и дуализм фактов и норм, то получаем концепцию, которая может быть названа «умеренным антипсихологизмом» (И.Кант) который допускает дескриптивность логики по отношению к результатам мысли, но отрицает ее относительно процессов мышления. Конъюнкция тезисов (а) и (б) радикального антипсихологизма представляет собой версию принципа автономии логики, утверждающего независимость логики от психологии. Она отвечает на вопрос (1) из проблемы психологизма, но не дает ответа на вопрос (2). Следовательно, принятие тезисов (а) и (б) не влечет за собой принятие какой-либо формы антипсихологизма, поэтому она может быть названа «непсихологизмом».

Психологизм и антипсихологизм в контексте философских интерпретаций логики зависят от а) типа рассматриваемых логических систем, б) базисных философских установок, в) ориентации на приложения логики. Д.С. Милль определяет логику «как науку, которая рассматривает операции человеческого рассудка, стремящегося к истине». Для него логические законы – особый тип психологических законов. Главный способ логических умозаключений – индукция. Дедукция представляется как особый вид индукции. Философия, на которой основывается миллевская теория логики, – эмпиризм. Главные приложения логики – открытие и обоснование законов человеческого мышления, которые являются частью психологии мышления. Типические черты психологизма в логике 19 века: а) ориентация на традиционную логику в области теории дедукции, б) эмпиризм и фундаментализм как общефилософская основа психологизма, в) ориентация на приложение логических результатов к исследованию психологии человеческого мышления. Э. Гуссерль строит философские выводы на основании анализа возникающей математической логики. Базисной философской установкой является объективизм, – стремление обосновать независимость от субъекта как формы, так и содержания знания, и идеализм – признание существования независимых от субъекта форм и объектов знания. Основные приложения логики – основания математики. Ориентация на приложения логики к основаниям математики определила господство антипсихологизма в философии логики 20 века. Во 2-й половине 20 века в связи с приложениями логики к исследованиям по искусственному интеллекту и развитием теории поиска вывода произошло возрождение психологистических идей (С.Хаак, Б.В. Бирюков, Т. Зеебом, Г.В. Сорина). Возникли концепции, сочетающие непсихологистическое обоснование логики с возможностью моделирования логикой реальности человеческого мышления (метапсихологизм).

12. Проекты разделения наук на рубеже XIX – XX вв. Деление наук по предмету и по методу.

13. Лингвистический поворот. Вопрос о значении.

ЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ ПОВОРОТ — изменение характера и стиля философских исследований, происшедшее с начала 20 в. и характеризующееся повышенным интересом к языку. Л. п. был во многомобусловлен формированием лингвистики как науки и выразился, прежде всего, в намерении философоврешать метафизические и гносеологические проблемы не путем вопрошания о мире или изучения структурсознания, а посредством анализа языка. У истоков Л. п. стоят Г. Фреге, Б. Рассел, Д.Э. Мур, Л. Витгенштейн. Их подход к философии определяется убеждением, что всякое знание о мире существует лишь тогда, когдаоно выражено посредством языка. Следовательно, описание познавательных процедур, равно как ипонимание структуры реальности, можно получить, лишь исследуя язык. Начальный этап такого родаисследований отмечен реализмом, состоявшим в убеждении, что структура языка совпадает со структуройреальности, а потому правильное использование языка дает возможность точного выражения знания о мире. В соответствии с этим убеждением, основные трудности познания и связанные с ними гносеологическиепроблемы являются следствием злоупотребления языком. Поэтому основная задача философии состоит вревизии нынешнего языка и очищения его от бессмысленных и бесполезных для познания словесныхконструкций. Речь шла, прежде всего, о языке науки, а основным методом был избран формальный анализсинтаксиса и семантики. Исследования такого рода были осуществлены в работах Рассела, Витгенштейна, атакже в трудах представителей логического позитивизма (М. Шлик, Р. Карнап, О. Нейман и др.).

Дальнейшее развитие философских исследований в рамках Л. п. было связано с анализоместественного языка и языковой прагматики. Существенное влияние на подход к языку оказали, в частности, работы Э. Сепира (см. Сепира—Уорфа гипотеза), взгляды которого явно противостоят реализму вфилософии языка. Согласно его концепции «лингвистической относительности», язык не выражает структурумира, а, скорее, формирует образ мира человека, пользующегося языком. Из этого следует, что носителиразных языков имеют совершенно различное представление о реальности. При этом вопрос о «реальностисамой по себе» оказывается эквивалентен вопросу о «вещи самой по себе» в философии Канта. Подобныевзгляды на язык были затем развиты в рамках прагматического анализа. Так, согласно У Куайну, картинамира, фиксируемая в структуре используемого в том или ином сообществе языка, принимаетсяисключительно из прагматических соображений. Основная функция языка состоит не в выражении знаний омире, а, главным образом, в обеспечении коммуникации в сообществе. Анализ коммуникативныхвозможностей языка был начат еще Ч.С. Пирсом. В 20 в., наиболее значительные продвижения в этомнаправлении связаны с поздними работами Витгенштейна. В них утверждается, что смысл языковыхвыражений определяется не отношением к реальности или к сознанию, а лишь характером употребленияэтих выражений в сообществе; образ мира и содержание сознания человека рассматриваются как нечтопроизводное по отношению к правилам употребления языка. Дальнейшим шагом в этом направлении можносчитать трансцендентальную прагматику К.-О. Апеля, который не только обращает внимание на ролькоммуникативных языковых правил в формировании картины мира, но пытается показать их априорныйхарактер. В его концепции коммуникативные нормы выполняют функцию, подобную функции категорийрассудка у Канта. Они составляют внеэмирический базис мышления и в этом качестве определяют какструктуру реальности, так и методы научного познания.

14. Прагматизм и его роль в формировании концепций научного познания. Абдуктивное умозаключение

Прагматизм — философское воззрение, видящее наиболее яркое выражение человеческой сущности в действии и ставящее ценность или отсутствие ценности мышления в зависимость от того, является ли оно действием, служит ли оно действию, жизненной практике.

Чарлз Сандерс Пирс (1839-1914) — американский философ, логик, математик и естествоиспытатель, стал родоначальником прагматизма.

Философские воззрения Пирса сочетают в себе две противоположные тенденции:

§ позитивистскую (эмпирическую);

§ объективно-идеалистическую.

Пирс отрицал врожденные идеи и интуитивное познание. Философ утверждал, что исходным пунктом познания выступает «видимость».

Согласно Пирсу, понятие об объекте можно достигнуть лишь путем рассмотрения всех практических следствий, которые вытекают из действий с этим объектом. Любое знание об объекте всегда является незавершенным и опровержимым, гипотетичным. Такое положение относится не только к обыденному знанию и знанию естественно-научному, но и к математическим и логическим суждениям, всеобщность которых может быть опровергнута контрпримерами.

Уильям Джемс (1862-1910) — американский философ и психолог, один из ярчайших представителей прагматизма.

В теории познания Джемс признает исключительную значимость опыта. В своих работах он, отвергая значимость абстрактных, абсолютных начал, исследует конкретное:

§ факты;

§ действия;

§ поведенческие акты.

Противопоставляя рационалистический и эмпирический методы, он создал учение, названное радикальным эмпиризмом.

Согласно Джемсу, истинность знания определяется его полезностью для успеха наших поведенческих актов, поступков. Джемс превратил успех не только в единственный критерий истинности идей, но и в само содержание понятия истины: у мыслителя истина открывает смысл нравственной добродетели, а не полноту смысловой информации об объекте познания.

Прагматисты, не исключая Джемса, обвиняли всю прежнюю философию в отрыве от жизни, абстрактности и созерцательности. Философия, по мнению Джемса, должна способствовать не осмыслению первых начал бытия, а созданию общего метода решения проблем, встающих перед людьми в различных жизненных ситуациях, в потоке постоянно меняющихся событий.

По словам Джемса, мы действительно имеем дело с тем, что переживается в нашем опыте, что и составляет «поток сознания»: опыт никогда не дан нам изначально как нечто определенное.

Любые объекты познания формируются нашими познавательными усилиями в ходе решения жизненных задач. Цель мышления — это выбор средств, которые необходимы для достижения успеха.

Джон Дьюи (1859-1952) — американский философ, один из интереснейших представителей прагматизма. Фундаментальным понятием философии этого мыслителя является опыт, под которым имеются в виду все формы проявления человеческой жизни.

Согласно Дьюи, познание — это инструмент приспособления человека к окружающей среде, как природной, так и социальной. А мерило истинности теории — ее практическая целесообразность в данной жизненной ситуации. Практическая целесообразность является критерием не только истинности, но и моральности.

Сущность абдуктивных умозаключений Под абдуктивным умозаключением (от лат. abductio — отделение) понимается такое недедуктив-ное умозаключение, в котором от истинности следст- вия условного суждения мы заключаем к вероятной истинности его основания [3]. На языке традиционной логики это рассуждение можно представить в виде следующей схемы: Если А, то а, b, c… a, b, c… истинны. Вероятно истинно и А. Здесь А обозначает основание условного сужде-ния, а, b, с — некоторые его следствия. Почему вывод такого умозаключения имеет веро-ятный характер? Это объясняется тем, что указанные следствия вполне могут вытекать не только из основа- ния А, но и из каких-либо других оснований, либо уже известных, либо пока еще не известных. Поэтому, как говорит одно из правил логики, нельзя заключать с достоверностью от истинности следствия к истинно-сти основания. Нарушая это правило и делая в таком умозаключении достоверный вывод, мы совершаем логическую ошибку. Научный и учебный процесс: методический семинар Бюллетень сибирской медицины, ¹ 6, 2012 111 Поскольку одни и те же следствия могут вытекать из разных оснований (B, С, D…), в случае истинности следствий может возникнуть ряд конкурирующих гипотез, каждая из которых претендует на то, что впо- следствии истинность ее удастся дока

15. Философия техники первой половины XX в. Основные определения техники

16. Основные научные идеи русского космизма. Задача одушевления материи

Именно в нашей стране начиная с середины прошлого века, зародилось, а в ХХ веке широко развернулось уникальное космическое направление научно-философской мысли. Среди множества ученых и мыслителей, отдавших дань этому направлению, мы должны в первую очередь выделить Н.Ф.Федорова, К.Э.Циолковского и В.И.Вернадского. Конечно, этими именами плеяда русских космистов далеко не исчерпывается. Так, в русской религиозной философии конца XIX — начала XX вв. (В.С.Соловьев, П.А.Флоренский, С.Н.Булгаков, Н.А.Бердяев) также выделяется линия, близкая идеям русского космизма, обращенная, по словам Н.А.Бердяева, “к активности человека в природе и обществе”.

Чтобы избежать произвольного толкования термина “русский космизм” и, следовательно, чрезмерного расширения числа последователей этого направления, следует выделить главное в космизме. По мнению современного специалиста по русскому космизму, автору многих работ, посвященных жизни и творчеству Н.Ф.Федорова, С.Г.Семеновой принципиально новой чертой русского космизма является идея активной эволюции, т.е. необходимости нового сознательного этапа развития мира, когда человечество направляет его в ту сторону, в какую диктует ему разум и нравственное чувство. Поэтому С.Г.Семенова предлагает определять это направление философии не столько космическим, сколько активно-эволюционным.

Человек для русских космистов — существо еще промежуточное, находящееся в процессе роста, далеко не совершенное, но вместе с тем призванное изменить не только окружающий мир, но и собственную природу.

Космическая экспансия человечества — только одна из частей этой грандиозной программы. В русском космизме соединились в единое целое мысли о преобразовании как макрокосма (Земли, биосферы, космоса), так и микрокосма (человека, как биологического отражения макрокосма). Недаром такое важное место в русском космизме занимают рассуждения о продолжении болезней и смерти и, как логическое следствие, — о достижении бессмертия.

Вера в человека, гуманизм — одна из ярчайших черт русского космизма.

Родоначальником всей космической мысли в России был только в последние годы раскрывающийся во всем многообразии творчества мыслитель второй половины ХIX века Николай Николаевич Федоров. В советское время имя Федорова было предано забвению, хотя до революции к его идеям обращались самые видные из русских философов и деятелей культуры. Так, большое влияние оставили встречи и беседы с Федоровым на творчество Л.Н.Толстого и В.С.Соловьева; большие статьи с разбором философской концепции Федорова оставили Н.А.Бердяев и С.Н.Булгаков. Уже после смерти философа в начале ХХ века вышло двухтомное собрание его избранных трудов, озаглавленное федоровскими учениками “Философия общего дела”. Мизерный тираж в несколько сот экземпляров сразу же сделал труды Федорова библиографической редкостью, однако и это не стало препятствием для распространения идей мыслителя. Так, сильнейшее впечатление произвели работы Федорова на калужского учителя К.Э.Циолковского, чье философское наследие во многом перекликается с федоровскими идеями.

“Философия общего дела” открывала перед человечеством невиданные дали, призывала к титаническим преобразованиям, как в мире, так и внутри каждого индивидуума. “В регуляции же, в управлении силами слепой природы и заключается то великое дело, которое может и должно стать общим”, — писал Федоров. Мыслитель так развивает свои идеи эволюции природы и человечества: природная эволюция в своем все усложняющемся развитии привела к появлению человеческого вида и сознания.

Человечество призвано всеобщим познанием и трудом овладеть стихийными силами как вне, так и внутри себя, выйти в космос для него активного преобразования и обрести новый, космический статус бытия, когда будут побеждены болезни и сама смерть. Федоров говорит об “имманентном (естественном) воскрешении” всех человеческих поколений. Это одна из конечных и величайших задач человечества.

Чтобы достичь полного владычества над временем и пространством, Н.Ф.Федоров ставит перед человечеством ряд задач. В их исторической последовательности одной из первых должна была стать регуляция, по выражению философа, “метеорических”, космических явлений. Причем начинать, по Федорову, можно уже сейчас. В качестве примера реальной регуляции природы Федоров приводил опыты общественного деятеля и ученого начала XIX века В.Н.Каразина, выступавшего с конкретными проектами управления погодой.

От подобных, еще явно несовершенных опытов человечество, по мере увеличения знаний, должно перейти к овладению всеми земными процессами, превратить свою планету в полностью управляемый космический корабль.

Итак, для Федорова регуляция определяется как принципиально новая ступень эволюции.

Эволюция для Федорова — процесс пассивный, регуляция же должна стать сознательно-волевым действием. Но не стоит причислять Федорова к тем ученым, кто отвергал или недооценивал важность эволюционного процесса. Наоборот. Признавая важность эволюции (хотя бы в происхождении знания, к примеру), Федоров делает более далеко идущий вывод: существует необходимость сознательного управления эволюцией, преобразования природы, исходя из глубинных потребностей разума и нравственного чувства человека.

Из всех направлений русской философии в советский период наибольшего взлета достигла философия космизма. Её основоположниками были Вл. Вернадский и К. Циолковский.

Циолковский не считал себя верующим и отвергал наличие двух начал во Вселенной: материального и духовного.

Обращаясь к рассмотрению материи, Циолковский выдвигал три начала или принципа: время, пространство и сила. Эти понятия являются прежде всего «элементами суждений», и оттого они вполне субъективны. Без материи не существует ни времени, ни пространства, ни силы, и наоборот.

Главным для Циалковского было учение о монизме материи. Его материя, а значит и атом, оживотворена, действует по законам не только физического, но и психологического мира. По его мнению, нельзя допустить, чтобы чувствительной признавалась только часть Вселенной, т.е. собственно живая материя. Но из этого вовсе не следует, что человек чувствует и познает мир как и всё остальное. Чувствительность Вселенной находит выход в двух измерениях: количественном и качественном. С этой точки зрения, все тела — живые и мертвые — обладают одинаковой по качеству, но различной по количеству степенью раздражительности.

Так как «атом всегда жив», следовательно ему свойственно чувство радости и страдания, более того, к его сущности относится и само «я» — сознание или разум. Разум , основанный на «эгоизме атома», доводится до совершенства в человеческих существах. По мнению Циолковского, разум должен стремиться не только к самосовершенствованию, но и к совершенствованию окружающего мира. Это своего рода суд, но «суд не страшный, а милостивый и выгодный длянесовершенных»; ведь после их безболезненного естественного умирания без потомства они впоследствии вновь оживают для лучшей жизни. В конечном счете преобразится не только всё человечество, но и сущность атома, который перестанет источать импульсы несовершенства. Атомы будут соединяться только в . разумных и сознательных существах, либо же в телах, . усовершенствованных разумом.

Фундаментальное открытие Вернадского — осознание того, что современная эпоха ознаменовывается переходом от биосферы к ноосфере.

Биосферу Вернадский определил как область Земли, охваченную живым веществом (совокупностью живых организмов).

Важнейшим признаком разнородности биосферы служит то, что в живом веществе процессы протекают иначе, чем в костной материи, особенно если рассматривать их в аспекте времени. В живом веществе они идут в масштабе исторического времени, в костном — в масштабе геологического.

Первостепенную роль в деле полного заселения биосферы человеком принадлежит развитию научной мысли и неразрывно связанным с этим успехом техники передвижения и мышления, возможностям мгновенной передачи мысли на расстояния. Человечество все более становится неделимым и единым. Всё это свидетельствует о новом переходе биосферы в ноосферу. На этой стадии человечество, как единое целое, охватит весь земной шар и окончательно решит вопрос о лучшем устройстве жизни. Оптимистический идеал ноосферы наводил Вернадского на понятие о новой этике для нового человечества, связанного с научным прогрессом.

17. Третья волна позитивизма. Научное миропонимание Венского кружка

Третья волна развития позитивистской философии называется неопозитивизм. Так обобщенно стали обозначать целую группу логико-философских школ позитивистской ориентации. Их общая характерная особенность — концентрация па частных логико-методологических проблемах и анализ научного языка. Начинается неопозитивизм в 20-е годы XX в. с деятельности членов «Венского кружка» — научного семинара в Венском университете (М. Шлик, Р. Карнап, О. Нейрат, К. Гедель, Э. Кайла и др.). На основе идей «Венского кружка», философов X. Рей-хенбаха и Л. Витгенштейна, а также логика и математика Б. Рассела формируется школа логического позитивизма. Ее сторонники, как и многие другие неопозитивисты, противопоставляли пауку философии. Традиционные проблемы философии, полагали они, «ненаучны», это «пустая метафизика» с полумистическими надуманными понятиями («абсолютный дух», «мировой разум» и т.д.). Философия не имеет своих особых функций и методов, которыми не владеют специальные науки. Поэтому единственно возможным достоверным знанием может быть только знание частных наук. «Венский кружок» во многом принимал идеи Маха и Авенариуса. Однако новые позитивисты не могли не заметить, что эмпириокритицизм умалил значение логического аспекта научного познания, и принялись исправлять этот недостаток. Но они не сумели выдержать меру па первом этапе. Например, Бертран Рассел попытался обосновать философию и математику исключительно логикой. При таком подходе философия — не больше, чем обыкновенный логический анализ данных опыта. Она не открывает повое знание, так как это прерогатива эмпирических наук. Ее задача — проанализировать термины, понятия, базовые положения и устранить из них некорректные, двусмысленные и неточные. Эмпириокритицисты пытались низвести пауку до уровня субъективных ощущений и этим ограничиться. Это было их слабым местом. Неопозитивисты выдвинули иную основу пауки — научные факты, которые становятся всеобщим достоянием через высказывания. Их-то и нужно изучать. Вот тут, как у Милля, и происходит незаметная подмена проблем: вместо анализа фактов — анализ высказываний. То есть па первый план выдвигаются чисто лингвистические проблемы, решаемые с точки зрения логики. Большую роль в коррекции курса неопозитивизма в сторону лингвистического анализа сыграл австрийский философ и логик Людвиг Витгенштейн. В своем «Логико-философском трактате» (1921 г.) он стал настаивать, что рациональное мышление должно всегда находиться в определенных логических пределах. Как же этого добиться? Нужно все элементарные факты обозначать строго определенными названиями (именами). Группы фактов — предложениями (сочетаниями названий) и т.д. Сложные предложения сводятся к простым (базисным, или протокольным), а они-то и являются основой пауки. При этом каждое предложение необходимо проверять па истинность (принцип верификации) путем его сведения к ряду элементарных (базисных) фактов, доступных опытной проверке. В принципе сама идея строгого и проверяемого научного знания достойна всяческой поддержки. Но метод верификации па деле малопродуктивен. Чем больший материал обобщает какое-либо высказывание, тем сложнее его верифицировать. А ведь каждый закон и даже гипотеза в большей либо меньшей степени есть обобщение фактов. Следуя логике неопозитивистов, придется отказываться от законов и гипотез. Но что тогда останется от пауки? Еще сложнее верифицировать метафизические (философские) понятия и положения. Отсюда вывод — метафизика, с точки зрения логических норм языка, есть «ложное учение». Разумеется, это утверждение является весьма произвольным. Проблема ранних неопозитивистов в том, что они не осознавали, что рационально-логическое познание имеет свои пределы, очерченные сферой опыта и конечных вещей. Метафизика выходит в совершенно иные сферы. Но ни их специфика, пи само их существование не признавались. Спенсер со своей идеей о мире Непознаваемого (мир ноуменов — трансцендентная метафизическая сфера) среди позитивистов оставался «белой вороной». Поле научного зрения неопозитивистов, как и их предшественников по этому течению, оставалось ограниченным рамками чувственно воспринимаемого и логически анализируемого мира. Постепенно влияние логического позитивизма ослабевает. В лидеры выбивается другое неопозитивистское течение — лингвистическая философия (Г. Райл, Дж. Уисдом, П. Стросон, М. Блэк и др.). Его сторонники сохраняют общий аптиметафизи-ческий курс. Однако они уже не разделяют убеждения своих предшественников в необходимости сведения философии к логическому анализу языка пауки. За неоправданное сужение задач философии логических позитивистов в 50—60-е годы начинают критиковать логические прагматисты (У. Куайн и др.), которые представляли одну из американских школ неопозитивизма. Их поддержали марксисты, экзистенциалисты и философские антропологи. В 50-е годы неопозитивизм трансформируется в аналитическую философию (основные течения — философия логического анализа и лингвистическая философия). В 60—70-е годы в недрах неопозитивизма нарождается новая волна, получившая название постпозитивизм1 (К. Поппер, Т. Кун, И. Лакатос, П. Фейерабенд, С. Тулмин и др.). Его идеологи все более дистанцируются от ряда радикальных идей начального позитивизма. Подробнее о постпозитивизме см. в теме 15. Таким образом, неопозитивизм, подхвативший критику философии за ее умозрительность и метафизичность (а она порой была во многом справедлива), тем не менее вынужден был признать, что пи философия, пи наука не могут отказаться от общих абстрактных высказываний, па которые, как выяснилось, опираются вновь создаваемые научные теории. Задуманная Коптом кардинальная реформа философии провалилась. Вместо полного отказа от философии позитивизм па своем третьем этапе развития стал понемногу допускать необходимость философской науки, признавать ее особый статус. Неотъемлемые заслуги неопозитивизма: разработка проблем логики, семиотики (теория знаковых систем), методологии пауки, лингвистического анализа.

18. Проект физикалистской единой науки. Задача верификации научных суждений

В философии логического позитивизма, учение, считающее, что все науки используют один и тот же язык, законы и метод. Единство языка науки означает либо то, что все научные положения могут быть преобразованы в набор протокольных предложений, описывающих чувственные данные, либо что все научные термины могут быть определены через термины физики. Единство законов означает, что законы различных наук должны быть выведены из определенного набора фундаментальных законов (напр., законов физики). Единство метода означает, что процедуры для обоснования утверждений различных наук по существу одни и те же. Движение за единую науку, которое возникло в Венском кружке, придерживалось трех указанных единств, а «физикализм» Рудольфа Карнапа отстаивал тезис о том, что все термины и утверждения естествознания могут быть сведены к терминам и утверждениям физики.

Цель науки состоит, согласно неопозитивизму, в формировании базы эмпирических данных в виде фактов науки, которые должны быть репрезентированы языком, недопускающим двусмысленности и не выразительности. В качестве такого языка логическим эмпиризмом был предложен логико-математический понятийный аппарат, отличающийся точностью и ясностью описания изучаемых явлений. Предполагалось, что логические термины должны выражать познавательные значения наблюдений и экспериментов в предложениях, признаваемых эмпирической наукой как предложения "языка науки".
С введением "контекста открытия" логическим позитивизмом была сделана попытка переключаться на анализ эмпирических утверждений с точки зрения их выразимости с помощью логических понятий, исключив, тем самым, из логики и методологии вопросы, связанные с открытием нового знания.
При этом эмпирическая эпистемология наделялась статусом основания научного знания, т.е. логические позитивисты были уверены, что эмпирический базис научного знания формируется исключительно на основе языка наблюдения. Отсюда и общая методологическая установка, предполагающая редукцию теоретических суждений к высказываниям наблюдения.
В 1929 г. Венский кружок анонсировал свою формулировку эмпирицистского критерия значения, ставшую первой в ряду таких формулировок. Венский кружок заявил: значением предложения является метод его верификации.
Принцип верификации предусматривал признание обладающими научной значимостью только те знания, содержание которых можно обосновать протокольными предложениями. Поэтому факты науки в доктринах позитивизма абсолютизируются, обладают приматом перед другими элементами научного знания, ибо, по их мнению они определяют содержательный смысл и истинность теоретических предложений.
Иными словами, согласно концепции логического позитивизма "существует чистый опыт, свободный от деформирующих влияний со стороны познавательной деятельности субъекта и адекватный этому опыту язык; предложения, выражаемые этим языком, проверяются опытом непосредственно и не зависит от теории, так как словарь, используемый для их формирования, не зависит от теоретического словаря"[1].

19. Концепции семиотики. Семиозис и его измерения

Древние греки включали в семиозис:

1. То, что выступает как знак;

2. То, на что указывает знак или к чему он отсылает (десигнат);

3. Воздействие, в силу которого данный предмет оказывается для интерпретатора знаком интерпретанта (англ.)русск..

Один из основоположников современной семиотики Чарльз Пирс применял понятие семиозис для характеристики триадической природы элементарного знакового отношения объект — знак — интерпретанта. Для Пирса именно понятие семиозиса было центральным понятием его семиотической теории. По мысли Пирса, знак не функционирует как знак до тех пор, пока он не осмысливается как таковой.

Иначе говоря, знаки должны быть интерпретированы, чтобы быть знаками. Согласно Пирсу, осуществляется это знание благодаря интерпретанте. Интерпретанта — это перевод, истолкование, концептуализация отношения знак/объект в последующем знаке (например, определенная реакция человека на воспринимаемый знак; объяснение значения данного слова с помощью других слов и т. д.). Каждый знак способен порождать интерпретанту, и этот процесс фактически бесконечен. Пирс постулирует необходимость бесконечности этого процесса следующим образом. Если предположить гипотетическое существование самой последней, самой сложной, исчерпывающей и завершающей интерпретанты данного объекта, то эта интерпретанта может быть ни чем иным как самим объектом, целиком явленным нашему сознанию. Но такой объект, а равно и такой знак (как физически тождественные друг другу) не возможны и не существуют. Стало быть, процесс интерпретации безграничен. На этом постулате основана идея Пирса о неограниченном семиозисе. В рамках такого подхода семиозис — это динамический процесс интерпретации знака, единственно возможный способ его функционирования. Семиозис — это деятельность знака по производству своейинтерпретанты. Идея семиозиса выражает самую суть отношений между знаком и внешним миром — объект репрезентации существует, но он удален и недосягаем, будучи словно «спрятан» в череде семиотических медиаций. Однако познание этого объекта возможно лишь через исследование порожденных им знаков. Моррис определял семиозис как «процесс, в котором нечто функционирует как знак». Он также выделял три измерения семиозиса (которые зачастую рассматриваются как различные сферы семиотического анализа):

1. Семантика — характеризует отношение знака к своему объекту

2. Синтактика — включает отношения знаков друг к другу

3. Прагматика — исследует отношения между знаками и теми, кто ими пользуется (интерпретаторы)

Сема́нтика (от др.-греч. σημαντικός «обозначающий») — раздел лингвистики, изучающий смысловое значение единиц языка.

Си́нтаксис (др.-греч. σύν-ταξις^[1] — составление) — раздел лингвистики, изучающий строение и функциональное взаимодействие различных частей речи в предложениях, словосочетаниях и пр. языковых единицах. Является составной частью грамматики. Исследуемые в рамках синтаксиса вопросы тесно соприкасаются с областью изучения морфологии.

Прагматика (от др.-греч. πράγμα, родительный падеж πράγματος — «дело, действие») — термин языкознания, обозначающий:

1. Раздел семиотики, изучающий отношения между знаковыми системами и теми, кто их использует (см. Чарльз Уильям Моррис).

2. Совокупность условий, сопровождающих употребление языкового знака.

3. Раздел языкознания, изучающий условия использования говорящими языковых знаков.

Основные принципы семиотики были сформулированы американским логиком Чарльзом Сандерсом Пирсом (1839-1914). Пирс – один из наиболее оригинальных и глубоких американских мыслителей, сыгравший значительную роль в формировании современных математико-логических концепций и явившийся родоначальником общей теории знаков (семиотики).

Термин «семиотика» был воспринят Джоном Локком у греческих стоиков, которые в свою очередь испытали влияние традиции греческой медицины, трактовавшей диагноз и прогноз как знаковые процессы. Широкое распространение термин «семиотика» получил благодаря Пирсу, который следовал словоупотреблению Локка.

Пирс занимает особое место в истории американской философской мысли. При жизни его философские труды не были опубликованы и его идеи были известны в основном слушателям его лекций. (Кембридж, Гарвард). Лишь после опубликования основных работ Пирса в 30-х годах его идеи стали известными широкому кругу философов и логиков, и их оценили как исключительный вклад в символическую логику и теорию алгебраических структур, а также в учение о знаках. Пирс оказал значительное влияние не только на философию Америки, но также и на логико-философские семиотические концепции в Европе. Идеи Пирса оказали влияние на концепцию позднего Витгенштейна.

Ч.Пирс выделяет знаковые отношения и знаковый процесс Это две основополагающие категории в концепции Пирса.

Знаковые отношения представляют собой несколько уточненную известную триаду, которую можно найти еще у древних греков: а) наличие вещи, выступающей как знак; б) вещь должна репрезентировать нечто другое; в) необходима деятельность интерпретации какой-либо мыслью. Согласно Пирсу, знак есть некоторое А, обозначающее некоторый факт или объект В для некоторой интерпретирующей мысли С. Особую роль в знаковой ситуации играет интерпретирующая мысль (интерпретанта).

По Пирсу, знаковый процесс - это непрерывный, в сущности, бесконечный процесс. Знак потому является знаком, что может быть интерпретирован в другом знаке; интерпретирующая мысль является тоже знаком, который может, в свою очередь, интерпретироваться новым знаком – и так до бесконечности. Значение знака, по Пирсу, есть знак, в который он должен быть переведен. Для Пирса мысль имеет природу иконического знака, отражающего объект. Но и сам объект имеет природу знака, поскольку только при таком условии он может оказать воздействие.

Ч. Пирс причисляет к знакам и элементы мышления. Знак определяется им через понятия репрезентамена и интерпретанта, причем интерпретант, по его мнению, может вызвать новый интерпретант, по отношению которому первый интерпретант является знаком. Интерпретант является, по Пирсу, знаком (распространенным знаком) и как таковой нуждается в своем интерпретанте. Первичный знак, или репрезентамен, может быть объектом интерпретанта. Интерпретант есть мысль, вызываемая знаком; она вызывает другую мысль, которая является ее интерпретантом и т.д.

По Пирсу, все существующее есть лишь элементы опыта (воспринимаемая людьми объективная действительность), а элементы опыта, согласно Пирсу, есть знаки, то все существующее оказывается знаками. Если основным свойством знака является свойство вызывать мысль у человека, то и с этой стороны все воспринимаемое человеком оказывается знаком.

Если в понятие знака включается все существующее, то знак теряет свои действительные отличительные признаки.

Прежде всего, по мысли Пирса, целесообразно произвести дифференциацию различных видов семиотических единиц, которые обычно называют знаками. Сюда относятся такие единицы, как копии, признаки, символы, сигналы и собственно знаки. Разграничить эти виды семиотических единиц можно, согласно идеям Ч.Пирса, на основании характера сходства этих единиц с обозначаемыми реалиями, т.е. с теми сущностями, которые замещаются данными семиотическими единицами.

20. Концепции научного познания в неокантианстве XX в. Наука и техника как изобретение духа

Одним из направлений в философии конца XIX – начала XX в., сосредоточивших внимание на проблеме обоснования научного знания, было неокантианство. Оно возникло в конце 60-70-х годов XIX века как попытка осмысления новых открытий в математике и естествознании. Лозунг “Назад к Канту!” был выдвинут одним из первых представителей неокантианства Отто Либманом в 1865 году1. Смысл этого лозунга состоял в требовании противопоставить кантовское понимание трансцендентальной философии ее спекулятивным интерпретациям у Фихте, Шеллинга и особенно Гегеля, чье влияние в первой половине XIX века в Германии было самым сильным.

Философские построения этих трех мыслителей (Либман называет их “эпигонами” Канта), по убеждению неокантианцев, не связаны с развитием самой науки, а представляют собой в значительной степени отвлеченные конструкции, претендующие (особенно у Шеллинга в его натурфилософии, а также и у Гегеля) на то, чтобы заменить собой точную науку. Согласно неокантианцам, из всех представителей немецкой классической философии только Кант был непосредственно связан с научным мышлением своего времени – математикой, механикой, физикой. Именно поэтому его философия представляется неокантианцам не только не стоящей в противоречии с основами и принципами научного подхода к действительности, но и дающей возможность осмыслить достижения современной им науки.

За те несколько десятилетий XIX века, в которые неокантианство получило наиболее широкое распространение и признание в большинстве немецких университетов, в нем выделился ряд тенденций и школ. Самыми крупными из них оказались две: Баденская во главе с В. Виндельбандом и Г. Риккертом и Марбургская, представленная Г. Когеном, П. Наторпом, Э. Кассирером, Р. Штаммлером и др.

Следует обратить внимание на тот исторический фон, на котором выступало неокантианство. В философии последней трети XIX века преобладающее влияние получили направления, занимавшиеся главным образом гносеологией и методологией, т. е. проблемами не бытия, а познания. К ним принадлежал позитивизм, вылившийся в самом конце XIX – начале XX вв. в махизм и эмпириокритицизм. Позитивизм с самого начала выступал в качестве реакции на спекулятивную философию, особенно гегельянство. Увлечение методологическими проблемами характерно в последней трети XIX века также и для тех направлений, которые можно было бы квалифицировать как “философию жизни”: сюда можно отнести таких мыслителей, как В. Дильтей, Г. Зиммель и др., разрабатывавших методологию не естественных, а исторических наук. Неокантианство органически влилось в это русло “методологизма”; его представители решительно выступали против того, чтобы философия подменяла собой научное исследование и умозрительно конструировала картину мира. В своем стремлении к разработке методологических проблем науки неокантианцы представляли оппозицию той иррационалистической традиции философии жизни, которая шла в Германии от Шопенгауэра и Ницше. По вопросам гносеологии глава Марбургской школы неокантианства Г. Коген неоднократно критиковал Шопенгауэра, отвергая его интерпретацию кантовской философии. Оппозиционной по отношению к ницшеанскому требованию “переоценки ценностей” была теория ценностей, созданная Баденской школой, прежде всего Г. Риккертом и В. Виндельбандом.

Если Баденскал школа сосредоточила свое внимание на проблемах философии культуры и методологии исторических наук, то представители Марбургской школы в первую очередь занимались проблемой обоснования точных наук – математики и естествознания. Начиная с 70-х годов XIX века и до 20-х годов XX века неокантианство Марбургской школы развивалось преимущественно как концепция научного знания, как наукоучение в собственном смысле этого слова. Хотя и у главы школы Когена, и у его ближайших последователей Наторпа и Кассирера наряду с работами, посвященными проблемам обоснования науки, есть также исследования по этике и эстетике, философии культуры и философии права, тем не менее центр тяжести их мышления вплоть до 20-х годов прошлого века составляли проблемы методологии науки и логики научного мышления. Неокантианцы этого направления создали теорию науки, которую можно считать одной из попыток логического обоснования научного знания. Не принимая ни эмпирико-психологического, ни спекулятивно-метафизического, ни возникшего уже позднее – в начале XX века – культурно-исторического обоснования науки, марбуржцы усматривают сущность научного познания в методе. В своем обосновании научного знания они опираются на историю науки. Это составляет одну из сильных сторон их подхода к анализу науки: современное состояние научного знания они соотносят с его становлением, считая, что история науки является органическим моментом самого научного знания. Не только Коген, но и его последователи – Наторп, а особенно Кассирер, хорошо знают историю науки, при этом они ставят ее в тесную связь с историей логики и историей философии.

21. Критика верификации К.Р. Поппером, задача фальсификации научных суждений

К. Поппер предложил другой критерий истинности научного утверждения – фальсификации.
Наука, по Попперу, - динамическая система, предполагающая непрерывное изменение и рост знания. Это положение детерминировало иную роль философии науки в научном познании: отныне задача философии сводилась не к обоснованию знания, как это было в неопозитивизме, а к объяснению его изменения на основе критического метода. Так, в "логике научного открытия" Поппер пишет: "центральной проблемой теории познания всегда была и остается проблема роста знания", а "… наилучший же способ изучения роста знания – изучение роста научного знания"[3]. В качестве основного методологического инструмента для этой цели Поппер вводит принцип фальсификации, смысл которого сводится к проверке теоретических утверждений эмпирическим опытом. Чем же фальсифицируемость лучше верифицируемости и какова логика рассуждения Поппера?
Объявив задачей методологии изучение механизмов роста научного знания, Поппер основывается на понятой и воспринятой реальности, из которой состоит сфера научного познания. По его глубокому убеждению, наука не может иметь дело с истинной, ибо научно-исследовательская деятельность сводится к выдвижению гипотез о мире, предположений и догадок о нем, построению вероятностных теорий, и законов; таков общий путь познания мира и приспособления наших представлений о нем. Поэтому было бы, мягко говоря, несерьезно какие-то из этих представлений принимать за истинных, а от каких-то отказаться, т.е. нет универсального механизма, который бы мог выявить из многообразия существующих знаний какие из них истинные, а какие являются ложными.
Поэтому задача философии заключается в том, чтобы найти такой способ, который бы позволил нам приблизиться к истине. В логико-методологической концепции Поппера находится такой механизм в виде принципа фальсификации. К. Поппер считает, что научными могут быть только те положения, которые опровергаются эмпирическими данными. Опровержимость теорий фактами науки, следовательно, признается в "логике научного открытия" критерием научности этих теорий.
На первый взгляд это положение воспринимается как бессмыслица: если выяснилось бы, что все те наши умозрительные конструкции, которые мы строим относительно мира опровергаются нашим же эмпирическим опытом, то, исходя их здравого смысла, следовало бы их признать ложными и выбрасывать как несостоятельные. Однако попперовские рассуждения строятся на ином логическом смысле.
Доказать можно все, что угодно. Именно в этом проявлялось, например, искусство софистов. Поппер считает, что научные положения, констатирующие о наличие материальных объектов, относятся не к классу подтверждаемых опытом, а, наоборот, - опровергаемых опытом, ибо логика мироустройства и нашего мышления подсказывает нам, что научные теории, опровергаемые фактами, действительно несут в себе информацию об объективно существующем мире.
Этот же методологический механизм, позволяющий в научном познании приблизиться к истине, т.е. принцип фальсификации теорий, путем их опровержения фактами, принимается Поппером в качестве критерия демаркации описательных (эмпирических) наук (от теоретических и от самой философии [3], отвергая тем самым неопозитивистские критерии демаркации (индукцию и верифицируемость).
Идейное содержание теорий фальсификации и демаркации имеет ценностное значение, которое выводит нас на мировоззренческое измерение. В основе концепции "логики открытия" Поппера лежит идея, принявшая форму убеждения, об отсутствии какой бы то ни было истины в науке и какого-либо критерия ее выявления; смысл научной деятельности сводится не к поиску истины, а к выявлению и обнаружению ошибок и заблуждений. Этой, по сути своей, мировоззренческой идеей была детерминирована и соответствующая структура:
а) представления о мире, принимаемые в науке как знания о нем, не являются истинами, ибо не существует такого механизма, который бы мог установить их истинность, но существует способ обнаружить их ошибочность;
б) в науке лишь те знания соответствуют критериям научности, которые выдерживают процедуру фальсификации;
в) в научно-исследовательской деятельности "нет более рациональной процедуры, чем метод проб и ошибок – предположений и опровержений" [3].
Данная структура – это структура осмысленная и принятая на мировоззренческом уровне самим Поппером и реализованная им в науке. Однако поэтому влияние мировоззренческих убеждений на создаваемую мыслителем модель развития науки.
На первый взгляд процедура опровержения теорий и поиск новых теорий, отличающихся разрешительными способностями, представляется позитивной, предполагающей развитие научного знания. Однако в попперовском понимании науки не предполагается ее развитие по той причине, что в самом мире не существует развитие как – такового, а есть лишь изменение. Процессы, которые происходят на неорганическом и биологическом уровнях существования природы, являются всего лишь изменениями на основе проб и ошибок. Соответственно и теории в науке, как догадки о мире, не предполагают свое развитие. Смена одной теории другой – это некуммулятивный процесс в науке. Теории, сменяющие друг друга, не имеют между собой преемственной связи, напротив, новая теория потому новая, что максимально дистанируется от старой теории. Поэтому теории не подвержены к эволюции и в них не происходит развитие; они всего лишь сменяют друг друга, не сохраняя между собой никакой эволюционной "ниточки". В таком случае, в чем же видит Поппер рост научного знания и прогресс в теориях?
Смысл и ценность новой, сменившей старую, теории он видит в ее проблеморазрешающей способности. Если данной теорией решается проблемы, отличные от тех, которые она призвана была решить, то, безусловно, такая теория признается прогрессивной. "… Наиболее весомый вклад в рост научного знания, - пишет Поппер, - который может сделать теория, состоит из новых проблем, порождаемых ею…" [3]. Из этого положения видно, что прогресс науки мыслится как движение к решению более сложных и глубоких по содержанию проблем, а рост знания в этом контексте понимается как поэтапная смена одной проблемы другой или последовательность сменяющихся друг друга теорий, обусловливающих "сдвиг проблемы".
Поппер уверен, что рост знания является существенным актом рационального процесса научного исследования. "Именно способ роста делает науку рациональной и эмпирической, - утверждает философ, - т.е. тот способ, с помощью которого ученые проводят различия между существующими теориями и выбирают лучшую из них или (если нет удовлетворительной теории) выдвигают основания для отвержения всех имеющихся теорий, формулируя те условия, которые должна выполнять удовлетворительная теория" [3].
Под удовлетворительной теорией мыслитель подразумевает новую теорию, способную выполнить несколько условий: во-первых, объяснить факты двоякого рода: с одной стороны, те факты, с которыми успешно справлялись прежние теории и, с другой - те факты, которых не смогли объяснить эти теории; во-вторых, найти удовлетворительное истолкование тем опытным данным, согласно которым были фальсифицированы существовавшие теории; в-третьих, интегрировать в одну целостность проблемы – гипотезы, несвязанные между собой; в-четвертых, новая теория должна содержать проверяемые следствия; в-пятых, сама теория так же должна быть способной выдержать процедуру строгой проверки [3]. Поппер считает, что такая теория не только плодотворна в решении проблем, но даже обладает в определенной степени эвристической возможностью, что может служить свидетельством успешности познавательной деятельности.
Исходя из критики традиционного синтетического и аналитического мышления, Поппер предлагает новый критерий познания, который он именует "критерием фальсифицируемости". Теория лишь тогда научна и рациональна, когда она может быть фальсифицируема.
Между верификацией (подтверждением) и фальсификацией существует явнаяассиметрия. Миллиарды подтверждений не способны увековечить теорию. Одно опровержение и теория подорвана. Пример: "Куски дерева не тонут в воде" - "Этот кусок эбенового дерева не держится на воде". Карл Поппер любил повторять знаменитое высказывание Оскара Уайлда: "Опыт- это имя, которое мы даем собственным ошибкам"[4]. Все должно быть испытано фальсификацией.

22. Плюрализм К.Р. Поппера и его значение для научного познания

ПЛЮРАЛИЗМ, (от лат. plures - множественный) - философско-мировоззренческая позиция, согласно которой существует множество независимых и несводимых друг к другу начал или видов бытия (П. в <<онтологии>>), форм и принципов знания, теорий, методов (П. в гносеологии), равноправных и суверенных личностей и групп (П. в этике и социологии), ценностей и ценностных ориентации, выражаемых в многообразных идеологиях и убеждениях, конкурирующих друг с другом и борющихся за признание (П. в <<аксиологии>>). История философии свидетельствует о противоборстве П. и монизма, утверждающего единственность основополагающего принципа бытия. Для философии конца XIX - начала XX в. была характерна преимущественно монистическая ориентация. Это нашло свое выражение в поиске последних оснований познания и бытия, которые определялись либо как нейтральный опыт (эмпириомонизм), либо как абсолютная идея (<<абсолютный идеализм>>), либо как идеальные сущности (<<феноменология>>). Наряду с монизмом в этот период существовала дуалистическая трактовка бытия и знания - как, напр., различение в неокантианстве естественных наук и <<наук о духе>> в соответствии с их методами и предметом исследования. Позднее на первый план выдвигается П. в онтологии и гносеологии, что находит свое выражение во введении положений о независимых друг от друга атомарных фактах (<<Витгенштейн>>), многообразии событий и форм опыта (<<Джеймс>>), множестве событий и процессов (<<Уайтхед>>).
В современной философии П. наиболее ярко представлен в <<персонализме>>, который исходит из уникальности каждой личности, ее несводимости к антропологическим и социальным силам, связывает личность со свободой воли и творчеством (Н. Бердяев, <<Мунье>>). Персоналистический П. и П. в <<аксиологии>>, подчеркивающие многообразие ценностей, избегая релятивизма и нигилизма, утверждают непреходящую ценность христианства и религиозной общины в качестве объединяющего начала социальной жизни.
В современной гносеологии поворот от <<фундаментализма>> к <<фаллибилизму>>, от монизма к П. осуществлен в <<критическом рационализме>><<Поппера>>, «методологическом анархизме» <<Фейерабенда>> и «методологическом П.» X. Шпинера. Они выдвинули так называемый принцип пролиферации, который призывает создавать и разрабатывать теории, несовместимые с принятыми точками зрения, даже если последние являются в высшей степени подтвержденными и общепризнанными. В гносеологии и методологии П. предполагает допущение одновременного существования конкурирующих теорий, «картин мира», исследовательских программ, соперничество различных методологических стратегий. Методологический П. делает акцент на многообразии межтеоретических отношений, на взаимной критике и конкуренции теорий, несоизмеримых друг с другом, выдвигает новую модель прогресса научного знания. Критический рационализм Поппера послужил философским обоснованием этического и демократического П., который предполагает принцип легитимации многообразия как в обществе, так и в науке, ориентирует общество на общее благо (подобно тому как наука ориентируется на истину), признает необходимость урегулирования конфликтов и достижения <<консенсуса>> как в науке, так и в обществе. Методологический П. подчеркивает важность конкурентной демократии, рассматривая ее как политическую форму, которая допускает существование рациональной конкуренции альтернатив. Фейерабенд расширяет идею плюрализма теорий до плюрализма традиций, усматривая в равноправии и равном доступе к <<власти>> всех традиций, существующих в обществе, основную черту плюралистической демократии.

23. Концепции развития научных теорий. Научные революции

Наиболее общие виды научных революций в истории науки:

1) Внутридисциплинарные научные революции – происходящие в рамках отдельных научных дисциплин. Причинами подобных революций чаще всего служат переходы к изучению новых объектов и применение новых методов исследования.

2) Междисциплинарные научные революции – происходящие в результате взаимодействия и обмена научными идеями между различными научными дисциплинами. На ранних этапах истории науки такое взаимодействие осуществлялось путем переноса научной картины мира наиболее развитой научной дисциплины на новые, еще складывающиеся дисциплины. В современной науке междисциплинарное взаимодействие осуществляется иначе. Теперь каждая наука обладает самостоятельной картиной мира, поэтому междисциплинарное взаимодействие происходит при анализе общих черт и признаков прежних теорий и концепций.

3) Глобальные научные революции – наиболее известными из которых являются революции в естествознании, приводящие к смене научной рациональности.

Первая революция

XVII — первая половина XVIII века — становление классического естествознания. Основные характеристики: механистическая картина мира как общенаучная картина реальности; объект — малая система как механическое устройство с жестко детерминированными связями, свойство целого полностью определяется свойствами частей; субъект и процедуры его познавательной деятельности полностью исключаются из знания для достижения его объективности; объяснение как поиск механических причин и сущностей, сведение знаний о природе к принципам и представлениям механики.

Вторая революция

Конец XVIII — первая половина XIX века, переход естествознания в дисциплинарно организованную науку. Основные характеристики: механическая картина мира перестает быть общенаучной, формируются биологические, химические и другие картины реальности, не сводимые к механической картине мира; объект понимается в соответствии с научной дисциплиной не только в понятиях механики, но и таких, как «вещь», «состояние», «процесс», предполагающих развитие и изменение объекта; субъект должен быть элиминирован из результатов познания; возникает проблема разнообразия методов, единства и синтеза знаний, классификации наук; сохраняются общие познавательные установки классической науки, ее стиля мышления.

Третья революция

Конец XIX — середина XX века, преобразование параметров классической науки, становление неклассического естествознания. Существенные революционизирующие события: становление релятивистской и квантовой теорий в физике, становление генетики, квантовой химии, концепции нестационарной Вселенной, возникают кибернетика и теория систем. Основные характеристики: HКМ — развивающееся, относительно истинное знание; интеграция частнонаучных картин реальности на основе понимания природы как сложной динамической системы; объект — не столько «себетождественная вещь», сколько процесс с устойчивыми состояниями; соотнесенность объекта со средствами и операциями деятельности; сложная, развивающаяся динамическая система, состояние целого не сводимо к сумме состояний его частей; вероятностная причинность вместо жесткой, однозначной связи; новое понимание субъекта как находящегося внутри, а не вне наблюдаемого мира — необходимость фиксации условий и средств наблюдения, учет способа постановки вопросов и методов познания, зависимость от этого понимания истины, объективности, факта, объяснения; вместо единственно истинной теории допускается несколько содержащих элементы объективности теоретических описаний одного и того же эмпирического базиса.

Четвертая революция

Конец XX — начало XXI века, радикальные изменение в основаниях научного знания и деятельности — рождение новой постнеклассической науки. События — компьютеризация науки, усложнение приборных комплексов, возрастание междисциплинарных исследований, комплексных программ, сращивание эмпирических и теоретических, прикладных и фундаментальных исследований, разработка идей синергетики. Основные характеристики: НКМ — взаимодействие различных картин реальности; превращение их во фрагменты общей картины мира, взаимодействие путем «парадигмальных прививок» идей из других наук, стирание жестких разграничительных линий; на передний план выходят уникальные системы — объекты, характеризующиеся открытостью и саморазвитием, исторически развивающиеся и эволюционно преобразующиеся объекты, «человекоразмерные» комплексы; знания об объекте соотносятся не только со средствами, но и с ценностно-целевыми структурами деятельности; осознается необходимость присутствия субъекта, это выражается, прежде всего, в том, что включаются аксиологические факторы в объяснения, а научное знание с необходимостью рассматривается в контексте социального бытия, культуры, истории как нераздельное с ценностями и мировоззренческими установками, что в целом сближает науки о природе и науки о культуре. Типы научной рациональности: классическая рациональность (соответствующая классической науке в двух её состояниях – додисциплинарном и дисциплинарно организованном); неклассическая рациональность (соответствующая неклассической науке) и постнеклассическая рациональность. Между ними, как этапами развития науки, существуют своеобразные «перекрытия», причём появление каждого нового типа рациональности не отбрасывало предшествующего, а только ограничивало сферу его действия, определяя его применимость только к определённым типам проблем и задач. Каждый этап характеризуется особым состоянием научной деятельности, направленной на постоянный рост объективно-истинного знания. Если схематично представить эту деятельность как отношения «субъект-средства-объект» (включая в понимание субъекта ценностно-целевые структуры деятельности, знания и навыки применения методов и средств), то описанные этапы эволюции науки, выступающие в качестве разных типов научной рациональности, характеризуются различной глубиной рефлексии по отношению к самой научной деятельности.

Дата добавления: 2018-08-06; просмотров: 775; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 123 4 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!