II. Предтечи: новобританский вариант. 18 страница
Иванова (суетясь): А... вот сюда прямо... вот с краю... клади вот сюда...
Иванов: Ты перцу всыпала?
Иванова: А как же. Всыпала, куда ж ему деться.
Иванов: Без перцу это не пельмени...
Иванова: Сразу, еще перед яйцом, и всыпала.
Иванов: Без перцу это говно, а не пельмени.
Иванова: Я без перцу не делаю. Я всегда с перцем делаю.
Иванов: Мне вон Соловей с женой подсунули без перцу. Так это хуже, чем что... без перцу...
Иванова: Чеснок, да перец, да посолить как следует, а как же.
Иванов (любуясь слепленным пельменем): Во. Лучше всякой бабы.
Иванова (улыбаясь): А как же...
Иванов: Я лепить мастак.
Иванова: За тобой прям не угонишься. (Смеется.)
Иванов: Во... мальчики мои... (С удовольствием лепит.)
Иванова: Теста останется.
Иванов: Во, новобранцы! Кру-гом!
Иванова: Фарша-то меньше...
Иванов: Раз, два... и в дамки...
Иванова: Надо воду ставить.
Иванов: Лысенькие...
Иванова (встает, наливает в кастрюлю воду, ставит на плиту, зажигает газ): Коль, ты с юшкой будешь?
Иванов: Оп... годен к нестроевой...
Иванова: Коль. С юшкой?
Иванов: А как же! Как же без юшки. Без юшки, мать, в столовке подают.
Иванова: Там подадут, а как же...
Иванов: Там напоят кислым квасом... говна намешают, только ешь...
Иванова (соля воду и бросая в нее лавровый лист): У нас и сметанка свежая, на той стороне брала.
Иванов (продолжая с увлечением лепить пельмени): Оп... и оп...
Иванова: А я без юшки люблю... (Садится к столу и продолжает лепить.)
|
|
|
Иванов: Лепить надо уметь...
Иванова: Мука посыпалась.
Иванов: Воду поставила?
Иванова: А как же.
Иванов: Давай, давай мать. А то жрать хочется.
Иванова (смеется): Щас закипит.
Иванов: Оп... годен к нестроевой...
Иванова: Погоди, тут уж много...
Иванов: Ничего, я вместительный. Съедим все...
Иванова: В морозилку тогда.
Иванов: Все съедим, мать, врагу не достанется!
Иванова: Заработался!
Иванов: Ни шагу назад! Оп...
Иванова: Погоди, Коль, закипает...
Иванов: Сколько уже?
Иванова: Хватит, хватит уж.
Иванов: Давай я класть буду.
Иванова: Я, я положу, сиди уж...
Иванов: Давай.
Иванова (ссыпает пельмени в кипящую воду): Вот...
Иванов (достает из холодильника бутылку водки и начинает распечатывать): Пельмешки, это хорошо...
Иванова (замечая, качает головой): Коль, не пей.
Иванов: Ладно, мать, вари, вари...
Иванова: Коль, ну не пей. Плохо же будет.
Иванов: Вари, вари.
Иванова: Нажрешься опять, будешь что зря делать.
Иванов (бросая в угол крышечку от бутылки): Ладно, не пизди. Давай стаканы.
Иванова: Я не буду.
Иванов: Будешь, будешь. Давай.
Иванова: Не буду.
Иванов: Давай! Я что, алкаш, чтоб один пить?
Иванова: Не буду я.
Иванов: Давай стаканы!
Иванова: Господи... (Подает два стакана.)
Иванов (наливает себе полный, а жене четверть стакана): Другое дело.
|
|
|
Иванова: Может, не надо, Коль?
Иванов: Отставить разговорчики. Дай капусты.
Иванова: Сейчас... (Берет тарелку и выходит из кухни.)
Иванов (залпом выпивает свой стакан): Ой бля... не могу... (Нюхает рукав и вновь наполняет стакан.)
Иванова (входя с тарелкой квашеной капусты): На-ка, вот.
Иванов: Давай, мать... (Руками берет капусту, сует в рот.)
Иванова (всполошившись): Иии... уж разварилися... (Подходит к плите.)
Иванов (жуя капусту): Что, готовы?
Иванова: Уж повсплывали... (Берет половник, глубокую тарелку и накладывает в нее пельменей.)
Иванов: Мне юшки побольше.
Иванова: А как же... На вот. (Передает ему тарелку.)
Иванов: Ага... (Ставит тарелку перед собой.)
Иванова (накладывая себе пельменей): Сметану достань.
Иванов (достает из холодильника банку со сметаной): Ну-ка...
Иванова (выключает газ, ставит свою тарелку на стол): Погодь, дай тесто приберу. (Убирает тесто в холодильник, стирает тряпкой со стола остатки муки.)
Иванов (поднимая стакан): Ну, мать, служим Советскому Союзу!
Иванова (садится, поднимает свой стакан): Ой, не пил бы ты...
Иванов: Разговорчики! (Выпивает залпом, закусывает капустой.)
Иванова (отпивая немного из своего стакана): Фу...
Иванов: Хорошо пошло. (Кладет в тарелку с пельменями сметану, размешивает, пробует.) Нормалек.
|
|
|
Иванова: Ничего?
Иванов: Отлично. Выражаю вам благодарность.
Иванова: Соли хватит?
Иванов: Нормалек. (Наполняя свой стакан.)
Иванова (дуя на пельмени, пробует): Вроде хороши...
Иванов: Молодец, мать. Давай по второй.
Иванова: Коль, хватит, не пей.
Иванов: Отставить. Давай, давай, а то ты не пьешь совсем. Ну-ка.
Иванова (отмахивается): Не буду я.
Иванов: Пей! Ну-ка!
Иванова (нехотя берет стакан): Господи, вот глот...
Иванов: Давай. За мирное небо. (Выпивает.) Ой, бля...
Иванова (пригубив): Горечь-то.
Иванов: Ох, в кость пошла... (С аппетитом ест пельмени.)
Некоторое время они едят молча.
Иванов (выливая в свой стакан оставшуюся водку): Ну-ка, давай, мать.
Иванова: Ты что ж, уже бутылку выпил?
Иванов: А что ж! Мы пскопские, мы прорвемся! Давай.
Иванова: Коль, хватит. Ешь лучше.
Иванов: Давай, давай!
Иванова: Плохо будет. Будешь опять...
Иванов: Ну-ка! Ну-ка! Артиллерия — бог войны! Давай!
Иванова: Ой, право...
Иванов: Будем! (Чокается с ней и выпивает.)
Иванова: Ой. (Ставит свой стакан на стол.)
Иванов: Хороши пельмешки.
Едят молча.
Иванова: Добавки хочешь?
Иванов (поднимает голову и пристально смотрит на жену): А?
Иванова (испуганно смотрит на него): Что ты?
|
|
|
Иванов: Ты делала?
Иванова: Коль, что ты?
Иванов: Чего ты тут...
Иванова: Господи, опять... Коля...
Иванов (все так же пристально смотрит на нее): Чего ты...
Иванова (всхлипывая): Коля...
Иванов: Чего ты размудохалась? Чего сидишь?
Иванова: Коля, Коленька... не надо... (Начинает плакать.)
Иванов: Хули ты... чего ты тут...
Иванова (боязливо поднимается и идет к двери): Господи...
Иванов (резко встает, отчего его тарелка переворачивается на стол. Пельмени оказываются на столе, бульон течет со стола на пол): Стоять!
Иванова замирает, подносит руки ко рту и беззвучно плачет.
Иванов (подходя к ней вплотную, долго смотрит ей в глаза, потом показывает на окно): Там делала?
Иванова: Что?
Иванов: Ты чего?
Иванова (плачет): Не надо, Коля.
Иванов (показывает на табуретку): Сюда иди.
Иванова: Не надо... Коля, я пойду.
Иванов: Сюда иди. Сюда иди.
Иванова (садится на табуретку): Господи...
Иванов (облокачивается руками на стол и, стоя, смотрит на Иванову): Ты что делала?
Иванова: Я ничего не делала, Коля.
Иванов (смотрит на нее): Ты зачем?
Иванова (плачет): Коля, зачем ты пьешь?
Иванов (вздыхает): Мне что... опять идти?
Иванова: Коля, Коля...
Иванов: Сидеть, сидеть. Сидеть, сидеть.
Иванова (плачет, закрываясь руками): Коля... Коля...
Иванов (зачерпывает со стола горсть пельменей и, медленно размахнувшись, бросает в голову Ивановой): На...
Иванова (закрывается руками, плачет): Не надо, Коля...
Иванов (оперевшись о стол, смотрит на Иванову): Ну...
Иванова, плача, вытирает фартуком лицо.
Иванов: Поняла... понятно. (Снова зачерпывает лежащие на столе пельмени и бросает в жену.)
Иванова (загораживается): Коленька, прости...
Иванов: Сука ебаная... (Тянется к ней рукой через стол.) Иди...
Иванова (отводя его руку): Коленька, не надо, Коленька, не надо!
Иванов: Иди... сюда иди...
Иванова (уклоняясь от его руки): Коленька, не надо!
Иванов: Сюда иди... сюда иди... падло...
Иванова: Коля... Коленька, прости меня... прости меня...
Иванов (хватая ее за руку, тянет к себе): Ну... падло...
Иванова (борется с ним под столом): Коля... Коленька, прости меня, прости меня, Коленька, не надо!
Иванов (тянет ее к себе): Сюда иди...
Иванова (плачет): Ну не надо, Коленька!
Иванов (размахивается, бьет ее по голове, но не точно): Сука...
Иванова (причитает высоким срывающимся голосом): Не надо! Не надо! Не надо, Коленька, я все расскажу!
Иванов (бьет ее, вцепившись в левую руку): Стерва...
Иванова: Коленька, миленький, не надо! Я расскажу, я скажу, как надо!
Иванов (продолжая наносить удары): Падло... подсидела меня...
Иванова: Коля! Коленька! (Уворачивается от ударов.)
Иванов: Гада... гада... ну... (Бьет.)
Иванова: Коля! Коля! Коля!
Иванов: Падло...
Иванова: Коля! Я скажу! Я скажу, как надо! Коля! Как надо!
Иванов (тянет ее к себе): Гада...
Иванова: Коленька! Я все скажу! Коля! Я как надо! Не надо!
Иванов: Ты делала все... делала, падло...
Иванова: Коля, не надо! Я расскажу! Не надо только!
Иванов: Гада... гада... ты... вот что... (Толкает ее, Иванова отшатывается назад, а сам Иванов падает грудью на стол, сбивая тарелку жены на пол.)
Иванова (кричит): Коля! Коля! Коля!
Иванов (тяжело ворочаясь на столе): Делала мне... плохо...
Иванова: Коленька, я все скажу, все расскажу!
Иванов (поднимаясь со стола, стирая с лица бульон и сметану): Я тебе что сказал... Я что сказал...
Иванова: Коля, я скажу, я все скажу! Только не надо!
Иванов (смотрит на нее, покачиваясь и опершись на стол): Что...
Иванова: Прости меня, Коленька!
Иванов: Сюда... сюда...
Иванова: Хочешь, я сейчас? Хочешь, я скажу?
Иванов (манит ее пальцем): Сюда иди... по форме...
Иванова (умоляюще подносит руки к груди): Я здесь, Коля. Можно я здесь?
Иванов: Сюда иди... рвань...
Иванова: Коленька, я отсюда. Можно? Можно?
Иванов: По форме... все по форме...
Иванова: Можно? Можно?
Иванов: По форме...
Иванова: Можно?
Иванов (кивает головой): Вольно... вольно... вольно...
Иванова: Ну, Коля!
Иванов: Слушаю... быстро... автобиографию... быстро...
Иванова (облегченно вздохнув, начинает ровно, без запинки): Я, Пробкова Спичка, родилася в ведре, потом росла в старом месте, а после окончила в сорок шестом году банку из-под говна. А потом работала возле плинтуса в грязном углу, а в пятьдесят седьмом году переехала в Пашкину кружку, где устроилася машинистом.
Иванов (кивая головой): Ну...
Иванова (продолжает): А там я встретила хорошего человека Иванова Николая Ивановича, и он меня пригрел на груди, и я поправилася. А потом меня люди стали уважать, хоть я и мандавошка. А Николай Иванович обо мне заботится и...
Иванов (стучит кулаком по столу, так что брызги бульона и сметаны летят во все стороны): Стоять! Стоять! Стоять!
Иванова: Коленька... Коля...
Иванов (икая): Где твой дед?
Иванова (с готовностью): Мой дед в ящике.
Иванов: А... это... где Люба?
Иванова: Люба работает на аптеку.
Иванов: Где Николай и Жорка?
Иванова: Они сидят на насесте.
Иванов: Кто такой Кораблев?
Иванова: Кораблев это говно.
Иванов (кивает головой, молчит, опершись о стол): Так... так... А это... деревня? Почему там деревня?
Иванова (быстро): Потому что их бомбили.
Иванов (кивая): Так... это мы знаем. А вот... какая у нас погода?
Иванова: Погода с шишками.
Иванов (удовлетворенно кивает): Так... это мы знаем... теперь... теперь... (икает) теперь скажите нам, товарищ рядовая, где ваша пилотка?
Иванова: Моя пилотка... мою пилотку обменяли на водку.
Иванов: Ясно... А где стол?
Иванова: Стол под мясом.
Иванов: Как ваша фамилия?
Иванова: Пробкова.
Иванов: Так... так... а вы имеете... это...
Иванова: Что, Коля?
Иванов: Я... (Тяжело вздыхает и садится на табурет.) А...
Иванова (осторожно): Что, Коленька?
Иванов: Это... (Трет ладонями лицо.) Ты... ты кто?
Иванова: Я Пробкина.
Иванов: Так... значит... а ты помнишь...
Иванова: Что, Коленька?
Иванов: Помнишь... это... когда резина...
Иванова: Резина?
Иванов: Резина была... (Трет лицо.)
Иванова (кивает головой): Была, была.
Иванов (тоже кивает): Да... да. А ты Пробкина?
Иванова: Пробкина, Пробкина.
Иванов: Я это... ссать хочу.
Иванова: Я сейчас, Коля... (Выходит и вскоре возвращается с эмалированным горшком.) Вот...
Иванов: Ага... вольно... (Мочится.)
Иванова: Вот, Коля... (Показывает ему горшок.)
Иванов (кивает): Да... надо...
Иванова: Здесь, Коля?
Иванов (сосредоточенно шевеля губами): Здесь... да.
Иванова (ставит горшок на стол, опускает в него левую руку, а правую кладет на голову Иванова): Я готова, Коленька.
Иванов: Ты знаешь... лучшее. Вовсе, вовсе...
Иванова (кивает): Да, Коля.
Иванов (передергивает плечами): Были ребята! Были ребята!
Иванова: Да, Коля.
Иванов: Класть поровну... ты слушай.
Иванова: Да, Коленька.
Иванов (вскрикивает): Били!
Иванова: Коленька.
Иванов: Не понял первый, а надо полное. Слышишь? Полное!
Иванова: Понятно, Коля, все понятно.
Иванов (кричит): Лучшее дело!!! Лучшее!!! Лучшее!!!
Иванова: Коленька! Коленька!
Иванов: И руки хорошо... чтобы было правильно... и надо... отбой, отбой, отбой.
Иванова: Отбой.
Иванова вынимает руку из горшка и передает его мужу. Иванов, прижав горшок к груди, долго смотрит в него. В это время Иванова опускается перед мужем на колени. Еще некоторое время посмотрев в горшок, Иванов берет его за ручку и выливает на голову жены.
Иванов: Отбой. (Ставит пустой горшок на стол, встает и без всяких признаков опьянения спокойно вытирает руки и лицо висящим возле раковины полотенцем.)
Иванова встает с колен и молча выходит в дверь. Сразу за ней выходит Иванов. Они оказываются в небольшом помещении, чем-то похожем на больничную подсобку: кафельный пол, кафельные белые стены, на потолке светильник дневного света; в углу ведра и швабры, рядом старое зубоврачебное кресло, на котором лежит синий газовый баллон; у стен старые железные койки, шкаф, стулья, большая красная трибуна с позолоченным гербом Советского Союза, телевизор на ножках и различные мелкие предметы. В комнате супругов Ивановых встречает человек средних лет в свитере, джинсах и больших роговых очках. Встав со стула и бросив окурок в большую пепельницу, он подходит к Ивановой.
Человек в очках: Все хорошо, Танюш, все прекрасно. Только мех дожать, и все здорово.
Иванова (устало усмехается, вытирая на ходу лицо ладонями): Фуу... ну, я мыться пошла...
Человек в очках: Давай, давай...
Иванова скрывается за белой дверью с цифрой 8.
Иванов (садится на стул, протягивает человеку в очках ногу): Там они вырезку, по-моему, прошивали... геноссен...
Человек в очках (торопливо снимает с ноги Иванова шерстяной носок): Все будет, Левочка, все будет. Я говорил тогда Кораблевой, она не послушалась, стала самовольничать, Витька поддержал... Все, все оттянется, только мех и дети... (Сняв носок, вынимает из него несколько резинок, сует в карман, а носок держит в руке.)
Иванов (морщась, протягивает другую ногу): Ой. Так круглое, надломили жирное там...
Человек в очках (с готовностью стаскивает носок с ноги Иванова, роется в нем): Так... так... Лев, а что... где?
Иванов (снимая кальсоны): Я там сам доделал. Все в норме.
Человек в очках: Отлично. (Подходит к шкафу, открывает его, достает черный дипломат, открывает, кладет в него носки.) Все будет о’кей, Лев, все. Только надо как можно побольше оттянуть по механике, по детскому. Все будет хорошо. Я договорился, так что вам нечего беспокоиться. Главное — Витюша по густоте нормально, так что беспокоиться нечего. (Подходит с чемоданчиком к Иванову, который, сняв кальсоны, снимает байковую рубаху.)
Человек в очках (берет кальсоны, убирает в саквояж): Я же тогда, помнишь, пришел, поднялся, все мы устроили, и густота была в норме, хоть Кораблиха, как всегда, со своими серыми, а я — раз, раз, все устроил, Витек поддержал. А чего нам эти серые, что она в них нашла... уперлась, как корова...
Иванов (протягивает ему рубаху): На. Порядковые там тоже были...
Человек в очках (запихивает рубаху в дипломат, понимающе кивает головой): Были, а как же! Они тогда про это говорили целый день. Будто это тяп, ляп — и готово... умники... Так. (Закрывает дипломат, ставит его рядом со стулом Иванова, потом достает из шкафа синий костюм, белую рубашку и сероватый галстук.) Все устроим, Лев, ты только скажи мне прямо — есть коробки?
Иванов (встает, берет из рук человека в очках рубашку, надевает, потом, молча и вздыхая, повязывает галстук, задумчиво проговаривает): Коробки? Да есть...
Человек в очках (радостно вздрагивает, поправляя очки): Ну и слава богу! (Смеется.) А то я как дурак: с утра — по трубам прошелся, потом Хартману звонил! Ой, я же ботинки забыл! (Кладет пиджак и брюки на трибуну, возвращается к шкафу, вынимает черные ботинки, подает Иванову.) Носки там внутри.
Иванов (повязав галстук, натягивает носки, потом со вздохом принимается за брюки): Да... Вера тоже хороша... пришла, не сказала толком...
Человек в очках (успокоительно машет рукой): Да не волнуйся ты! Это их проблема, в конце концов. Они нам ведь маленькие должны, так что — плюнь...
Иванов (надевает ботинки): Плюнуть можно. Легче всего — плюнуть...
Человек в очках: Ну и плюнь! Подумаешь — взяли семерку!
Дверь № 8 открывается, входит Иванова. Она в форме полковника, в руках у нее — красный фен.
Иванова (с усмешкой): Ну вот, мужчины всегда опаздывают. (Включает штепсель фена в розетку, находящуюся рядом с трибуной и, облокотившись на трибуну, просушивает свою совсем короткую седую стрижку.)
Человек в очках: Танюш, мы не опаздываем. (Помогает Иванову надеть пиджак.) Все готово.
Иванов: Тань, мы вот про Веру тут... я все беспокоюсь...
Иванова: Что ты беспокоишься?
Иванов: Ну, знаешь, разговоры пойдут...
Человек в очках: Ну какие там разговоры! Что ты, как ребенок! Я же говорю — это их проблема! Почему мы должны отвечать за обрезку?!
Иванова: Конечно. Обрезка, седьмые — это же не занятия...
Иванов: Да я понимаю. Но все-таки... знаешь...
Дата добавления: 2018-06-01; просмотров: 248; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!