Западная Римская империя Восточная Римская империя 46 страница
Сомнения патриарха в правоверии Анастасия имели свои основания. В конце правления Зенона стала вакантной Антиохийская кафедра, и в числе трех кандидатов на нее был выставлен Анастасий. Об этом впоследствии с уважением и похвалой поминал Прокопий из Газы, державший публично похвальную речь в честь императора.[1245] Когда императрица и синклит остановили свои мысли на Анастасии как достойном преемнике Зенона, патриарх Евфимий заявил свой протест. Сторонники Анастасия настаивали на его кандидатуре, и патриарх уступил, но, как предварительное условие своего согласия на его избрание, выставил требование, чтобы Анастасий выдал собственноручно написанное исповедание веры с признанием Халкидонского собора. Императрица и синклит убедили Анастасия исполнить это требование патриарха.[1246] Таким образом, препятствие, оказавшееся на пути Анастасия к престолу, было устранено. Весьма вероятно, что возложение самим патриархом порфиры и царского венца на Анастасия было своего рода формальным свидетельством его согласия на этот выбор и имело целью положить конец зложелательным толкам, вызванным протестом патриарха, который не мог не огласиться в среде приверженцев православия.
Через сорок дней после восшествия на престол совершилось бракосочетание Анастасия с императрицей Ариадной. Он принял императорское имя Флавия, как раньше носил его Маркиан.[1247]
|
|
|
Вступление во власть Анастасия сопровождалось манифестом, по которому были сложены недоимки по взысканию податей за прежнее время и одновременно с тем был издан указ в ограничение тех бедствий, которые причиняли профессиональные доносчики, delatores, или συκοϕάνται, как звали их по-гречески.[1248]
Избрание Анастасия на царство было делом национальной партии, желавшей низвергнуть иго исавров. Брат Зенона, Лонгин, которого он старался выдвинуть как своего преемника, занимал пост первого члена сената; другой Лонгин, из Кардал, был магистром оффиций; исавров было очень много в столице и Халкидоне. По-видимому, исавры затевали государственный переворот. На это намекает в своем панегирике Анастасию, сказанном в год двадцатилетия его правления, Присциан.[1249] Но своевременно были приняты меры, обеспечившие спокойствие столицы. Новый префект города Юлиан поспешил издать строгий приказ в предупреждение возможных беспорядков. Угрозы не подействовали, и на ристаниях в присутствии императора произошли большие буйства, так что пришлось пустить в дело войска. При подавлении беспорядков было много убитых, и возбужденные димоты отомстили поджогом ипподрома.[1250] Подавление беспорядков сопровождалось одной мерой общего характера. Пантомимы, которых дал каждой из четырех партий Лонгин, брат имп. Зенона, оказались, как можно предполагать, солидарны с исаврами, и Анастасий распорядился изгнать их из города.[1251] Префект Юлиан не выказал в подавлении беспорядков должной распорядительности, он был смещен, и Анастасий на его место назначил Секундина, мужа своей сестры Кесарии. Виновниками бесчинств были признаны исавры, и новый префект издал приказ, по которому всем без изъятия исаврам воспрещалось пребывание в столице, и они должны были немедленно покинуть город, сохраняя, однако, приобретенные чины и звания, а также и имущество. Брат Зенона был удален в Фиваиду и насильно посвящен в духовный сан в котором умер спустя семь лет. Свекровь императрицы, Лалия, жена Лонгина, сосланного в Фиваиду, Валерия, с дочерью Лонгиной и другие знатные дамы были удалены из дворца и проживали из милости в загородной вилле Брохты, на азиатском берегу Босфора.[1252] Лонгин из Кардал, бывший магистр оффиций, бежал в Исаврию. Но раньше чем он успел прибыть на родину, вся страна была уже охвачена восстанием. Во главе движения стал Лингинин, назначенный при Зеноне правителем этой провинции.[1253]
|
|
|
В числе вождей восстания оказался также епископ города Апамеи, Конон, сын Фускиана, оставивший свою кафедру, чтобы стать воином. Под оружие встало до ста тысяч человек, так как исавры заставили присоединиться к себе отдельные военные отряды, а иные сами примкнули к восстанию в надежде поживиться от грабежа.[1254]
|
|
|
В конце правления Зенона, в связи с подавлением восстания Илла, Исаврия стала получать от казны ежегодную сумму денег, 1500 фунтов золота по одним сведениям и пять тысяч — по другим.[1255] Анастасий немедленно уничтожил эту привилегию и издал указ, по которому имущество исавров, проживавших в столице, откуда они были теперь удалены, подлежало немедленной конфискации и продаже с аукциона. Под действие этого закона было подведено и личное имущество покойного императора. Все было распродано, даже одежды Зенона. Иоанн Антиохийский сообщает, что одновременно с этим был отдан приказ срыть крепость Папирия, чего, по-видимому, нельзя было осуществить немедленно. Для войны с исаврами была сформирована армия, командирами которой были назначены два Иоанна. Иоанн, по прозвищу Скиф, магистр армии Востока, имел опыт войны в Исаврии, во время восстания Илла. Другой командир был Иоанн по прозвищу Кирт (горбатый), назначенный магистром армии in praesenti.[1256] Помощниками главнокомандующих (ипостратигами) были Юстин, будущий император, и гот Апсикал с отрядом соплеменников. Конные ополчения гуннов вели Сигизан и Зольбон.[1257] Главной силой имперских войск были старые регулярные полки, стоявшие в Силимврии.
|
|
|
В своем бранном воодушевлении исавры не ждали врага, и вышли из своей земли раньше, чем собралась имперская армия.[1258] Во Фригии на равнине близ города Коттиея произошла встреча враждебных сил в конце 492 года. Привычные сражаться в родных горах, исавры оказались слабее противников и потерпели жестокое поражение. В бегстве пал их вождь Лингинин. Ограбление убитых на войне было тогда обычным явлением, и после решительной победы начался грабеж. Если бы победители настойчиво продолжали преследование, то, по замечанию Иоанна Антиохийского, никому из исавров не удалось бы спастись в охватившей их панике. Близилась уже зима, и войска, дойдя до Тавра, встали на зимовку. С весною началась в Исаврии горная война, которая затянулась на шесть лет. Во второй год войны один из командиров, Диоген, осадил крепость Клавдиополь, лежавшую в долине между двумя хребтами Тавра. Попрятавшиеся в своих неприступных ущельях исавры спустились в большом числе на выручку крепости и поставили Диогена в очень трудное положение, отрезав ему все пути сообщения. Его выручил Иоанн Кирт, подоспевший вовремя, чтобы ударить на врага с тыла. Произошла упорная битва, окончившаяся победой имперских войск. Епископ Конон был смертельно ранен во время сражения и вскоре умер. [1259] То была вторая значительная победа римского оружия, ослабившая силу сопротивления. На третий год войны военные действия сосредоточились в южной Исаврии. Природа места и дикий характер населения представляли труднопреодолимые преграды для борьбы с врагом, и Лонгин Селинунтский, имевший свой центр в Антиохии Исаврийской, сумел организовать доставку провианта своим соплеменникам морем, с которым были хорошо знакомы исавры, имевшие давнюю репутацию умелых пиратов. Лонгин из Кардал и Афинодор руководили сопротивлением в этих местностях. Война шла с большим ожесточением, и дело покорения Исаврии подвигалось медленно. Только в 497 году Иоанну Скифу удалось захватить главных организаторов сопротивления. Лонгин и Афинодор были казнены, и головы их были отосланы в Константинополь. В столице торжественно отпраздновали победу над исаврами. Анастасий назначил ристания в честь победы. Головы казненных вождей восстания и присланные из Исаврии пленники радовали взоры толпы на ипподроме. Головы были потом выставлены на шестах в предместии Сиках, а пленные поселены во Фракии.[1260] Война, однако, не была еще окончена и продолжалась в диких горных ущельях Исаврии. Только в 498 году комит Приск взял в плен Лонгина Селинунтского. В цепях привезли его в Константинополь, показывали народу на ипподроме, затем казнили в Никее.[1261] Полководцы, сумевшие довести до конца эту трудную войну, были щедро вознаграждены за свои заслуги и удостоены консульства — Иоанн Скиф на 498 год, а Иоанн Кирт на 499-й.
Так удалось Анастасию справиться с первой задачей, которая выпала на его долю при самом вступлении на царство, — положить конец господству исавров в империи и превратить этот дикий народ в верноподданных римского императора. Сильно пострадавшая от шестилетней войны Исаврия потеряла свое привилегированное положение и в дальнейших судьбах империи никогда уже не имела того значения, какое ей выпало при Зеноне. Исавры были окончательно усмирены и в течение следующего столетия давали храбрых солдат на службу империи.
Жизнь столицы в первые годы правления Анастасия омрачалась кровавыми народными волнениями на почве соперничества партий ипподрома. Император не проявлял лично никакого интереса к играм, но по старой традиции не мог остаться вне деления на партии и считал своею партию красных, τὀ ρούσιογ μερος.[1262] В разделении четырех партий на две соперничающие стороны красные примыкали к зеленым, прасинам, и, таким образом, эта партия считалась покровительствуемой и пользовалась, в ущерб противникам, своим привилегированным положением. Крупными волнениями ознаменовался 493 год. Виновниками беспорядков были на этот раз прасины. Когда префект города схватил нескольких буянов и посадил их под арест, то прасины во время ристаний стали требовать у императора освобождения арестованных. Анастасий приказал вывести экскувитов против толпы. Страсти разгорелись еще сильнее, толпа придвинулась к самой кафизме, и кто-то бросил камень в императора. Тот успел уклониться от удара, а экскувиты изрубили виновного в куски. В отместку прасины подожгли Халку, медные ворота ипподрома, и распространившийся пожар истребил всю арену до самой кафизмы, а также внешний портик до Эксаиппия и Форума Константина. Во время пожара упали со своих постаментов статуи императора и императрицы. Толпа овладела ими и, подвязав к ним канаты, с позором таскала их по улицам столицы. Во время подавления этих беспорядков было много убитых. Префект города был смещен, и этот пост занял Платон, патрон партии прасинов.[1263]
Какие причины вызвали столь резкое ожесточение против императора, это не поддается точному выяснению ввиду скудости сохранившихся свидетельств. Но весьма вероятным является предположение, что одним из мотивов раздражения народа было сокращение числа видов увеселений, и в частности запрет пантомимов. Папа Геласий в своем письме к Анастасию от начала 494 года поминает, что император «подавил народное волнение, pro rebus ludicris».[1264] Этот термин служил для обозначения забав, которые доставляли народу пантомимы. Помимо запрета пантомимов, Анастасий устранил из числа увеселений травлю диких зверей и распространил этот запрет на всю империю. В Эдессе указ об этом был объявлен в 499 году.[1265] Пантомимы с их танцами являлись неотъемлемым увеселением во время весеннего праздника, носившего имя τὰ Вρυτά, правившегося в первых числах мая, как римские Флоралии.[1266] И два раза этот праздник ознаменовался страшными беспорядками и большим кровопролитием. Первый раз — во время префектуры Константина Цурукки в 501 году. Во время театральных представлений в самый полдень прасины устроили засаду своим врагам венетам. Они нанесли камней в горшках, прикрытых овощами, запаслись оружием и встали под видом продавцов, в портике театра. Когда по сигналу префекта началось представление и присутствующие сосредоточили на нем свое внимание, вдруг полетели в зрителей камни, началась свалка, пошло в ход оружие. Всеобщее смятение и паника еще более ухудшили дело. Кровью обагрился весь театр, и в результате оказалось более трех тысяч убитых. В числе погибших был незаконный сын императора. Анастасий жестоко покарал виновных, многих казнил из обеих партий или отправил в ссылку.[1267] После подавления беспорядков 501 года Анастасий издал общий указ с воспрещением справлять весенний праздник в старой языческой форме и распространил этот запрет на все восточные провинции. Указ этот был объявлен в Эдессе в 502 году, и летописец, занося сведение об этом в свою хронику, относится к императору с большой похвалой за его старание очистить жизнь христиан от остатков старого язычества.[1268] В обоих панегириках, произнесенных пред императором в празднование 20-летия его правления, авторы их, грамматик Присциан и ученый ритор из Газы Прокопий, вменяют ему в большую заслугу искоренение борьбы человека с дикими зверями на потеху зрителей и запрещение развращающих народ языческих плясок.[1269]*
Помимо столицы особенно ожесточенный характер борьба партий имела в Антиохии, причем прасины проявляли свою дерзость в отношении представителей верховной власти. Так, в первый год правления Анастасия вновь назначенный комит Востока, Каллиопий, был вынужден бежать из города вследствие открытого выступления против него прасинов. Вместо Каллиопия был назначен Константин из Тарса, которому были предоставлены чрезвычайные полномочия для водворения порядка в городе, и ему удалось обуздать своеволие прасинов.[1270] Помимо непосредственной причины народных волнений, соперничества партий, в Антиохии дело осложнялось тем, что иудеи представляли весьма значительную часть населения города, и взаимные отношения христиан и иудеев были издавна весьма враждебны. Разного рода взаимные обиды были явлением обычным, как и уличные свалки вследствие соперничества партий. Только более резкие нарушения порядка попали в заметки хронистов, и Малала сохранил подробное описание того, что случилось в 507 году. — В Антиохию явился известный возница Каллиопа из Константинополя. У прасинов в эту пору не было своего возницы, и комит Эдессы Василий помог им нанять этого опытного и искусного в своем деле мастера. Он одерживал победы и поднял настроение партии.
В роскошном предместии Антиохии, Дафне, справляли Олимпии — праздник, вызывавший большое стечение народа. Каллиопа со своими приверженцами поджег стоявшую там синагогу, толпа разграбила все, что там было, и перебила много иудеев. На развалинах был водружен крест, и принято решение превратить синагогу в храм св. Лаврентия. Узнав об этих бесчинствах, Анастасий послал в Антиохию в звании комита Востока антиохийца Прокопия, который попросил назначить никтепархом города, т. е. начальником ночной охраны, византийца Мину. Однажды, когда прасины произвел большие беспорядки, Мина арестовал нескольких буянов. Прасины сбежались в храм св. Иоанна за городом. Взяв с собою отряд готов, Мина отправился туда, чтобы разогнать толпу. Воины вошли в церковь, где искали убежища бунтари, и у самого алтаря Мина пронзил мечом некоего Елевферия, так что кровь убитого обрызгала алтарь. Труп был вынесен из церкви; туловище оставили на месте, а голову взял с собою Мина. Проходя через мост на Оронте, он бросил ее в реку. После полудня толпа принесла в город труп Елевферия. Подле общественных бань, называвшихся Ольвия, Мина встретил прасинов с отрядом войска и врагами прасинов, венетами. Произошла схватка, и победа осталась за прасинами, которые затем сожгли две базилики и преторий комита Востока. Прокопий бежал из города, а Миной овладела толпа. Ему обрили голову, оскопили, таскали по городу и, наконец, повесили, а потом сожгли его труп за городом. Когда в Константинополе было получено об этом известие, Анастасий назначил комитом Востока антиохийца Иринея Пентадиаста, который произвел экзекуцию над своими провинившимися земляками и на время успокоил город.[1271]
ДЕЛА НА ВОСТОЧНОЙ ГРАНИЦЕ ИМПЕРИИ
В тот самый год, когда в Константинополе была отпразднована победа над исаврами, восточная граница империи подверглась нашествию со стороны всегда неспокойных арабов. Племена, находившиеся под властью филарха Наамана, признававшего над собой верховную власть персидского царя, вторглись в провинцию Евфратезию, но были отражены и разбиты дуксом этой области Евгением. Поражение было нанесено в местности ближайшего к границе персидского города Бифрапсы. Одновременно с тем Роман, командир военных сил в Палестине, вел войну с арабами, которые вторглись в пределы империи из пустыни. Он имел дело с филархами — сначала Огаром, потом Габалой. Не ограничившись отражением последнего, Роман caм перешел в наступление и отвоевал остров Иотабу, который был некогда уступлен имп. Львом филарху Аморкесу. Этот остров имел значение важного промежуточного порта в торговых сношениях с Индией. Восстановив зависимость его от империи, Роман предоставил его в ведение купцам, которые плавали в индийские порты, и установил пошлины, взимавшиеся в пользу имперской казны.[1272]
За два года раньше в Константинополь были присланы великолепный слон и два «камелопардала», т. е. жирафа.[1273] Записавший это событие в свою хронику комит Марцеллин считал их подарком Индии.[1274] Но в хронике Иешуа Стилита, проживавшего в Эдессе и ближе осведомленного о делах в Персии, есть упоминание о великолепном слоне, которого отправлял в Константинополь царь персидский Кавад в подарок императору в ту пору, когда шла война в Исаврии.[1275]
Три года спустя, по смерти Огара, брат его Бадихарим начал опять тревожить Сирию и Финикию и совершал свои набеги с такой стремительной быстротой, что римские войска не могли настигнуть арабов при отступлении. Тревожное положение на границе с арабами прекратилось после того, как Анастасий заключил мир с отцом Бадихарима, Аретой (502 г.).[1276]
В том же самом году началась серьезная война с персами. Долгий мир, не нарушавшийся с 442 года на восточной границе, имел своей причиной войны, которые приходилось вести персидским царям с их северо-восточными соседями, эфталитами, а также и те внутренние настроения в персидском царстве, которыми сопровождалась смена царей. Современник Анастасия, царь Кавад, был обязан восстановлением на престоле, после временного удаления, царю эфталитов, которому он обязался выплатить большую сумму денег. По договору 442 года, как и по прежним, империя обязывалась выплачивать персам известную сумму денег за охрану кавказских проходов от вторжений северных варваров. Тревожное положение дел в Персии позволяло византийскому двору уклоняться от исполнения этого обязательства, и персидские цари уже давно не получали условленной платы. Нуждаясь в деньгах для сведения своих счетов с эфталитами, Кавад потребовал от Анастасия уплаты сумм, которые персы считали в долгу за империей. Но император предложил ему заключить заем с письменным обязательством и не соглашался иначе помочь ему в его затруднениях. Кавад со своей стороны отказался от каких-либо обязательств для получения от империи того, что персы имели право считать долгом, и немедленно начал военные действия вторжением в Армению.[1277]
С большим войском, в котором, кроме персов, было много гуннов, Кавад подступил к Феодосиополю (Эрзерум). Командиром гарнизона в этом городе состоял Константин, член синклита, питавший вражду к императору. Он сдал Каваду город без сопротивления, и тот, опустошив окрестности, оставил начальником гарнизона того же Константина, а сам вступил в армянскую область, Софанену, с главным городом Мартирополем. Начальник этой области, сатрап Феодор, сдал ему без сопротивления город и выдал хранившиеся у него суммы взысканных налогов за два года.[1278] 5-го октября 502 г. Кавад осадил Амиду (Диарбекир) — пограничную твердыню римской власти на этой окраине.[1279] Этот неприступный по своему положению город был хорошо снабжен всем нужным для защиты, но гарнизон его был очень незначителен.
Дата добавления: 2018-05-12; просмотров: 229; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!