Инструкция на случай зомби Апокалипсиса. 1 страница
Preparedness 101: Zombie Apocalypse – Wikipedia, the free ... (https://en.wikipedia.org/wiki/Preparedness_101:_Zombie_Apocalypse).
Zombie Preparedness – Centers for Disease Control and ... (www.cdc.gov/phpr/zombies.htm).
Preparedness 101: Zombie Apocalypse – CDC Blogs (blogs.cdc.gov/publichealthmatters/.../preparedness-101-zombie-apocalyp...):
To learn more about what CDC does to prepare for and respond to emergencies of all kinds, visit: http://emergency.cdc.gov/cdc/orgs_progs.asp. To learn more about how you can prepare for and stay safe during an emergency visit: http://emergency.cdc.gov/.
Better Safe than Sorry
So what do you need to do before zombies…or hurricanes or pandemics for example, actually happen? First of all, you should have an emergency kit in your house. This includes things like water, food, and other supplies to get you through the first couple of days before you can locate a zombie-free refugee camp (or in the event of a natural disaster, it will buy you some time until you are able to make your way to an evacuation shelter or utility lines are restored). Below are a few items you should include in your kit, for a full list visit the CDC Emergency page.
- Water (1 gallon per person per day)
- Food (stock up on non-perishable items that you eat regularly)
- Medications (this includes prescription and non-prescription meds)
- Tools and Supplies (utility knife, duct tape, battery powered radio, etc.)
- Sanitation and Hygiene (household bleach, soap, towels, etc.)
- Clothing and Bedding (a change of clothes for each family member and blankets)
- Important documents (copies of your driver’s license, passport, and birth certificate to name a few)
- First Aid supplies (although you’re a goner if a zombie bites you, you can use these supplies to treat basic cuts and lacerations that you might get during a tornado or hurricane)
Once you’ve made your emergency kit, you should sit down with your family and come up with an emergency plan. This includes where you would go and who you would call if zombies started appearing outside your door step. You can also implement this plan if there is a flood, earthquake, or other emergency.
Family members meeting by their mailbox. You should pick two meeting places, one close to your home and farther away
- Identify the types of emergencies that are possible in your area. Besides a zombie apocalypse, this may include floods, tornadoes, or earthquakes. If you are unsure contact your local Red Cross chapter for more information.
- Pick a meeting place for your family to regroup in case zombies invade your home…or your town evacuates because of a hurricane. Pick one place right outside your home for sudden emergencies and one place outside of your neighborhood in case you are unable to return home right away.
- Identify your emergency contacts. Make a list of local contacts like the police, fire department, and your local zombie response team. Also identify an out-of-state contact that you can call during an emergency to let the rest of your family know you are ok.
- Plan your evacuation route. When zombies are hungry they won’t stop until they get food (i.e., brains), which means you need to get out of town fast! Plan where you would go and multiple routes you would take ahead of time so that the flesh eaters don’t have a chance! This is also helpful when natural disasters strike and you have to take shelter fast.
Ярослав Романчук. Согласно опросу 1500 руководителей серьёзного бизнеса, проведённого Economist Intelligence Unit, 42% респондентов считают политический риск основным (годом раньше было 36%). Он больше, чем кибератаки, инфляция, высокие налоги и долговая ловушка. Наступает время бизнеса на войне и конфликтах, на ещё одной опасной интервенционистской связке «военные начальники – политические VIPы». По оценке инсайдеров, к 2017 году страны Западной Европы увеличат военные расходы на 6%. Б. Обама предложил очередной бюджет с ростом военных расходов на 7%. Россия имеет один чёткий бюджетный приоритет – ВПК. По данным Стокгольмского института исследования проблем мира в 2013г. военные расходы в мире составили $1747 млрд. Америка потратила на военные нужды $640 млрд. Россия тратит на военные нужны большую долю своего ВВП, чем США. В 2013г. это было $88 млрд. С 2004г. по 2013г. 23 страны удвоили расходы на военные нужны в реальном выражении (с учётом инфляции). Среди них – Россия. Пора покупать акции производителей военных товаров и услуг. Наступает их золотое время. Война – трагедия для обычных людей и мирного бизнеса, но для распорядителей чужого и военное лобби война – мать прибыли. Ох, опасно жить на пороховой бочке, особенно если она буквально по соседству с тобой.
|
|
|
|
|
|
Опять пронесло. Барахольщики со стажем рассказали, почему барахолка – это навсегда. См. http://sib.fm/interviews/2015/06/01/opjat-proneslo.
Желание и риски. Что было бы, если бы было по другому ... - Facebook (https://www.facebook.com/isaac.pintosevich.systems/videos/366986346663776/).
Риск в социальном пространстве [Книга].
Полный текст по главам (на портале Auditorium.ru).
Журнал 'TERRA ECONOMICUS' (ecsocman.hse.ru/evjur/volumes.html?page=1&j_num=50806305&eng=...):
Критерии принятия решений. Какие сказки читали в детстве предпринимателям, какова оптимальная стратегия выбора жены и чему учит экономиста история о трех поросятах? Александр Викторович Шмаков. Одну из своих лекций (Оклахома, 1929 г.) Дж. Мэйнстринг начал: «Вы думаете, что экономика – унылая наука? Вы просто не изучали химию!» Продолжая традиции калифорнийского экономиста, предлагаем цикл лекций по экономической теории. Пятая лекция посвящена изучению критериев принятия экономических решений. Предлагается легкодоступная пониманию трактовка базовых критериев принятия решений в условиях неопределенности и в условиях риска. В окончании лекции приводится популярное пояснение базовых правил определения вероятностей, используемых при анализе решений в условиях риска. Вы узнаете, как выбор критерия (процедура) принятия решений может повлиять на его результат. В чем ошибка родителей, возводящих в культ сверхосторожное поведение сказочных героев. Осознаете, что многие детские сказки, являясь частью механизма социальнокультурной адаптации, формируют неприятие риска, отрицательное отношение к потерям и пессимизм. Познакомитесь с предположением относительно того, почему в мире так мало предпринимателей. Узнаете, кто же был наиболее рациональным в сказке о трех поросятах. Вам будет предложена оптимальная стратегия поиска жены, секретаря, сотрудника. Вы узнаете, какие ментальные ошибки мы совершаем, оценивая вероятности. И как пользоваться данными оценками, чтобы они не стали источником крупных финансовых потерь. Поразмышляете о роли случайности в вашей жизни. И познакомитесь с доказательством рационального характера веры, предложенным Паскалем.
|
|
|
|
|
|
Страхование
В.Радаев, Смерть и рынок (http://magazines.russ.ru/oz/2013/5/35r-pr.html):
К сложной и деликатной проблеме смерти пытаются подступать с разных сторон. Один из самых неудобных ракурсов – взгляд со стороны рынка и рыночных отношений. Именно этот взгляд и предлагает книга «Мораль и рынки: Развитие страхования жизни в США», написанная профессором факультета социологии Принстонского университета Вивианой Зелизер.
Изучая экономическую историю XIX века, автор отмечает два странных обстоятельства. Первое заключается в том, что до 1840-х годов, несмотря на все предпринимаемые усилия, никак не развивалось страхование жизни. Законодательство в то время этому уже не препятствовало (страхование жизни было разрешено с начала XIX века), финансовые институты росли как на дрожжах. Благополучно распространялось страхование морских путешествий, противопожарное страхование. А вот страхование жизни не двигалось с места. За год компаниям удавалось продать от силы с полдюжины полисов. Люди просто не желали их покупать.
Второе странное обстоятельство обнаружилось в 1840-е годы, когда этот вид страхового бизнеса вдруг расцвел и продажи страховых полисов стали возрастать по экспоненте. Возникли закономерные вопросы: почему произошел этот взрывной рост, что мешало ему раньше? Зелизер делает свой главный вывод: чисто экономическими факторами, связанными со структурой рынка и характером предлагаемых услуг, данные явления объяснить попросту невозможно. Не были серьезным препятствием на пути страхового бизнеса и технологические проблемы расчета стоимости жизни, поскольку техника актуарных расчетов возникла много раньше – еще в XVII столетии. И законодательные ограничения этому никак не мешали. Разгадка таится в совершенно иной области – в сфере культуры. Дело заключалось в том, что зарождающийся рынок оказался погруженным в систему ранее сложившихся ценностей. Именно в страховании жизни денежные интересы соприкоснулись с объектами, которые являются носителями сакрального смысла. Предлагая новый страховой полис, рынок попытался измерить деньгами ни больше ни меньше как жизнь и смерть человека, облачив отношение к ним в форму рыночного контракта, – иными словами, предложил денежный эквивалент смерти. Это вызвало сильное сопротивление со стороны существовавшей в то время социокультурной системы. Неприятие нового финансового инструмента объяснялось не тем, что способность оценить его эффективность и калькулировать потенциальную выгоду была ограниченной. Отношение к страхованию было вовсе не калькулятивным. В западной культуре утвердилось представление о человеческой жизни как абсолютной ценности, которая, следовательно, не должна оцениваться грубым денежным эквивалентом. И страхование жизни было первоначально воспринято как нечто неприемлемое с моральной точки зрения. Подобный бизнес воспринимался как «грязный», вторгающийся в «святая святых». Коммодификация (превращение в товар) того, что ранее не являлось товаром и, более того, по своей сути не предназначено быть товаром, – сложный и болезненный процесс, постоянно ограничиваемый и оспариваемый с точки зрения нерыночных логик. Превращение в товар священного события рассматривалось как его осквернение. В таком восприятии играли большую роль разного рода традиционные предрассудки, приписывавшие всему, что относится к жизни и смерти человека, некие магические функции. Даже вполне образованный индивид продолжал испытывать в связи с этим иррациональный страх: например, мог считать, что написание завещания невольно приближает момент смерти и что, страхуя свою жизнь, ты невольно ставишь ее под сомнение, «искушаешь судьбу». Сохранялись и некоторые религиозные запреты. По крайней мере часть священнослужителей более традиционалистского толка решительно выступала против новой системы страхования.
Что же произошло во второй половине XIX века, почему страхование жизни приобрело такую популярность? Почему даже бедные семьи начали выкраивать центы из скудного семейного бюджета, чтобы отдать их назойливым страховым агентам? Конечно, здесь нельзя отрицать влияния экономических и структурных факторов. На фоне экономического роста повышалась покупательная способность основной массы населения, создавая основу для формирования сбережений – материальной базы страховых взносов. Происходила также интенсивная урбанизация населения. Все больше людей отрывались от земли, и основным источником средств существования для них становилась заработная плата наемного работника. Это порождало дополнительные риски: потеря кормильца, при невозможности выжить за счет земельного надела, легко могла стать для семьи экономической катастрофой. Разумеется, страховые компании тоже не дремали: снижали ставки страховых взносов, активно работали с населением, преодолевая его инстинктивное сопротивление, доходя до каждого домохозяйства, не брезгуя копеечными суммами. Активно использовались и средства массовой информации. Для пропаганды привлекались известные люди, в том числе либерально настроенные священнослужители, которые обеспечивали легитимность страхового бизнеса, поясняя, что страхование жизни – дело вполне богоугодное. Но решающая причина заключалась в том, что ценностные ориентиры, вызывающие сопротивление страхованию жизни, были вытеснены другими ценностными ориентирами, которые этому страхованию благоприятствовали. Согласно известной поговорке «клин вышибается клином». Что же легло на другую чашу весов? Не менее весомые плоды культуры. Например, задолго до появления страхового бизнеса существовала хорошо укорененная традиция тратить немалые деньги на похороны родных и близких – причем даже самые бедные семьи в случае смерти родственников пытались «достойно проводить их в последний путь». Нищие похороны за счет государства считались позором, который мог серьезно уронить статус семьи в локальном сообществе. Приходилось напрягать последние материальные возможности (откладывать деньги, занимать их, просить помощи), чтобы оплатить «необязательные» с точки зрения стороннего наблюдателя богатые траурные церемонии и щедрые ритуальные угощения. Стоит добавить, что сакральное (не калькулятивное) отношение к жизни и смерти порождает определенные финансовые следствия. Перед лицом смерти деньги как бы теряют свое значение, торговаться с «гробовщиками» считается не очень уместным делом. Именно поэтому, кстати, похоронный бизнес столь успешен и прибылен. Он использует эту символическую связь между деньгами и смертью, помогавшую продвигать вперед и страховое дело, которое из калькулятивной практики удалось превратить в новую форму ритуала, сопровождающего смерть человека или исполняемого в преддверии смерти.
В.Зелизер, Человеческие ценности и рынок: страхование жизни и смерть в Америке XIX века (https://www.hse.ru/pubs/share/direct/document/70857028):
Э. Дюркгейм и Г. Зиммель считали одной из самых важных метаморфоз в моральных ценностях современного общества сакрализацию человека, его превращение в святая святых [Wallwork 1972; Simmel 1900]. В «Философии денег» Зиммель прослеживает переход от системы верований, оправдывавшей денежную оценку жизни, к иудео-христианскому представлению об абсолютной ценности человека, ставящему жизнь выше финансовых соображений. Преобладавшая прежде утилитарная оценка отражалась в таких социальных феноменах, как рабство, выкуп жён и вергельд (денежное возмещение за убийство свободного человека). Ключевым фактором смены ценностей был рост индивидуализма. «Тенденция, в соответствии с которой деньги способствуют распространению безразличия и чисто количественной оценки (quantitative signifi cance), совпадает с ростом дифференциации людей… и, таким образом, деньги всё менее и менее соответствуют личностным ценностям» [Altmann 1903]. Для Зиммеля деньги из уравнителя превратились в осквернителя. Если рассматривать человеческую жизнь «sub specie pecuniae», то её уникальность и достоинство исчезают... Страхование жизни было частью общего движения по рационализации и формализации управления смертью, которое стартовало в начале XIX в. В XVIII в. помощь вдове и её сиротам оказывалась соседями и родственниками, а также группами взаимопомощи, помогавшими потерявшим близких справиться с экономическими трудностями. В XIX в. финансовая защита американских семей превратилась в продаваемый товар. Трастовые компании (например, компании по страхованию жизни) заменили преимущественно неформальные системы помощи профессиональным менеджментом [White 1955]. Похороны – ещё одна забота семьи и соседей («family and neighborhood»), которая превратилась в бизнес. Прежде обязанности по уходу за телом умершего и его захоронению ложились главным образом на плечи соседей и родственников, но в XIX в. это стало материально вознаграждаемым родом занятости [Bowman 1959; Habenstein, Lamers 1955]. Формализация добралась и до составления завещаний. В XIX в. они превратились из преимущественно неформальных и самых общих распоряжений, которые человек набрасывал незадолго до смерти, в высокоструктурированную систему планирования в отношении будущего распоряжения имуществом [Friedman 1964]. Магические деньги. Ч. Вэл указывает на «поразительный парадокс почти повсеместного обращения к магическому и иррациональному» при столкновении со смертью даже среди самых твёрдых сторонников науки и научного метода [Whal 1959]. Но если примеры связи между магией и смертью в менее развитых культурах обнаружить легко (см.: [Malinowski 1954; Habenstein, Lamers 1955; Simmons 1945; Blauner 1966]), то о современных магических ритуалах известно немного. Например, лишь немногие люди строят планы относительно собственной смерти во многом из сверхъестественного страха ускорить тем самым её приближение. Большинство завещаний составляются непосредственно перед смертью [Dunham 1963]. Точно так же люди редко организовывают собственные похороны заранее, хотя и очевидно, что это значительно снизило бы расходы [Simmons 1975]... В свете новой экономической терминологии смерть переопределялась как «все события, лишающие человека трудоспособности» [Huebner 1959] и чётко делилась на безвременную смерть, «запланированную» смерть (casket death), подобное смерти существование (инвалидность) и экономическую смерть (выход на пенсию). Под таким углом зрения болезнь становилась «амортизацией жизненных ценностей», а преждевременная смерть – напрасной тратой денег [Dublin, Lotka 1930]. В 1930 г. Л. Дублин и А. Лотка построили первую оценку капитальной ценности мужчин как функцию от их возраста. Установив для жизней различную финансовую стоимость, они сформировали и новый критерий их стратификации. Наиболее ценными (exceptional) были те жизни, которые вносили в своё сообщество наибольший вклад, в то время как посредственные (substandard) жизни ложились на сообщество бременем финансовых потерь. Утверждается, что рационально-утилитарный подход к смерти, олицетворяющий страхование жизни, деритуализирует и секуляризирует смерть [Vernon 1970; Gorer 1965]. Однако приручить смерть не так легко. Обозреватели журнала «Keener» отклоняют гипотезу о деритуализации и при этом наблюдают секуляризацию религиозного ритуала [Faunce, Fulton 1957; Pine, Phillips 1970; Blauner 1966]. Такая «метаморфоза священного» [Brown 1959] не уничтожает ритуал, но меняет его природу. Мёртвого можно оплакивать множеством способов. Парадоксально, что деньги, которые развращают, могут и искупать: их можно использовать вместо молитв. Страхование жизни как ритуал. Расходы на похороны рассматриваются как мирской ритуал [Pine, Phillips 1970; Bowman 1959]. Наши данные указывают на то, что подобным ритуалом стало и страхование жизни. Любопытно, что особенно чувствительны к ритуальному подтексту страхования жизни не его сторонники, а его критики. Так, А. Уэлш заявляет, что страхование жизни – способ договориться со смертью не только на финансовом, но и на эмоциональном и религиозном уровнях [Welsh 1963]. Концепция страхования жизни как ритуала может быть обоснована с опорой на более надёжные данные. В 1830–1870-е годы страховые компании оправдывали свою деятельность и привлекали потребителя к своему товару с помощью квазирелигиозной природы страховой продукции. Страхование жизни было не просто инвестицией, но «заградительным щитом» при умирании и утешением «вслед за самой религией» [Holwig 1886]. Страховой полис имел широкие неэкономические функции: «Он может облегчить муки утраты, ободрить душу вдовы и иссушить слёзы сирот. Да, полис окутает ореолом славы память о том, кого забрали в царствие Отца и Господа его» [Franklin 1860]. Страхование жизни и экономическое бессмертие. В XIX столетии на место теологической озабоченности личным бессмертием пришёл растущий интерес к потомкам и социальным формам бессмертия. Г. Файфель описывает этот переход в Америке так: «Когда мы отказались от старых представлений о личном бессмертии в загробной жизни, мы создали идею социального бессмертия. Это значило, что я не могу жить дальше, но буду продолжать жить (sic) в моих детях» [Feifel 1974]. Пуританскую озабоченность личным спасением вытеснило новое значение, которое стали придавать потомкам. Мужчин теперь в меньшей степени поглощали мысли о собственной душе, и в большей степени – о том, чтобы оставить недвижимость наследникам. Озабоченность социальным бессмертием взаимодействовала со структурным давлением, которое создавали новые экономические условия и процесс урбанизации. Увеличение числа людей, единственным капиталом которых были их личные доходы, делало экономическое будущее их детей крайне ненадёжным. Преждевременная смерть кормильца означала экономическую катастрофу для его вдовы и сирот. Новые институты, которые специализировались на экономических последствиях смерти (такие, как страхование жизни и опёка над имуществом), отреагировали на новую экономическую ситуацию и стали обслуживать практические нужды иждивенцев. Однако они пошли дальше простого выполнения своих функций, став символами некой формы экономического бессмертия... Конвертировать жизнь и смерть человека в товары чрезвычайно сложно, и любое предприятие, которое строит бизнес на подобного рода священной «продукции», неизбежно сталкивается со структурной амбивалентностью. Чтобы выжить, бизнесу требуются прибыли, но прибыли – слишком низменное оправдание для такого института. Я полагаю, что в случае со страхованием жизни решение состояло в «сакрализации» этого бизнеса, в превращении денежного оценивания смерти в ритуал. Смерть уступила капиталистическому этосу, но заставила его скрыть своё материальное предназначение под духовным обличием. К примеру, страхование жизни взяло на себя роль светского ритуала и ввело новые определения бессмертия, благодаря которым особое значение получила память, опосредованная деньгами. Теперь представление о благопристойной смерти зиждилось не только на моральных основаниях; с появлением страхового полиса ещё одним её необходимым условием стала финансовая предусмотрительность. Помимо религиозной легитимации можно также обнаружить и попытки моральной и социальной легитимации отрасли. Общественность заверяли в том, что выведение смерти на рынок преследовало возвышенную социальную цель борьбы с бедностью, и тем самым – сокращения уровня преступности. Что касается отдельного человека, то покупателю страхового полиса гарантировалось моральное вознаграждение за самоотверженность и альтруизм.
Дата добавления: 2018-04-15; просмотров: 219; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!