Театрально-зрелищная природа лубка
Одной из главных сложностей при рассмотрении такой темы как театрально-зрелищная природа лубка является четко сложившиеся мнение о разделении искусства по принципу жанровости, что совершенно чуждо народному искусству.
Конечно, после изменений, произошедших в начале XXв., когда знаменитые художники обратили свое внимание к примитивным видам искусства, художественная ценность лубка стала общепризнанной.
Все чаще стали говорить о вкладе народной гравюры в развитие «большой» [28c.307] живописи, об ее эстетическом своеобразии. Милая, успокаивающая далекая старина становится все более привлекательной. Ранее считавшаяся примитивно-неумелой графика теперь же вызывает одобрение – эти наивные линии, простые и грубоватые сюжеты считаются ее своеобразием.
В ходе исследования необходимо показать, что лубок прежде функционирует в атмосфере комплексной, общей игровой художественности, взаимодействует с фольклором, с другими устными и письменными формами культуры. Особенно органична связь лубка с театром.
Первоначально графические лубочные листы по своему назначению выступали в роли декораций, неподвижного заднего плана, на фоне которого разворачивается театральное представление. И в этом случае задаётся совершенно иное направление: аудитория особо начинает чувствовать текст, благодаря тому, что сказанное подкреплено визуально, создается так называемый эффект «переживания картинок»[28c.312]. И это зрелище оказывает настолько сильное впечатление, что люди начинают двигаться, танцевать, петь.
|
|
|
Особым образом организовано художественное пространство лубочной композиции: смотрящие сориентированы на пространственные переживания скорее театрального типа, нежели живописно-графического. Окаймление многих листов изображениями драпированных занавесов, мотив рампы - все это как бы воспроизводит обрамленную кулисами сцену.
Намек на сцену создавал необычный художественный эффект. Условные изображения на самом листе, часто упрощенные до знака, переносят смотрящего в игровую, особую «действительность»[12c.314].
Рамочное, кулисное обрамление – не единственный признак театральной природы лубочных картинок. Куда более важный момент – это тяготение к изображению персонажей в маске. И прообразом в данном случае стала комическая фигура итальянских гравюр Калло (рис. 12). Картинки с его изображением служили сценическими декорациями гастролировавшего итальянского театра в XVIIIв. Это явление, надо признать, оказало существенное влияние в последующем на русские гравюры. Заимствованы были не только маски и одежды, но и перенят синтез театрального и графического. Продолжается подражание и шутовскому поведению: позы, надписи такие как “ и дух из заду своего испущаю, тем ся от комаров защищаю” [28c. 319]. Подобные вольности, перевертыши создавали динамичность, что является необходимым условием балаганного, карнавального действа.
|
|
|
Стих лубка относится к наиболее архаичным пластам театрального искусства. Феномен соотношения словесного и изобразительного получает несколько иное освещение, чем просто в книжных иллюстрациях. Изображение приобретает неожиданное значение, если при этом, как в раечных представлениях, оно подкреплено бойкой, «крепкой» фразой. Острота пояснений очень важна - тогда становится возможным надолго удержать внимание зрителя, заставить его переживать. Подпись раскрывает смысл рисунка, придавая ему подвижность; создается ощущение полноценной постановки, а не просто статичной изобразительной композиции. Словесный эффект может быть еще усилен использованием музыки, превращая гравюру, живописный текст в настоящее зрелище.
Встречается соединение двух монологов-надписей, образующее вместе примитивный диалог. Озвученный, он вполне органично существовал в рамках сцены. Так выстроен словесный текст в лубочном листе "Пожалуй поди прочь от меня» («Кавалер и блинщица») [28c.54].
|
|
|
Необходимо обратить внимание на то, что в народной картинке временное ощущение создается особым образом. Известно, что все элементы внутри изобразительного повествования скомпонованы на одном листе, на одной плоскости. Понятия «плановость» как такового не существует, однако мы понимаем благодаря последовательному размещению фигур, их выделению – что за история перед нами, определенную событийность. Сцена – это та же плоскость, чередование одного сценического эпизода с другим создает последовательную хронологию, выстраивается общая ясная картина из отдельных сценических фрагментов. И построение текста сложено именно по театральным законам: это не долгое, подробное описание, а отдельные части, звенья между которыми должны вообразить и восстановить сами зрители. Так, например, гравюры, рассказывающие о победах русских войск, одновременно заполнены микро-группами - сюжетами, где можно увидеть врагов-захватчиков и защищающихся жителей, стойкость и мужество людей, принесших себя в жертву, победу, изгнание врага.
Сатиричность, преувеличение, как например, в формах раешного стиха, показ не натуралистичных бытовых сцен, а именно комичных, ирреальных - все это доказывает театрализованную природу народных изображений. Примером может служить данный монолог: «Я детина небогатой, А имею нос горбатой, Собою весьма важеватый. Зовут меня Фарное, Красной нос, Три дня надувался, Как в танцавальные башмаки обувался, А колпак с пером надел — Полны штаны набз...л»[28c.46]. В сторону пародии были так же переработаны любовные и эпические сюжеты.
|
|
|
Лубочная картинка не могла стать частью торжественно оформленного жилища, светского интерьера, хотя простой народ украшал избы графическими листами, однако исключительно в праздничные дни. Потому что именно в праздники снисходительность моральных норм, которые ярко выражены, подмечены и использованы в балаганно-театральной культуре, преобладание социального аспекта над личностым, общность, братание, всеобщая дозволенность соответствовала функциональному назначению лубка. Только на ярморочных представлениях люди могли услышать сатирический, едкий текст театральной сценки «Харлекин, Старик и Жена»[ 28c.349], подчеркнутый не менее острым визуальным сопровождением. И нигде больше. Нормы морали стирались. И игровая активная реакция - ожидаемый и необходимый элемент в массовых видах искусства. Это театральное действо, ритуально-смеховой компонент которого отдаленно напоминает магические акты наших предков. А фривольные тексты являются как бы «заклинаниями», провоцирующие плодородие. Моральные запреты нарушены и переведены в нереальную, гротесковую форму. В праздничных балаганных представлениях свои правила, которые не распространяются в обыденной жизни. Непристойности, выкрикиваемые из толпы, смех-это своеобразная разрядка, необходимая людям, которые в обычной жизни живут в рамках традиционной строгой морали. Подытоживая эту мысль, еще раз подчеркнем, что лубок, и именно та его часть, которая тяготела к осмеянию, фривольности, не принадлежал будничному, обыденному, а использовалась в смеховым представлениях.
Интересны образцы афиш, извещающих население о прибытии артистических балаганов. Здесь мы можем говорить о народной гравюре, предназначение которой - реклама. Выкрики балаганного зазывалы соответствовали тексту на плакатах. К сказанному можно добавить, что в статье Ю.М. Лотмана, где он исследует художественную природу народных картинок, вывески, по его мнению, тяготеют к стационарному быту, а реклама – к бродячему[28]. Одновременно, очевидна связь и между бесписьменным бытом и вывеской-изображением: рекламные выкрики вместе с графическими листами являют собой бродячую театральность, для людей безграмотных это действо функционально идентично представлению. Рисунок не смотрят, а разглядывают, придумывая на основе увиденного различные ситуации. Иллюстрация представляет некое свернутую балаганную историю. В последующем же, человек смотря на подобное «объявление» воспроизводит в своем сознании и повторно переживает игру, в которую он был вовлечен: свистел, кричал, одобрял, и где ему отводилась роль активного участника в этой совместной двусторонней деятельности.
Еще одно удивительное свойство лубочных листов заключается в том, что с ними можно совершать различные манипуляции - и тогда изображение начинает скорее напоминать настольную игру. Существует уникальный лист «Любовь крепка яко смерть»[28]. Содержание его стало предметом отдельного изучения, потому что при вращении, рисунки слева и справа построены так, что они меняются местами, а в центре - переплетенная фигура, и что бы ее разглядеть, лист надо поворачивать. Подобное этому существует изображение «Маловременная красота мира сего» и «Зерцало грешного»[28c.325]. Так, в первом случае, одинаковые печатные мотивы воспроизведены с двух сторон: вверху – это щеголь и щеголиха, внизу - два черепа.
Описанный тип лубочных картинок – это, попросту говоря, карты. Поражает другое: в народном быту XVII-XVIII вв. карты не являлись предметом каждодневного обихода, как может показаться, а составляли опять же часть праздничной атрибутики, представляя необычный быт карнавала, кабаков, ярмарок, служили обязательным таинственным инвентарем гадалок. Карты имели и свою мифологию, исключительно близкую народной лирике, где каждому символу соответствовал свой персонаж. И вновь мы встречаемся со свидетельством игровой активности при восприятии народной картинки.
Очевидна была связь лубочных листов и с газетным повествованием. Эта особая «народная» газета, Петровские «Ведомости», существовавшая в России XVIII в., рассказывающая о военном деле в нашей стране, описывающая нормы порядка, стала невероятно популярна именно из-за ее визуальной доступности для малограмотной части населения. И вот, что удивительно, носитель фольклорного мышления если и читает или смотрит газету, то обязательно с целью узнать какие-либо происшествия, странные и мистические события. Тематический репертуар лубка в этом смысле лучше всех других видов графики способен удовлетворить эту потребность, так сохранились множественные изображения различных чудес: землетрясения, бедствия. Несмотря на то что события, описанные в газетах, вполне реальны, иллюстрации к ним в виде уродов, карликов, различных диковинных предметов явствуют из того, что газетное сообщение сродни выкрикам зазывал – должно привлечь внимание. А заголовки часто и вовсе походят на переложенные раешные стихи: «Чудо морское поймано весною…». Вид лубков с фантастическими сюжетами оказался очень устойчивым и популярным среди мещанской среды и в XIX в.
Игровые тексты полностью противопоставлены пассивности аудитории. Их задача переключить человека из обычного состояния в игровое, вызвать активную реакцию, заставить почувствовать себя внутри данного события, а не вовне. Активное и синкретическое восприятие, при котором рисунок вовлекает в игру, а скульптура или живая фигура воспринимаются игрушкой, превращение в антиподы знакомые формы-все это составляет эстетическую природу лубка, его театрально-зрелищную природу, к которой обращаются крупнейшие мастера затем в начале 20 века - «Мирискуссники», окружение Дягилева. Репродукции, сохранившиеся описания, подлинники позволяют оценить роль народных театрально-зрелищных традиций в художественных открытиях профессиональных мастеров А. Н. Бенуа, М. В. Добужинского, Б. М. Кустодиева, В. Е. Татлина, А. Г. Тышлера и др., составивших гордость русской культуры XX века.
В итоге, несколько отступая от вышеизложенного, скажем: не смотря на то, что лубок, его сюжетный репертуар, графическая стилистика проанализированы в театральной трактовке, все характерные художественные свойства остаются прежними. Автор в композиции «Русский праздник» передает ту же яркость, цветистость, схожую линейную пластику, пятновое обобщение. И в этом контексте проектное панно может украшать не только интерьеры, но и быть активным участником современных праздничных площадок в городах, где подражают старинным увеселениям, стать декорационной частью в реконструкциях фольклорного театра. С картинкой могут производить артисты различные игровые манипуляции подобно тому, как обыгрывали свой лубочный арсенал карусельные деды, офени, балконные зазывали, актеры в балаганах.
Дата добавления: 2015-12-21; просмотров: 247; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!