Особенности возмещения материального вреда в государствах англо-американской системы права.

В странах общего права развитие обязательств из причинения вреда пошло по пути обособления отдельных видов деликтов, как и в рим­ском праве. К наиболее старым деликтным искам, разработанным общим правом, относится иск из причинения вреда (trespass).

Судебный приказ о возмещении убытков выдавался лишь в тех слу­чаях, когда одно лицо насильственно и в нарушение мира (et armis contra расет domini regis) неспровоцированно наносило вред земель­ной собственности или движимому имуществу (trespass to land or to chattels) другого лица или его физическому здоровью (trespass to the person).

Как и в иске по Аквилиеву закону (actio legis Aquiliae), иск из причинения вреда в общем праве (trespass) предоставляется только в случае непосредственного покушения на потерпевшего или его имущество помимо его воли. Если же ущерб, причиненный потерпев­шему, явился косвенным следствием действий ответчика или даже его прямого воздержания от действий, иск из причинения вреда не пред­ставлялся.

Наоборот, в те далекие времена мало внимания обращали на то, каким должно быть поведение ответчика: преднамеренным или не­осторожным. В течение XIV века делались постоянные попытки заполнить лакуны в законодательстве, связанные с невозможностью применения иска из причинения вреда. И в конце концов суды стали использовать так называемый деликтный иск по конкретным обстоя­тельствам (он назывался сначала action of the trespass on the case, позднее — просто action on the case), благодаря которому стала воз­можной судебная защита против причинения вреда истцу в результате косвенных последствий определенных действий или воздержания от действий ответчика.

Хорошей иллюстрацией данного деликта является решение по делу Scott v. Shepherd 1773 года, в котором говорится, что «если я брошу бревно на дорогу (что является незаконным актом) и другой человек упадет, споткнувшись о него, и поранится, то он сможет предъявить деликтный иск по конкретным обстоятельствам (action on the case), так как причиненный ущерб носит косвенный характер. Но если брошенное мною бревно попадет в человека и ударит его, он может предъявить иск из причинения вреда (trespass), так как это — прямой вред».

Первоначально в общем праве не делали четких различий между вредом, причиненным преднамеренно или по неосторожности. Из при­веденного выше примера видно, что иск предъявлялся без учета того, бросил ли ответчик бревно на дорогу намеренно или по неосторож­ности. Существенным моментом является только то, что именно это бревно ударило истца. С течением времени, однако, иск из причине­ния вреда постепенно стал применяться только к случаям преднаме­ренного причинения вреда.

В настоящее время преднамеренность действий ответчика является необходимым условием для предъявления специальных деликтных исков, которые постепенно развились на основе судебного приказа о возмещении вреда личности (writ of trespass to the person), в частности прямая угроза преднамеренной физической расправы (assault), нане­сение телесных повреждений (battery), неправомерное лишение сво­боды (false imprisonment).

То же самое относится и к искам о возмещении вреда из противо­правного нарушения чужой земельной собственности (trespass to land).

Если в континентальной Европе все усилия правовой науки были направлены на поиски единых критериев и устранение исторически сложившихся различий в отдельных деликтах, то общее право вплоть до сегодняшнего дня продолжает сохранять приверженность разным группам и отдельным типам деликтов, которые развивались под влия­нием системы судебных приказов. Поэтому все деликты, как правило, должны соответствовать определенным требованиям, предъявляемым, например, деликту из незаконного присвоения имущества (conver­sion), из причинения помех (nuisance), из дефамации (defamation), небрежности (negligence) или обмана (deceit).

При разрешении конкретных разновидностей деликта может при­меняться принцип, разработанный на основании решения по делу Rylands v. Fletcher. Каждый из этих отдельных типов деликтов рас­сматривается в качестве самостоятельного, для каждого разработаны свои собственные исковое обоснование и критерии, которые могут служить основанием для отказа в принятии иска к рассмотрению.

Каждый из конкретных разновидностей деликта предназначен для защиты совершенно определенных интересов граждан против столь же определенных форм их нарушения. Например, лицо, которое без согласия собственника нарушило границы чужого земельного владе­ния на поверхности земного шара, под или над землей, через посред­ство другого лица или используя для этого каменные глыбы, мусор, воду, несет ответственность по иску из причинения вреда. Однако эта ответственность наступает лишь в том случае, если действия ответ­чика, прямо или косвенно приведшие к нарушению границ чужих земельных владений, были преднамеренными. При этом ответчик мог и не знать, что эти земельные владения принадлежат другому лицу.

Если ответчик предпринимает какие-то действия на своем земель­ном участке, чреватые ущербом для чужого участка, помимо его воли, то в этом случае, согласно новейшим воззрениям, ему может быть предъявлен иск из причинения вреда лишь в том случае, если причи­ной ущерба послужила его небрежность. Например, если истец понес ущерб от камнепада на своей земле и/или вибрации в результате взрывных работ, производимых на территории ответчика, последний не несет ответственности по иску из причинения вреда при усло­вии, что соблюдал должным образом предписываемые меры безопасности.

Однако по общему правилу причинитель вреда в США несет ответственность независимо от виновности своих действий в соот­ветствии с принципом, зафиксированным в решении по делу Rylands v. Fletcher.

Если дым, пар, запахи и т. д. постоянно оказывают отрицательное влияние на чужой земельный участок, лицо, причинившее вред таким образом, независимо от наличия вины в его действиях, отвечает по деликтному иску из причинения помех (nuisance), происхождение которого столь же древнее, что и иска из причинения вреда (trespass).

Различия в ответственности по искам из причинения вреда путем нарушения владения недвижимостью (trespass to the land), из причи­нения помех (nuisance) и принципа Rylands v. Fletcher, как правило, используются в зависимости от конкретных условий рассмотрения споров в той или иной стране общего права.

То же самое относится и к деликтным искам в случае нарушения прав собственника движимого имущества. Общему праву известно три отчасти совпадающих типа деликтных исков в этой области: причинение вреда движимой вещи (trespass to the chattel), иск из про­тивоправного удержания чужой движимой вещи (detinue) и иск из (незаконного) присвоения (conversion). На практике последний тип иска (conversion) является наиболее важным. Он применяется тогда, когда ответчик предпринимает какие-либо действия в отношении движимой вещи истца, вступающие в противоречие с правом собст­венности истца.

Например, вор, укравший вещь у собственника, также отвечает по иску из присвоения (conversion), равно как и лица, которые исполь­зуют или уничтожают чужую вещь, находящуюся в их распоряжении, вносят в нее изменения, продают ее или отдают в качестве залога третьим лицам.

При определенных обстоятельствах ответчик несет ответствен­ность по иску из присвоения чужой движимости даже в том случае, если эта вещь изъята у него третьей стороной помимо его воли.

В одном деле истец продал в рассрочку принадлежащий ему гру­зовичок с оговоркой о сохранении на него права собственности. Покупатель сдал его в аренду ответчику, у которого грузовичок был конфискован государством за перевозку контрабандных грузов. Истец расторг сделку из-за просрочки очередного платежа, потребовал от ответчика возмещения вреда по иску из присвоения (conversion) в связи с потерей грузовичка и выиграл дело.

И хотя ответчик уже не распоряжался автомобилем, его конфис­кация была признана «естественным и вполне вероятным последст­вием действий ответчика» (решение по делу Moorgate Mercantile Co., Ltd. v. Finch & Read 1962 г.).

Единственным условием для ответственности по иску из присво­ения (conversion) является осознанность и преднамеренность дейст­вий причинителя вреда при обращении с чужой вещью.

Виновность ответчика роли в этом случае не играет: он обязан воз­местить ущерб даже в том случае, если добросовестно считал своей чужую вещь, юридическую судьбу которой он определял.

В общем праве существуют и другие типы деликтных исков, кото­рые обеспечивают защиту от преднамеренно нанесенного экономи­ческого ущерба (economic loss).

Так, лицо, сознательно искажающее реальное положение вещей путем распространения ложной информации, несет ответственность за обман и обязано возместить причиненный вред (решение по делу Derry v. Реек 1889 г.).

Третье лицо, убеждающее другое лицо расторгнуть договор с контрагентом, несет ответственность перед этим контрагентом и обя­зано возместить причиненный вред по деликтному иску из побуждения к расторжению договора (tort of inducing a breach of contract).

Коммерсант, продающий товар, который по названию, свойствам или упаковке идентичен товару другого коммерсанта, и происхожде­ние товара того и другого потребителям трудно или невозможно разли­чить, несет при отсутствии специальных законов о защите торговых марок, промышленных образцов и т. п. ответственность по иску из торговли под чужим именем (passing off).

Иск из злоумышленного обмана (malicious falsehood) является средством правовой защиты от экономического ущерба, причинен­ного какому-либо лицу при осуществлении им своей профессиональ­ной или предпринимательской деятельности другим лицом путем сообщения о нем недобросовестно искаженной информации, причем необязательно дискредитирующего или оскорбительного характера.

Если двое или несколько лиц договорились объявить запрещенный законом бойкот или противоправным образом ограничить конкурен­цию, они несут ответственность по иску из сговора (conspiracy).

Лицо, угрожающее кому-либо применением насилия или причи­нением серьезного вреда с целью побудить его к действиям, которые в нарушение закона причинят ущерб третьему лицу, должно возме­стить ущерб этому третьему лицу по деликтному иску из запугивания (intimidation), если выполнены все другие условия данного типа иска, установленные в целом ряде соответствующих прецедентов.

Этот деликт характерен, прежде всего, для сферы трудового права, когда угрожают проведением незаконной забастовки. Примером может служить дело Rookes v. Barnard 1964 года: профсоюз, являю­щийся ответчиком, угрожал работодателю забастовкой, если он не­медленно не уволит рабочего, который незадолго перед этим вышел из профсоюза после непрекращающихся конфликтов с его лидерами. Работодатель подчинился угрозе.

Уволенный рабочий подал иск из запугивания (intimidation) непо­средственно на профсоюз, требуя возместить ему ущерб в связи с увольнением. Палата лордов удовлетворила его апелляционный иск.

Другим важнейшим с практической точки зрения типом деликтных исков является иск из небрежности (negligence). Предтечей этого иска был деликтный иск по конкретным обстоятельствам дела (action of trespass on the case).

Его не признавали в качестве самостоятельного основания для возникновения деликтной ответственности вплоть до XIX века, когда быстрое развитие машинного производства и транспорта, а также стремительно возросшее по данной причине число несчастных слу­чаев заставили сделать это. Массовый и, как правило, непреднамерен­ный характер этих несчастных случаев вынудил обратить внимание на то, что их типичной чертой было виновное несоблюдение требова­ний техники безопасности. И именно это обстоятельство послужило реальным основанием для признания лица, причинившего ущерб, ответственным за его возмещение.

Хорошей питательной средой для такого образа мышления послу­жили крайние проявления экономического либерализма того времени, поэтому для создания режима наибольшего благоприятствования предпринимательству эпохи раннего капитализма в качестве основ­ного регулирующего механизма деликтного права стал использоваться принцип вины (по liability without fault), который принял форму самостоятельного иска из небрежности (negligence).

Вскоре принцип вины был распространен и на иск из причинения вреда (trespass), а истцу в данном случае стало вменяться в обязан­ность при отсутствии преднамеренности в действиях ответчика дока­зывать, что тот причинил ущерб, поскольку не проявил должной осмотрительности.

Термин «небрежность» (negligence) дословно означает отсутствие осмотрительности или невнимательность. Он применяется в своем общем значении для описания неосмотрительного поведения во всех ситуациях, попадающих в сферу действия деликтного права.

Однако от него следует отличать понятие «небрежность» (negligence), применяющееся для обозначения одноименного деликтного иска, когда данный термин приобретает вполне определенный смысл и служит для описания некоей совокупности условий, при кото­рых лицо, причинившее непреднамеренный ущерб, обязано возме­стить его.

Во-первых, к этим условиям, в частности, относится обязанность нарушителя соблюдать необходимые меры предосторожности, осмотрительности (duty of care) в интересах круга лиц, к которым принад­лежит потерпевший.

Во-вторых, необходимо, чтобы ответчик совершил нарушение (breach) обязанности соблюдать должную осмотрительность.

В-третьих, для того чтобы имущественный вред (damage), подле­жащий возмещению, считался причиненным ответчиком, он должен быть логическим следствием его небрежных действий. Этими тремя важнейшими условиями деликтной ответственности из небрежности являются, таким образом, обязанность, нарушение и причинение вреда имуществу (duty, breach, damage).

Например, если пешеход получил телесные повреждения в резуль­тате наезда автомобиля, то в этом случае обязанность водителя воз­местить ущерб будет зависеть от соблюдения им всех необходимых мер предосторожности (duty of care) в отношении пострадавшего, так как в системе общего права и по сей день ответственность за вред, причиненный источником повышенной опасности, регулируется деликтным иском из небрежности, а не специальными законами. Далее потерпевший должен доказать, что водитель в данном случае не предпринял все необходимые меры предосторожности, то есть не действовал так, как должен был бы действовать разумный человек в подобных ситуациях (a reasonable man of ordinary prudence) с целью предотвратить угрозу причинения вреда. Наконец, вред, возмещения которого требует потерпевший, должен представлять собой неизбеж­ное следствие нарушения ответчиком обязанности соблюдать необ­ходимые меры предосторожности.

Другим примером может служить решение по делу Overseas Tankship (UK), Ltd. v. Morts Dock & Engineering Co., Ltd. (The Wagon-Mound) 1961 года, когда в порту Сиднея из-за халатности команды танкера ответчика Wagon-Mound в море при заправке вылилось боль­шое количество нефти. Она растеклась по большой акватории, до­стигнув верфи истца в 180 м от места инцидента. Выяснив, что при нормальных условиях растекшаяся по поверхности воды нефть при­чиной пожара быть не может, истец продолжил ремонт судна на своей верфи.

В процессе сварочных работ капли раскаленного металла падали в воду, и два дня спустя несколько из них попали на проплывавшие мимо обрывки старого тряпья или ветоши, которые загорелись и по­служили причиной воспламенения нефти.

Вследствие пожара был причинен значительный ущерб верфи и ремонтируемому там судну. Вопрос состоял в том, чтобы выяснить, несет ли ответчик ответственность за ущерб, причиненный пожаром.

Вплоть до данного случая судьи руководствовались решением Апел­ляционного суда по делу Polemis and Furness, Withy & Co. 1921 года, согласно которому ответчик, не соблюдающий необходимые меры предосторожности, несет ответственность за прямой ущерб, даже если его нельзя было предвидеть.

В решении по делу Wagon-Mound суд отступил от этого правила и постановил, что ответчик отвечает за весь тот ущерб, который «разумный человек должен был бы предвидеть». В данном случае вполне разумно было предвидеть возможность загрязнения разлив­шейся нефтью верфи истца, но невозможно было предвидеть пожар, возникший таким экзотическим образом, как было описано выше.

В США единого мнения по данному вопросу нет, и суды исполь­зуют различные формулировки для описания ущерба, подлежащего возмещению ответчиком: он должен быть прямым, предвидимым или естественным и вероятным последствием неосторожного поведения ответчика, причем одни при этом руководствуются принципом целе­сообразности, другие — правом справедливости, третьи — принципом юридической определенности, четвертые — социальной справед­ливости.

Принцип, ограничивающий ответственность «разумно предвиди­мым ущербом», не согласуется с так называемым «правилом тонкого черепа» (thin skull rule), согласно которому ответчик обязан возме­стить все убытки, которые возникли у потерпевшего из-за особенно­стей его индивидуальных физических и психических данных.

Особенностью общего права является то, что для признания ответ­ственности за причинение непреднамеренного вреда требуется дока­зать не только наличие небрежности в действиях ответчика, но и то, что она явилась причиной нарушения им особой обязанности соблю­дать меры предосторожности (duty of care) только в отношении дан­ного потерпевшего.

Так, даже в XX веке производитель некачественной продукции в Англии и США не нес деликтной ответственности перед потреби­телем, так как считалось, что соблюдать необходимые меры предо­сторожности при производстве товаров или при устранении в них дефектов он должен был только в отношении покупателя или клиента, но не в отношении третьих лиц, с которыми у него не было договор­ных отношений.

Поэтому лица в случае причинения им вреда из-за плохого каче­ства приобретенных ими изделий не могли потребовать возмещения ущерба от производителя ни по иску из нарушения договора, по­скольку договора с ним у них не было, ни по деликтному иску в связи с проявленной небрежностью (negligence), так как у него не было перед ними обязательства соблюдать необходимую заботливость.

А тот факт, что потерпевший мог доказать небрежность произво­дителя, мало ему помогал, если отсутствовало обязательство производителя соблюдать в отношении его должную заботливость. Приме­ром данного утверждения может служить решение по делу Le Lievre v. Gould 1893 года, в котором говорилось, что человек может как угодно проявлять небрежность по отношению ко всем на свете, если у него нет перед ними обязательств.

Этот строгий принцип, освобождающий предпринимателя от деликтной ответственности перед третьими лицами даже в случае доказанности его небрежности, если только у него не было с ними договора, постепенно смягчался. Первым шагом стало непримене­ние его в случаях, когда речь шла о плохом качестве товаров, особо опасных для жизни людей (еды, взрывчатых веществ, огнестрельного оружия).

Затем очень важное ограничение этого принципа установил нью-йоркский Апелляционный суд в решении по делу McPherson v. Buick Motor Co. 1916 года, в котором он признал, что автомобиль также является источником повышенной опасности и что поэтому произво­дитель обязан соблюдать меры предосторожности (duty of care) не только в отношении своего непосредственного партнера по договору, но и в отношении любого пользователя автомобиля. И поэтому в случае причинения вреда последнему по небрежности производитель должен возместить ему убытки, возникшие в этой связи.

Следующий шаг вперед был сделан 16 лет спустя, когда Палатой лордов в знаменитом решении по делу Donaghue v. Stevenson 1932 года было установлено, что производитель обязан проявлять необходимую заботливость даже в том случае, когда дефект в товарах, поступающих к потребителю через посредника, не имел возможности выявить ни тот ни другой. Обстоятельства данного дела были следующими: молодой человек пригласил девушку (истца) в кафе и угостил ее пивом. Когда он наполнял ее бокал второй раз, в него вместе с пивом попали части разложившейся улитки. От увиденного и от сознания того, что один бокал этого странного пива был уже выпит, девушка пережила шок, заболела желудочной болезнью и как следствие этого подала иск на производителя пива. Суд принял решение в пользу потерпевшей.

С тех пор дальнейшее развитие данного вопроса продвинулось далеко вперед по сравнению с делами Donaghue v. Stevenson и McPher­son v. Buick Motor Co. В этих делах решения по искам «из небреж­ности» все еще ставились в зависимость от способности потребителя доказать отсутствие должной заботливости в действиях производителя. Они не освобождают того, кому некачественный товар причинил убытки, от необходимости доказать, что производитель, выбросив­ший на рынок дефектные изделия, виновным образом нарушил возло­женную на него обязанность соблюдать должную меру заботливости (осторожности, осмотрительности) (duty of care) в отношении потре­бителей.

В современных условиях считается общепринятым, особенно в США, что в подобных случаях производитель несет деликтную ответ­ственность. При этом нет необходимости доказывать, что он нару­шил обязательства соблюдать интересы потребителя. В отношении многих других типов деликтов суды также используют терминологию доктрины «обязательства соблюдать необходимые меры предосто­рожности» при ответе на вопрос, должна ли иметь место деликтная ответственность или нет.

Так, в решении по делу Alcock v. Chief Constable of the South Yorkshire Police 1992 года полицейские власти были признаны винов­ными в том, что допустили на стадион во время футбольного матча слишком много зрителей. Это привело к массовой панике, в резуль­тате которой 95 человек погибли и 400 получили ранения. В качестве истцов выступали родственники погибших и получивших ранения, которые также были на стадионе или наблюдали случившуюся ката­строфу по телевидению. Они требовали возмещения вреда за пере­житый шок. Все иски были отклонены, поскольку в одних случаях истцы-телезрители находились пространственно слишком далеко от места происшествия, а в других — родственные связи истцов с жерт­вами катастрофы были признаны судом недостаточно близкими.

Как правило, иск о возмещении ущерба, причиненного по небреж­ности, предъявляется в случаях, когда причинен вред личности или собственности потерпевшего. Однако общий принцип, согласно кото­рому такая ответственность в случаях экономического ущерба исклю­чалась бы, не известен общему праву.

И здесь доктрина «обязательства соблюдать необходимые меры предосторожности» служит судам средством, с помощью которого им удается не допускать злоупотреблений, связанных с применением ответственности за небрежность. Это особенно наглядно иллюстри­руют случаи возмещения экономического ущерба в результате доверия к ложной информации, полученной из непроверенного источника. Если информация была получена на основании возмездного договора, то основанием ответственности лица, ее передавшего, служит нару­шение договора. Во многих случаях, однако, договорная ответствен­ность лица, передавшего информацию, во внимание не принимается. Так, если за запрашиваемую информацию не предлагается или не обещается вознаграждение, то вследствие отсутствия встречного удовлетворения нет и договора. Если же информация была сообщена за вознаграждение и во исполнение обязательств действительного договора, но ее получатель разгласил ее третьим лицам, которые, полагаясь на нее, терпят убытки, к источнику информации нельзя предъявлять иски из договора, поскольку между ними нет договора и действует доктрина «общего договорного интереса» (doctrine of privity).

Поэтому в указанных случаях потерпевшие вынуждены обратиться к деликтному праву, поскольку в действиях источника информации отсутствует факт преднамеренного введения потерпевшего в заблуж­дение и соответственно нет оснований для иска из обмана. Речь может идти лишь об иске из небрежности.

Однако возможность возмещения при помощи такого иска пред­полагает, что источник информации соблюдал необходимую для дан­ной сферы добросовестность (duty of care) в отношении третьего лица, которое эту информацию получило и отнеслось к ней с дове­рием.

Ряд прецедентов касается ответственности адвокатов, которых клиенты уполномочивают составить или изменить завещание в пользу определенных третьих лиц. Должен ли в подобных случаях адвокат возмещать убытки третьему лицу, если он по небрежности промедлил со своевременным составлением завещания или составил его также по небрежности с нарушением требований, предъявляемых к форме, и после смерти клиента выяснилось, что оно недействительно в отно­шении третьих лиц? В Англии Палата лордов в одном из недавних решений положительно ответила на этот вопрос, удовлетворив иск третьего лица к адвокату о возмещении убытков.

Подобная проблема возникает и в случаях, когда ответчик по не­брежности испортил какую-либо вещь, но возмещения ущерба тре­бует не ее собственник, а третье лицо, которое в результате порчи этой вещи потерпело чисто экономические убытки.

Типичным является случай повреждения электрокабеля, моста или трубопровода по небрежности, когда возмещения убытков тре­бует не собственник этого поврежденного имущества, а третье лицо, у которого, например, из-за прекращения подачи электроэнергии при повреждении кабеля остановилась фабрика, или оно вынуждено пускать свои поезда по другому, более отдаленному маршруту.

В Англии нет специального закона, налагающего строгую ответст­венность на владельцев автомобилей. Но если во Франции благодаря развитию судебной практикой строгой ответственности на основании абз. 1 ст. 1384 ФГК положение жертв автокатастроф было улучшено, в Англии до сих пор продолжают применять общее регулирование ответственности по иску из небрежности.

После того как в 1930 году для собственников автомобилей было введено обязательное страхование ответственности, суды стали при­менять к искам потерпевших нормы о небрежности, чтобы тем самым заставить страховщиков платить.

Так, в деле Henderson v. Jenkins & Sons 1970 года владелец гру­зовика был признан ответственным за небрежность только потому, что не заметил скрытый дефект материала, из которого был сделан механизм его автомобиля, хотя этот дефект даже специалисту обна­ружить практически невозможно.

Созданная британским правительством Королевская комиссия по вопросам гражданской ответственности и компенсации лицам, получившим телесные повреждения, согласилась с тем, что в данном вопросе необходимо провести срочную реформу. Однако вместо предложений о введении более жесткой строгой ответственности собственников автомобилей Комиссия выступила с проектом полной ее отмены и замены ее системой компенсаций, контролируемой госу­дарством.

Английские суды разработали лишь один-единственный вид стро­гой ответственности. В основу его было положено уже упоминавшееся решение по делу Rylands v. Fletcher 1866 года. В этом деле ответ­чик решил соорудить на своем земельном участке резервуар с водой для нужд своей мельницы. На выбранном для этого месте находи­лись заброшенные угольные шахты, засыпанные землей. Ответчик не знал, что они соединялись подземным переходом с рудником истца на соседнем участке. Когда резервуар был заполнен водой, она хлы­нула через шахты в соседний рудник и затопила его. Хотя вина ответ­чика не могла быть доказана, суд обязал его уплатить причиненный ущерб.

Судья Апелляционного суда Блэкберн в своем решении сформули­ровал принцип, ставший с тех пор классическим: «Мы полагаем, что справедливым принципом права является такой принцип, согласно которому лицо, приносящее на свою землю, собирающее и хранящее там для собственных целей что-либо, способное причинить вред в слу­чае своей утечки, должно на свой страх и риск не дать этому вытечь, а если данное лицо так не делает, то оно презюмируется ответственным за весь ущерб, который стал следствием этой утечки. И представля­ется вполне разумным и справедливым, что тот, кто принес на свою землю то, чего на ней изначально не было и что остается безопасным до тех пор, пока находится в границах его собственных земельных владений, но, как ему известно, становится вредоносным, если попа­дает в земельные владения соседа, должен быть обязан компенсиро­вать ущерб, который будет причинен, если не удается удержать это в границах своих земельных владений».

Палата лордов в 1868 году утвердила это решение по делу Rylands v. Fletcher, однако с добавлением еще одного условия: хранение вещи должно представлять собой неестественное использование (non-natural user) земли. Этот прецедент стал источником разветвленной судебной практики, которая может быть проиллюстрирована на отдельных примерах.

Принцип, разработанный в решении по делу Rylands v. Fletcher, применяется не только в отношении утечки воды, но также и при утечке газа из резервуаров большой емкости (как правило, промыш­ленного назначения), расположенных на территории ответчика. Более того, этот принцип применяется и при утечке воды или газа из трубо­проводов, по которым ответчик транспортирует их через земельные владения третьих лиц.

Принцип, положенный в основу судебного решения по делу Rylands v. Fletcher, применялся и в случаях причинения вреда в резуль­тате подрывных работ в каменоломнях, взрывов динитрофенола на фабрике по производству взрывчатых веществ и даже взрыва паров бензина в баке припаркованного автобуса. Сфера его применения распространяется и на случаи «долговременного» воздействия, на­пример ядовитого дыма из фабричных труб. Условием возникновения обязанности возмещать ущерб является то, что нахождение на земель­ном участке ответчика вещи, причиняющей этот ущерб, расценива­ется как неестественное использование этого земельного участка (non-natural user of the land).

Как было сказано в решении по делу Richards v. Lothian 1913 года, «это должно быть какое-то особое использование, чреватое повы­шенной опасностью для других. Оно не должно быть просто обыч­ным использованием земли или таким, которое служит общему благу общества».

Поэтому иск на основании прецедента Rylands v. Fletcher не будет удовлетворен, если имеет место утечка воды или газа из квартирных водопроводов или газовых труб или ущерб будет причинен из-за дефек­тов в электропроводке в жилом доме либо в конторе фирмы или в результате выхода из строя противопожарной системы театра.

Дополнительным основанием для отклонения иска из Rylands v. Fletcher в подобных случаях может служить также то обстоятельство, что риск выхода из строя оборудования коммунальных услуг в сни­маемых помещениях возлагается на арендатора, который должен обосновать свой иск к домовладельцу проявленной тем «небреж-.ностью».

Другое условие возникновения деликтной ответственности на осно­вании прецедента Rylands v. Fletcher состоит в том, что ущерб должен быть уходящей (escape) вещью, что означает, что вредоносная субстан­ция должна была покинуть территорию, находящуюся под контролем ответчика, и причинить ущерб вне ее.

И наконец, прецедент Rylands v. Fletcher служит основанием для ответственности лишь в том случае, если ответчик предвидел или обязан был предвидеть, что находящиеся на его земельном участке вещи в случае их утечки могли причинить именно тот ущерб, кото­рый действительно претерпел истец.

Ответчик не может защищаться с помощью аргумента, что он сам не смог бы предотвратить утечку, хотя он вправе сослаться на то, что ни один разумный человек не мог бы предвидеть наступление ущерба подобного рода.

Именно такое возражение послужило основанием для отклонения иска по делу Cambridge Water Co. Ltd. v. Eastern Countries Leather PLC 1944 года, в котором ответчик до 1976 года применял для выделки звериных шкур в своей дубильной мастерской перхлорэтилен. Небольшие количества случайно рассыпанного химиката просочи­лись на глубину 50 м в землю. Достигнув непроходимого мелового слоя, перхлорэтилен был отнесен грунтовыми водами на 2,1 км в горизон­тальном направлении к месту скважины, которую истец пробурил с целью получения питьевой воды.

Иск о возмещении материального ущерба был отклонен, так как ответчик в 1976 году не мог предвидеть, что в начале 90-х годов слу­чайно рассыпанное небольшое количество перхлорэтилена приведет к ущербу такого рода.

Королевская комиссия по гражданской ответственности и ком­пенсации за личный вред (Royal Commission on Civil Liability and Compensation for Personal Injury) в своем докладе 1978 года реко­мендовала ввести законом новые виды строгой ответственности в отношении железнодорожных компаний, производителей некачест­венных товаров, тех, кто испытывает на людях новые медикаменты и методы лечения.

Кроме того, строгой ответственности должны были подлежать лица, владеющие такими предприятиями или занимающиеся такими видами деятельности, о которых можно сказать, что они представляют собой чрезвычайно большую опасность или что они, будучи безопасными при нормальном функционировании, в случаях (пусть даже редких) допущения просчетов наносят огромный и очень серьезный ущерб.

Перечень таких предприятий и видов деятельности, которые под­лежали строгой ответственности, должен определять министр соот­ветствующей отрасли своим постановлением.

Предложения этой комиссии, названной по имени ее председателя «комиссией Пирсона», так и не были реализованы, хотя содержали важные и интересные идеи, касающиеся реформы правового меха­низма регулирования компенсации за ущерб, причиненный в резуль­тате несчастных случаев.

Принцип строгой ответственности прецедента Rylands v. Fletcher в целом был воспринят и в США, где судебная практика постепенно стала отходить от жестких ограничительных условий этого ведущего прецедента и разрабатывать на его основе общее понятие строгой ответственности для особенно опасных видов деятельности, которое распространяется не только на случаи вредных последствий продол­жительного воздействия газов, паров, запахов, но и на причинение ущерба в результате отдельных и неожиданно произошедших чрезвы­чайных событий, например таких, как взрывы.

Кроме того, суды США стали ссылаться на Второй свод деликтного права 1977 года (Restatement of the Law on Torts, Second), в § 519 которого содержится общее правило наложения строгой ответствен­ности на лиц, причиняющих вред посредством чрезвычайно опасной деятельности: лицо, занимающееся чрезвычайно опасной деятельно­стью, подлежит ответственности за ущерб, который в результате этой деятельности оно причиняет другому лицу, его недвижимому и дви­жимому имуществу, даже если оно приняло крайние меры предосто­рожности, чтобы этот ущерб предотвратить.

Является деятельность чрезвычайно опасной или нет, зависит от факторов, которые перечисляются в § 520, где определяется, насколько велик связанный с выполнением этой деятельности риск причинения ущерба и сам ущерб, угрозу которого несет в себе эта деятельность, можно ли предотвратить риск причинения ущерба путем принятия разумных мер предосторожности и, наконец, носит ли эта деятель­ность общий характер или имеет локальное значение только для того места, где осуществляется. Важно также знать, достаточно ли она полезна для общества. Прецеденты, в которых американские суды налагали строгую ответственность на ответчиков, во многом совпа­дают с аналогичными английскими прецедентами.

Строгой ответственности подлежат и предприниматели, которые причиняют ущерб третьим лицам во время взрывных работ: это может быть и падение обломков скальных пород на чужие земельные участки, и появление в расположенных на чужих земельных участках зданиях трещин от вибрации, вызванной взрывами. И наоборот, эксплуатация установок для транспортировки газа или электричества в целом не подлежит строгой ответственности. Это правило применяется и к владельцам автомобилей, железнодорожным компаниям, а в боль­шинстве штатов — даже и к владельцам аэропланов за ущерб, причи­ненный на поверхности земли. Они все подлежат виновной ответст­венности за причинение ущерба по небрежности. Даже в отношении пассажиров собственник самолета несет ответственность только за ущерб из небрежности, если это не международный рейс, когда при­меняется Варшавская конвенция. Следует подчеркнуть, что амери­канские суды при наложении строгой ответственности тщательно проверяют, не следует ли рассматривать деятельность, предприятие или состояние, явившиеся причиной ущерба, с учетом особенностей местных условий как крайне опасные.

Такой подход основан на той же идее, что и английская доктрина, согласно которой ответственность из прецедента Rylands v. Fletcher исключается при естественном (natural) использовании земли, и это правило приобретает в США исключительно важное значение из-за колоссальных различий в местных условиях с точки зрения плот­ности населения и степени промышленного развития. Иногда на решение суда оказывает большое влияние то обстоятельство, что пред­приятие-ответчик принадлежит к ведущей отрасли народного хозяй­ства страны.

Так, в деле Turner v. Big Lake Oil Co. 1936 года нефтяная компания (ответчик) построила на принадлежащей ей земле большие храни­лища, в которые она сливала соленую воду из пробуренных скважин. Край одного из этих хранилищ потек, и хлынувшая вода причинила значительный ущерб истцам. Ответчика, которому не требовалось доказывать свою вину, суд посчитал не подлежащим ответственности, так как, с его точки зрения, принцип строгой ответственности из прецедента Rylands v. Fletcher в этом случае не должен был приме­няться, поскольку в Техасе добыча нефти является одной из важней­ших отраслей народного хозяйства. Там действуют тысячи скважин, и хранилища для соленой воды представляют собой неотъемлемую часть процесса бурения нефти, поэтому для техасских условий в по­добных инцидентах нет ничего неестественного (поп natural).

Строгая ответственность не имеет места в случае, если причиной ущерба явилась непреодолимая сила (act of God). Под непреодоли­мой силой суды понимают чрезвычайное событие, вызванное силами природы, которое невозможно предвидеть и последствия которого невозможно предотвратить. Суды часто считают, что даже необычно сильный шторм, страшный ливень или снежная буря не являются непреодолимой силой.

Единственным в судебной практике случаем, когда непреодоли­мая сила послужила основанием для отказа в наложении строгой ответственности по Rylands v. Fletcher, судом был признан ливень «более обильный и более сильный, чем когда-либо случалось на памяти свидетелей», как указывалось в решении по делу Nichols v. Marsland 1876 года. Ответчик не подлежит строгой ответственности и в случае непредвиденного вмешательства третьего лица, за действия которого он не отвечает.

Особенностью англо-американского деликтного права при опреде­лении размера подлежащего возмещению ущерба стало использова­ние критерия «возможности предвидения наступления вредоносного результата». В соответствии с этим критерием на причинителя вреда возлагается обязанность возместить лишь тот ущерб, который только можно было предвидеть.

Чрезвычайно важными для англо-американского деликтного права являются вопросы возмещения вреда, причиненного здоровью и иму­ществу потерпевшего вследствие дефектов качества товаров. Суды США внесли решающий вклад в развитие специальной ответст­венности производителей некачественных товаров (products liability), когда после решения по делу McPherson v. Buick Motor Co. стало общепризнанным положение, по которому товаропроизводитель обя­зан соблюдать должные меры заботливости не только в отношении своего партнера по договору, но и третьих лиц, не являющихся его участниками, если им причинен ущерб в результате использования или потребления изделий плохого качества данного производителя.

В этом случае потерпевший мог предъявить иск из небрежности (negligence), но выиграть его он мог бы только в том случае, если сумел бы доказать вину производителя в нарушении обязанности соблюдать необходимые меры заботливости. Однако суды преодолели это препятствие, первоначально используя в качестве инструмента иск из нарушения гарантий (warranty) по торговому праву. В совре­менном общем праве этот иск налагает строгую ответственность на продавца, а покупателю предоставляет право на получение компен­сации за причиненный ему ущерб в полном объеме.

Однако, с другой стороны, этот иск, в принципе, касается только прямого партнера потерпевшего покупателя по договору, которым, как правило, является розничный торговец, а иск может предъявить только сам потерпевший покупатель, но не члены его семьи, гости или другие третьи лица, пострадавшие от плохого качества дефектных товаров. Поэтому суды попытались с помощью различных юридико-технических конструкций расширить сферу действия договорных защитных гарантий производителя на конечного потребителя, то есть на членов семьи потерпевшего покупателя и лиц, тесно с ним свя­занных.

В других случаях суды обосновывали свою позицию ссылкой на то, что «гарантии неотделимы от товаров», или считали чрезмерным формализмом в многочленной цепочке покупателей ограничивать возможность предъявления иска о возмещении ущерба на основании нарушенной гарантии только непосредственными участниками дого­вора. Поначалу эти решения выносились только в отношении некаче­ственных пищевых продуктов, затем предметов личной гигиены, таких как мыло, краска для волос, нижнее белье, сигары, вакцины и т. д.

В конце концов наступила очередь товаров длительного пользова­ния, таких как автомобили, автопокрышки, бытовая техника, электро­нагреватели и т. д., в случае если они представляли угрозу для пользователей. В дальнейшем это положение было законодательно закреплено в Единообразном торговом кодексе (§ 2-318).

Но договорная ответственность за нарушение гарантии имела еще один недостаток: ее действие могло быть самым различным образом обусловлено положениями договора купли-продажи. Чтобы разрешить данное противоречие, американские суды воспользовались понятием ограничительного толкования — contra proferentem (то есть «против стороны, представляющей доказательства»). С помощью этого поня­тия оговорка, ограничивающая ответственность по договору, счита­лась противоречащей публичному порядку и поэтому признавалась ничтожной.

И хотя иногда суды в США используют в подобных случаях прин­ципы договорного права, все же в целом предпочтение отдается той точке зрения, что обязанность производителей возмещать независимо от вины ущерб, причиненный их объективно некачественной, а потому и опасной для потребителя продукцией, должна быть освобождена от ограничений договорного права и вытекать непосредственно из деликтной строгой ответственности (strict liability in tort).

Такое решение было впервые принято по делу Escola v. Coca-Cola Bottling 1944 года, а в 1965 году после опубликования Второго свода деликтного права § 402 было установлено, что лицо, продающее какой-либо некачественный товар, чрезмерно опасный для пользователя, или потребителя, или его имущества, подлежит ответственности за телесные повреждения, нанесенные посредством этого конечному пользователю, или потребителю, или его собственности, если:

а) продавец профессионально занимается сбытом этого товара;

б) товар достигает пользователя или потребителя согласно его заказу и без существенных изменений в условиях поставки.

Принцип, установленный п. 1 § 402, применяется, если продавец самым тщательным образом провел подготовку и продажу своего то­вара, а пользователь или потребитель товар у продавца или не купили, или не вступили с ним в какие-либо прочие договорные отношения.

Суды большинства штатов США восприняли этот принцип в том или ином виде. Детали его применения были конкретизированы с учетом местных особенностей, и защита потерпевшего была улучшена существенным образом.

В особенности важным является признание факта, что случайные лица (innocent bystanders), то есть лица, не входящие в цепочку поку­пателей и лишь случайно соприкоснувшиеся с дефектным товаром, также могут предъявить подобные иски на основе ответственности производителя. Кроме того, суды установили, что подобные иски можно предъявить не только производителям, но и оптовым и роз­ничным торговцам, поставщикам дефектных деталей конечного товара, изготовленного производителем, лицам, сдающим в аренду или внаем дефектные товары, и, наконец, тем, кто купил дело про­изводителя дефектных товаров и продолжал выпускать подобные изделия.

В исключительных случаях истец может выиграть дело, даже если не будет установлено, кто произвел дефектные товары. В деле Sindell v. Abbott Laboratories et al. 1980 года здоровью женщины-истца был причинен вред в связи с тем, что ее мать во время беременности при­нимала таблетки, содержащие препарат DES, вредный для внутри­утробного плода. Иск был предъявлен нескольким фирмам, которые выпускали этот препарат и использовали его в своих медикаментах в то время. Истица была не в состоянии доказать, препарат какого из производителей принимала ее мать много лет назад, и вполне вероятно, что как раз его и не было среди ответчиков, тем не менее суд иск удовлетворил.

В данном случае совокупная доля ответчиков составляла значи­тельную часть рынка DES того времени, поэтому суд презюмировал, что ущерб истице был причинен препаратом, содержащим DES, кото­рый был изготовлен одним из них, и тот ответчик, который не смог опровергнуть эту презумпцию, а в данном случае это было практически исключено, ответил в размере той доли причиненного ущерба, кото­рая составляла его долю на рынке DES того времени.

Это решение вызвало в США весьма неоднозначную реакцию, вследствие которой суды других штатов хотя и следовали ему, однако с большими оговорками. Крупные суммы ущерба, присуждаемые к возмещению, объясняются отчасти тем фактом, что в судах США решения по искам из причинения вреда здоровью и возмещению ущерба выносятся присяжными, которые в случае сомнения решают эти дела в пользу истца. Кроме того, штрафные убытки (punitive damages) могут присуждаться в случаях, когда производитель про­явил особую беспечность.

Суммы подлежащего возмещению ущерба по искам из ответ­ственности производителей могут достичь колоссальных размеров, если тысячи исковых заявлений объединяются в одно дело, которое рассматривается в одном процессе при участии десятков адвокатов с обеих сторон. По этой причине были даже разработаны специальные правила, которые позволяли объединять многочисленные иски, предъ­являемые в разных штатах, в суде одного из них. Предусматривалась также возможность предъявления иска несколькими потерпевшими от имени многих других, а также право предъявлять ходатайства о том, чтобы судебное решение принималось по одному конкретному вопросу, но в отношении всех участников. Другой возможностью было право на получение компенсации за причиненный ущерб всеми участниками, с распределением этой компенсации непосредственно между ними (так называемый коллективный иск — class action).

Иногда дело доходило до того, что вполне конкурентоспособное предприятие-ответчик во избежание уплаты значительных сумм в счет возмещения ущерба прибегало к специальной процедуре, предусмот­ренной гл. 11 Закона о банкротстве, чтобы с помощью переговоров между потерпевшими и лицом, уполномоченным для заключения мировой сделки, попытаться найти взаимоприемлемое решение. С одной стороны, такое решение гарантировало предприятию-ответ­чику уменьшение суммы выплат в счет компенсации причиненного им ущерба, а с другой — позволяло избежать банкротства.

---

Дата добавления: 2015-12-17; просмотров: 37; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!