В котомках растут, подрастают потомки 29 страница
- Не хорошо так говорить о святом.
Майор в запасе от удивления даже отпрянул.
- Ты чего это, Оля. Я член КПСС. Ты была комсомолкой и такие речи.
- Ну и что. Сталин твой любимый во время войны, когда немцы подошли к Москве так близко, что в бинокль Кремль можно было разглядеть, приказал на самолете с иконой Казанской Божьей Матери облететь Москву.
О том, что якобы по приказу Верховного Главнокомандующего самолет с иконой, только не Казанской Божьей Матери, а Богородицы Девы Марии «Тихвинской» облетал Москву в 1941 году, я узнал с экрана телевизора где-то в начале уже следующего века. Откуда об этом узнала Ольга, мне не известно.
А вот какую историю о том, как по приказу Сталина 8 декабря 1941 года на американском «Дугласе» был совершеноблет Москвы с иконой Богородицы Девы Марии «Тихвинская», услышал от главного участника событиямаршала авиации Александра ЕвгеньевичаГолованова, писатель Николай Блохин. Так она выглядит в его изложении: «Было это летом 1952 года. Мой отец работал мастером-наездником Московского ипподрома. В один из дней на конюшне собрались шесть любителей бегов: мои родители, маршал Голованов, генерал-полковник Михаил Громов, Василий Сталин и я. Сын вождя командовал военно-воздушными силами Московского военного округа, был генерал-лейтенантом. Но на конюшне все его звали Васькой. Он подтвердил рассказ главного маршала авиации. Александр Евгеньевич Голованов рассказывал, что, мягко говоря, удивился, когда услышал приказ Верховного. Была жуткая метель — в нескольких метрах ничего не видно. Возник резонный вопрос: «Нельзя ли перенести полет?». Но Сталин сказал, что погода очень хорошая, а станет еще лучше. И произнес необычную загадочную фразу: «Варлаам Хутынский, как уже устраивал, так еще устроит».
|
|
|
Дела давно минувших лет…
- Откуда ты набралась этой чепухи? - Виктор вгляделся в лицо жены. Вгляделся и что-то особенное увидел. Грешно винить её, если даже она ходит в церковь. При её болезни и не туда пойдешь.
- Ты не ругай меня, Витя. Я в церковь стала ходить. Страшно мне было.
- А теперь не страшно? – смягчил тон муж.
Где-то в горах прогремел гром. Ашхен высунулась из окна.
- Полуночники, шли бы вы в дом. Слышите, гремит. Не дай бог опять сель сойдет.
Виктор не услышал ответа жены. А она хотела сказать о своем новом состоянии. Самой Ольге Ашхен не открылась, что знает о её беременности. Предрассудок? Да. Но так оно и было.
Гроза прошла высоко в горах, на этот раз не принеся городу Гагры катастрофы. А то бывало, сель смывал стоящие в истоке реки Гагрипш строения.
Последний день пребывания Виктора и Ольги на побережье Черного моря выдался пасмурным. Хотя и не было дождя, но вода в море бурлила, перемешивая донные холодные массы с верхними. Потому местные жители не купались.
|
|
|
Оля тоже отказалась идти в воду. Судя по всему, женщина уже чувствовала себя обремененной плодом. Виктор, как и многие другие смельчаки, полезли в воду. Волнение в два балла, а им нипочем.
Вошли в море четверо, а вышло трое.
Тот третий был один на пляже и потому, что его нет, спохватились поздно. Бурового мастера из далекого северного Уренгоя так и не нашли. Море поглотило свою жертву.
Помню, как пестрели страницы газет словосочетанием – Уренгой-Помары-Ужгород.
Трубы с двухслойным полиэтиленовым покрытием для него частично поставлял комплекс трубоэлектросварочного цеха № 2 Харцызского трубного завода. Крупнейшего в Европе по производству газонефтепроводных труб диаметром 1220 и 1420 мм на рабочее давление 7,5. Эти данные я почерпнул еще тогда, в начале восьмидесятых годов двадцатого столетия.
Когда мне пришлось отдыхать неделю в Гаграх, там тоже было много отдыхающих с нашего великого Севера. Но тогда никто не утонул. Но привычка «широко гулять» у северян осталась. Такая примета времени. ****
- Я хочу быстрее домой, - хнычет, всегда выдержанная жена офицера запаса.
|
|
|
- Оля, я быстрее самолета тебя в Ленинград не доставлю.
«Интересно, какой у неё срок?», не ради праздного любопытства задается вопросом Виктор. У него на исходе гомеопатические шарики. В больших сомнениях пребывает муж насчет беременности своей жены. В очень больших…
Отчего так? Это их с Ольгой дело. И дело это сугубо личное.
Автобус до аэропорта в Адлер едет долго и мучительно. Крутые повороты. Крутые откосы. Тут и здоровый человек стушуется. А что говорить о хрупкой и не совсем здоровой женщине. Дважды шофер автобуса, усатый грузин останавливал машину. Когда в третий раз Оле стало плохо, он выразился вполне определенно: «Беременным надо ездить на электричке, а то другой пассажиры на самолет опаздывать станут».
А Ольга думала об одном – это так болезнь проявляется. Мне доехать бы до дома, а там уж и умереть. А еще она подумала: «Сколько бога не моли, а жизнь сильнее его».
Виктор сжимает кулаки: «Я этому нацмену рожу-то набил бы. Если не нужда попасть в аэропорт».
Я встречусь с Виктором Ивановичем, когда ему будет шестьдесят лет. Что для мужчины шестьдесят лет? Зрелость. Так я рассуждаю сейчас, когда мне самому шестьдесят. Старик? Старик. Но как он выглядел. Опустившийся, неопрятно одетый, не бритый и дурно пахнущий тип. Вот его облик.
|
|
|
Но больше всего меня поразило его поведение.
Август восемьдесят девятого. Общество буквально пропитано чувством вседозволенности, которую лжедемократы называют свободой. Как-то еду по одному из проспектов города, он не из центральных, но достаточно нагруженный автомобильным движением. Что ни километр вывеска – «шиномонтаж». А салоны видеопроката? Мало ли таких примет того времени?
Затеянная выходцем из Ставрополья названная им перестройка, а, по сути, развал страны выходила на «финишную прямую». НИИ, где я служил почти тридцать лет медленно, но верно разваливалось. Точнее, его разваливали люди из Москвы. Я не желал быть выброшенным «из кресла» и потому загодя готовил себе «пути отхода». В то утро я ехал в Инженерный Замок. Точнее в организацию, которая тогда еще размещалась в нем.
Увидел Виктора Ивановича одиноко сидящим на садовой скамье на Каштановой аллеи, ведущей к входу в последнее убежище императора Павла.
Он грустно глядел на скульптуру прадеда убиенного императора Павла Первого. Его руки скорее рабочего, нежели учителя были опущены между колен. Плечи опущены. Скорбь и немощь читались в его облике. Меня ждали в Инженерном Замке, но я не мог пройти мимо моего бывшего учителя.
- Что Вам от меня надо? – агрессивно ответил Виктор Иванович на мое вполне радушное приветствие.
Извинившись, сам не зная за что, я поспешил. Меня ждали в Инженерном замке. Переговоры о моем предполагаемом переходе на службу сюда не состоялись по причине отсутствие стороны визави. Посетовав на неисполнительность товарища (еще пока товарища), я вышел из двора замка. Все также скакал куда-то прадед владельца Замка. Все так же блестел олонецким мрамором постамент. Бартоломео Карло Растрелли может спать спокойно – творении его пережило блокаду Ленинграда и как прежде украшает город.
Постоял у памятника. Прочел, в который раз, - «Правнук прадеду». Возвращаться в свой НИИ нет никакой охоты. Есть большое желание крепко выпить. Но где?! Этот молоканин позакрывал все злачные места. А спиртное хрен купишь просто так.
Отрындели все телевизоры выступлениями на съезде народных депутатов. Отбарабанили касками шахтеры. И что они требовали? Сорок три пункта и один хлещи другого. Мне запоминались три из них: Предлагаем Верховному Совету СССР пригласить в страну экономиста Леонтьева В. В. для разработки конкретной экономической модели выхода страны из экономического кризиса. Предоставить полную экономическую и юридическую самостоятельность шахтам. И особенно «оригинальный» - дисциплинарный устав отменить и ликвидировать ПДК (постоянно действующие комиссии по технике безопасности).
Мало кто знал тогда кто таков этот американец русского происхождения. Так откуда о нем узнали шахтеры? Кто им подсказал это?
И будет создан Леонтьевский центр в Санкт-Петербурге. Читай, центр по развалу народного хозяйства СССР *
Виктор Иванович сидел на садовой скамье все в то же позе. Я, было, решил пройти мимо, памятуя его нелюбезный ответ, но он окликнул меня.
- Я вспомнил, кто Вы. Вы из параллельного класса. Все вы бездари отличники. Вы свои пятерки попой высиживали, - злоба нарастала. Мне стало не по себе. Я никогда не был «круглым» отличником. Слыл в школе проказником. Уйти я не мог. Так сказать, воспитание не позволяло. Единственное что я себе позволил, так это отсесть от бывшего учителя литературы, А он продолжал распаляться, - Видите, правнук прадеду памятник поставил. Фига с два. Растрелли его сделал еще при Петре, - я поражался его эрудиции и при этом его облику и той озлобленности, что так не свойственная была прежнему Виктору Ивановичу.
Прошла группа молодых людей. Громко говорящая и шумная. Обычные парни и девушки. Не такими ли мы были в их годы?
- Вы видели? – Виктор Иванович выбросил вперед руки со сжатыми кулаками, - Эти мать родную готовы продать за бутылку американского пойла.
Мне стало немного жалко его. Пораскинув мозгами, решил, а он правильно мыслит. Неожиданным был переход его речи.
- Вы что сами-то пьете? Или Вы московский трезвенник пьете только воду? – в этот момент он противно рассмеялся, - Все вы импотенты.
Бывший учитель, а то, что он бывший у меня не было сомнений, резко встал.
- Страна импотентов. Ничего не можете! – и сразу опять переход. Тихо и мирно спрашивает, - У Вас на бутылку не найдется? Я отдам.
Поразительно! Десять минут назад я сам желал выпить, но не знал, где купить спиртное.
Вытащил деньги из портмоне. Руки Виктора Ивановича задрожали.
- Давайте быстрее и сидите тут. Я быстро, - вырвал у меня деньги и трясущимися походкой пошел в сторону Фонтанки.
Пока я жду Виктора Ивановича из 1989 года, вернемся в год шестьдесят четвертый.
В самолете Ольге опять стало плохо. Виктор ни бельмеса не смысливший в медицине, списывал эти приступы на беременность жены. Все прояснилось дома. Врач скорой помощи коротко и емко сказал: «У Вашей жены сильней токсикоз. Но не от беременности, коей у неё нет. Рак четвертой стадии. Своей поездкой на Юг вы стимулировали процесс».
Умирала жена в больнице. Сжалились над майором в запасе и положили Ольгу в госпиталь: «Дружище, мы таких больных не берем. Но ради нашей дружбы твою жену возьму», сказал бывший военный медик, и добавил: «Одно могу, облегчить её страдания. Наберись мужества».
Дождь лил три дня. Отправив Свету к тетке в поселок Лисий Нос, Виктор Иванович почти поселился в госпитале. Ольга то впадала в беспамятство, то приходила в себя. Но ненадолго. Боль одолевала женщину, и она почти теряла рассудок.
- Ты с ней все равно говори, - советовал знакомый врач.
Виктор и говорил. Спроси его потом, о чем он говорил с женой, он не ответит. Одно он знает точно, перед тем как его Оля перестала дышать, он почувствовал легкое её рукопожатие.
Хоронил жену майор один. Даже дочку не повез на кладбище. Его спрашивали некоторые: «А друзья Ольги?» И он отвечал: «Не видел я друзей у койки моей жены». Оставим это на совести Виктора.
Когда гроб с телом Ольги закрыли, и рабочие были готовы опустить её в могилу, майор достал пистолет. Мужики в оторопи остановились, решив, что убитый горем муж застрелится.
- Продолжайте! – приказал Виктор и добавил, - С собой кончать, не намерен.
Три выстрела вспугнули кладбищенских ворот, и громкое их карканье огласило окрестности.
- Ты настоящий мужик, - одобрили кладбищенские рабочие несанкционированный властями салют.
«Всю жизнь буду проклинать себя за этот отпуск на Черном море», сверлило мозг Виктора.
Свете не пришлось врать и выдумывать разные сказки. Она просто и как-то по-взрослому сказала отцу.
- Мама умерла. Теперь, папа, ты старший, а я хозяйка. Я справлюсь.
В конце шестьдесят пятого года я, будучи уже студентом первого курса Ленинградского кораблестроительного института, впервые в жизни пережил смерть близкого нашей семье человека.
Воспринимать его, как личность, я стал лет в восемь. Петр Авдеевич был частым гостем в нашем доме. Взрослые позволяли мне сидеть за столом во время их трапезы. Поедая любимые мной мамины пирожки с маком, я во все уши слушал беседы отца и Петра Авдеевича. Как правило, больше говорил гость.
- Со смертью Сталина ушла эпоха. Эпоха собирания земель русских, эпоха созидания и победоносных битв. Вспомним семнадцатый съезд ВКП,б. Он вошел в историю, как «съезд победителей».
Это один пример тех речей.
Отец более подробно рассказал мне о своем товарище, когда я получил паспорт. Семь лет назад состоялся двадцатый съезд КПСС. «Развенчан» культ личности Сталина. Подняли голову те, кому поперек горла время правления его.
Прокручивая «ленту» памяти назад, я отчетливо осознаю, что отец мой никогда не был рьяным сторонником Иосифа Сталина. Но так же отчетливо я помню его слова: «Кому, кому, но не Никите вчинять иск Сталину о репрессиях. На себя бы взор обратил».
В новом веке будут опубликованы данные о деяниях Никиты Хрущева, и на Украине, и в должности Первого Секретаря ГК КПСС Москвы.
Вернусь к товарищу отца. Отец ушел на войну лейтенантом и вернулся капитаном, командиром роты саперов.
- С Петром Авдеевичем я познакомился при весьма неприятных для меня обстоятельствах. Это случилось в сорок третьем году. Моему подразделению поставили задачу по разминированию на участке предстоящего наступления наших войск. Бойцы отработали, и я доложил, что проходы свободны. Но, как говорится, человек предполагает, а начальство располагает. А еще эффект испорченного телефона. И начали наступление на другом участке. Меня объявили диверсантом. Тогда я и познакомился с Петей. Был он офицером СМЕРШ. Спасибо ему, не стал рубить с плеча. Разобрались, и в штрафбат пошел тот, кто неверно доложил командованию».
Отец не уточнял, где именно это было. Но, соотнеся все фаты с Историей Второй войны, книгу купил «по случаю» на какой-то конференции, я с большой долей вероятности мог предположить, что это было августовское наступление войск Калининского фронта.
О смерти дяди Пети, так я называл бывшего контрразведчика, я узнал после сдачи зачета по начертательной геометрии. По секрету от мамы скажу, эту чертову начерталку я сдавал три раза. Как же не отметить с друзьями такое событие? Но и маму надо уважать. Звоню из телефона-автомата.
- Дядя Петя умер. Отец просит тебя приехать домой.
Как так? В субботу Петр Авдеевич был у нас в гостях. Как хорошо он пел. Еду в автобусе. Окна заиндевели. Дыханием делаю оконце. Темнота накрыла город. «Там также темно», приходит в голову мысль. «А холодно ли так ж?», Совсем дурацкий вопрос.
Но самое впечатляющее для моего молодого организма произошло на кладбище. Земля успела промерзнуть и рабочие не успели вырыть могилу.
Автобус с черной полосой по бортам приехал. Товарищи Петра Авдеевича вынесли гроб. А могила-то не готова. Впервые я видел отца в таком гневе. Никогда он не ругался, во всяком случае, при мне, матерно.
Потом, после традиционных ста грамм он мне скажет: «Так сын иногда приходилось посылать бойцов на вражеские минные поля».
На этом я оставляю убитого, но не поверженного горем Виктора Ивановича и обращаюсь к одному из героев моего романа.
Анатолий Поспелов
1965 год
- Мать! – зовет Иван Иванович Поспелов жену, держа в вытянутой руке лист размером в обыкновенный лист, - Наш сын зрелым стал. Ты заметила?
- Я заметила, что вы оба завтракать хотите, - мама Анатолия у плиты что-то варит.
- Оно так. Но вникни. Я полковник. Всю войну прошел, а такой бумаженции не получил. Выходит государство не считает меня зрелым.
Иван Иванович любит шутить. Но верно говорят: в каждой шутке есть доля правды.
Зрелость в науке понимается, как достижение человеком определенного уровня самосознания и принятия ответственности за свою жизнь. Это и успешная профессиональная самореализация и способность гармоничных отношений со значимыми другими. Говоря коротко, зрелость, это отношение к самому себе, отношения с другими и связь с миром в целом. Можно ли с уверенностью говорить, что полученные в школе знания гарантируют все вышесказанное? Вряд ли.
Анатолий не слышит реплики отца. Он в это время бегает во дворе. Утренняя пробежка. Один раз решив, держать себя в форме, он не отступает от этого решения. На дворе дождь? Ну что? Толя все равно «нарежет» пять кругов. Это выверенная дистанция. 2000 метров. Потом будут подтягивания на турнике, из-за которого Толя выдержал настоящую битву с мамой. Доходило до сердечных приступов. У Валентины Ивановны стенокардия. Отец обладал хорошим здоровьем.
По радио начали передачу «Театр у микрофона», когда семья села завтракать. Единственный выходной день семья Ивана Ивановича Поспелова начинала с совместного завтрака. Так повелось еще тогда, когда была жива бабушка. Мама Валентины Ивановны.
Суббота станет выходным через два года.
7 марта 1967 года ЦК КПСС, Совет Министров СССР и ВЦСПС приняли постановление «О переводе рабочих и служащих предприятий, учреждений и организаций на пятидневную рабочую неделю с двумя выходными днями».
Суббота в Союзе официально стала нерабочим днем.
Я хорошо помню пересуды «вечно» недовольных советской действительностью брюзжащих людей: «теперь мужики совсем сопьются».
А пили в СССР меньше, чем в соседней Финляндии. Я проходил практику в июне шестьдесят седьмого. Был у нас «горячий» цех. Так там рабочим в обеденный перерыв в буфете продавали водку. Не больше ста грамм. Но продавали же. И пьяных не было.
Тоже своеобразная примета времени.
- Поели? Попили? – спрашивает мама.
Муж и сын кивают головами. Они знают, что последует, и без лишних вопросов выбрасывает пальцы. Эта игра называется «на морского», Выпало мыть посуду сыну.
- Привыкай, Толя. В армии не только посуду придется мыть.
- Намекаешь на гальюн?
- Отец, о чем ты говоришь? Анатолий будет поступать в институт. Так ведь, Толя? Куда ты подал документы?
Толя подал документы. Но не в ВУЗ, а на завод. Завод «номерной». Работает на оборону.
- Я на завод иду работать.
Валентина Ивановна закрыла лицо руками.
- Отец! Ты слышишь, что говорит наш сын.
- Не глухой, - полковник Поспелов вышел на балкон покурить.
- Ты так равнодушно относишься к этому?
- Напротив. Я горжусь своим сыном. Теперь я верю, что он зрелый мужчина.
Так с одобрения отца и при великом разочаровании матери, Анатолий Поспелов стал учеником слесаря-сборщика на заводе № N.
В июне ярко светило солнце. По статистике в июне в Ленинграде больше всего солнечных дней. Поверим.
Народ в субботу уезжает загород. Кто на дачу, кто в поход с ночевкой.
У полковника Поспелова своей дачи нет. Пока нет. Вот выйдет в запас, назначат ему военную пенсию и по правительственному постановлению разрешат поострить дом за городом. А пока он с женой, а раньше с сыном иногда ездит на дачу к бывшему сослуживцу. Они с ним воевали. Как говорил товарищ, «ломали войну вражину».
Пока я рассказывал о преимуществах службы в СА офицером, погода испортилась. Задул северо-западный ветер. Небо затянули тяжелые тучи. Если днем температура наружного воздуха была двадцать три градуса по Цельсию, то к вечеру её «выдул» ветер на всего-то тринадцать. Какие сосуды выдержат?
Дата добавления: 2021-05-18; просмотров: 54; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!