Главная халява сорняков – пахота с оборотом пласта, то бишьвскопка. 5 страница
По интеллекту грибы дадут фору даже позвоночным. Разветвлённая многоядерная грибница быстро охватывает огромное пространство, собирает массу информации и превращает её в совершенную ответную биохимию. Никто не вырабатывает столько веществ для управления своим окружением. Поселившись в растении, животном или рядом с другими микробами, грибочки без особых проблем регулируют их биохимию в свою пользу. Как? С помощью многочисленных ферментов, а так же сильнейших биологических ядов - микотоксинов.
Сейчас известно более 2000 микотоксинов, из них изучено около сотни, а определяется в продукции – с десяток. Интересные это яды! Не разрушаются ни кислотами,ни щелочами, ни светом, ни давлением. Выдерживают нагревание до 400 ºС! Опять чем-то неземным попахивает…Ядовиты рекордно: лучшие биопестициды сейчас – именно микотоксины. Сделать с ними что-то очень трудно: они – везде. Любой плесневый грибок, любая гниль, любая грибковая болезнь – их фабрика. Особенно токсичен наш хлеб: мы так храним зерно, что его ядовитость вырастает в 20-40 раз за год.
Факт: никуда нам от грибков не деться.Мы их едим, пьём, ими дышим. И что особенно противно: мы же сами их на свет и произвели. Тысячи новых токсинов, абсолютная приспособляемость и неохватное разнообразие – выразительный ответ грибов на нашу химическую атаку. Сейчас микотоксины вызывают кучу заболеваний, а грибы, успешно проводя ответные химические атаки, поселяются в наших телах и свирепеют с каждым новым антибиотиком. Именно они играют первую партию в деградации нашего иммунитета. Монастырский уверен: микотоксины намного опаснее для здоровья, чем их крёстные отцы - пестициды.
|
|
|
Неплохо влипли! Ни обезвредить, ни отмыть, ни скрыться! Так выпукло природа, пожалуй, ещё не отвечала на наш выпендрёж.
Что делать? Применять устойчивые сорта и агрометод защиты, строить современные хранилища для зерна. Но это желаемое пока не действительно. А реально – применять биопрепараты против токсичных грибков. Лаборатория Монастырского уже разработала ряд таких препаратов: дизофунгин, дизофунгин-плюс и батан. Это сложные коктейли из живых бацилл, грибков и дрожжей, их сигнальных веществ и активаторов. Ими обрабатывают семена, посевы и зерно в хранении. Поражённость зерна главными болезнями снижается в 3-5 раз, токсичность – в 2-3 раза. Есть патенты, награды, результаты. Нет, как обычно, средств на регистрацию.
…Но самая большая опасность пестицидов в том, что они – популярный товар!
ВСЁ, ЧТО ПРОДАЁТСЯ - ТО ПРОДАЁТСЯ!
Одна у нас беда с пестицидами: от них сразу не умирают!
Представьте: вам до зарезу нужны деньги – семью кормить, детей поднимать. И предлагает вам крутой дядя прибыльное дело: и детям, и себе прожить хватит! А что надо делать-то? - спрашиваете. Да всё просто, - говорит. - Надо каждый день свой дом понемногу рушить, сад-огород соляркой поливать, а детям в кашу по ложечке стрихнинасыпать. Вы на дыбы: ты что, мол, с дуба упал?!
|
|
|
И идёте домой, к своим заботам: виноград ещё не опрыснут, картошку жук заел, у дочки простуда – лекарства надо купить…
Братцы, мы с вами давно согласились на эту работу.
Знаете, в чём настоящая опасность пестицидов? Они выгодны! Затратив на них 3-5% издержек, полевод может спасти 20-30% урожая, а садовод – половину. Спасти – и получить прибыль. Заработок, план, отчёт, долги, налоги, поборы, нужда, семья, да и самому пожить, чёрт возьми!.. Мы в капкане у денег. Какое там будущее?! Они нужны сейчас! Дети, внуки, всё для них! «Сынок, я сделал для тебя всё, что мог…» Красиво, только неправда. Мог быть мудрее, мог додуматься, найти выход!Но нет, вкалывать и изматываться до одури намного проще. Сегодня мы, аграрии всего мира, самоотверженно зарабатываем тем, что нашим внукам негде будет существовать.
«Интенсивный рост как объёмов, так и разнообразия пестицидов за 40 летсовершенно не привёл к снижению потерь урожаев. Эти потери как были, так и остаются не меньше 30%. Самая интенсивная химизация по факту не достигает контроля над доминирующими противниками» (академик А.А. Жученко).
|
|
|
Смею утверждать: и не достигнет никогда.
Это же очевидно. Конечная цель химизации защиты – продажа своих продуктов. А они продаются только там, где агроценозы не управляемы и противники неподконтрольны!
Управление – совершенно другая цель.Давно показано: чем в агроценозе меньшепестицидов, тем он более управляем. Химики об этом тоже знают. И все их заверения об «эффективном контроле и управлении» - не более, чем их корпоративная религия.
Так или иначе, они сделали своё дело: промышленное земледелие уже не сможет обойтись совсем без пестицидов. Если, конечно, не откажется от монокультуры, что почти невероятно. Чего же нам ждать? Два ближайших десятилетия, судя по всему, будут очень весёлыми!
«Развитые» страны первыми наелись ядов.Да и деньги на ассенизацию есть только у них. В США уже много лет работают госпрограммы по анализу и коррекции применения пестицидов. С 2007 года Евросоюз начинает особо жёстко ограничивать пестицидное загрязнение своих территорий. ЕЭС давно живёт по закону «загрязнитель платит»: как производство, так и применение пестицидов облагается там ощутимым налогом. Теперь этот принцип ужесточается: производить или использовать пестицид сможет лишь тот, кто доказал, что более безопасной альтернативы нет. В систему защиты вводится большое количество биологических и экологически безопасных средств. Допустимые нормы остатков пестицидов снижаются в 4-5 раз, а многие на порядок. И поверьте, эти законы будут соблюдаться!
|
|
|
Само собой, ввоз пестицидов в Европу резко ограничивается и облагается высокой пошлиной. А вот вывоз – какое совпадение! – как раз нет. Европа переполнена химикатами. Во-первых, не использованными, не проданными и потерявшими актуальность для своих противников. А во-вторых, постоянно производимыми: ну не закрывать же кучу дорогих и наукоёмких заводов! Куда всё это девать? У себя хоронить дорого, да и боже упаси. Для этого есть «третьи» страны с их огромными территориями. И прежде всего – СНГ.
Это значит, что в ближайшие годы в Россию хлынет поток импортных ядов по бросовым ценам.
Половина из них уже не причинит вреда никому, кроме самих покупателей. Как и предусматривает наша торговая политика. Для тестирования убойного эффекта Запад использует только устойчивые расы противников, а мы – обычные.
Но нет плохого товара – есть недостаточно дешёвый. И наши фирмачи всё закупят! С будущего года ждите усиленной рекламной компании. Уговаривать будут очень красиво. Мультяшные жуки будут страшно пучить глаза и кривить рожи. Изящные крашенные блондинки будут обнимать живописные баночки, сидя на красивых оранжевых опрыскивателях. Опрыскиватели, кстати, уже давно из Европы ввозят – опять же, в основном не те, что нам нужны.
Купят яды и многие руководители хозяйств. По простой причине: отказать – себе дороже. Купишь – вот тебе на карман солидный откат. А не хочешь – вообще ничего не получишь. Я не из тех, кто склонен строго судить руководителя в такой ситуации.
Не надейтесь, что эти гуманные страны, так радея о своей экологии, позаботятся и о нашей. Своя рубашка, она всегда как-то ближе к телу. Штаты, например, с очаровательной улыбкой толкают в Африку ДДТ, убеждая народ в «высокой надёжности препарата»! Волна пестицидов раскатывается от производителей по всему миру. Яды – ценный товар. Они достигнут каждого уголка, где их способны купить и применить, и будут проданы. Неужели американец, без головной боли производящий такую отраву, должен беспокоиться о какой-то России или Уганде?
Прибавим сюда ещё несколько фактов.
Первое. Чтобы получить разрешение на производство или ввоз препарата, надо заплатить за его проверку и регистрацию. Во многих странах защита экологии поощряется: препарат, способствующий оздоровлению среды, регистрируется за счёт государства. У нас хоть ДДТ, хоть безвредную бактерию зарегистрировать – всё едино. Со всеми расходами и откатами, наша регистрация тянет на 150-200 тысяч долларов. Это значит, производить и продавать препараты в России может только тот, у кого есть очень большие деньги. Конечно, это не учёные и не институты, создающие биологические и безопасные средства.
Но это бы ладно. Тут есть вообще цирковой трюк: не заплатил человек очередной взнос за регистрацию – и разрешённый, популярный и уважаемый препарат автоматически становится неразрешённым! Например, в 2006 оказался «запрещён» ценнейший, совершенно безопасный биопрепарат триходермин: автор денег не нашёл. Без триходермы – никак, и все её производят, но за это можно уже и под суд пойти. Такие вот бьывают критерии для разрешения препаратов!
Второе. Предельную допустимую концентрацию препарата обычно задаёт тот, кто его регистрирует. Возможно, она не будет больше того, что пропустят медики. Но и меньше, уж конечно, не будет. За максимальные нормы ПДК бизнес наверняка предлагает медикам большую мзду. Наверняка медики особо не упорствуют, тем паче, если речь идёт о «третьих» странах: больше болезней – больше доход с лекарств.
Третье. Производить современные препараты дорого. А у нас дорого ещё и регистрировать. Фирме ничего не остаётся, как выигрывать в рекламе. Учёным тоже надо жить. В итоге мы и читаем романтические отчёты об испытаниях, отражающие более веру и надежду продавца, чем сам препарат. Уверен: большинство данных об эффекте препаратов завышены. Факт: никто не проверяет ввозимые препараты на боеспособность для наших закалённых противников. Известный факт: около половины препаратов, закупаемых и применяемых нашими хозяйствами, уже малоэффективны. Особо это верно для импортных препаратов, за которые приходится ещё и таможне отстёгивать.
Четвёртое – совсем угрюмо: наше руководство. У нас ведь как: ну какой ты чиновник, если не бизнесмен? Законопослушный, честный, и налоги – как по часам! Однако заметная доля дохода - с продаж. Ну вот, поэтому в апреле 2001 как-то тихо и незаметно отменился закон, определяющий в частности, что проверкой и регистрацией пестицидов должен заниматься федеральный орган исполнительной власти. И эта функция перешла к «автономной некоммерческой организации»! Приехали. Прежние регламенты отменили, а новых всё как-то нет. Определять политику защиты скоро будут коммерческие фирмы. А тут как раз Европе свои яды девать некуда. Ну прямо какие-то сказочные совпадения!
Вот ещё деталь нашей химической политики. Получив разрешение на препарат, ты можешь закупать его где угодно. Это интересный момент. Например, ты зарегистрировал американский гербицид глифосат. А закупаешь его в Индии. Он там дешевле. А почему? Потому что их растворитель содержит очень токсичные примеси. Но это уже никому не важно: препарат узаконен! А проверяются разрешённые препараты крайне редко.
Надо заметить, по сравнению с диким Западом, у нас химические вещества почти не контролируются. На всю страну – пара лабораторий, да и те могут не так много. Там, где Европа тестирует на 30-40 веществ, мы выявляем 4-5.
В общем, не рынок – мечта!
Кстати о рынке. Тут ежегодно появляются новые, более эффективные препараты. Но мы с вами их не найдём в магазинах: далеко не все пестициды разрешены для применения в частном секторе. И правильно. Дачники имеют обыкновение обмывать растения, чтоб с листьев капало – то бишь лить несуразно бешеные дозы, а яды бывают очень ядовитые. Кроме того: разрешишь лить в посёлках – скорее получишь устойчивых вредителей на полях. Но главное, разрешение это особое, и за него надо особо заплатить. А кто может заплатить? Только тот, кто регистрировал препарат. А какой ему смысл? Частники – рынок мелкий и не настолько прибыльный, как хозяйства. Поэтому хорошие препараты попадают на частный рынок в лучшем случае лет через пять, уже после раскрутки. В хозяйствах спрос уже падает, а частники как раз наслышаны, ищут, хотят! Почему не извлечь прибыль?.. В общем, если вы живёте рядом с крупными садами или овощными хозяйствами,к вам на участок давно залетают жучки и бабочки, уже знакомые с разными новинками.
На этой же волне греют руки и разные фирмачи, фасующие препараты для частников. У нас ведь как: стоит товару сделаться популярным, как его начинают «производить» по всей стране и продавать на каждом углу. Где всплывает пена? На рыночных лотках и в мелких магазинах.
Производители не любят мелко фасовать свои препараты: лишняя морока и расходы. Фасуют их для нас более мелкие фирмы. И вот тут каждый работает в своей нише и в своём стиле. Крупные магазины вынуждены соблюдать кучу законов, и поставщики у них серьёзные. Рыночники – народ вёрткий, и поставщики у них свои, такие же. Думаю, подделок на наших латках - не меньше половины.
Теоретически, мы могли бы вовсю использовать биологические средства. Наши учёные проводят титаническую работу, создают десятки новых биопрепаратов, РР и иммуномодуляторов. Их представляют на конференциях, о них пишут книги, их испытывают, проверяют на полях, хвалят - и каждый надеется привлечь спонсоров, чтобы начать производство. Препаратов куча, но их нет: не зарегистрированы. И спонсоры не торопятся: как тут понять, что действительно перспективно?..
Меж тем, отделить зёрна от плевел нетрудно: надо предложить государственный кредит на регистрацию. Кто под него подпишется? Только тот, кто цифры не дул и уверен в своём препарате на двести тысяч долларов. И наука оживёт, и производство своё заработает, и туфту ввозить перестанут! Только не видать нам такого кредита. Почему? Потому что, братцы, мы покупаем пестициды. И поэтому они выгодны. Аминь.
Какие же препараты лучше использовать? Дело уже не в этом.Дело в том – как.
К ВОПРОСУ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ ХИМИИ
За сто лет пестициды стали в тысячу раз токсичнее.
Опрыскиватели же с тех пор почти не изменились!
«Распыление…»
Явная выгода при неявной расплате – глухой капкан для деньгизированного ума! Но, слава Богу, от самих денег как-то всё меньше толку. Всё больше хочется чего-то чистого, яркого и радостного, и с каждым годом всё понятнее, что за деньги этого не купишь. Так что, думаю, скоро мы и это переживём – и сможем, наконец, осознать, что мы, чёрт возьми, ещё никуда не улетаем, и живы ровно настолько, насколько жива наша крохотная планета.
Пока же мы каждый год методично распыляем 2,2 миллиона тонн ядов шестисот наименований на половине пригодной для земледелия суши. Примерно по килограмму на каждого жителя «химизированных» стран. И это – вместе с суперпестицидами. А обычных ядов было 3,2 млн. тонн в год. В конце 80-х каждая советская душа, включая и детей, оплачивала полтора кэгэ подушных пестицидов. И многие «образованные» умудрялись чуть не половину этого количества внести на собственный огород!
Много это или мало?
Это явно меньше, чем хотели бы химические корпорации: им всегда мало.
И это в несколько раз больше, чем нужно для эффективной химической защиты.
Далее – вольный пересказ глав из «Распыления…».
Научный факт: при самой продвинутой технике, в Европе и США пестициды продуктивно используются на 30-40%. С нашей техникой, в СНГ, мы используем их максимум на 10%. Иначе: в среднем не больше 10% препарата обеспечивает его эффект, и около 90% теряется даром. Переводим на русский: 90% ядов конкретно применяетсядля бесполезной и бессмысленной травли нашей среды и людей. Буквально это так: вы разводите ведро фосфамида, опрыскиваете сад, а потом разводите ещё девять ведер, и поливаете из лейки весь участок, дом, колодец и чулан с продуктами.
Такова сегодня, братцы, наша техника и технология применения пестицидов.
Что мы знаем о механизме их действия? Выясняется – всякую чепуху.
Первое: какая концентрация даёт эффект? «Как какая? Та, которая в инструкции!»Ну, давайте вдумаемся. Развели мы, значитца, по инструкции кило фосфамида на двести литров: вот этот 0,5%-й рабочий раствор и бьёт вредителя! Ага, только в нашем воображении. А на деле из опрыскивателя вылетают капли, а не дробь. Сначала они летят, потом ещё лежат на листьях – и всё время испаряются. Долетев с самолёта до листа, капля размером в десятую долю миллиметра уменьшается в 10-20 раз. Полежав ещё несколько минут, может высохнуть совсем – то есть до состояния концентрата или кристалла.При этом ясно: противника бьёт только определённая концентрация. Какая же у нас получилась? А фосфамид его знает. Одно ясно: почти вся вода испаряется, и остаётся концентрат. Зачем же лить столько воды?.. Только затем, что у нас такие опрыскиватели.
Второе: что должен давать опрыскиватель?Он должен равномерно распределять капли нужной величины.
1. Нужные капли.Отслежено: при обработках с воздуха, как и с помощью вентиляторных опрыскивателей, полезную работу выполняют капли размером от 0,1 до 0,3 мм. Именно они быстро достигают рабочей концентрации. Более мелкие капли быстро высыхают, становятся кристаллической пылью и уносятся ветром. Более крупные – до 2 мм – просто стекают с листьев.
А что даёт наш обычный опрыскиватель? До 50% слишком мелких капель, до 40% слишком крупных, и всего 10%оптимальных. Прибавьте скачки погоды, ветер, неравномерное распределение вредителей, их чёртову устойчивость… Тут главное – перестраховаться! Вот и применяют этот фосфамид, кто как: самого яда - от 300 г до 3 кг/га, рабочего раствора - от 50 до 3000 л/га; концентрация при этом пляшет от 0,01% до 3%. Чем хуже техника и культура труда, тем больше льют яда.
Вот вам и инструкция. Кстати, в рекомендациях для частников нормы завышены в среднем вдвое: продавать-то надо, да и эффект будет налицо. Пример – раундап. Нам рекомендуют давать 40-50 г на ведро воды на сотку, иначе – 4-5 кг/га. Полевая норма раундапа – 1,5-2 кг/га.
2. Равномерность нанесения капель. В конце 70-х учёные специально проверили надёжность нашей техники. Распылытели стандартных опрыскивателей ОПВ-1200, работающих в саду, в течение часа засорялись 25-30 раз. Западные производители исследовали, как износ форсунок влияет на равномерность нанесения раствора у штанговых опрыскивателей, где форсунки распределены в один ряд. Оказалось, изношенные форсунки дают перерасход и неравномерность: через некоторые из них вылетает на четверть больше раствора, чем нужно. А повреждённые форсунки выливают либо на половину меньше, либо на две трети больше препарата, чем нужно! Результат: только треть площади покрывается так, как надо. И вот работа нашего обычного, давно изношенного опрыскивателя: треть площади – почти двойной перерасход, и ещё треть - мимо!
Третье: чем, собственно, определяется полезный эффект препарата – при условии, что он эффективен?В государственном каталоге, как и в инструкциях, чаще всего указывается только один регламент: норма препарата на гектар. Та самая, завышенная. Показатель сей лучше назвать нормой пестицидного сбыта. Он указывает лишь одно: сколько пестицида надо внести, то бишь купить. И ни слова не говорит о том, каким образом его эффективно и безопасно применить! Что нужно, чтобы получить от препарата пользу?
Польза сия зависит совсем от других показателей. Это расход и разведение рабочей жидкости. Соответствующая моменту техника и её точная настройка. Но самое главное для эффекта – нужная величина капель, нужное их количество на квадратный сантиметр и равномерность их нанесения. Вы что-нибудь слыхали об этих показателях? Вот и наши агрономы тоже вряд ли.
Много лет испытывая разные опрыскиватели, наши учёные установили следующий «парадокс»: эффект препарата не зависит от нормы расхода. Нужные капли, распределённые с нужной густотой и с максимальной равномерностью – вот что работает!
Дата добавления: 2020-01-07; просмотров: 116; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!